рассказ

рассказ

Подписчиков: 16     Сообщений: 818     Рейтинг постов: 1,384.2

Роберт Шекли рассказы чтиво story JoyReactor Books 42 

Роберт Шекли. Верный вопрос

Попытки чем-нибудь разбавить сиськи и котиков на реакторе никогда ничем хорошим не заканчивались но я все же попробую. Если чтение это не твое - минусуй и беги дальше.

Вики говорит: Ро́берт Ше́кли (англ. Robert Sheckley; 16 июля 1928, Нью-Йорк — 9 декабря 2005, Покипси, штат Нью-Йорк) — американский писатель-фантаст, автор нескольких сотен фантастических рассказов и нескольких десятков научно-фантастических романов и повестей. Мастер иронического юмористического рассказа. Один из самых оригинальных юмористов научной фантастики. Не все его рассказы одинаково хороши но есть много действительно стоящих, с которыми можно ознакомится ( тем более что это не займет много времени - рассказы очень короткие). Если уж очень много минусов не схлопочу то могу запостить еще.

п.с. Дуглас Адамс одобряет этот рассказ)

Роберт Шекли,рассказы,чтиво,Истории,JoyReactor Books,42


Верный вопрос


Ответчик был построен, чтобы действовать столько, сколько необходимо, — что очень большой срок для одних и совсем ерунда для других. Но для Ответчика этого было вполне достаточно. Если говорить о размерах, одним Ответчик казался исполинским, а другим — крошечным. Это было сложнейшее устройство, хотя кое-кто считал, что проще штуки не сыскать. Кто его создал? Чем меньше о них сказано, тем лучше. Они тоже знали. Итак, они построили Ответчик — в помощь менее искушенным расам — и отбыли своим особым образом. Куда — одному Ответчику известно. Потому что Ответчику известно все. На некой планете, вращающейся вокруг некой звезды, находился Ответчик. Шло время: бесконечное для одних, малое для других, но для Ответчика — в самый раз. Внутри него находились ответы. Он знал природу вещей, и почему они такие, какие есть, и зачем они есть, и что все это значит. Ответчик мог ответить на любой вопрос, будь тот поставлен правильно. И он хотел. Страстно хотел отвечать! Что же ещё делать Ответчику? И вот он ждал, чтобы к нему пришли и спросили.


— Как вы себя чувствуете сэр? — участливо произнес Морран, повиснув над стариком.

— Лучше, -со слабой улыбкой отозвался Лингман.


Хотя Морран извел огромное количество топлива, чтобы выйти в космос с минимальным ускорением, немощному сердцу Лингмана то артачилось и упиралось, не желая трудиться, то вдруг пускалось вприпрыжку и яростно молотило в грудную клетку. В какой-то момент казалось даже, что оно вот-вот остановится, просто назло. Но пришла невесомость — и сердце заработало.


У Моррана не было подобных проблем. Его крепкое тело свободно выдерживало любые нагрузки. Однако в этом полете ему не придется их испытывать, если он хочет, чтобы старый Лингман остался в живых

— Я ещё протяну, — пробормотал Лингман, словно в ответ на невысказанный. — Протяну, сколько понадобится, чтобы узнать.

Морран прикоснулся к пульту, и корабль скользнул в подпространство, как угорь в масло.

— Мы узнаем. — Морран помог старику освободиться от привязных ремней. — Мы найдем Ответчик!

Лингман уверенно кивнул своему молодому товарищу. Долгие годы они утешали и ободряли друг друга. Идея принадлежала Лингману. Потом Морран, закончив институт, присоединился к нему. По всей Солнечной сиситеме они выискивали и собирали по крупицам легенды о древней гуманоидной расе, которая знала ответы на все вопросы, которая построила Ответчик и отбыла восвояси.

Подумать только! Ответ на любой вопрос!- Морран был физиком и не испытывал недостатка в вопросах: расширяющаяся Вселенная, ядерные силы, «новые— звезды…

— Да, — согласился Лингман.

Он подплыл к видеоэкрану и посмотрел в иллюзорную даль подпространства. Лингман был биологм и старым человеком. Он хотел задать только два вопроса.

Что такое жизнь?

Что такое смерть?


После особенно долгого периода сбора багрянца Лек и его друзья решили отдохнуть. В окресностях густо расположенных звезд багрянец всегда редел — почему, никто не ведал, — так что вполне можно было поболтать.

— А знаете, — сказал Лек, — поищу-ка, я пожалуй, этот Ответчик.

Лек говорил на языке оллграт, языке твердого решения.

— Зачем? — спросил Илм на языке звест, языке добродушного подтрунивания. — Тебе что, мало сбора багрянца?

— Да, — отозвался Лек, все ещё на языке твердого решения. — Мало.

Великий труд Лека и его народа заключался в сборе багрянца. Тщательно, по крохам выискивали они вкрапленный в материю пространства багрянец и сгребали в колоссальную кучу. Для чего — никто не знал.

— Полагаю, ты спросишь у него, что такое багрянец? — предположил Илм, откинув звезду и ложась на её место.

— Непременно,- сказал Лек. — Мы слишком долго жили в неведении. Нам необходимо осознать истинную природу багрянца и его место в мироздании. Мы должны понять, почему он правит нашей жизнью. — Для этой речи Лек воспользовался илгретом, языком зарождающегося знания.

Илм и остальные не пытались спорить, даже на языке спора. С начала времен Лек, Илм и все прочие собирали багрянец. Наступила пора узнать самое главное: что такое багрянец и зачем сгребать его в кучу?

И конечно, Ответчик мог поведать им об этом. Каждый слыхал об Ответчике, созданном давно отбывшей расой, схожей с ними.

— Спросишь у него еше что-нибудь: — поинтересовался Илм.

— Пожалуй, я спрошу его о звездах,- пожал плечами Лек. — В сущности, больше ничего важного нет.

Лек и его братья жили с начала времен, потому они не думали о смерти. Число их всегда было неизменно, так что они не думали о жизни.

Но багрянец? И куча:

— Я иду! — крикнул Лек на диалекте решения-на-грани-поступка.

— Удачи тебе! — дружно пожелали ему братья на языке величайшей привязанности.

И Лек удалился, прыгая от звезды к звезде.


Один на маленькой планете, Ответчик ожидал прихода Задающих вопросы. Порой он сам себе нашептывал ответы. То была его привилегия. Он знал.

Итак, ожидание. И было не слишком поздно и не слишком рано для любых порождений космоса прийти и спросить.

Все восемнадцать собрались в одном месте.

— Я взываю к Закону восемнадцати! — воскликнул один. И тут же появился другой, которого ещё никогда не было, порожденный Законом восемнадцати.

— Мы должны обратиться к Ответчику! — вскричал один. — Нашими жизнями правит Закон восемнадцати. Где собираются восемнадцать, там появляется девятнадцатый. Почему так?

Никто не смог ответить.

— Где я? — спросил новорожденный девятнадцатый. Один отвел его в сторону, чтобы все рассказать.

Осталось семнадцать. Стабильное число.

— Мы обязаны выяснить, — заявил другой, — почему все места разные, хотя между ними нет никакого расстояния.

Ты здесь. Потом ты там. И все. Никакого передвижения, никакой причины. Ты просто в другом месте.

— Звезды холодные, — пожаловался один.

— Почему?

— Нужно идти к Ответчику.

Они слышали легенды, знали сказания. «Некогда здесь был народ — вылитые мы! — который знал. И построил Ответчик. Потом они ушли туда, где нет места, но много расстояния—.

— Как туда попасть? — закричал новорожденный девятнадцатый, уже исполненный знания.

— Как обычно.

И восемнадцать исчезли. А один остался, подавленно глядя на бесконечную протяженность ледяной звезды. Потом исчез и он.


— Древние предания не врут, — прошептал Морран. — Вот Ответчик.

Они вышли из подпространства в указанном легендами месте и оказались перед звездой, которой не было подобных. Морран придумал, как включить её в классификацию, но это не играло ни какой роли. Просто ей не было подобных.

Вокруг звезды вращалась планета, тоже не похожая на другие. Морран нашел тому причины, но они не играли никакой роли. Это была единственная в своем роде планета.

— Пристегивайтесь сэр, — сказал Морран. — Я постараюсь приземлиться как можно мягче.


Шагая от звезды к звезде, Лек подошел к ответчику, положил его на ладонь и поднес к глазам.

— Значит, ты Ответчик.

— Да, — отозвался Ответчик.

— Тогда скажи мне, — попросил Лек, устраиваясь поудобнее в промежутке между звездами. — Скажи мне, что я есть?

— Частность, — сказал Ответчик. — Проявление.

— Брось, — обиженно проворчал Лек. — Мог бы ответить и получше… Теперь слушай. Задача мне подобных — собирать багрянец и сгребать его в кучу. Каково истинное значение этого?

— Вопрос бессмысленный, — сообщил Ответчик. Он знал, что такое багрянец и для чего предназначена куча. Но объяснение таилось в большем объяснении. Лек не сумел правильно поставить вопрос.

Лек задавал другие вопросы, но Ответчик не мог ответить на них. Лек смотрел на все по-своему узко, он видел лишь часть правды и отказывался видеть остальное. Как объяснить слепому ощущение зеленого?

Ответчик и не пытался. Он не был для этого предназначен.

Наконец Лек презрительно усмехнулся и ушел, стремительно шагая в межзвездном пространстве.

Ответчик знал. Но ему тебовался верно сформулированный вопрос. Ответчик размышлял над этим ограничением, глядя на звезды — не большие и не малые, а как раз подходящего размера.

«Правильные вопросы… Тем, кто построил Ответчик, следовало принять это во внимание, — думал Ответчик. — Им следовало предоставить мне свободу, позволить выходить за рамки узкого вопроса—.

Восемнадцать созданий возникли перед Ответчиком — они не пришли и не прилетели, а просто появились. Поеживаясь в холодном блеске звезд, они ошеломленно смотрели на подавляющую грамаду Ответчика.

— Если нет расстояния, — спросил один, — то как можно оказаться в других местах?

Ответчик з н а л, что такое расстояние и что такое другие места, но не мог ответить на вопрос. Вот суть расстояния, но она не такая, какой представляется этим существам. Вот суть мест, но она совершенно отлична от их ожиданий.

— Перефразируйте вопрос, — с затаенной надеждой посоветовал Ответчик.

— Почему здесь мы короткие, — спросил один, — а там длинные? Почему там мы толстые, а здесь худые? Почему звезды холодные?

Ответчик все это знал. Он понимал, почему звезды холодные, но не мог объяснить это в рамках понятий звезд или холода.

— Почему, — поинтересовался другой, — есть Закон восемнадцати? Почему, когда собираются восемнадцать, появляется девятнадцатый?

Но, разумеется, ответ был частью другого, большего вопроса, а его-то они и не задали.

Закон восемнадцати породил девятнадцатого, и все девятнадцать пропали.


Ответчик продолжал тихо бубнить себе вопросы и сам на них отвечал.


— Ну вот, — вздохнул Морран. — Теперь все позади.

Он похлопал Лингмана по плечу — легонько, словно опасаясь, что тот рассыплется.

Старый биолог обессилел.

— Пойдем, — сказал Лингман. Он не хотел терять времени. В сущности, терять было нечего.

Одев скафандры, они зашагали по узкой тропинке.

— Не так быстро, — попросил Лингман.

— Хорошо, — согласился Морран.

Они шли плечом к плечу по планете, отличной от всех других планет, летящей вокруг звезды, отличной от всех других звезд.

— Сюда, - указал Морран. — Легенды были верны. Тропинка, ведущая к каменным ступеням, какменные ступени — во внутренний дворик… И — Ответчик!

Ответчик представился ис белым экраном в стене. На их взгляд, он был крайне прост.

Лингман сцепил задрожавшие руки. Наступила решающая минута его жизни, всех его трудов, споров…

— Помни, — сказал он Моррану, — мы и представить не в состоянии, какой может оказаться правда.

— Я готов! — восторженно воскликнул Морран.

— Очень хорошо. Ответчик, — обратился Лингман высоким слабым голосом, — что такое жизнь?

Голос раздался в их головах.

— Вопрос лишен смысла. Под «жизнью— Спрашивающий подразумевает частный феномен, объяснимый лишь в терминах целого.

— Частью какого целого является жизнь? — спросил Лингман.

— Данный вопрос в настоящей форме не может разрешиться. Спрашивающий все ещё рассматривает «жизнь— субъективно, со своей ограниченной точки зрения.

— Ответь же в собственных терминах, — сказал Морран.

— Я лишь отвечаю на вопросы, — грустно проинес Ответчик.

Наступило молчание.

— Расширяется ли Вселенная? — спросил Морран.

