советский союз

очень скромная подборка на тему России или СССР

на любой советский товар обязательно прилагается паспорт и свидетельство о браке.

Одесса 1982 года глазами иностранного корреспондента

ВДВ в деле

ГОРЕЛОВ: В мае месяце 1968 года я получаю шифровку - прибыть срочно в Москву к Маргелову. Я прилетаю, мы с ним расцеловались, он говорит: "Едем к начальнику, Министру обороны".
Для меня это вообще было... Министр обороны и я.
Я, во-первых, его никогда не видел, никогда не встречался, ну, ты знаешь, командир дивизии есть командир дивизии.
Но, собрался, говорю:
-- Товарищ командующий, какой вопрос?
-- Узнаешь.

Прибываем, входим в кабинет, лежат карты.
-- Здравствуйте...

Командующий докладывает:
-- Товарищ Министр обороны...

Его только не Маршалом звали, а он любил, чтоб Министром обороны...
-- ...Товарищ Министр обороны, командующий Воздушно Десантными Войсками с командиром седьмой дивизии прибыли по вашему приказанию!
-- Здравствуйте! Генерал, обстановку знаешь в Чехословакии? - ко мне.
-- Товарищ Министр обороны, по печати...
-- Ну, вот что: берешь командиров полков, переодеваетесь в другую форму и летите в Прагу. Разведка, объектов, который вы будете брать, а брать объекты вот эти.

И показывает мне: ЦК, Совет Министров, Министерство обороны, мосты, телецентр, радиоцентр, вокзал.
Я говорю:
-- Товарищ Министр обороны, дивизия десантная, не готова драться в населенном пункте, - набрался смелости, - У нас и в уставах и наставлениях нет - брать, драться в городе. Надо время для подготовки.

Он отвечает:
-- Ты генерал, ты и думай, будь здоров...

Прилетаю в Витебск, там мой самолет стоит в Витебске, пересаживаюсь, прилетаю в Каунас. Ёпт, не успел покушать, вдруг, срочно: "В КГБ на ВЧ...", - у меня в кабинете не было ВЧ, а был ЗАС. Поэтому...
Приезжаю, Маргелов: "Завтра, во столько-то часов, будет самолет - с командирами полков выезжайте в Прагу на разведку, под видом дипкурьеров, пакеты вам будут, которые вы должны вручить там".
А у меня командиров полков четыре и я пятый...

"Переодеться в форму гражданского флота!"
Где форма, какая форма, где её брать?
Пошли на аэродром...
Я думаю, ни хрена не буду переодеваться, оделся в гражданский костюм, командиров полков всех одел, а как там у летчиков, как погоны, как-то по-другому прицепляются. Один прицепил не так, а ему, какой-то КГБшник в Минске говорит: "Твою мать, перецепи погоны, ты летишь, а погоны не правильно сделал!"

Прилетаем в Прагу, создается авария. Мы задерживаемся, нам нужно остановиться на шесть часов. Почему авария: самолет посадили с аварийной посадкой.
Прибыли из посольства, вывезли нас. Приезжаем в посольство, нет, в штаб ШОВ, штаб такой был, Ямщиков. А там уже наших, человек 20 генералов встречаю, уже они работают.
Я ему, представился, приехал, покажите, мне вот такие, такие-то объекты, чтобы долго не искать. Поехали. ЦК посмотрел, Министерство обороны посмотрел, Совет Министров, все посмотрели, они всем машины дали. Они самостоятельно там передвигались.

ВОПРОС: А как все происходило, вы подъезжали, ходили, смотрели?
ГОРЕЛОВ: Ну, подъехал, посмотрел, вот так вот, да и все, зрительно, чтобы знать, сориентироваться, как идти с аэродрома Рузыне сюда, какие подходы к этим объектам. В Прагу десантировался один полк, а два полка на другие аэродромы - Кбелы и Водоходы. Надо хоть выехать на окраину, узнать как им входить сюда.
В общем, что надо знать о Праге? Там такие дома, литературные дома. Вот такой толщиной стены. Вековые дома, вы представляете, в какие века они построены.
Я думаю: "Как драться?"
Все, собрал всех, приехали на аэродром, только дошли до самолёта, Ямщиков приезжает, ящик коньяку ставит.
Я говорю: "Товарищ генерал, как же мы его будем пить этот коньяк? Я сразу в Москву лечу".

