Истории

Истории

Подписчиков: 2740     Сообщений: 12154     Рейтинг постов: 42,970.4
Прикольные и поучительные истории. Внимание, длинные тексты!
Развернуть

Trench Crusade перевел сам story Heretic Legion 

+++ Рыцари Алчности +++

Trench Crusade,перевел сам,Истории,Heretic Legion

“Вы продали вашего лжеискупителя не более чем за тридцать кусочков серебра. Что заставляет вас думать что ваша собственная стоимость будет выше”

- Бера, Лорд-Плутократ Маммона

Отряды которые следуют за Принцем Жадности называют себя Рыцарями Алчности. Такие Еретики выставляют напоказ свое богатство, и предпочитают носить самые дорогие и труднодоступные оружие, броню, и снаряжение, не позволяя присоединиться к ним никому, у кого отсутствуют средства чтобы заполучить себе их сверкающее изобилие. Они украшают себя золотыми цепями и лучшими шелковыми плащами, их броня покрыта золотом и украшена драгоценными камнями, а рукояти их огромных монетных молотов изготовлены из редчайшей древисины. Но несмотря на выставленные напоказ пышные богатства, все их убранство запятнано кровью и сажей что извергается вратами Ада, а утонченная художественная филигрань их золотых масок одновременно и ужасна и прекрасна в равной мере. В бою, они предпочитают молоты и дубинки, чтобы ломать кости но оставлять плоть и кровь в целостности, а также ядовитый газ и высокоточные винтовки. Они презирают грубое и разрушительное огненное или взрывное оружие, которое может повредить любые ценные предметы.

После того как Рыцари Алчности одержали победу в бою, они прочесывают поле боя или любое поселение подобно рою саранчи. Все что имеет ценность, забирается: металлы от латуни до бронзы, серебра или золота, произведения искусства, драгоценные камни, домашний скот, торговые товары, редкие тома и свитки... все они методично каталогизируются и уносятся прочь рабами и демоническими вьючными животными, или грузятся в огромные бронированные машины которые отвозят украденную добычу в подземные сокровищницы, которые действуют как храмы Маммона. Даже мертвецов очищают от плоти с отстраненной сноровкой опытного мясника, готовя её к продаже на рынке. Внутренние органы изымаются из павших жертв и аккуратно сохраняются в алхимических жидкостях, чтобы быть проданными ученым инфернальных лабораторий.

Для Еретиков Пути Маммона, накопление ценностей не просто обретение богатства - это их религиозный позыв. Иронично, чт они получают мало удовольствия от своих огромных богатств, так как их жадность заставляет их постоянно желать еще больших сокровищ. Таким образом, их отряды вечно блуждают по Ничьей Земле, в поисках забытых сокровищ или противников, чтобы препарировать их и обратить в деньги. Ибо жадность Маммона никогда не будет насыщена.

++++++

Плюс немного про их особое снаряжение.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Запятнанный доспех

Этот покрытый сверкающим золотом доспех, идет со шлемом часто имеющим прекрасное, херувимоподобное лицо искаженное или испорченное каким-то образом, например имеет нечеловеческие глаза или все лицо перевернуто верх ногами. Несмотря на свое великолепие, броня всегда запятнана кровью, сукровицей, или другим типом порчи. Один лишь взгляд на неё наполняет смертных невероятной жадностью, и делает её владельцев первоочередной целью их гнева, пока они пытаются сорвать её с них.

Знамя Маммона

Боевые Знамена Маммона являются пышно украшенными произведениями искусства, иконами и штандартами созданными в насмешку над добродетелями Милосердия и Умеренности. Всегда изготовленные из самых дорогосотящих материалов, каждый является уникальным произведением темного гения, частто запечатлевая святых совершающих ужасные грехи или знаменитые акты Жадности. Оно имеет силу заставить любого склонить колено перед Принцем Жадности.

Алтарь Златого Тельца

Этот переносной алтарь Маммона создает иллюзию абсолютного богатства в любой форме, которую его цель жаждет больше всего. Охваченные сверхъестетсвенной жадностью, те кто попал под влияние Проклятья Маммона вынуждены пасть на колени, неуверенно пытясь подобрать объекты своего желания.

Монетный Молот (Чеканящий Молот)(В оригинале Coin Hammer. как лучше перевести?)

Этот двуручный молот имеет руну маммона на своем бойке. Его удары оставляют постоянный, болезненный шрам в форме руны Маммона, который прожигает насквозь даже самую толстую броню. Маммон любит метить невинных своей Руной, так как это сеет недвоерие среди его врагов.

Развернуть

медицина story 

Опыт взаимодействия с больными отделения гнойной хирургии, или как так побывать в садах Нургла и ввидеть только одно растение.