— Термин «расширение— неприложим к данной ситуации. Спрашивающий оперирует ложной концепцией Вселенной.

— Ты можешь нам сказать хоть что-нибудь?

— Я могу ответить на любой правильно поставленный вопрос, касающийся природы вещей.

Физик и биолог, обменялись взглядами.

— Кажется я понимаю, что он имеет ввиду, — печально проговорил Лингман. — Наши основные допущения неверны. Все до единого.

— Невозможно! — возразил Морран. — Наука…

— Частные истины, — бесконечно усталым голосом заметил Лингман. — По крайней мере, мы выяснили, что наши заключения относительно наблюдаемых феноменов ложны.

— А закон простейшего предположения?

— Всего лишь теория.

— Но жизнь… безусловно, он может сказать, что такое жизнь? — Ясно, — медленно выговорил Морран. — Он не в состоянии ответить на наши вопросы, оперируя нашими понятиями и предположениями.

— Думаю, именно так. Он связан корректно поставленными вопросами, а вопросы эти требуют знаний, которыми мы не располагаем.

— Следовательно, мы даже не можем задать верный вопрос? — возмутился Морран. — Не верю. Хоть что-то мы должны знать. — Он повернулся к Ответчику. — Что есть смерть?

— Я не могу определить антропоморфизм.

— Смерть — антропоморфизм! — воскликнул Морран, и Лингман быстро обернулся. — Ну наконец-то мы сдвинулись с места.

— Реален ли антропоморфизм?

— Антропоморфизм можно классифицировать экспериментально как, А — ложные истины или В Частные истины — в терминах частной ситуации.

— Что здесь применимо?

— И то и другое.

Ничего более конкретного они не добились. Долгие часы они мучили Ответчик, мучили себя, но правда ускользала все дальше и дальше.

— Я скоро сойду с ума, — не выдержал Морран. — Перед нами разгадки всей Вселенной, но они откроются лишь при верном вопросе. А откуда нам взять эти верные вопросы?!

Лингман опустился на землю, привалился к каменной стене и закрыл глаза.

— Дикари — вот мы кто, — продолжал Морран, нервно расхаживая перед Ответчиком. — Представте себе бушмена, требующего у физика, чтобы тот объяснил, почему нельзя пустить стрелу в Солнце. Ученый может объяснить это только своими терминами. Как иначе?

— Ученый и пытаться не станет, едва слышно проговорил Лингман. — Он сразу поймет тщетность объяснения.

— Или вот как вы разъясните дикарю вращение Земли вокруг собственной оси, не погрешив научной точностью?

Лингман молчал.

— А, ладно… Пойдемте сэр?

Пальцы Лингмана были судорожно сжаты, щеки впали, глаза остекленели.

— Сэр! Сэр! — затряс его Морран.

Ответчик знал, что ответа не будет.


Один на планете — не большой и не малой, а как раз подходящего размера — ждал ответчик. Он не может помочь тем, кто приходит к нему, ибо даже Ответчик не всесилен.

Вселенная? Жизнь? Смерть? Багрянец? Восемнадцать?

Частные Истины, полуистины, крохи великого вопроса.

И бормочет Ответчик вопросы сам себе, верные вопросы, которые никто не может понять.

И как их понять?

Чтобы правильно задать вопрос, нужно знать большую часть ответа.
Развернуть

reactor Помоги помогите найти сказка рассказ волк-мазохист нло наркомания веселое детство песочница ...почему я такой 

Поиск депрессивного волка-мазохиста на камне-НЛО.

Доброго времени суток, ректор. Решил обратиться к вам за помощью ибо Google мне не помог. Я частенько натыкаюсь на посты с просьбами найти соус и тп ( чаще всего к порнушкам конечно ) и в большинстве случаев ректор находит и выручает.

Суть вопроса :
Ищу кое что интереснее чем соус к сну-сну видео. Я ищу сказку / рассказ которую читали мне в детстве . К сожалению названия я не помню.
Помню сюжет и иллюстрации. Произведение весьма странное , поэтому может за интересует кого :

История про волка. Волк по рассказу грустный . Депрессивный . Время от времени он ходит на пруд / озеро и садится там на большой камень. Смотрит в отражение...и понимает что у него слишком длинные уши. И на этом самом камне. Вооружившись ножницами он их подстригает....уши. ( крипота ).
Все бы ничего , пока в один день этот самый камень с кромсающим свои уши волком не взлетает и не оказывается самым настоящим НЛО с очень грубыми, матерящимися инопланетянами с большим, картофелеобразным носом....

....на этом мои воспоминания о данном произведении прерываются.
Читали мне это когда мне было лет 6, может 8, поэтому деталей мало.




Заранее всем благодарен!
Развернуть

бабы рассказ песочница 

Когда она ушла, мне было грустно и одиноко. С тех пор: Я завёл собаку. Купил новый мотоцикл. Трахнул двух женщин. Подсел на алкоголь. Она очень разозлится, когда вернется домой с работы.,бабы,рассказ,разное,песочница
Развернуть

текст многабукаф воплащения сделал сам рассказ хоррор крипи триллер мистика 

Доброй ночи, реактор. Еще один мой рассказ на тему хоррора/мистики/крипоты. Сия стори - продолжение ранее заминусованной этой (меньше мистики, больше расчлененки):

http://joyreactor.cc/post/1465735


Алсо, если кому понравилось - остальные стори от меня - в первом каменте. Как всегда - критику, пожелание и прочее - в каменты. Буду благодарен за отзывы.



Зов.


Он сидел напротив меня. Спокойные серые глаза, плотно сжатые тонкие бледные губы, седина на висках отливала кобальтом в свете неоновых ламп. Я же растерянно изучал папку с делом. Она была пухлая, растрепанная, одна из почти четырех десятков. Я раздумывал с чего начать. Потому, что единственное, о чем я мог думать, так это то, что …


- Вы хотите меня пристрелить. - Я вздрогнул от звука его голоса. Он спокойно осмотрел мне в глаза, и словно читая мои мысли, продолжил. - Вы бы хотели не просто вышибить мне мозги. Вы бы хотели это сделать максимально болезненно и длительно. Так, как я это делал с ними.


Он кивнул на папку, и усмехнулся. Затем откинулся на спинку стула, слегка звякнув наручниками.


Тут он был прав. У меня руки чесались прикончить эту скотину. Этого… нечеловека.


Он пришел к нам сам три дня назад. Прихрамывая, он вошел прямиком в отделение, и заявил, что он - наш потрошитель. В качестве доказательства он продемонстрировал перепачканные в крови руки, и заявил, что немедленно готов отвести следственную группу в подвал, где он только что прикончил свою жертву.


Я был в числе тех, кто отправился туда. Господи, я-то думал, что повидал все. Но то, что мы там увидели… Эту… вакханалию бессмысленной, абсолютной, чистой и беспредельной жестокости… Комната была буквально залита кровью. В центре на столе лежало то, что осталось от последней жертвы. И, судя по всему, это был ребенок. Это зрелище снилось мне последние две ночи. Думаю, приснится и этой.


Я с трудом оторвал взгляд от папки, и перешел к делу.


- Сколько у вас было жертв? - это был отнюдь не праздный вопрос. Мы предполагали цифру в пятьдесят три человека. Как же мне хотелось, что бы он ее подтвердил.


- Шестьдесят пять. - Он мягко улыбнулся. - я начал намного раньше, чем вы меня заметили. Однако, я готов сотрудничать. Я расскажу вам все, что вы захотите знать. Пожалуй, я даже расскажу вам несколько больше, чем вам хотелось бы знать. С чего мне начать?


С того, как ты превратился в такого психопата


- Кто был вашей первой жертвой и когда?


- Понятия не имею кто он был. Какой-то бездомный… Это было… дайте подумать… Где-то пять лет назад. В мае, если не ошибаюсь. Я гулял ночью по парку, и он просто случайно попался мне под руку. Тогда дело списали на стаю бродячих собак. Ну, это было не удивительно - я тогда буквально разорвал его голыми руками.


Меня передернуло. Этот человек был чудовищем. Что ужаснее всего, он не был жертвой каких-то детских психологических травм. Нормальная семья, нормальное детство. Рос и учился, как и все дети вокруг. Закончил университет, антрополог. даже написал несколько научных работ о племенах Южной Америки и островов Тихого и Индийского океанов. Однако он был именно тем, кем оказался. Чудовищем, убийцей. садистом.


- Гражданин следователь, позвольте вас попросить об одолжении. - он заглянул мне в глаза. - прежде, чем я вам расскажу все о каждой своей жертве, я попрошу вас кое с чем ознакомится. Это небольшой дневник. Вы же владеете английским? - я озадаченно кивнул. - Вот и славно! У меня дома, в книжном шкафу, на третьей полке сверху, слева, есть небольшой журнал в кожаном переплете. Я попрошу вас прочесть его. Только будьте аккуратны - книга очень старая - настоящий раритет.


Честно говоря, я чуть было не рассмеялся. Он загубил столько жизней, и беспокоится о книге. Однако что-то в его голосе меня заставило воспринять все это серьезно. Книгу я взял тем же вечером. Ну, точнее, это оказалась не книга, а какой-то дневник на английском. Перевод занял у меня почти три дня - он был полон морскими и медицинскими терминами, и, кроме того, содержал кучу вышедших из употребления слов и архаизмов. Разумеется, эти три дня я был занят не только дневником, но и делом, однако, чем дальше я погружался в чтение, тем больше меня интересовали строки, написанные вычурным почерком, и меньше объект нашего расследования.


* * *


В журнале содержались впечатления от путешествия, по меньшей мере странного, если не пугающего, или ужасного. Дневник принадлежал некоему Филлипу Моррису эсквайру, представителю Ост индийской Компании. Точный год остался неизвестен. Не известны были даже примерные даты, так как весь хронометраж шел в количестве дней с момента отплытия из Индии.


Их корабль попал в сильный шторм, и, потеряв несколько человек, оказался неподалеку какого-то острова - их точное местоположение мешало определить пасмурное небо. Проверив корабль на предмет повреждений, команда высадилась на остров в надежде найти если не чей-нибудь форт, то уж, хотя бы, источник пресной воды.


Они нашли оба предмета своего поиска. Форт, однако был покинут, а разбросанные тут и там предметы быта и остатки мебели и вещей, указывали на то, что покинули его в суматохе. Судя по нескольким следам пожарищ, тут кипел бой, и все пришли к выводу, что форт был уничтожен пиратами (чей он, и почему его не восстановили так и оставалось загадкой). Ручей с чистой ключевой водой нашелся прямо в форте. Перегнав корабль в более удобную и близкую к крепости гавань, команда приступила к ремонту того, что потрепал ураган и пополнению припасов (кроме того, в подвалах нашлась пара бочек с солониной, что значительно улучшило настроение экипажа).


Странности начались на вторую ночь. Дежурный матрос утром доложил, что в окне одного из бастионов ночью зажегся свет, и какое-то время перемещался по помещению. Явление длилось несколько минут, и, в конце-концов, пропало. Днем в указанный бастион снарядили поисковую группу (решив, что, возможно, это могли быть какие-то выжившие, или аборигены). Тем не менее, поиски были тщетными.


В процессе прочесывания окрестностей, один из матросов нашел пещеру, чьи стены были покрыты странными и жутковатыми рисунками (рисунки автор журнала тщательно перерисовал, когда на третий день пребывания на острове посетил пещеру). Рисунки были похожи на какие-то ритуальные, или каббалистические знаки - в основе каждого лежала семи конечная асимметричная звезда, а поверху были нарисованы различные символы - спираль, схематическое изображение птицы, грубое подобие лица, и прочие, уже частично стершиеся, и потому трудноописуемые. Моррис пришел в восторг: он кое-что слышал о последних находка археологии, и рвался в Лондон показать свои эскизы знакомым, вхожим в ученые круги.


На четвертую ночь произошел несчастный случай (точнее, в тот момент, так решил автор дневника). Дежурный матрос был найден повешенным на одном из канатов. Судя по всему, бедняга собирался спуститься с наблюдательного пункта, поскользнулся на влажной балке, и упал вниз, по пути зацепив один из канатов. Тот захлестнулся вокруг шеи, и сломал бедолаге хребет. Кроме того, сила рывка была такова, что мышцы и кожа местами не выдержали, и матрос остался висеть с полу оторванной головой, заливая все вокруг кровью. Бедолагу сняли, и затолкали в бочку с ромом (на сколько я понял, таким образом труп надеялись сохранить до прибытия домой), и оставили в отдельной небольшой каморке под палубой, специально предназначенной для подобного скорбного груза. Смерть товарища резко ухудшила мораль экипажа, и работы по ремонту, до сих пор шедшие споро, сбавили темп в несколько раз.