Выпили по 50 грамм.
-- Забирай свой ящик!

Я командирам полков:
-- Заберите, пейте его, этот ящик, оставьте мне несколько бутылок.

Забрали.
Прилетаю в Москву ночью, меня встречает Крипко - командующий военно-транспортной авиацией, Маргелов. Я докладываю обстановку, все доложил.
Потом вернулись в Витебск из Москвы.

"Что будем делать?" - спрашиваю у командиров полков. Ни одного учения не проведено ни с ротой, ни с батальоном, ни с полком по взятию населенного пункта или какого-нибудь дома.
В уставах ВДВ нет такого, не предназначено, чтоб драться в городах. В уставах общевойсковых, пехота где, там тоже ничего нет - "особенности ведения боевых действий"...
Что делать? Ребята с деревень, некоторые и в домах-то не были, не знают что такое многоэтажный дом.
Собрал я ветеранов, которые в отставке, которые когда-то брали населенные пункты во время войны. Пишем временное наставление по взятию дома. Дома, как дома, не в мировом масштабе, а как крупный дом брать. Выводим дивизию, полки, а полки стояли раздельно, а в каждом городе, есть микрорайоны.
Так вот мы с рассветом, до тех пор, пока люди придут с работы мы там тренировались - взятие населенного пункта отрабатывали. А это тактика другая: штурмовой отряд, отряд обеспечения, огневое обеспечение, отделения прикрытия - это целая новая тактика для десантников, да и для всех. Брать населенный пункт - это создавать штурмовые группы надо. Тренирую месяц, говорят: "Комдив с ума сошел, что такое, всех вывели, с утра до ночи, до прихода рабочего класса, штурмуют..."

ВОПРОС: А как вы штурмовали?
ГОРЕЛОВ: Создавали группы, атаковали, захватывали, атаковали...

ВОПРОС: А народ?
ГОРЕЛОВ: А народу нет с утра и до вечера, до прихода рабочего класса. Использовали в основном микрорайоны, здания, дома которые строятся...

ВОПРОС: Там же все равно есть какие-то дети, пенсионеры...
ГОРЕЛОВ: Мы согласовали с рабочими, с руководством. Я легенду дал, что ВДВ отрабатывает новый устав, который пишется. Надо опыт, хотя бы на учении. Вот под этой легендой, я муштровал дивизию. Потом я её в июле, в первой половине, снял, выкупал, переодел, и стали заниматься, строевой там, но без отрыва от городков.
Где-то 10 или 12 августа - тревога. У меня пакет: выдвигать дивизию на 9 аэродромов.
В Прибалтике все аэродромы задействованы, калининградский аэродром, один белорусский аэродром. Пошла дивизия туда, в исходные районы, там встали. А что делать, ожидать.
Нашли ракетные войска, там уже дали команду, погрузили ракеты учебные и возят рядом с населенными пунктами, говорят, что пришли солдаты рыть укрытия для ракет и шахты - это опять, чтоб задурить головы, чтоб у людей, дурные мысли, у населения не было, зачем пришли десантники.
Потом, командующий прилетел. Я ему:
-- Товарищ командующий, ночевать на аэродроме?
-- Что? А где ты спишь?
-- В лесу...
-- Ты что командующего отделяешь от войск? Поехали туда!