Ректор же, в целом, про опыт, о котором тебе интересно узнать, но не слишком хочется пережить, верно? Тогда я к месту и моя байка - тем более, к месту. 

Вышло так, что я оказался в отделении гнойной хирургии. Когда я туда вписался - я не особо-то и наблюдал попутных пассажиров, мне было вовсе не до того. Все мои усилия уходили на то, чтобы собрать остатки своей личности воедино, после анестезии, а ещё, до кучи, мои мысли были заняты поиском своих же собственных трусов. 

Абсурдно и иррационально звучит, не так ли? Искать кусок тряпки в таких обстоятельствах? Будто бы мне не должно быть побоку на свои трусы, однако, мне не было побоку. Мой угасший, но возрождающийся разум поставил перед собой важнейшей задачей поиск уродских трусов, которые с меня стянули перед операцией. Я нашёл их, нашёл спустя десять минут, после того, как санитары сгрузили моё бренное тело на кушетку с каталки, замотав в простыни, предварительно. Я не был рад находке. 

Потому, что я нашёл, сначала, носки. Никто не будет рад найти ношенные носки. 

Ну да ладно, речь не о том. 

Пробуждение после общего наркоза - штука дурацкая и мерзкая, хотя бы потому, что ты ощущаешь себя как после скотской попойки с примерением самых убогих и отвратительных сортов бухла. Хуже всего то, что ты точно помнишь, что ты ничего не пил перед. Грязное и мерзкое похмелье, но ты даже не пригубил ничего заранее - что может быть мерзопакостнее?

 Пожалуй, хуже этого могут быть только налоги. 

Но да ладно. 

Утро приносит головную боль. Вязкую, липкую, такую, через которую даже твой собственный стон продирается не сразу, напоминая тебе пузырь воздуха, поднимающийся на поверхность невероятно густого киселя. Хуже всего в этой ситуации даже не сама боль и не само состояние. Хуже всего то, что тебе даже кофе выпить не хотется, а значит - надежд у тебя нет и до середины дня быть их не может. Откуда бы?

Всё, что тебе остаётся - дышать, лежать и убеждать себя, что кофе тебе таки нужен и тебе надобно его раздобыть. Ты даже помнишь, где именно в фойе стоит кофемашина. 

Ты имеешь все права считать себя живым только и только если ты способен спуститься на этаж ниже. Ты приложишь к этому все усилия, уж я-то знаю. 

Содержимого бумажного стаканчика кофе тебе хватит на две штуки: подняться и дойти назад и видеть кого-то и что-то далее полутора метров от себя. Последнее - сомнительное счастье, ибо зрелища тут же напоминают тебе о том, кто ты и где именно ты находишься. 

Ты находишься в отделении гнойной хирургии. Сады Нургла, где из растений - пациент на койке #5 и #8. 

В воздухе, если позволяется назвать его воздухом, стоит застарелый смрад, сладковато-кислый душок немытых тел, разложения, гниения, давно нестиранного белья и государственного телевиденья. Последнее имеет свой алтарь - больной у окошка обзавёлся маленьким телеком, поставив его на подоконник и приладив к нему кривую антенну. Алтарь источает миазмы официальной доктрины, с чем получаетчя бороться. Наушники спасают от звуков, но не спасают от кое-чего ещё. 

Больной пердит. 

Он пердит, как будто ему за это платят наличными, громогласно, отвратительно, подбирая момент, когда ты уже чуть подзабыл, что тебя может ожидать такая подлость. 

Он не одинок. Пердят все. Воздух оказывается в скромном и постыдном мерьшинстве перед пердежом буквально в первые пару часов с момента твоего пробуждения в накроматозном похмелье. Примерно на этом месте, в твоей голове, начинают появляться вопросы о сущности бытия и тщете существования. Пусть так. Как сильно бы ты не задавался такими вопросами - ничего не меняется и пердёж не утихает. 

С твоей койки хорошо видно, что на окнах отсутствуют ручки, спасительные ручки, которые ты мог бы повернуть и открыть путь благословенному сквозняку. Ручек нет. Пердёж есть. 

Больной с соседней койки поднимается с неё и бредёт к умывальнику, рядом с твоей койкой. Ты даже успеваешь немного удивиться: неужто кто-то, всё же, озабочен гигиеной в этом смрадном и отвратительном месте разложения и антисанитарии? Удивление исчезает одновременно с трусами пациента, которые тот спускает до пола и начинает мыть сраку прямо в умывальнике. Твоих сил недостаточно, всё ещё, для протестов и споров, но достаточно, к сожалению, для работы зрения. Ты обещаешь себе бутылку крепкого пойла сразу по выходу из больницы. 