Дальше было хуже. На следующую ночь пропал еще один матрос. Тело так и не нашли, хотя перевернули остров вверх дном. Люди начали шептаться, что остров проклят. Все вспоминали и ужасную смерть первого члена экипажа, и загадочные огни в форте, которые видел другой матрос ночью. Буквально за день настроения из мрачных превратили в почти панические.


Капитан - надо отдать ему должное - сумел угрозами и обещаниями немного приободрить людей, и приказал все ночные вахты держать минимум впятером. На утро все пятеро членов экипажа были найдены живыми, но напуганными до смерти. Трое ничего не могли выдавить из себя, один попросту сошел с ума, и только бился головой о балку, пятый, самый вменяемый, и самый пьяный, сумел рассказать что произошло ночью. По его словам, уже после полуночи, они услышали, как их кто-то зовет. По началу они решили, что просто кто-то в трюме подшучивает над ними. Немного успокоившись, они почти час продолжали играть в карты, когда вдруг обратили внимание, что зов стал громче, и он исходил со стороны берега. Изрядно струсив, они все же, достали подзорную трубу, и решили осмотреть побережье. Жребий выпал тому матросу, который сейчас пытался сломать балку лбом. Прильнув к окуляру, тот пару мгновений всматривался в темноту, а затем, издав жуткий вопль, бросился наутек, едва не вывалившись за борт. Они сумели немного прижать его, и он прекратился дергаться. Решив проверить, что же он там увидел, они хотели использовать подзорную трубу, однако из этого ничего не вышло - убегая, моряк бросил ее на палубу, и прибор разбился. Уже предчувствуя гнев капитана, и, к тому же, напуганные поведением товарища, они сгрудились вокруг ламы, постоянно оглядываясь, и подпрыгивая от каждого скрипа и шороха. В конце-концов, один из них принес пару бутылок рома - наказание капитана их страшило куда меньше происходящего.


Некоторое время спустя, раздался громкий удар. По началу они даже не поняли, что произошло, но второй удар не оставил сомнений: стучали снизу, из той самой каморки, где была заперта бочка с трупом. Алкоголь в крови, смешанный с адреналином, сделал свое дело: ни секунды не колеблясь, они бросились к люку, и навалились на него всем весом.


Дальше рассказчик мог сказать только одно: один из его товарищей, а затем - второй и третий, посмотрели куда-то в сторону, и с воплями забились в ближайший угол. Как он пояснил, он тогда вдруг четко понял, что если он тоже оглянется, и увидит ЭТО, то их тела никогда не найдут, как это было с одним из матросов. Он так и пролежал на люке до утра, пока удары снизу не сошли на нет, а давящее ощущение взгляда в спину не пропало. Отпустить руки он решился только тогда, когда его силой оттащили от люка.


Видя, что команда напугана, и на грани бунта, капитан наплевал на ремонт, и приказал отчаливать.


Кроме того, в дневнике была еще одна любопытная запись: труп действительно вывалился из бочки, когда та упала набок, видимо, из-за качки. Когда матросы удерживали ужасного врага внизу, скорее всего, бочка просто каталась по полу, и билась о ступеньки. По крайней мере, так рассудил Моррис в своем дневнике.


Пролистав остаток, я не нашел ничего, достойного внимания. Безумный моряк до конца своих дней остался в лечебнице, трое других постепенно пришли в себя, но отказывались говорить о том, что они тогда увидели.


* * *


Я приступил к расспросам утром следующего дня. Нервы, бессонница и жуткий рассказ Филлипа Морриса, возымели свое: я был нервным, издерганным, и смертельно усталым. По ночам меня преследовали картины бойни, которую учинил маньяк. Днем меня преследовали его деяния наяву - фотографии, допросы, следственные эксперименты, эксгумация останков его жертв… Моя жизнь превратилась в ад. Но я готов был пройти этот путь, что бы в конце-концов увидеть эту скотину в петле.


- Зачем вы попросили прочитать эту книгу? - я подвинул к нем журнал, и заметил, как вспыхнули его глаза.


- Стало быть, вы ее прочитали. - он улыбнулся. - Как вам рассказ уважаемого Филлипа?


- Впечатляет. Ему бы отправить это Лавкрафту - он бы оценил.


- Я вижу, вы восприняли все это не слишком серьезно. Хотя, я вас вас прекрасно понимаю. Я относился к подобным вещам с насмешкой - пока не побывал в одном из индейских племен Южной Америки. Скажите, как я могу вас называть? Мы с вами знакомы уже почти неделю, а все еще общаемся на “вы”.


- Андрей... Можете звать меня Андреем. Хотя не вижу причин для фамильярности. - я не особо видел смысл любезничать с этим подонком. Хотя интеллигентность и мягкость характера подкупали.


- Анатолий. Хотя что это я… Вы и так знаете. Скажите, Андрей, как скоро вы хотели бы видеть меня… - он усмехнулся, и провел пальцем по горлу, - мертвым?


- Вчера. - В ответ я вложил всею неприязнь и ненависть к нему. - А еще лучше лет десят назад. - Однако, это не в моих, увы, силах. Давайте-ка приступим к делу.


- Могу я спросить еще один вопрос: а если я помогу вам ускорить свою кончину - вы согласитесь меня выслушать, и помочь закончить одно… незавершенное дело. - Он слегка сощурил глаза, и наклонил голову, заглядывая мне в лицо. Что же, признаю: я поддался на соблазн: желание прикончить эту тварь было сильно, как никогда.


- Ну, и что же вы можете предложить? - я откинулся на спинку стула с притворным безразличием. - Вы уже подписали признание. Улик против вас - выше крыши - вы сами отвели нас к свежему трупу. Думаю, ради вас даже отменят мораторий на смертную казнь.


- Да, но вы представляете как долго все это будет идти? А если я подам апелляцию? Или не одну? Год? Два? Пять лет? В США некоторые осужденные годами ожидают казни.


- Мы не в США. - процедил я, хотя понимал, что он прав. Он сможет тянуть резину. Не вечно, но долго. Он будет улыбаться в камеры: “Нет-нет, я не убивал никого!”.


- И все же, вы знаете, что я прав. Я признаю всю вину в суде. Я покажу вас останки всех свои жертв. Я умру даже раньше, чем вы себе можете представить.


- И в чем же ваш интерес? - я не удержался от шаблонной фразы, ухмыляясь, потому, как улыбнись я, как мне того очень хотелось, он бы понял, что купил меня с потрохами.


- В завершении некоего дела. - увидев как я напрягся, он поспешно добавил, - Я гарантирую, что оно не включает себя чьей-либо смерти, или страданий. Единственной целью будет передача кое-чего важного. И единственное условие: я общаюсь с вами, и только вами. Ваши коллеги, разумеется, получат все стенограммы, и в праве обрабатывать все сведения, но в их присутствии я не скажу ни слова. Мы договорились?


Что мне было делать? Задушевный разговор с маньяком в обмен на его казнь? Как говорится, дайте две!


- Идет. Итак, о чем вы хотите поговорить? - я это попытался спросить максимально любезным тоном, но Анатолий только покачал головой.


- Нет. Не сейчас. Завтра. Сегодня… я буду думать. Мне надо многое рассказать, и я хочу обдумать все, что необходимо. Приходите завтра. Да, и заберите дневник. Он мне больше не  нужен… А, да! - окликнул меня он, когда я уже вставал, - держите его всегда при себе. Это обязательное условие!


Пожав плечами, я удалился. Дневник - не самая высокая плата за справедливость.


* * *


Я сидел у себя в кабинете, перебирая бумаги, не связанные с делом “потрошителя”. В голове я уже крутил тысячу и одну картину того, как я бы его убил. За все, что он сделал. За все горе, страдания, страх, утраты…


В окно постучали. Я дернулся от неожиданности, и обернулся. За окном сидела ворона. Увидев, что я обратил на нее внимание, она  опять постучала по стеклу, и повернула голову, глядя на меня черной бусинкой глаза.


Усмехнувшись, я вернулся к делам, однако упрямая птица опять постучала в окно, и требовательно каркнула. Бросив бумаги, подошел к окну, с любопытством глядя на птицу. Открывать его я не был намерен - на улице минус десять, а окна уже давно заклеены для утепления.


Поняв, что я не собираюсь реагировать, ворона принялась прыгать по подоконнику, стуча в стекло, и требовательно каркая. Я усмехнулся, размышляя про сообразительность некоторых видов птиц. Тем временем, ворона уже практически ломилась в окно.

Может, мне показалось, но ее карканье стало практически истеричным, наполненным каким-то запредельным ужасом, словно ее заживо заперли в печи, и вот-вот сожгут. Перья на птице встали дыбом, она не переставая орала, и билась о стекло. Затем карканье перешло в сдавленные вздохи, и я понял, что это не перья встают дыбом - птицу буквально раздуло за неполные пять минут. Я оторопело смотрел, как несчастное животное бьется в конвульсиях. Затем, с негромким хлопком ворона лопнула, будто воздушный шарик. Части внутренностей забрызгали окно, остальное разлетелось по подоконнику. В воздухе кружили остатки перьев. Я в полном изумлении тупо смотрел на кровавое пятно, оставшееся от птицы. Такого не бывает. Точнее, могло бы быть, но не так. У знакомых как-то собака подхватила лептоспироз - бедняге вздуло живот, как барабан, и его пришлось усыпить, что бы не мучился. Но это было в течении дней, а не минут!


Разумеется, я себя потом убедил, что ворона спасалась от какого-то идиота с пневматикой. Что она действительно топорщила перья, и просто паниковала. Что того, что я видел просто не могло быть. Так ведь, Филлип Моррис эсквайр? Труп не может выбраться из бочки. Он не может биться о крышку люка. Это всего лишь качка. Всего лишь бочка. Ничего особенного.


Позже, войдя в камеру к Анатолию, я на мгновение остолбенел. Он стоял ко мне спиной, и со старательностью школника на уроке каллиграфии, кровью выводя на стене один из рисунков Морриса. Это была звезда, и скелет птицы поверх нее. Словно учуяв меня, Анатолий обернулся:


- Добрый день, Андрей. Вы готовы поговорить?


* * *


Когда я был молод, я побывал в экспедиции, в Южной Америке. Там я стал свидетелем чего-то мрачного. Потустороннего. Страшного… Это перевернуло мою жизнь. нет, не так. Это перевернуло мое миропонимание.


Вернувшись обратно, я посвятил себя изучению диких уголков планеты. Я побывал в племени Дагонов. Я облазил с рулеткой Плато Наска. Я перекопал половину Острова Пасхи. И всюду я искал следы. Следы того, что я видел там, в Южной Америке.


Порой я находил их в самых неожиданных местах. Например, в Королевской Библиотеке. Или в Интернете. Реже всего - в обрядах и ритуалах. Однажды, в Африке, я видел. как у шамана во время пляски, открылись раны. Просто из ниоткуда. Это был ежегодный ритуал, когда он сражался с демонами за судьбу племени. Мои коллеги рассуждали о трансе и плацебо, а я вспоминал свою первую экспедицию, и своего друга, чья душа дала пристанище чему-то ужасному.


Я вижу, вы ухмыляетесь. Однако. позвольте спросить: что случилось с вороной? Что это вы побледнели? Вы думаете, ее убили из пневматики? Или вы уже успокоили себя какой-то болезнью? Я обещаю: когда я расскажу все, что хотел рассказать, вы поймете все. И тогда - не раньше - вы сделаете то, что должны будете сделать.


* * *


Я не знаю, влияет ли на меня этот психопат, или он… нет. Чушь. Это не может быть правдой. Он просто больной урод, поехавший на своих индейских сказках. Но та ворона… Нет. Воздушка. Обыкновенная, с повышенным давлением пневматика.


Я уже которую неделю мучаюсь бессонницей. Мысли вялые и тягучие, словно патока. А еще у меня, похоже, паранойя. Постоянное ощущение взгляда в спину.


* * *


Дежурный сегодня утром взъерошенный и перепуганный. Еле добились от него в чем дело. Говорит, по коридору ходят тени. От самого разит перегаром. Отправили домой отсыпаться - я сказал, что подежурю - один черт спать не могу.


Ночью задремал, но проснулся от звука шагов. Они доносились откуда-то со стороны туалета. Проверив дверь участка (закрыта), я отправился в сторону источника шума.


- Эй! Кто тут?! - честно, я нервничал. Это был какой-то голливудский ужастик. Я один, в закрытом здании, подозрительные звуки… Дойдя до туалета, я остановился. Вроде, все тихо. Я развернулся, и пошел было обратно, но тут же ощутил леденящее чувство взгляда в спину. Я мгновенно обернулся, выхватив пистолет. Ничего. Коридор, дверь, и полная тишина - только капает где-то вода.