Поехали, палатку ему поставили. Он отдал приказ, подписанный Министром обороны, я отдал приказ войскам и он улетел. А 21 августа, в 10 часов вечера, как будто, да, в 10, вся дивизия вперед на самолеты и начали погрузку.
450 самолетов, самолётовылетов, везли меня в Прагу, три авиационных истребительных полка - в Германии, Польше прикрывали переброску.
Шли-то на десантирование, вот это пометьте, шли на десантирование, а не на посадку. Десант не посадочный, Политбюро два раза решение принимало, выбрасывать или сажать, и приняло мудрое решение - сажать. Если б нас ночью выбросили, то половину дивизии... Знаете сколько людей было на аэродромах, сколько самолетов, сколько людей бы я погробил?
Посадили. В 30 секунд самолет садился, раз, раз, с полосы, с полосы, сразу выгружали, выгружали, выгружали...
И пошли в Прагу.
Но, момент один есть. Дивизия, значит, артиллерия на машинах, минометы 120мм на машинах... Ну, самоходки, само собой и так далее. Но пехота-то вся... Только радиостанции у командиров. Ведь у десантников-то не было машин. Это сейчас они на боевых машинах, а у нас не было машин.
Так вот, мы десантировались и пошли, каждый знал куда идти, кто в ЦК, кто куда, но как идти? А на аэродроме, сотни автомобилей стоят, это иностранцы, они же и не закрывают эти машины, а десантники все знают как водить машины, так они угнали все эти машины!
Я когда сидел в Генштабе и смотрел с балкона - вы видели, в кино, как батька Махно, вот он играет на гармошке и сидит на тачанке. Так и они сидят на этих машинах, облепили их, и входят в Прагу.
Вошли. Что нас спасло от кровопролития? Почему в Грозном мы потеряли 15 тысяч наших ребят молодых, а в Праге нет? А вот почему: там были готовы отряды, готовые заранее, Смарковский руководил, идеолог, и другие, которые выступали против СвОбоды. Они сформировали отряды, но оружие не выдавали, оружие по тревоге - приходи, бери оружие. Так мы знали, наша разведка знала, где эти склады. Мы захватили склады в первую очередь, а потом брали ЦК, Генеральный штаб, и так далее, правительство. Первую часть сил мы бросили на склады, потом всё остальное.
Короче говоря, в 2 часа 15 минут я приземлился, а в 6 часов Прага была в руках десантников. Чехи утром проснулись - к оружию, а там стоит наша охрана. Всё...
В 10 часов, поступил приказ из Москвы вывезти правительство и Дубчека на аэродром, и отправить в Москву, на переговоры. Всех их вывезли туда, но уже вывозили не десантники, а БТРы 20-ой армии. Я только помогал их вынимать всех, вытаскивать.
Довезли к аэродрому, получили расшифровку - Дубчека оставить. Их отправить самолетом, а Дубчека оставить, чтобы он обратился к народу. Я думаю, дай поеду, посмотрю на Дубчека. Ну, надо же посмотреть, верно? Приезжаю, представляюсь ему: "Товарищ Генеральный Секретарь, командир седьмой дивизии такой-то, здравствуйте!" Он выходит из машины, а тут караул, охраняют, зам комдив - полковник, начальник караула.
Он мне говорит....
Вот когда я это рассказывал, то Министр чуть со смеху не умер!
Говорит: "Товарищ генерал, а у вас нет чекушки, ну выпить? То есть 100 грамм, не чекушки, 100 грамм?"
Я говорю: "Товарищ Генеральный Секретарь, у нас сухари есть, сухпай есть, все у нас есть накормить вас могу, но водки нету..."
А сержант сзади стоит, говорит: "Товарищ генерал, у меня есть чекушка!"
Твою мать, я как услышал, сержант, в карауле!
Я когда Министру рассказывал, он со смеху катался!...

Потом пришла 20-я армия, я ёй все объекты передал, вывел дивизию в лес, вокруг аэродрома. Чтоб дурака не валяли, сказал, что мы прилетим, будет инспекция. Давайте готовиться - строевой занимались, ну разной хернёй. Короче говоря, потом погрузил всех в поезда и отправил, а сам улетел самолетом. За это время встречался с Дубчеком, с Черником, с Свободой... Как встречался - уже приёмы пошли, на приёмах встречались.

ВОПРОС: Вы же парад там проводили.
ГОРЕЛОВ: Да, в одно время, получаю телеграмму - встретить командующего. Я его встретил, привожу, говорю: "Товарищ командующий, представлю вам всю дивизию. Я её сам не видел целиком, потому что они стояли по полкам".
А тут всю дивизию построил на Рузыне, даже девчат в форме десантной, последняя колонна - медсанбат. А я тренировался, потренировался, Маргелову машину дал, себе машину, на машинах встретились, как положено. Привезли посла, все посмотрели они парад... А девки красивые идут, б....
Он говорит: "Ох, лет десять назад, да как бы..."
Я говорю: "Товарищ командующий, не прибедняйтесь!".
Потом прием сделали и так далее. Всё, улетел он в Брно, там 103-я садилась и сидела.

ВОПРОС: Вот вы говорите, что перед тем, как вам лететь в Прагу, прилетал Маргелов, отдал приказ и улетел.
ГОРЕЛОВ: На аэродром, там, где мы были, в исходном положении.