Другой больной, негромко стонущий при любом движении, на койке чуть поотдаль от тебя, поворачивается и зябко вздрагивает в полудрёме, когда одеяло соскальзывает с его тела. Он явно мёрзнет, о чём догадаться вовсе нетрудно. Он замёрз. Он накрывается, во сне, пластом кожи, которая осталась от его необъятного брюха, исчезнувшего, сожжённого диабетом. Кожа накрывает его ноги и руку, накрывает часть твоего сознания и здравомыслия. 

Неровности краски на стене начинают приобретать всё более привлекательные черты. 

Перевязочная. 

"ВОЙДИТЕ!"

Крик пронзителен, пронзителен интонацией и безграничной усталостью, укрывающейся в нём. Такого крика нельзя ослушаться. Ты входишь в кабинет, вне зависимости от того, хочешь ты того, аль нет. 

На одной из кушеток в кабинете лежит больной. Прямо при тебе он расстаётся с тем, что было его частью какое-то время. В частности - он расстаётся с длиннющим бинтом, который медсестра вытаскивает из зияющей, гниющей раны между большим и указательным пальцем на ноге больного. Чтобы достать его полностью, ей приходится перехватить бинт посредине.

 Больной терпит почти молча, лишь откликаясь на неосознанно резкие движения рук медсестры. Я считаю, что это - плохой признак. Если человек не желает сказать слово "пиздец" или "ёбаный в рот, блядь" в тот момент, когда из него достают уже второй метр бинта - то такому человеку уже не видать будущего перед собой. Это зрелище грустное и депрессивное, а также оно здорово сбивает с мыслей. 

Сразу после того, как я покинул гостепреимные стены отделения, я обзавёлся скальпелем и запасом антибиотиков и спирта. Найдись кто-то, кто обвинит меня в том, что я уже третий раз вырезаю себе фурункул сам. 

Развернуть

Trench Crusade перевел сам story Sultanate of the Iron Wall 

+++ Аламут +++

Trench Crusade,перевел сам,Истории,Sultanate of the Iron Wall

"Они зовут его Shaykh-al-Hashishim. Он их Старейшина, и под его командованием, все люди горы выходят или входят... они верят в каждое слово своего старейшины, и все и везде страшатся их, ибо они убивают даже королей."

 

 

Аламут непокоренный, также известный как Орлиное Гнездо, является главной твердыней секты  Nizari Isma'ili, которая все еще властвует над землями рядом с Baḥr Khazar, водоемом который Верующие называют Каспийским Морем вот уже более 800 лет. Сея горная крепость является домом внушающего страх Ордена Ассасинов. По этому миру не ходит более смертоносных убийц, с детства взращиваемых в смертоносных и эзотерических искусствах что сгибают время и пространство во службу таинственному и смертоносному ремеслу.

 

Многие ученые умы среди алимов Железного Султаната заявляют что Аламут был оставлен снаружи Великой Железной Стены в знак немилости Аллаха за их еретические взгляды на религию. Мистики Ассасинов усмехаются в ответ на это предположение, и утверждают что Всехранитель знает что его детям в Аламуте не будет нужды в подобной защите. Их собственной храбрости будет достаточно.

 

Несмотря на то место по большей части закрыто для посторонних, бывают времена когда Старцу Горы требуются услуги чужаков или он желает получить совет от знатока великой мудрости лично. Такие люди просыпаются обнаруживая у своих кроватей приглашения, доставленные невидимыми руками пока они спали. Призванные в Столицу Дайлама (Как Ассасины называют Аламут), немногие осмеливаются отказаться от подобного приглашения. У входа в долину их встречают прислужники Ордена, которые завязывают им глаза, чтобы убедиться что те не узнают секретные тропы к Дому Орлов.

 

Такие посетители рассказывают о райских садах, библиотеках что могут посоперничать с Домом Мудрости, и лабораториях, где философы, ученые, теологи, и мудрецы Дервишей-Исмаилитов дискутируют над множеством вопросов. Очень немногие желают рассказать о своей аудиенции с самим Мастером Ножей, Старцем Горы, из страха оскорбить их грозного хозяина.

 

Из тех, кто оказался достаточно смел чтобы открыть детали их встречи, некоторые рассказывают что были встречены юношей полным энергии, атлетом и воином в самом расцвете сил, одетым в ослепительно белый плащ. Другие, однако, описывают древнего старца с длинной седой бородой, сурового и поджарого, облаченного в черный khilat украшенный
тиразом цвета крови. Будь это результат умелой маскировки, или мистические искусства Ḥashshāshīyīn, не существует двух описаний внешности Повелителя Аламута совпадающих друг с другом.