С чувством, будто я схожу с ума, я вернулся на место. За окном валил снег. Я отвлекся, созерцая грациозный танец снежинок, и краем глаза улавливая отражение коридора. Лампа там был неисправна, и постоянно тихонько гудела, и моргала, словно вспышка фотоаппарата. Сполох, пауза, загорается… Затем опять тухнет, серия коротких вспышек, и опять горит несколько минут. Надо починить. Завтра же.


На мгновение в отражении мелькнула чья-то фигура. Пропустив удар, мое сердце кинулось в галоп. Чуть не порвав кобуру, я выхватил оружие, и направил в сторону коридора. Я так и простоял, замерев, где-то с пол часа - пока руки не начало ломить от усталости.


Немного успокоившись, я уселся на место, не сводя с коридора глаз. Затем, все так же, глядя на мерцающий свет, я накинул теплую куртку, и, пятясь спиной, выскочил на улицу (дверь я открывал, казалось, целую вечность). Я закрыл дверь, продолжая смотреть на коридор через стеклянную часть двери. Затем трясущимися руками, я закурил, повернулся к двери спиной, и, подпирая ее деревянную раму, сполз на землю, блаженно затянувшись.


Должно быть, не смотря на мороз (а может, и благодаря ему), я чуть было не задремал. и тут в стекло постучали изнутри.Вся дремота мигом сошла, и я отпрянул от дверей. По ту сторону стояло что-то, похожее на человека, одетое в выцветший, поношенный балахон. Серая кожа, бездонные, сочащиеся маслянистой тьмой, дыры на месте глаз, разинутый, будто в немом вопле рот, тонкая с непропорционально длинными, когтистыми пальцами рука.


Я завопил, и, зажмурившись. открыл огонь.


Пришел в себя я от пощечины, которую мне в терапевтических целях, влепил один из врачей. Путаясь, и запинаясь, я рассказал про “что-то привиделось”, сослался на бессонницу, и, после того, как мне нарисовали штраф за разбитое стекло, отправился домой - отсыпаться.


С Анатолием я встретился через три дня. Он выглядел несколько изможденным, но довольным. В камеру я не стал заглядывать, прекрасно понимая, что второй рисунок Морриса - жуткое лицо на фоне звезды - будет там. Меня интересовало только одно: что будет дальше.


- Дальше? - Он усмехнулся, махнув перебинтованной рукой, - Дальше - безумие!


* * *


Вы, конечно, можете и дальше делать вид, что ничего не происходит, и все это - просто переутомление и бессонница. Но давайте будем откровенны: это не так. И путь, на который вы волею судьбы встали, ведет только в Бездну….


Кстати, о Бездне. Я слышал много версий. И про Великую Пустоту. И про Ад. И про Чистилище, и просто - про параллельные миры… Знаете, что я думаю? Это все правда. Одновременно. Это все существует, и все возможные ужасы - реальны. Они сокрыты от нас тонкой прослойкой нашей реальности, но стоит крохотной трещине появится в ней, и начинается сущий ад.


Вы хотели бы знать, зачем я просил вас носить при себе тетрадь? Ответ прост: без нее вы бы не увидели то, что увидели. Вы бы не поняли то, что поняли. и вы бы не смогли сделать то, что будет необходимо.


Но обо всем по порядку. Все эти легенды и мифы. Эти ожившие мертвецы, души с другого света - это не выдумки.


Я уже говорил: я черпал истории всюду, где мог - в книгах, в Сети, даже в желтой прессе. И среди 99,99% ерунды попадался 0,01% истины.


Когда я прочитал записку самоубийцы, описывавшего явившихся за ним мертвых, я поверил. Когда я прочитал про вырвавшую себе глаза, и расписавшую кровью стены девушку, я поверил. Потому, что я сам видел такое, что заставило бы любого поседеть, и сойти с ума.


И сейчас, когда вы, наконец, мне готовы поверить, я вас расскажу, каково это - быть мной.


Когда просыпается Жажда - ты не в силах ей противостоять. Ее удовлетворит только кровь. Как я позже выяснил, важны и страдания - они насыщают Бездну, заполняют то, что лежит на дне души. Важна плоть - она также отодвигает момент Голода.


Вы, ведь, тоже его чувствуете, только по-другому. Вы хотите не просто убивать, вы хотите убить меня. Не отрицайте. Я почувствовал в вас это с первого мгновения. Эта та самая жажда, что терзала меня все эти годы. И с каждым днем ее все тяжелее утолить. Раз в три года. Раз в два. Раз в год. В полгода. Месяц. Неделю… Я уже третью неделю тут, и посмотрите на меня: я откусил себе палец, и только потому держусь.


Но скоро барьер рухнет, и тогда… тогда я, наконец погибну. Но есть куда большее зло. То зло, что я ношу в себе. Пока оно подтачивает мою душу, оно не способно осквернить тысячи других. Представьте себе эпидемию убийств! Жестоких, безосновательных, чудовищных. Представьте себе войну, где погибают миллионы. Это все станет реальностью, если я не найду преемника.


* * *


Голова раскалывается. Удар был явно сильнее, чем я хотел бы, но это, в конце-концов, мое алиби. В глазах двоится, но я все равно в стаю. Меня рвет. Видимо, сотрясение.


Он лежит на столе, спокойно глядя на меня. Левая рука не пристегнута.


- Вы… не могли бы… - я, пошатываясь, подхожу к столу, и закрепляю руку. - Спасибо.


Он бросает взгляд на полку с инструментами. Я, уже почти не шатаясь, подхожу к ней, и выбираю ножовку.


- Нет-нет. Андрей! - я оборачиваюсь. - Лучше начать со снятия кожи. Тогда намного больнее, и дольше интервал. Если сразу начнете с ампутации, то интервал будет небольшим. Вам же не хочется повторять это через месяц?


Как я тут оказался?.. Я с трудом вспоминаю, как пробивал “следственный эксперимент”. Затем… мы едем сюда, в этот дом. Он заранее все приготовил. Знал, чем все закончится… Вспоминаю, как он дал мне отпить немного своей крови...


Надо будет уволится. И уехать в Сибирь. Да, там долго не найдут.


- Андрей! Давайте живее! У нас с вами мало времени!


Я подхожу к столу, словно пьяный. Зафиксировав, при помощи левой руки, скальпель у коленной чашечки, я делаю разрез вдоль кости. Он шипит от боли, но продолжает:

- Запомни: лучше всего есть, пока я еще жив. Лучше всего - сырое… - он кричит, когда я резким движением снимаю кожу с ноги ниже колена. Он уже задыхается от боли, а я - напротив - ощущаю прилив сил. - Запомни: передай это наследнику. Выбери. Убедись. И… уф… ты понял.

Развернуть

рассказ много букв песочница 

Развод по-одесски


Дядя Алик приходит в мой магазин всегда после обеда. Он спрашивает, где его стул, садится и многозначительно молчит. Ему нравится, когда идет бурная торговля. Он может смотреть на этот процесс долго и с удовольствием, как пьяный романтик на костер.

– Как ваши дела? – интересуюсь я, пока нет клиентов.

– Володя, мне семьдесят пять. Какие могут быть дела, когда первая половина пенсии уходит на еду, а вторая – на её анализы? Зачем вам мои жалобы? Это не ходовой товар. Хотите услышать за чужое здоровье, идите в очередь в поликлинике и берите там все это счастье оптом. Я сегодня по другому делу.

– Я весь – одно большое ухо.

– Володя, у вас есть автомобиль?

– Есть.

– Я знаю, что есть. Но мне кажется, вам должно быть приятно, когда вас об этом спрашивают. Так вот, я имею, что предложить до кучи к вашему высокому статусу владельца «Жигулей». Я хочу практически подарить вам одну шикарную вэщь.

Он бережно разворачивает пакет, извлекает оттуда старые, потертые часы с блестящим браслетом.

– Вам ничего не надо делать. Просто выставите локоть из окна. Пусть солнце поиграет немного на богатом ремешке. Через пять минут в машине будет сидеть орава таких роскошных ципочек, что даже я, Володя, на полчасика бы овдовел. А вы знаете, как я люблю свою Ниночку. Остальные женщины будут кидаться вам под колеса и оттуда проситься замуж.

На лице ни тени улыбки. Он почти никогда не шутит, он так мыслит.

– Вы только подумайте: часы, ципочки, машина, и со всего этого поиметь удовольствий за каких-то сто никому, кроме меня, ненужных гривен.

– Двадцаточку насыпать можно. Да и то – из большого к вам уважения. Ваш «богатый» ремешок сильно инкрустирован царапинами, – без энтузиазма верчу я в руках ненужную мне «вэщь». Дядя Алик берет паузу и задумчиво смотрит сквозь очки в окно.

– Знаете что, Володя? Я дам вам один хороший совет, и вам это ничего не будет стоить. Пойдите в наше ателье, спросите там тетю Валю и попросите пришить вам большую пуговицу на лоб.

– Зачем?

– Будете пристегивать нижнюю губу. Двадцать гривен за почти швейцарские часы?! Даже не смешите мои мудебейцалы. Это часы высшего сорта! Сейчас этого сорта даже детей не делают. Эта молодежь с проводами из ушей и витаминами из Макдональдса… Её же штампуют какие-то подпольные китайцы в Бердичеве. Сплошной брак.

Он делает неповторимый жест рукой, означающий высшую степень негодования.

– Володя, у меня есть пара слов за эти часы. Я всегда был человек, душевнобольной за свою работу. У меня никогда не было много денег, но мне всегда хватало. Так научил папа. Он был простой человек и сморкался сильно вслух на концертах симфонического оркестра. Но, как заработать, а главное – как сохранить, он знал. Папа говорил, что надо дружить. Так вот, о чем это я? Да, на работе я дружил с нашим бухгалтером Колей.

– Это у вас национальная забава – со всеми дружить.

– А как по другому? Слушайте дальше сюда. Сверху у этого Коли была большая голова в очках. А снизу – немного для пописать, остальное – для посмеяться. В общем, с бабами ему не везло, страшное дело. А у меня была знакомая, Зиночка Царева, с ней я тоже дружил. Такая краля, что ни дай божэ. И я пригласил ее отметить вместе тридцатилетие нашей фабрики. Первого июня, как сейчас помню. И тут у нас объявляют конкурс на лучший маскарадный костюм. Ну, вы же знаете, я – закройщик, мастер на все руки. Сделал себе костюм крысы: ушки, хвост, голова. Чудо, а не крыса. Зиночке сообщил по секрету, что буду в этом костюме. Вы следите за моей мыслью?

– Обижаете.

– И знаете что? Вместо себя, в этот костюм я нарядил шлимазла Колю, показал на Зиночку и сказал «фас», а сам собрался поехать в санаторий. Бухгалтер в костюме крысы… Он смеялся с себя во все свои два поролоновых зуба.

Дядя Алик усмехается и смотрит на меня, выжидая, что я оценю всю тонкость юмора, как минимум, заливистым хохотом. Улыбаюсь из вежливости.

– И вот еду я на встречу с квартирантами, чтобы сдать на лето свою однокомнатную, заезжаю на заправку и что я вижу? В шикарном автомобиле «Жигули» первой модели с московскими номерами сидит обалденная цыпа и умирает с горя. Деньги у нее украли, а ехать надо. Эта профура просит меня заправить ей полный бак и двадцать рублей на дорогу, а за это предлагает рассчитаться очень интересным способом не с той стороны. Да, это сейчас молодежь кудой ест, тудой и любит. Володя, вы не в курсе, что они хотят там оплодотворить? Кариес? Я тогда об этом только слышал от одного старого развратника Бибиргама, ходившего в публичный дом до революции, как я на работу. В то время это считалось извращением, тем более за такие деньги.

– И вы проявили излишнее любопытство…

– Излишнее – это совсем не то слово. Там получился такой гевалт, что вы сейчас будете плакать и смеяться слезами. Отъезжаем мы с ней в посадочку. Она сама снимает с меня панталоны и тащит все, что в них болтается, себе в рот. Азохен вей, что она вытворяла! Этой мастерице нужно было служить на флоте – ей завязать рифовый узел, не вынимая концов из рота, как вам два пальца на чужой ноге описать. Я прибалдел, что тот гимназист. Приятно вспомнить, – он ненадолго замолкает, прикрывает глаза, по его лицу блуждает довольная улыбка.

– Я сейчас подумал: может, нынешняя молодежь таки все правильно делает? Так вот. Почти в финале я вижу, как мою «Волгу» вскрывают какие-то три абизяны. Представляете? Я выскочил наскипидаренным быком и без штанов побежал спасать имущество.