ВОПРОС: Вы с ним друзья, товарищи, как командующий он отдал приказ, но по-человечески Василий Филипыч что-то должен был вам сказать?
ГОРЕЛОВ: Ничего, расцеловал и сказал: "Лев, я тебя жду с победой!".
Вот и все, больше ничего, так все, ну, что он мне может добавить? В приказе Министра обороны, который он привез, все расписано. И следил как я все переработал и полкам отдавал приказ.

ВОПРОС: Вы в то время были командир дивизии. Всё-таки уже достаточно высокая должность - не только думать о выполнении приказа, но и какое-то своё отношение может быть... Когда в мае вы ездили на разведку, когда получили приказ - у вас было свое отношение?
ГОРЕЛОВ: Значит, первое - я посмотрел Прагу, народ смотрел, внешне смотрел, не общался с народом. Но я до этого встречался, приезжали ко мне в дивизию чехи опытом обмениваться. Что вам скажу? Я, во-первых, воспринял приказ так, как надо, и всё сделал, чтобы меньше потерять людей, и я этим горжусь, что операция прошла бескровно.
Ну, чистил автомат солдат, и по неопытности и халатности прострелили себе руку или ногу. Но это не боевые потери.
Но, чисто по-человечески я вам скажу - можно было обойтись без операции. Мне кажется, не надо было вводить войска, не может быть, чтоб нельзя было договориться. Понимаете, силой, мы все стараемся силой решить. Скажите, что в Чечне нельзя было решить не силой?
Это сугубо, мое личное мнения, у руководства, были свои, видимо, данные о положении в Чехословакии. Но, моё вот личное мнение, как там побыл я, три месяца почти, вот такое... Мы потом с ними встречались со всеми, офицерами, генералами. На всех мероприятиях, и я, да, потом, ШОВ, наш штаб, представители штаба объединенного Варшавского договора, группа генералов там целая сидит. И я не думаю, что они были согласны с вводом, первое, что я с сознанием, вот сердечно принял приказ, честно его выполнил, сделал все, чтоб без потерь было, а второй вопрос - вводить или не вводить, у меня личное, такое, есть сомнение - не вводить. Можно договориться было со страной.

ВОПРОС: У вас был приказ, у командиров полков, наверное. А вниз до какого уровня? Офицеры понимали, куда летим, что за задача и так далее.
ГОРЕЛОВ: На аэродроме, перед посадкой в исходном районе, была поставлена задача, какой брать объект. Были выданы всем не сами карты, а скопированы карты Праги, где все объекты, они до командира батальона имели эти схемы, где какой объект. Это все было сделано, как положено.

ВОПРОС: А ниже?
ГОРЕЛОВ: А ниже - уже перед самой посадкой. Но уже все, я скажу, догадывались, что мы куда-то идем, но не знали, что в Чехословакию. А перед посадкой, перед самой посадкой, солдатам, довели.
Чтобы не просочилось это, ведь, операция, вы правильный вопрос задали, операция, проведена по оценке тогдашнего президента США - блестяще, скрыто и неожиданно для американцев. Не случайно мы ракеты возили стратегического назначения, говорили, что мы тут копаем, чтоб население литовское знало, что мы тут оборудуем позиционный район для ракет. Хотя мы там ничего не делали. Солдаты там жиреть стали, оттого, что питались хорошо, кормили хорошо ребят, как нужно.

ВОПРОС: Я просто этот вопрос потому и задал....
ГОРЕЛОВ: Вы правильно задали вопрос. Как могло, как могли от американцев утаить две дивизии. Как могли утаить - плохо разведка у них работала.

ВОПРОС: Или хорошо у нас.
ГОРЕЛОВ: И наша сработала хорошо.

ВОПРОС: То есть солдаты, когда летели в самолете, уже знали куда летели...
ГОРЕЛОВ: Знали, но был такой казус, нужно ли, сам посмотришь, для печати...
Значит, когда первые мы высадились, я первым самолетом шел...
О первом самолете - Гречко мне не разрешил идти, командиру дивизии, первым самолетом. И вообще не положено командиру дивизии лететь первым самолетом. Ему надо лететь где-то за передовым отрядом. Почему я полетел первым, потому что я уже знаю, как комдив, где какой объект, сейчас сядем, как уточнять все, понимаете.
Но когда мы сели разведрота атаковала не командный пункт на аэродроме, а пожарную команду. Здание пожарной команды красивое такое же, как и командный пункт на аэродроме.
А ещё одну деталь я вам забыл сказать - я тренировал дивизию, передовые отряды, как только они садятся, выбрасываются, выкатываются из самолета, на выстрел отвечать тысячу выстрелами...
А я подлетаю, а Рузине освещено - ходят дети, женщины, полоса, приземляюсь почти, все не далеко, главная полоса, где я садился.
Что делать? Я командиру авиационной дивизии говорю, по радио передайте - не стрелять, в следующие самолеты. А сам бегу в самолет, а там у меня 82 человека сидит, кричу: "Не стрелять, не стрелять!" Кто меня слышит? 4 мотора работают!
Когда открылись люки, я вот так раз руки (крестом перед собой - А. Ш) и люди поняли, что стрелять не надо, вот скажите, ни слова не сказал. Когда я что говорил, меня никто не слышал, я просто сам растерялся. Думаю, сейчас выскочат, как дадут залп...

ВОПРОС: Я это и уточняю, когда вы садились - уже без парашютов?
ГОРЕЛОВ: Уже без парашютов, уже парашюты выброшены, как выброшены, сложены, потом мы их с трудом вывезли в Советский Союз. Они, самолеты, взлетали сразу потом: раз и пошел, раз и пошел.

ВОПРОС: Какие потери...
ГОРЕЛОВ: Я горжусь тем, что операцию провел бескровно. Потерял там одного солдата, и то позже, в обычной жизни.

ВОПРОС: То есть, сопротивления не было?
ГОРЕЛОВ: Только в ЦК. Значит, в ЦК 9 человек чехов убили наши. Дело в том, что они прошли через подвалы и вышли на противоположной стороне, коридор длинный, вы знаете, служебные эти помещения. И караул наш стоял в кабинете Дубчика, а пулеметчик сидел метров за 50 до этого кабинета и увидел - эти идут, бегут с автоматами. Прицелился и дал очередь. Он тогда из пулемета всю ленту разрядил, их убивает, и чехов потом вертолетом увезли. Где похоронили, не знаю.
А вот ещё интересный эпизод: командир разведроты докладывает - он у меня ЦК брал: "Товарищ командир, сейчас освободят Дубчека".
А там собрались тысячи людей: "Дубчек, Дубчек. Дубчек, Дубчек!"
Прут. А разведрота - сто человек.
Я говорю: "Стрелять в воздух!"
Он стал стрелять в воздух, они отошли, а в это время, к моему счастью, танковый полк подошёл 20-ой армии, стал кругом ЦК и на этом все - их вывезли на аэродром, повезло просто, а то могло быть кровопролитие.

ВОПРОС: А танки потом начали жечь?
ГОРЕЛОВ: А это когда они шли, их забросали бутылками с горючей смесью. Кто-то из молодёжи и пацанов, уже они пришли в себя. Хотя в центре мы объекты все контролировали, это где-то, в каком-то районе их забросали.

ВОПРОС: И ещё я видел фотографии, там ЗУшка какая-то сгоревшая была?
ГОРЕЛОВ: Наверное, подожгли тоже, я уже детали эти не знаю, это же не моя зона была, стопроцентно.

ВОПРОС: Ещё, я слышал, что участвовали какие-то подразделения из других соцстран. Кто в этом участвовал?
ГОРЕЛОВ: Доклады-то были. Ко мне на усиление прилетел полк болгарской армии, он был в моем подчинении. Я ему поставил задачу оборонять аэродром, сама дивизия же ушла в Прагу, он у меня как бы во втором эшелоне. А немцы хотели войти с севера. Вот одни данные - вошли, другие - не вошли.

ВОПРОС: Вы просто говорили, что у этих болгар был какой-то инцидент?
ГОРЕЛОВ: Был, ночью перерезали человек восемь, отделение, головы отрезали им и оставили прямо там.

ВОПРОС: Вы рассказали про сержанта, который водку нашел для Дубчека, а что было сержанту потом?
ГОРЕЛОВ: Ничего! Я на него искоса посмотрел, даже ничего ему не сказал. Ну, выручил елки палки. Я думаю так - не один этот сержант прихватил с собой в Чехословакию бутылку. Это у нас не было ничего, мне потом привезли уже, у меня ведь эскадрилья целая была. Она снабжала дивизию, питался я же оттуда из Советского Союза. Мне Снечкус (Первый секретарь ЦК КП Литвы - А.Ш.) прислал самолет коньяка, водки, колбасы, сыра, целый самолет.