– И что? Отбили ласточку?

– Володя, посмотрите на мою некрещеную внешность. Вам оттуда видно, что я не Геракл? Или вы думаете, они испугались моего обреза? Бандиты немного посмеялись, и я накинулся на них, как голодный раввин мацу. Я рвал их зубами и получал за это монтировкой по голове. Володя, там остался такой шрам, такой шрам… Я никогда не брею голову – не хочу, шобы мой верхний сосед Борис Моисеевич, дай бог ему здоровья, видя как я иду через двор в магазин, кричал со своего балкона: «Смотрите, смотрите! Залупа за семачками идёт!». Он это и так кричит, но если бы я брился, Борис Моисеевич оказался не так уж неправ. А это обидно. Остался со шрамом, зато без трусов и машины. Что интересно, эта топливная проститутка таки спасла мне жизнь.

– Как? Разве она не была в сговоре с угонщиками?

– Конечно, была. Но эти три адиёта так поспешно погрузились в мою «Волгу», как барон Врангель на последний пароход до Константинополя, и на первом же повороте расцеловали телеграфный столб. Тормоза отказали. А я в больницу попал на три месяца.

– Хорошо, что так обошлось.

– Какое обошлось? Шо вы такое говорите? Квартира несданной все лето простояла! Это были страшенные убытки. Потерянное лето шестьдесят восьмого…

– А с Колей-то что?

– А что ему сделается? Он так танцевал с Зиночкой, не снимая верхней части костюма, что ровно через девять месяцев у них пошли крысята.

– .Забавно.

– Да, Володя, кто скажет вам, что в СССР секса не было, плюньте ему в лицо. А потом киньте туда камень. Все было. Тогда женщина могла забеременеть оттого, что заходила в комнату, где пять минут назад кто-то делал детей. На каждом советском головастике стоял ГОСТ и знак качества. Отцовство подстерегало меня на каждом шагу, но я не давался. А Коля поднял белый флаг с первого выстрела. Я танцевал у них на свадьбе, как скаженный. Сейчас Коля ходит весь во внуках и говорит мне спасибо.

– Так при чем тут часы?

– Ах, да. Часы… Разве я не сказал? Их и путевку в санаторий я выменял у Коли на костюм крысы.

– Хе-хе. Получается, вы променяли Зиночку на часы.

– Вы, конечно, исказили мне картину. Но даже если и так. Я сделал это по дружбе. К тому же, Зиночка была очень советская, а часы – почти швейцарские. Улавливаете две эти крупные разницы? Вы хотите сказать, это не стоит сто гривен?! За Зиночку Цареву?! Это была такая краля…

– Думаю, стоит, – улыбаюсь и достаю деньги.

– Учтите, что сегодня я не принимаю купюры, где ноль нарисован только один раз. Мне будет стыдно покласть их в карманы моих парадно-выходных брук. Я хочу достать при моей женщине цельную сотню и пойти с обеими в кафе «Мороженое».

– Хорошо, дядя Алик, – я нахожу самую нарядную хрустящую сотню. Он с достоинством прячет деньги в карман и уходит.

А недавно, раскрутив часы, я обнаружил внутри современный механизм с батарейкой и надпись на крышке «Made in China». Ну, что сказать? Мастер.

© mobilshark & DeaD_Must_Die
Развернуть

текст рассказ сделал сам триллер мистика хоррор воплащения многабукаф 

Небольшое предисловие

Привет, реактор. Меня опять торкнуло, и я выдал очередной графоманский опус. На сей раз без крипоты - скорее, триллер с щепоткой мистики. Прошу критику и отзывы в каменты. 


АХТУНГ! МНОГАБУКАФ!


Лик Бездны


Сказать, что я был возбужден - это ничего не сказать. Поездка в далекую Южную Америку, континент, всегда манивший меня своей богатой историей, мрачными рассказами об инках и их кровавых ритуалах, дебрями Амазонки, и пестрыми карнавалами Бразилии. Плато Наска, древние пирамиды и города - это все будоражило мое воображение с самого детства, и я, разумеется, не мог отказаться от поездки. И какой поездки! Я, едва получивший диплом вчерашний студент-антрополог, получаю приглашение в экспедицию от известного в узких кругах профессора! Изучение племен индейцев в устье Амазонки! Это было невероятно захватывающе и волнительно.

Однако эта поездка положила начало новому, с позволения, хобби. Это стало началом моего мрачного пути длинною в жизнь, и я понятия не имею что ждет меня в конце.

Я не стану утомлять вас рассказом о путешествии - в нем не было ничего увлекательного - длинный и утомительный перелет, тропическая жара (да, в мои грезах я про нее как-то не особо задумывался), ужасные условия в “гостинице” - это все было бы уместно, излагай я веселую историю своих путешествий. Однако, это не так, и, быть может, будь я меньше увлечен работой, и больше обращай внимания на детали, я бы заметил сгущающиеся тучи грядущего.

После весьма длительного путешествия по джунглям, мы углубились в дебри джунглей. О, это непередаваемая смесь красоты и коварства! Ядовитые змеи, кричаще яркой окраски, огромные листья папоротников, несмолкающий птичий хор и тысячи всевозможной мелкой живности - лягушки, насекомые, обезьяны… Поистине, если бы не неудобства, вызываемые этими самыми обитателями и климатом - я бы с уверенностью сказал, что прекраснее мест на земле нет.

Наша группа насчитывала десять человек - я,  профессор, несколько других сотрудников, с которыми мы успели не то что бы сдружится, но из их манер и поведения пропало это чертово “вот ведь молодой выскочка!”, и, разумеется, проводник и переводчик в одном лице. С ним-то я и сблизился больше всех. Он сносно говорил по-испански, и я получил возможность расспрашивать его о его народе и культуре. Имя его было довольно длинным и он милостиво согласился что бы я называл его Чого.

Чого рассказывал мне много и охотно. Он еще подростком прибился к одной из подобных экспедиций, и, не смотря на запрет родителей, бежал с пришельцами к цивилизации. Затем была довольно длительная и увлекательная (а также опасная и неприятная) жизнь в трущобах, подработка переводчиком и гидом. В общем, некоторые детали своей биографии он сокрыл в силу их неполного соответствия законам страны. Но меня мало волновала его жизнь в городе. Я жадно впитывал все, что он мог мне рассказать о племени.

В кратце, получалось, что его народ жил в глуши в наказание за какой-то давний проступок. Его племя некогда входило в какой-то больший конгломерат племен, и после некоего события, оно было изгнано в полном составе.

Честно говоря, я слышал об изгнаниях отдельных людей, но целое племя…

Далее шел длительный промежуток скитаний и бедствий - от племени осталось чуть менее ста человек. В конце-концов, они осели в глубине лесов - подальше от соседей и посторонних глаз. Там их и нашли лет двадцать назад.

К моему сожалению, выведать что же за событие привело к таким тяжелым последствиям, у меня не получилось - Чого просто этого не знал. Как он пояснил, это ведомо только шаману. Может, они мне и расскажет? На этом тема его племени исчерпывалась, и он засыпал меня вопросами о моей родине, городе и прочих интересных ему вещей.

Через две недели пути, мы, уставшие и порядком потрепанные джунглями, вышли к деревне.

Это была классическая индейская деревушка - пара десятков покосившихся хибар, люди, одетые в основном во что попало - от маек и до набедренных повязок. Нас сразу же окружили несколько человек с копьями и в боевой раскраске. Чого затрещал на своем невообразимом языке, попеременно показывая то на себя, то на нас, то на дома. В конце-концов он сообщил, что нас примут, но мы обязаны соблюдать местные правила. Одно из них было, пожалуй, самым ценным. А именно: не мочится, стоя в воде, которое, если не знать местную фауну, то можно счесть шуткой. Впрочем, когда ванделлия добирается до невежды ему становится не до шуток.

Прочие правила были не столь полезны, а порою даже нелепы. Например, никакого света вне хижин (как я предположил, они опасались хищников). Или другое: не пить кровь - отсасывать яд из раны имел право только шаман.

Нас расселили в трех домах. Дома оказались примитивные, но достаточно прочные. Меня позабавили двойные сени - вход был завешен соломой так, что бы снаружи не было ничего видно. Замет следовало небольшое помещение, в котором всегда сидел один из индейцев. Я предположил, что его посадили специально сюда, к нам, потому, что не доверяли. Вполне обоснованное - как показывает история - недоверие. Затем шел такой же проем, и за ним - помещение с кроватями.

Я не особенно удивился, когда обнаружил. что у окон - две пары ставен. Внутренние и внешние. Чого объяснил, что ни в коем случае нельзя ночью открывать ставни, если внутри горит свет, и, прежде, чем его зажечь мы должны их обязательно закрыть. Внешние ставни закрываются снаружи с наступлением сумерек, и имею щеколду снаружи - что бы никому внутри не пришло в голову их открыть. В хижине, не смотря на жару, было прохладно, и я прикинул, что ночью будет даже немного зябко. Видимо, двойной предбанник и ставни были частью системы терморегуляции, и помогали достичь эффекта термоса. Довольно неглупо для людей, застрявших в каменном веке.

В общем, за исключением мелочей, в деревне все шло своим чередом. Мужчины охотились, женщины готовили и нянчили детей. Однако я, заинтригованный рассказом о изгнании племени, уговорил Чого добиться аудиенции у шамана.

Шаманом оказался стареющий - лет пятидесяти - еще крепкий мужчина. Его имя я даже не смог разобрать - оно состояло из дикого набора шипящих и щелкающих звуков.

Мы встретились вечером, часов в шесть. Шаман пригласил меня в свой дом (что. кстати, вызывало зависть, и, едва ли, не ненависть моих коллег). Его обитель была несколько просторнее остальных домов, но при этом жутко захламлена всевозможными оберегами и безделушками. Я жадно впитывал каждую деталь. Шаман, похоже, это заметил, и, усмехнувшись, что-то бросил Чого. Тот перевел, что “старейший пойдет за водой, и просит гостя подождать тут”. Я улыбнулся, и благодарно кивнул в ответ. Такой тактичности я не ожидал.

Полки и стены буквально ломились от всякой всячины. Сушеные летучие мыши, чучела животных (в основном, птиц), сморщенная сушеная обезьянья голова, жутковатые куски ткани с непонятными, но однотипными рисунками (в основном - неправильная семиконечная звезда, и какие-то фигуры поверх). В общем, лавка шарлатана.

К моменту, когда шаман вернулся, я уже удовлетворил свое любопытство, и сидел, беседую с Чого. Я решил, что ходить вокруг да около не стоит, и решил взять быка за рога. Разумеется, я спросил о легенде про изгнание племени.

Шаман только покачал головой: “я не в праве раскрывать тайны нашего народа чужеземцу”. Я хотел было начать объяснять, что мне не дает покоя эта история, но он добавил, что если я хочу это знать, мне придется разделить их бремя (на самом деле Чого сказал тогда путь, но только сейчас я понял, что на самом деле имелось в виду).

Для этого я должен был узнать их миропонимание. Шаман подчеркнул, что я не должен делится этой информацией со своими товарищами, так как в них не было - как он сказал - пустоты, которую надо было бы заполнить. Я счел тогда это очередной заморочкой, и попыткой навести тень на плетень.


Мы проговорили до рассвета. Она рассказывал мне о мире, в котором мы живем. Я вынужден буду сделать небольшое отступление, и рассказать это вам, ведь, как оказалось, все это были далеко не сказки. Я расскажу так, как это рассказывали мне:

Когда зародилось Мироздание, появились три мира - мир гармонии, который некоторые религии могут отождествлять с раем, мир энтропии - зачастую ассоциируемый с адом, и наш мир - мембрана меж двух этих вселенных. Для простоты назовем их верхним и нижним. Оба мира заполнялись тем, что производил наш. Страх и боль загнанной жертвы оседали в мире нижнем, накапливаясь и и оседая там веками. И напротив - радость и счастье создавали гармонию в душах живых существ, и заполняли собой верхний мир.

Так было очень, очень долго - пока не пришел человек. Люди привнесли в мир то, чего раньше не было - любовь и ненависть. Это были эмоции настолько сильные, что пассивные верхний и нижний миры наполнились новыми формами - более высокого порядка - добрыми и злыми духами. Над миром разворачивали свои стяги Свет и Тьма. Но люди были несовершенны. Они не могли достичь равновесия, и великая любовь, отравленная изменой превращалась в неизмеримо большую ненависть, но не наоборот. И тогда в верхнем мире начали возникать пустоты. Пока их было мало, их заполняли остальные живущие. Но человечество росло. Шли войны, и ненависть бурной рекой текла по жилам Человека, отравляя любовь, и расширяя глубокие трещины Пустоты, обращая их в Бездну.

И постепенно бездна поглотила Верхний мир. Те жалкие капли гармонии, что еще могла породить природа, растворялись без следа во всепоглощающем океане злобы. Бездна алкала большего. Она требовала новых и новых жертв, а нижний мир - раздутый и переполненный ненавистью - давил все сильнее и сельинее на наш мир-мембрану.

И однажды барьер дал первую трещину. Этот момент знаменовали кровавые страницы нашей истории. Массовые убийства, войны, болезни и упадок. Хлещущаяя в Бездну ненависть укрыла наш мир - и только когда поток спал - люди получили короткую передышку. Бездна ненадолго насытилась, но трещины уже были. И через трещины в наш мир начали проникать злые духи.


К тому моменту, когда он закончил рассказывать, я сидел словно в трансе. Эта примитивная, но такая глубокая картина мира поразила меня до глубины души. Шаман явно видел это, и мягко улыбнувшись, предложил отправится спать, и вернуться когда отдохну, что бы услышать историю их племени.

Весь день я проспал, и проснулся только под вечер. разумеется, на меня накинулись коллеги с расспросами. Я изворачивался, как мог. и, в конце-концов честно сказал, что не могу им рассказать потому, что иначе нас отсюда прогонят. Они не поверили, но отстали. А я про себя подумал, что только что еще пара капель ненависти влилась в общий поток, усиливая натиск на и без того непрочную мембрану. Ведь они же решат, что я просто зажал информацию для себя. Что я хочу выбраться на их горбах прямиком на пьедестал. Я пытался с ними объяснится до самой ночи, но тщетно - всюду я сталкивался с “ага, как же” во взгляде.

Вечер опустился незаметно, и вскоре я был опять у шамана. На этот раз он предложил чашку с напитком. Напиток оказался отличным ирландским виски. На мой вопрос откуда он тут взялся, шаман хитро улыбнулся, и только покачал головой. (В последствии Чого мне рассказал, что шамана пытались подкупить бутылкой виски “в подарок”. Подарок он принял, но в просьбе отказал).
Как и обещал, он рассказал о своем племени.

Их название уже затерялось в веках. По его словам, они были едва ли не старше самих инков, и чуть ли не являлись их предками! Однако, детали и причины изгнания передаются из поколения в поколение.

Его народ сумел обуздать одного из злых духов из нижнего мира. Он сказал это совершенно серьезно, хотя я, разумеется, отнесся к этому с крайним скептицизмом. По его словам, один из его предков, сумел обуздать духа крови - ужасное существо, которое питалось смертью и страданиями. Однако цена была велика. Не в силах противится духу, он сам начал убивать с поистине невероятной жестокостью.

Человека, пленившего демона на дне своей души, поймали и казнили. Но дух не вернулся обратно. Вместо этого он обрушил на жителей войны и смерть. Кровь лилась рекой. Соседи одни за другими объявили их народу войны. И тогда они приняли тежялое решение: демона было необходимо пленить вновь. Было организовано ужаснейшее жертвоприношение: более тысячи человек были убиты и запытаны досмерти, и делал все это один палач. Бедняга обезумел к тому моменту, когда закончил свою кровавую работу, но результат был достигнут: привлеченный болью и страданиями, дух вселился в человеква, и не смог более покинуть узы плоти.

Но плена было мало.Несчастный был одержим убийствами. Не убивая, он начинал умирать сам - из пор кожи сочилась кровь, конечности переставали слушаться, глаза слепли, а уши переставали слышать. Именно тогда зародились традиции кровавых жертвоприношений инков. Дабы не выпустить духа на волю, его пленитель убивал, и убивал, и убивал…

Когда во время очередного ритуала жрец - уже старый и дряхлый - кинулся с ножом на одного из воинов, тот рефлекторно размозжил ему голову булавой. Но пара капель крови попали ему на кожу, и он стал одержим тем же демоном. С огромным трудом его связали, и оставили взаперти - до следующего приношения.

 Их племя изгнали именно тогда, когда стало ясно, что тюрьма духа надежна и более не рухнет.

Шаман перевел дух, жестом фокусника достал из-за спины бутылку виски, и подлил мне еще. Затем, немного подумав, достал еще две чашки, и налил себе и Чого. Пригубив напиток, он продолжил.

Но однажды цепь преемников вновь была нарушена. Это сделали - ненамеренно - конкистадоры. Истребление целого народа было вовсе не случайностью. Дух упивался кровью и бойней.

Когда вести о катастрофе достигли его племени, решение было принято быстро и единодушно: необходимо было остановить несчастье. Тогда еще их было много - несколько тысяч. За несколько дней их стало чуть больше пятисот. Доброволец убивал их всех одного за другим. Целая долина была залита кровью мужчин, женщин, детей и стариков. Она люпаха под ногами, словно прошел кровавый дождь. Смрад тел разносился на многие километры вокруг. Но он продолжал убивать, пока дух не овадел им.


С тех пор - раз в несколько поколений - здоровый и отважный принимал демона в себя. Это всегда был удел молодых и сильных - что бы никакая болезнь, или несчастный случай не могли высвободить кровавый ужас внутри них.

Шаман помолчал, и встал, поманив нас рукой. Мы с Чого переглянулись, и двинулись следом. Полагаю, эта история шокировала нас обоих - он ничего не знал о кровавом прошлом его народа, а я и предположить не мог, что узнаю нечто подобное.

Шаман уверенно ступал в ночной темноте, словно вокруг был полдень. Мы же, чертыхаясь, семенили за ним, постоянно спотыкаясь и налетая на ветки. Внезапно он ухватил меня за плечо, и направил в через занавесу травы, которая у здесь служила дверями. Затем он втолкнул Чого, вошел сам, и отодвинул второй полог.

Мы оказались в небольшом каменном склепе. В  центре горел костер. К дальней стене цепями был прикован пожилой мужчина. Его мышцы еще не обвисли, а зубы не выпали, но он уже явно миновал свои лучшие дни.

Завидев нас, он бросился в нашу сторону, словно бешеная собака. Цепь лязгнула, натянулась, но выдержала. Он дико орал, вращал вытаращенным глазами, и пытался до нас дотянуться.

“Человек крови” - так мы их называем - пояснил шаман. Когда приходит время, они безумеют - превращаются в настоящие машины убийства. Убив несколько человек, они возвращаются в нормальное состояние. Потому инки свободно проводили ритуалы - они знали когда начинают проявляться признаки, и убивали жертву прежде, чем жрец выйдет из под контроля.

Тем временем, человек продолжал рваться к нам. Цепь скрежетала, глаза горели адским огнем.

Сюда отправляли одного добровольца (если такового не было - то тянули жребий). Затем снаружи приставляли прочную деревянную дверь, и отпускали цепи, закрепленные снаружи. Когда крики утихали, выжидали несколько минут, и отпирали дверь. Затем успокоившегося "человека крови" опять приковывали к стене, и забирали то, что оставалось от жертвы.

Я с содроганием понял, что пол обязан своим цветом вовсе не какой-то породе гранита. Не знаю почему я это спросил. Может, лучше было бы оставаться в неведении? Мой голос прозвучал глухо, но я поинтересовался когда его будут… кормить. Шаман посмотрел на меня со странной смесью удивления и уважения: “через три дня”.

Три дня прошли как в тумане. Меня доставали коллеги, но я продолжал хранить секреты. Я занимался рутиной: анкетирование, помощь жителям деревни, беседы - на это раз расспрашивали меня - с шамном. Чого словно тоже в кисель окунули. Когда мы на мгновение встречались глазами, мы оба видели в них одно и то же: “этого не может быть”.

В назначенный день, за мной пришли с утра. Под прожигающие в спине дыры взгляды коллег, меня эскортировали в джунгли.

Чого вышагивал рядом. Я не сразу обратил внимание - привычный за это время - хор джунглей был сегодня другим. Птицы щебетали безо всякого умолку, обезьяны яростно орали, комары целыми ордами наседали на нас. Лес словно взбесился. Мы с Чого переглянулись, и поняли: “это возможно”. Более того: это реальность. Ужасная, сокрытая от мира релаьность. И эти индейцы охраняют мир так, как умеют - жертвуя собой, своими детьми и родителями, сестрами, братьями. Внезапно меня поразила догадка: тот человек - он был родственником шамана. Как я мог не заметить сходство?! Тоже мне - антрополог! Брат? Кузен?.. Отец?

Мы вышли к склепу - тут была половина деревни - все взрослые мужчины и женщины - ни стариков, ни детей. Около ста человек толпились на улице. Шаман вышел, и принялся что-то говорить людям. Чого напряженно слушал, но не переводил. Да и надо ли переводить эти полные горечи и отчаяния слова? Они сейчас готовились отдать на растерзание демону кого-то из своих близких. Я украдкой оглянулся вокруг. Все спокойны. На лицах - мрачная решимость идти до конца. Плотно сжатые губы, нахмуренные лица. У женщин, жмущихся к мужьям на глазах слезы, но ни тени колебаний. Они знают: надо. Иначе… иначе я тоже не хочу думать.


Время для меня словно замирает.

Чого одними губами произносит “добровольцы”, и я понимаю, что сейчас предлагают выйти добровольцем кому-то из жителей. Но все стоят на месте. Я не представляю себе сколько надо силы воли что бы пойти на верную и мучительную смерть.

Когда молчание затягивается, шаман кивает, и коротко отдает приказ. К людям выходят несколько человек с соломинками. Все ясно. Короткая - и привет. Я стою с краю, и ко мне походит один из индейцев, протянув руку с соломинками. Я пытаюсь отказаться, но меня берут под локти, и мягко, но требовательно ставят перед индейцем. Дрожжащей рукой я вытягиваю соломинку. Длинная. У меня вырывается то ли всхлип, то ли вздох облегчения. Несколько человек смотрят на меня с презрением. Еще бы. Они-то привыкли…

Я обернулся к бледному, как смерть Чого. В его руках была зажата соломинка. С полными дурных предчувствий сердцем, я заставил его разжать руки, и почувствовал, как мне становится легче: длинная.

Короткая досталась парню лет шестнадцати на вид. Он стоял весь белый, руки мелко дрожали. Но его взгляд был тверже стали. Я про себя позавидовал такой выдержке. На плохо гнущихся ногах он вышел к середине, к шаману. Обернулся на толпу, и на мгновение задержал взгляд на одной из девушек. Секунду он колебался, а затем встал на одно колено перед шаманом, уже более никуда не глядя - только перед собой.

Тот положил ему руку на голову, и что-то сказал. Чого не перевел, и я могу только гадать что там было за напутствие. Затем трава сомкнулась за спиной юноши. Лязгнули цепи.

Когда крики и возня утихли, пятеро мужчин осторожно отодвинули в сторону тяжелую толстую дверь (хотя вернее было бы сказать стену - связанные между собой бревна - это баррикада, а не двери).

Шаман мгновение мешкал, прежде чем войти. Затем сделал нам знак, и подозвал пару человек со щитами и дубинками. Впятером мы вошли внутрь.

Знаете как пахнет бойня? Она пахнет дерьмом, мочой, внутренностями и кровью. Меньше всего - кровью. Меня вырвало, едва внутренний полог отодвинули в сторону - и дело было не только в запахе. Кровь была повсюду - даже на потолке. Тела, как такового, не было - кишки запутались в цепях, фрагмент позвоночника валялся прямо под ногами, грудная клетка, скомканная, будто рукой великана - в стороне. То, что осталось от лица взирало на нас ошметками глаз. Бедного парня буквально размазали по стенам.

Посреди всего этого кошмара, закрыв лицо окровавленными руками, на коленях стоял человек крови. Его била крупная дрожь, и он постоянно повторял одно и то же слово. Когда я смог добиться внимания Чого, он перевел: “убейте меня - это же мой сын”.

Когда двое воинов с дубинками аккуратно приблизились к нему, человек внезапно взревел, опрокинул их, и кинулся на нас. Я даже не успел понять как все произошло. Он поскользнулся на одном из окровавленных кусков плоти, и со всего размаху влетел головой о каменный угол. Кровь мелкими брызгами плеснула во все стороны, особенно окатив ноги Чого. Мы все инстинктивно отпрянули от него. А он стоял, пытаясь оттереть исчезающие на глазах пятна. Шаман отдал короткую команду, и воины набросились на нашего гида, и скрутили его, несмотря на протестующие крики.

Мы покинули деревню на следующий день - с новым проводником, но который обязался вернуться обратно в деревню, путь куда теперь не скоро опять найдут. Меня перед тем всего осмотрели на предмет кровавых брызг. Мое сердце пребывало гед-то в районе пяток - я уже видел себя прикованным к камню рядом с моим товарищем. Но не заметив пятен на коже, меня отпустили.