ВОПРОС: Вы еще рассказывали, как главнокомандующему помидором дали.
ГОРЕЛОВ: Он ехал по Праге и мне говорит: "Я думал, тут по трупам буду ехать, а все гуляют..."
Я говорю: "Вы закройте, плащ накидкой свой мундир..."
А в это время помидор раз ему сюда, в грудь...
Я говорю: "Вот видите, боевые действия идут!"

У последнего рубежа
Западная Украина
Август 1968 года
—
Хлеб скоро начнет осыпаться.
— Что же они там наверху думают?
— Думаешь, им легко? Чехи повода не дают, чтобы их защищать, коммунистов пока не убивают и чекистов на фонарях не вешают. Не от кого защищать. Как в такой ситуации войска вводить?
— Они в первую очередь о себе должны думать, о своей стране, а не о каких-то чехах и общественном мнении. Вводить пора.
— Ну они-то там понимают, когда надо, когда не надо.
— Ни хрена они не понимают. Если через неделю войска не введут в Чехословакию, то нам конец наступит.
— Это еще почему?
— Потому, что хлеб осыпаться начнет, потому, что убирать его некому, потому, что мужиков всех и машины все из колхозов забрали. Не уберем хлеб, все сначала начнется, как в 64-м.
— Американцы нас поддержат! — уверенно сказал ПНШ.
— А если нет?
— Поддержат, куда они денутся!
— Всех нас они все равно прокормить не смогут. Видал, сколько народу намобилизовали! В 64-м хоть какой-то урожай собрали, а теперь никакого не будет. Американцы не смогут всех прокормить.
— За американцев не беспокойся. Они богатые. У них продуктов сколько хошь: всем хватит.
Сомнение в том, что вдруг все-таки американцы нас не поддержат, не проходило, и разговоры о том, что пора кончать канитель и отпустить мужиков на уборку, возникали вновь и вновь.
— А если мужиков и армию сейчас срочно бросить на урожай, а Чехословакию освободить после уборки, в октябре или ноябре?
— Гибельный вариант. Это нам тоже конец. Конец всей советской власти и завоеваниям социализма. Вводить сейчас надо. В противном случае там все рухнет, нечего защищать будет.
— Они говорят, другой социализм строят, с человеческим лицом.
— А вот это уже вражья пропаганда, — оборвал замполит. — У любого социализма только одно лицо бывает. Буржуазия, товарищи, придумала теорию конвергенции, эта теория противоречит марксизму и не содержит ни капли здравого смысла. Одной задницей на двух стульях сидеть нельзя, неудобно просто. Вы сами, товарищи, посудите: какая может быть конвергенция, если от завоеваний социализма нельзя оторвать ни одного из его преимуществ?
— Вы помните, как один антисоветчик в эпоху волюнтаризма гнусную клевету на наш строй написал, называлась она «Один день Ивана Денисовича» или «Ивана Трофимовича»? Что из этого получилось? Все несознательные элементы зашевелились. Распространять эту клевету начали. Недоверие пошло к политике партии и прочее. Вовремя это пресекли, а так неизвестно, чем бы все это кончилось.
С этим нельзя было не согласиться. Сам я про того Ивана не читал, не попадался он мне в руки, но то, что эффект от него был оглушительным, помню точно.
— Так до чего додумались товарищи чешские коммунисты? — продолжал замполит. — Отменили цензуру начисто! Открыли шлюзы всей буржуазной пропаганде! Печатай, кто что знаешь! К чему это может привести? К конвергенции? Нет! К капитализму! Буржуазному влиянию достаточно только маленькую дырочку в плотине сделать, а там поток разорвет всю плотину! У нас такая дырочка была, спасибо партии: вовремя ее заделали! А в Чехословакии не дырочка, там вовсю уже хлещет! Заделывать срочно надо. Какая же это конвергенция, если каждый будет высказывать все, что ему захочется? Это не конвергенция, это чистой воды буржуазная анархия!
С этим тоже нельзя было не согласиться. Если от одного рассказика чуть вся система не рухнула, так что будет, если цензуру вообще отменить? И третьего не дано — с цензурой или без нее, с органами или без них, с Центральным комитетом или без него. Действительно, какая же может быть конвергенция?
— Продолжайте, товарищ подполковник! — закричали из задних рядов. Мы тоже поддержали. Новый замполит в отличие от предыдущего говорил толково и вразумительно.