Сейчас, когда я уже лечу в самолете домой, меня беспокоит один вопрос: как же эта дрянь передается от человека к человеку? Ведь если на кого-то прольется больше крови, чем на другого, то он и будет новым хранителем духа? Это же верно? Я же не поступил дурно, вытерев капельку крови того человека, попавшую на палец, о стену?

Господи, как же меня бесит эта тупая беременная сука! То ей обед не такой, то вода не вкусная! Взять твой сраный вздутый живот, вспороть, и достать корень проблем!


P.S. Если будет желание, остальные кулстори - в хронологическом порядке написания - тут тут тут и тут

Развернуть

story рассказ сделал сам песочница 

- Как же здесь холодно. Чертовски. Хотя, чертям сейчас явно теплее... - Бобби брел по берегу реки, скользил по камням. Утренние прогулки радовали его душу, но сегодня погода выдалась на редкость пакостная. Хотя, в последнее время он стал чаще ворчать и жаловаться по любому поводу. Старость. Ныли кости, падало обоняние, подводили глаза. 


 - Это все Мари, все она. Если б ни ее отвратительный характер. Столько лет мотает мои нервы, если б ни она... - знакомым путем спустился по реке, дошел до леса, прислушался к родным звукам: голоса птиц, шелест травы, гуляющий в листве ветер. Все в мире пасмурно и сыро, серые деревья, старый мост, скрипучий, но крепкий. Дом совсем рядом, вон за тем холмом. Наверное, и завтрак уже готов. 

Краем глаза заметил движение - большая рыба вальяжно и размеренно направлялась куда-то по своим делам. В прозрачной воде отлично видно всю мощь и силу тела: - «Эх, много мяса. А на завтрак, наверное, очередная полезная мерзость». Где-то слева зашуршали кусты - проскочил заяц. Наверное. Теперь и не узнать. 


Бобби поднялся на мост, вдохнул полной грудью. Все, пора домой... 


Секунда - всплеск. Холодно! Что это было?! Вторая - полный оборот. Спина в воде. Зрачки расширил. Мост. Лужа? Рыбина в воде. Блестит глазами, довольная, гордая. «Зараза! В старика водой?! Да я тебя!!!» - кинулся вперед к этой наглой животине (а та, почувствовав опасность, во всю мощь плавников уже старается удрать). 


- Уйдет, скотина... А! Холод, сырость - к черту! Глядишь, и черт остынет - вздох и в воду. 


Мгновенье ступора. Движенье. Второе. Сквозь старость, воду, седину... Теперь рывок, открыть глаза. Хвост, тот, что посмел облить Бобби, его, старого Бобби! Скользкая, изворотливая тварь, еще немного, ну! 


Бредет домой, мокрый, замерзший, молодой. Улыбка до ушей — он тащит Рыбу. Калитка у дома открыта, во дворе кто-то есть. Гордо подняв голову, сжав крепче добычу, ровным шагом проходит вперед. 


 - Бобби! Ах ты ж старая бродяга, ну ты даешь... А ну домой, а то простынешь еще. Мам! Смотри, что Бобик выловил! Впервые за долгое время он входит в дом таким грязным. Но сегодня его не будут ругать, наоборот, почесав за ухом, отправят в теплую ванну, высушат, даже расчешут, погладят по подставленному пузу. Уже сухому, чистому, довольному, вручат такую мясистую и такую вкусную Рыбу. Конечно, он поделится кусочком с Мари — даже кошку можно иногда побаловать, пусть у нее и такой отвратительный характер. 


А вечером, свернувшись у камина рядом с благодарной Машкой, он долго будет радоваться теплому огню, и до глубокой ночи из-под седых ресниц будет сиять своими довольными молодыми глазами.

Развернуть

хоррор крипота рассказ сделал сам текст многа букаф story 

 Если вы читаете эту тетрадь, то заклинаю вас: остановите поезд, и покиньте его любой ценой. Если, конечно, еще не поздно. Я выношу это предупреждение сюда, в самое начало, ибо свой шанс я упустил, пока со смесью страха и любопытства листал старые, пожелтевшие страницы. Покиньте дневник. Оставьте его в покое, и бегите. Все дальнейшие записи могут вам пригодиться, в случае, если за окном туман, а стоп-кран не работает. Что ж. Я пытался помочь вам. Кто знает - быть может, это не в моих силах, и тот, кто нашел это проклятую рукопись обречен дополнить ее мрачные страницы своей частью истории.

Этот дневник я нашел под нижней полкой в своем купе. Поскольку у меня было достаточно времени для того, что бы его прочитать - и не один раз - я переписал его на более новой бумаге, так как самые старые страницы буквально разваливались в руках. Далее и впредь я расположу записи не в хронологическом, но в логическом порядке. Здесь - судьбы многих людей. Некоторые, которые повторяли участь других - я не стал заносить в эту рукопись. Иные были слабы духом. Некоторые - слишком отважны. Имена и места я опустил из различных соображений - в прочем, ни время, ни, тем более, место уже не уместны. Я не знаю чем их истории закончились, и ведет ли хоть одна дорога прочь из этого места. Итак, далее по порядку, определенному мной:


Запись первая.20е января 1980.

Проклятая метель никак не утихнет. Мы уже почти четыре часа ползем сквозь буран со скоростью беременной черепахи. Думаю, на встречу я точно опоздаю. Мой сосед по купе - пожилой мужчина - это какая-то квинтэссенция худшего в мире попутчика. От него разит перегаром, он храпит, а его носки воняют так, словно он их год не менял. Самое ужасное - открыть окно нельзя - снаружи слишком холодно!Я уже общался с проводником, и просил перевести мня в другое купе, однако тот ответил, что это будет возможно только на ближайшей станции - когда они смогут уточнить нету ли брони на какое-то из свободных мест.*неразборчиво*...имо торчать в проклятом купе. Подожду в корридоре, пока не доберемся до полустанка.

21 января.Великолепно. Несмотря на вонь и храп, я все же поспал. Снаружи уже даже не метель, а - буквально - завеса из снега. Поезд остановился еще в час ночи, и, вынужденный уступить проводнику, я отправился спать со своим попутчиком.

Проклятье! мы торчим тут уже почти 12 часов! Самое ужасное - это то, что закончился чай, и уже банально нечем себя занять. Благо, хотя бы топят хорошо.

Проводник, спустя почти 16 часов, наконец, согласился пересадить меня в другое купе, однако мое ликование было недолгим: дверь в другой вагон не открывалась, даже не смотря на наши общие усилия. Он предположил, что дверь примерзла, или заела. Как неудачно, что я еду в хвостовом вагоне! Заднюю дверь замело, и окно все засыпано снегом.Буду спать в корридоре. Спутник по купе хоть и проснулся, но первым делом выудил из сумки початую бутылку, и, прикончив ее и палку колбасы за считанные минуты, опять завалился спать.

22 января.

Не считая того, что я голоден, я рад: мы тронулись. Вьюга прекратилась, и теперь за окном в голубых вечерних сумерках проплывает подернутый белесой дымкой лес. Ползем мы не быстро, но - ползем. По моему ощущению, все быстрее. Видимо, мы покинули зону катаклизма, и на всех парах мчимся к долгожданному перрону. Господи, как же я хочу прогуляться по свежему воздуху.

22 января .вечер.
Ничего не понимаю. Лес тянется бесконечной стеной стволов. Сумерки даже не собираются переходить в день, или ночь. Проводник растерян, сосед требует выпивки, но ее нет - и он по этому поводу закатил скандал.

23 января.Мы все еще едем. Что за чертовщина?! При всем желании мы уже должны были проехать хоть какой-то поселок! Проводник бледный, и пытается успокоить, что, видимо, мы поехали каким-то обходным путем. Что за обходной путь лежит через места без единого поселения?!

24 января.Я только что понял, что мой попутчик пропал. Вышел в туалет, и его нет уже час. Проклятые деревья сводят меня с ума.

25 января. Странно, но я только сейчас понял, что не голоден, и не испытываю жажды. Более того, я не спал уже сутки, и не хочу спать. Я могу лежать с закрытыми глазами, но сон не идет. Чертовщина какая-то. Если так пойдет дальше, то я попытаюсь что-то предпринять.

26 января.

Почти неделя в долбанном поезде. Невыносимо. Сижу, и таращусь на чертов лес.

26 января.К черту.

У меня всего два объяснения. Либо я умер, и попал в ад. Либо я рехнулся, и сейчас сижу, и пускаю слюни у окна, или в палате какого-нибудь дурдома. Так, или иначе - я намерен с этим покончить. Одеваю все, что есть теплого, и выпрыгну на ходу.

Проклятье! дверь не поддается. Однако мне удалось выбить стекло в задней двери. Попытаюсь протиснуться.

Запись вторая.

15марта 1974 года (Предыдущий текст опущен в виду его частичного, или полного совпадения с предыдущим.)Мы едем уже неделю. Все очень напуганы. Бескрайние поля за окном, подернутые клочьями тумана - вот и весь наш пейзаж. И эти проклятые сумерки! Боже милостивый, ниспошли нам благословенье свое, даруй нам выход из этого чистилища!

Мы молились - все вместе. Даже нагловатая и самоуверенная А. (Еще и красится, как шлюха!).

16 марта 1974 года.

Мы заперты! Невозможно выйти из купе! Господи! Нам так страшно! И. рыдала, и умоляла открыть двери. А пыталась ее приободрить, и предположила, что нам в чай добавили ЛСД, или еще чего. Она сказала, что как-то пробовала его, и от него “сносит крышу”, и может всякое “видеться”.Самое ужасное: мы не можем заснуть. Это настоящая мука - сидеть, таращась в окно час за часом. Все книги уже перечитаны, и разговоры идут по кругу. Это ужасно.

17 марта 1974 года.А. пропала! Господи, когда?! Мы сидели все на своих полках, А и И. - на верхних. И. клянется, что ничего не видела - просто отвернулась к стене минут на 10, а когда повернулась обратно - ее не было! Она не придала этому значения, и решила, что А. просто спустилась вниз. Теперь мы сидим все внизу, и боимся закрыть глаза.

хх марта 1974.

Не знаю какой сейчас день. И день ли вообще. Я одна в купе. А., И., К. - все они пропали. Точно так же - на мгновение мы смотрим в окно - и вот уже кто-то пропал… Я даже не помню в каком порядке это было. Теперь я просто смотрю в окно, и думаю не пропала ли я. Может, сейчас А. К. И. сидят, и с ужасом таращатся на пустое, все еще теплое сиденье? Господи, дай мне сил!

хх марта 1974.

Не выношу этого. *неразборчиво* … не буду. Будь оно все проклято. Я не могу так больше. Он молчит. Пейзаж затянуло туманом. Я одна. Нож. Я нашла обычный нож для масла в сумке и К., я смотрю в окно, и точу нож о край стола. У меня такое ощущение, будто сквозь двери на меня кто-то смотрит. Я не хочу оборачиваться. Упрямо точу нож - скоро я смогу спокойно закончить этот проклятый рейс.

Запись третья

5е июня 2001.

Меня не покидает чувство взгляда в спину. Все пропали. И пожилая женщина - я так и не узнал ее имя. И ее пятилетний внук. Как он перепугался, не увидев свою “бабу”!.. Я его обнял, и попытался утешить, но через мгновенье понял, что глажу воздух.Думаю, я схожу с ума.

Я читал некоторые труды по психиатрии, и почти уверен в своем диагнозе. Но! Мои воспоминания - непрерывны. Они выстраиваются в цепочку последовательных непрерывных событий. Нету пробелов. Нету нестыковок, или возникших из ниоткуда персонажей.

7е июня 2001

Если бы не календарь телефона, то ни за что не догадался бы какое сегодня число. Мой день рождения. Блин. Сойти с ума на свой ДР. Карма, блин.

*неразборчиво*
2001

Купе открылось! Я вышел в коридор. За окнами все так же проносятся деревья и обширные поля, а вдалеке - огни городов.

*неразборчиво* пуст. Никого нет. Двери - заблокированы. Черт, я что, попал в какое-то сраное реалити-шоу? Бегал, и умолял прекратить по всем вагону. С тем же успехом можно долбить стену членом.

какая-нахер-разница-какое июня 2001

Только сейчас понял. Я не потею, не хочу есть и пить. Все это время я просто не обращал внимания на это. За все эти дни я ни разу не сходил в туалет. Я даже, блин, не потею.

*неразборчиво* июня 2001.

 *неразборчиво*ьб! Блядь! Мать вашу! Это… это было… блин. Так, П., успокойся… *неразборчиво*..жат руки. До сих пор. Проверил замок купе трижды - все закрыто. Это… это был *неразборчиво*. Я прогуливался коридором - в который раз. И тут, обернувшись… черт… дрожат руки… *неразборчиво*.

...Вроде, успокоился. В общем, я увидел силуэт. Похож на человека, но несколько выше, и более… долговязый . словно сотканный из тумана, что за окном. Я сначала подумал, что померещилось, и проморгался, но - клянусь - он стал четче! Белесная тень, что стояла в конце коридора. Я добежал до своего купе - и заперся внутри.

28е июня. 2001

Я просидел в долбанном купе почти неделю. Не могу заставить себя высунуться наружу. За окном то и дело мелькают эти белые тени. Даже сама мысль о том, что бы высунуть нос наружу невыносима.

12е июля.*неразборчиво* Поезд остановился. Сначала я не поверил свои глазам, но мы стоим вот уже час. Снаружи - платформа. Небо - чистое, ни клочка проклятого тумана. *неразборчиво* … эти строки и бегу наружу. Не знаю, конец это, или только следующий виток кошмара. Дневник на всякий случай оставлю тут. Быть может, мне придется вернуться, и продолжить этот проклятый путь.

Интересная заметка, найденная от неизвестного автора. Почерк похож на женский. Всего одна запись:


 К черту эту сволочь! Я читала все, что было с другими. Се час открою дверь, и воткну ей осколок в глаз! *неразборчиво*

Запись чертветая. (орфография сохранена)

Прапала бабушка. Я искал ийо павсюду, но мама прибижала, и забрала в купэ. Ана очинь плакала, и сказала, што бабушка поиграет с нами впрятки. Я звал бабушку, но она ни хатела выхадить.

Мама тоже ришила проиграть впрятки. Я ийо ни нашел, и начил звать, но мама пряталась.

Белый дядя пришел и попросил ни плакать, но я нимагу ни плакать, патамушта мама спряталась и ни атвечаит. У дяди странная рука. Завтра он абищал прити ка мне с друзями, и сказал, што мама скора будит сам ной. Я очинь рад.

Запись пятая (здесь и далее даты и прочее не важны. Вы уже понимаете, что не во времени дело)

… это был не человек. Я повидал всякое на своем веку, но это - это что-то невероятное. И - признаю - пугающее. Объяснение непонятным свойствам пространства-времени в этом… измерении - не побоюсь этого слова - я примерно дал - для себя. Более того, я старательно наблюдал за кустами снаружи. Как мне показалось, один примечательный куст мелькает раз в 4-5 минут. Это значит, что я угодил во что-то вроде временной петли.Но кто они такие? Я заметил этот силуэт в конце вагона. я заметил, что всякий раз, как я моргаю, он приобретает плотность, и более четкие очертания. Чем четче очертания, тем увереннее он движется.

Дымчатая фигура стоит на месте.

Силуэт явно неспешно идет.

Фигура, подернутая дымкой - уже явно движется.

Я дошел до своего купе, и несколько раз быстро моргнув, захлопнул дверь. Послышался деликатный стук. Очевидно, он хочет установить со мной контакт. Я опишу все, что произойдет в следующей записи.

Запись шестая ( я ее включил просто для верующих - бог вам не поможет).

Я молился три дня и ночи - но без толку. Они скребутся о дверь, и местами, где они разодрали дверь, я вижу их когти. Их лик поистине ужасен. Да помилует меня бог!

Запись седьмая

Я многое поняла, прочитав дневники. И каждый раз. как я видела опасность, описанную другими - я ее избегала.

Пялилась в окно - пока все не пропали. Не выходила из купе - даже когда поезд стоял. Завидев первый силуэт, я, не моргая, прошла в купе, и осталась там.Я просто заткнула уши ватой - и они прекратили скрестись - для меня. И тут же прекратили появляться новые борозды на двери. Они действуют чрез наше сознание?

*неразборчиво*...ра! Надо слыш…

Запись восьмая, моя.

Что же, судя по всему, я продержался дольше остальных.Я не сошел на полустанке, я не стал гулять по коридору - даже когда замок должен был быть открыт. Я не выбивал окна, и не обращал внимание на пропавших соседей.Сегодня мы остановились в поле. Я так просидел почти пять дней - мы не трогались с места.

Здесь и далее я буду предпринимать короткие вылазки, и писать столь же короткие заметки. Я буду описывать предполагаемое действие, и - по возвращении - мои впечатления. Если последнего не будет - то знайте: я либо погиб, либо освободился.

Выйти в коридор. Сделано. Ни намека на тени.

Выйти в тамбур. *Неразборчиво*.. до сих пор. Как вспомню увиденное - опять рвотные позывы. В тамбуре - труп. Очень аккуратно расчлененный - разрезы - хирургически точные. Все внутренности развешаны,словно адская гирлянда.

Пройти мимо трупа. Не вышло. Меня опять стошнило. Отвратительное зрелище.

Пройти мимо трупа-2. Вышло. Я почти час стоял на подножке вагона, не решаясь коснуться земли. Затем… Нет, я лучше напишу завтра. Дрожат руки *неразборчиво*

Ушло почти два дня что бы успокоится. Итак, я сошел на землю. вокруг было бескрайнее море пшеницы и - солнце. О, боги! Я бы душу отдал за солнце!Они появились из ниоткуда. Бледные, худые существа, с когтистыми трехпалыми лапами (я заметил - когда одна лапа чуть не снесла мне голову). Буквально мгновение назад была пшеница и солнце . и вот уже я стою посреди зловонного болота, по пояс в жиже, и они мчатся ко мне со всех сторон. Я выбрался. Грязный, в тине и иле - я влетел в вагон, из захлопнул дверь перед носом одного из них. Послышался тяжелый удар, и дверь прогнулась, словно в нее влетел грузовик.

Этот шум. Они орут, воют и стенают так .словно сам Ад обрушился на мое сознание.Я сумел отломить острый кусок металла, и точу его. Поезд едет, за окном - опять туман - и вой жутких тварей. Если вы это прочитали, и за окном все еще светло, и нет тумана - бегите. А я - я остаюсь в этом аду.
Развернуть

story рассказ доброта песочница 

- Алло, это бюро находок? – спросил детский голосок.
- Да, малыш. Ты что-то потерял?
- Я маму потерял. Она не у вас?
- А какая она твоя мама?
- Она красивая и добрая. И еще она очень любит кошек.
- Да, как раз вчера мы нашли одну маму, может быть это твоя. Ты откуда звонишь?
- Из детского дома №3.
- Хорошо, мы отправим твою маму к тебе в детский дом. Жди.
Она вошла в его комнату, самая красивая и добрая, а в руках у нее была настоящая живая кошка.
- Мама! – закричал малыш и бросился к ней. Он обнял ее с такой силой, что его пальчики побелели. – Мамочка моя!!!
…Артем проснулся от своего собственного крика. Такие сны снились ему практически каждую ночь. Он засунул руку под подушку и достал оттуда фотографию девушки. Эту фотографию он нашел год назад на улице во время прогулки. Теперь он всегда хранил ее у себя под подушкой и верил, что это его мама. В темноте Артем долго вглядывался в ее красивое лицо и незаметно для себя уснул….
Утром заведующая детским домом, Ангелина Ивановна, как обычно обходила комнаты с воспитанниками, чтобы пожелать всем доброго утра и погладить каждого малыша по голове. На полу около Артемкиной кроватки она увидела фотографию, которая ночью выпала из его рук. Подняв ее, Ангелина Ивановна спросила мальчика:
- Артемушка, откуда у тебя эта фотография?
- Нашел на улице.
- А кто это?
- Моя мама, – улыбнулся малыш и добавил, – она очень красивая, добрая и любит кошек.
Заведующая сразу узнала эту девушку. Первый раз она приходила в детский дом в прошлом году с группой волонтеров. Наверно тогда и потеряла здесь свою фотографию. С тех пор эта девушка часто обивала пороги различных учреждений в надежде добиться разрешения на усыновление ребенка. Но, по мнению местных бюрократов, у нее был один существенный недостаток: она была не замужем.
- Ну что же, – произнесла Ангелина Ивановна, – раз она твоя мама, то это полностью меняет дело.
Войдя к себе в кабинет, она села за стол и стала ждать. Через полчаса раздался робкий стук в дверь:
- Можно к Вам, Ангелина Ивановна? – И в дверях показалась та самая девушка с фотографии.
- Да, заходите, Алиночка.
Девушка зашла в кабинет и положила перед заведующей толстенную папку с документами.
- Вот, – сказала она, – Я все собрала.
- Хорошо, Алиночка. Я должна задать еще несколько вопросов, так положено, понимаешь… Ты осознаешь, какую ответственность на себя берешь? Ведь, ребенок – это не на два часа поиграть, это на всю жизнь.
- Я все осознаю,- выдохнула Алина, – просто я не могу спокойно жить, зная, что кому-то очень нужна.
- Хорошо, – согласилась заведующая, – когда ты хочешь посмотреть детей?
- Я не буду на них смотреть, я возьму любого ребенка, какого предложите, – сказала Алина, глядя заведующей прямо в глаза.
Ангелина Ивановна удивленно подняла брови.
- Понимаете, – сбивчиво начала объяснять Алина, – ведь настоящие родители не выбирают себе ребенка… они не знают заранее каким он родится…. красивым или некрасивым, здоровым или больным… Они любят его таким, какой он есть. Я тоже хочу быть настоящей мамой.
- Впервые встречаю такого усыновителя, – улыбнулась Ангелина Ивановна, – впрочем, я уже знаю, чьей мамой вы станете. Его зовут Артем, ему 5 лет, родная мать отказалась от него еще в роддоме. Сейчас приведу его, если вы готовы.
- Да, я готова, – твердым голосом сказала Алина, – покажите мне моего сына.
Заведующая ушла и через 5 минут вернулась, ведя за руку маленького мальчика.
- Артемочка, – начала Ангелина Ивановна, – познакомься это …
- Мама! – закричал Артем. Он бросился к Алине и вцепился в нее так, что его пальчики побелели. – Мамочка моя!
Алина гладила его по крошечной спинке и шептала:
- Сынок, сыночек… я с тобой..
Она подняла глаза на заведующую и спросила:
- Когда я смогу забрать сына?
- Обычно родители и дети постепенно привыкают друг к другу, сначала здесь общаются, потом на выходные забирают, а потом насовсем, если все в порядке.
- Я сразу заберу Артема, – твердо сказала Алина.
- Ладно, – махнула рукой заведующая, – завтра все равно выходные, можете взять, а в понедельник придете, и оформим все документы как положено.
Артем был просто счастлив. Он держал свою маму за руку и боялся отпустить ее даже на секунду. Вокруг суетились воспитатели, нянечки… одни собирали его вещи, другие просто стояли в сторонке и вытирали глаза платочками.
- Артемушка, до свиданья. Приходи к нам в гости, – попрощалась с ним Ангелина Ивановна.
- До свидания, приду, – ответил Артем.
Когда они со всеми попрощались и вышли на улицу, он, наконец-то, решился задать своей новой маме самый главный вопрос:
- Мама…. а ты кошек любишь?
- Обожаю, у меня их дома целых две, – засмеялась Алина, нежно сжимая в своей руке крошечную ладошку.
Артем счастливо улыбнулся и зашагал к себе домой.
Ангелина Ивановна посмотрела в окно вслед уходящим Алине с Артемкой. Затем села за свой стол и начала куда-то звонить.
- Алло, Небесная Канцелярия? Примите, пожалуйста, заявку. Имя клиентки: Алина Смирнова. Категория заслуги: наивысшая, подарила счастье ребенку… присылайте все, что положено в таких случаях: безграничное счастье, взаимную любовь, удачу во всем и т.д.…. Ну и само собой, идеального мужчину, она не замужем…. Да, я понимаю, что их мало осталось, дефицит, но здесь исключительный случай. Да, и бесконечный денежный поток не забудьте, он ей очень пригодится… малыш должен хорошо питаться… Уже все отправили? Спасибо.
Двор детского дома был заполнен мягким солнечным светом и радостными детскими криками. Заведующая положила трубку и подошла к окну. Она любила подолгу стоять и смотреть на своих малышей, расправив за спиной огромные белоснежные крылья…
Вы можете не верить в ангелов, но ангелы верят в вас.
Истории,рассказ,доброта,песочница
Развернуть

Дмитрий Пучков рассказ Жизненно жизненное Домашний ёж Владимир Шинкарёв YouTube песочница Гоблин культура 

Развернуть
В этом разделе мы собираем самые смешные приколы (комиксы и картинки) по теме рассказ (+818 картинок, рейтинг 1,384.2 - рассказ)