— И продолжу, товарищи. Социализм — система стройная, как алмаз, и такая же прочная, но достаточно гранильщику сделать одно неверное движение, и вся устойчивость кристалла может нарушиться и он рассыплется. В Чехословакии это уже сделано. Алмаз рассыпается. Но он является органической составляющей всего социалистического лагеря. И алмаз мирового социализма тоже может рассыпаться очень быстро. Дурной пример заразителен! Если буржуазия восторжествует в Чехословакии, неужели соседняя с ней Венгрия не последует туда же?
Мы ответили криками негодования. Начальник штаба третьего батальона лукаво улыбнулся и тихо спросил:
— Так когда же, товарищ подполковник? Мы все давно готовы выполнить интернациональный долг!
Замполита вопрос не смутил, хотя он сам, конечно, ничего не знал.
— Готовыми надо быть всегда!
Мы дружно зааплодировали бравому замполиту, организовавшему столь успешный импровизированный митинг.
События назревали. Всем было ясно, что введут скоро, только неясно, когда точно. Два дня назад был секретный приказ для офицеров о сформировании Прикарпатского и Центрального фронтов. Наш Прикарпатский фронт был создан на основе управления и войск При карпатского военного округа и нескольких польских дивизий. Командующим Прикарпатским фронтом был назначен генерал-полковник Бисярин. В состав фронта во шли четыре Армии: 13-я, 38-я, 8-я гвардейская танковая и 57-я воздушная. В тот же день 8-я гвардейская танковая Армия и часть сил 13-й Армии начали перемещение на территорию Южной Польши, где в их состав были дополнительно включены польские дивизии.
Центральным фронтом командовал генерал-полковник Майоров. Фронт был сформирован на основе управления Прибалтийского военного округа с включением в него войск Прибалтийского военного округа, ГСВГ и СГВ, а также отдельных польских и восточногерманских дивизий. Центральный фронт имел стандартную организацию и был развернут в ГДР и Польше. Разграничительная линия фронтов проходила через Краков. В состав Центрального фронта вошли четыре армии: 11-я и 20-я гвардейские, 4-я гвардейская танковая, 37-я воздушная.
Много позже я узнал о том, что один фронт был также развернут и в Венгрии, но этот фронт в Чехословакию не входил, а только прикрывал действующую группировку. Кроме Южного фронта на территории Венгрии была развернута оперативная группа «Балатон». Эта группа в Чехословакию входила. В ее составе были две советские дивизии, а также болгарские и венгерские подразделения. Союзников включили в состав группы «Балатон» только «для мебели».
А хлеб осыпался.
Утром 19 августа офицерам был зачитан секретный приказ о сформировании Главного командования «Дунай». Главнокомандующим был назначен генерал армии Павловский. Его Ставка была развернута где-то в Южной Польше, возможно, у самой границы с Чехословакией. Главное командование «Дунай» взяло под свое командование Центральный и Прикарпатский фронты, оперативную группу «Балатон» и в качестве четвертого независимого элемента — две гвардейские воздушно-десантные дивизии. В первый день операции для обеспечения высадки десантных дивизий в распоряжение Главного командования «Дунай» выделялись пять дивизий военно-транспортной авиации.
Боевую тревогу нашему полку объявили в 23.00. По каналам закрытой связи всем фронтам, армиям, дивизиям, бригадам, полкам и батальонам был передан сигнал: «А ТЕПЕРЬ НАШЕ ВРЕМЯ». Этот сигнал предписывал всем командирам вскрыть один из пяти хранящихся у них секретных пакетов, четыре остальных в присутствии начальников штабов сжечь, не вскрывая. Операция была разработана в пяти вариантах. Сейчас, когда один из них был одобрен и утвержден, остальные теряли силу и подлежали немедленному уничтожению.
Вскрытые одновременно тысячи секретных пакетов в один голос повелевали командирам всех степеней осуществить операцию «Дунай», в полной готовности продолжать боевые действия в соответствии с планами «Дунай-Канал» и «Дунай-Канал-Глобус».
Освобождение началось.