 

 

Все изложения сходятся в одной детали. Простом кольце с печатью, на котором выгравирован символ святого короля которого Правоверные называют Соломоном Премудрым, которое висит на цепочке на шее Владыки Аламута. Ходят слухи что это первая и истинная печать данная Аллахом могучему королю, Сулейману ибн Дауду, которая дает ему власть командовать духами, такими как  shayati и djinn. Спекуляции предполагают что именно власть Печати является тем что хранит Аламут в безопасности все эти годы, несмотря на то что силы Ада удерживают землю окружающую Аламут и внутренние земли.

 

Какова бы ни была истина в этом вопросе, ни один отряд Двора Семиглавого Змея никогда не приближался к цитадели Аламута. Нечестивый Орден Мухи Вельзевула отступает от земель Ассасинов, и ни о одной вспышке Черного Грааля в их владениях никогда не докладывалось. Похоже что потусторонние силы ада сдерживаются неким типом защиты, способной противостоять их Гоэтической Магии.

 

Таким образом миссия по покорению Аламута пала на смертных последователей Джаханнама, Абаддон, великий Принц Гнева, обещал в награду вечную молодость любому Еретическому Военачальнику который захватит Орлиное Гнездо. Несмотря на превосходящее число сил Еретических Легионов, все кто на данный момент пытались захватить крепость, потерпели неудачу. Многие попытки вторжения были предотвращены в самые ранние свои моменты, когда Еретические лорды умирали в своих палатках от клинков Ассасинов, или из-за яда в своей еде. Другие исчезали без следа, а их с трудом выстроенные альянсы распадались как песочный замок на ветру.

 

Едва ли десятилетие проходит без того чтобы Аламут не был атакован, ведь в амбициозных Еретических Военачальниках нет недостатка. Но Силы Шайтана что ставали осадой у его ониксовых стен обнаруживали что они практически неуязвимы.

 

Долина Аламута, известная как Shirkuh, с востока граничит с горной грядой Alamkuh, Троном Соломона, а вход в неё узок, защищен скалами и
охраняется таинственными стоящими камнями. Большую часть года, бурные воды реки
Аламут делают этот вход недоступным.

 

Окруженные Железной Стеной с востока и запада, любые приближающиеся силы попадают под заградительный огонь дальнобойной артиллерии её гарнизона, который с радостью взымает высокую дань с любого потенциального захватчика. В небесах наверху, воздушное пространство защищено и патрулируется летучими военными кораблями Султана, делая воздушный штурм невозможным. И хотя не существует никаких официальных документов или деклараций, среди стратегов Новой Антиохии широко распространено предположение, что Султанат предоставляет непрямую защиту Аламуту, взамен на услуги ассасинов.

 

Природные и военные преграды не единственная защита Аламута. Дальнобойная артиллерия Еретиков обнаруживает что её снаряды поражают окружающие горы, но никогда саму крепость, неважно как тщательно измеряются расстояния или какие темные молитвы возносятся к демонам-покровителям. Штурмовые войска теряют свой путь, даже когда ориентируются по инфернальным компасам и картам. Само время течет там странным образом, и захватчики обнаруживают что каждый шаг отнимает у них молодость и жизненную силу, заставляя их скончаться от старческой немощи задолго до того как они достигнут
стен Аламута. Их истощенные и высушенные тела падают чтобы присоединиться к остальным неудачливым захватчикам разбросанным по земле Ассасинов, пока их души отправляются на встречу своей гибели в пекле. Даже узреть крепость - испытание, её камни исчезают на фоне неба, избегая взгляда и одурачивая разум.

 

Те кто пытался атаковать Аламут и выжили чтобы рассказать об этом, вспоминают мощную ауру запретной угрозы, окружающую Дом Орлов. Даже самые преданные и кровожадные Еретические генералы присягнувшие на службу Змеиной Главе Гнева могут дважды подумать перед тем как бросить вызов Ассасинам.

 

И так, Аламут стоит, непокоренный и несклонившийся.

Развернуть

Trench Crusade перевел сам story Sultanate of the Iron Wall 

+++ Железная Стена +++

Trench Crusade,перевел сам,Истории,Sultanate of the Iron Wall

И сказали они: «О Ду аль-Карнайн! Гог и Магог отравляют землю. Так может уплатим мы дань тебе дабы воздвиг ты барьер между ними и нами?»

И сказал он: «То, чем мой Господь наделил меня, лучше чем ваша дань. Помогите мне силой людской, и воздвигну я между вами и ними стену.

«Дайте мне куски железа» и потом, когда заполнил он пространство меж двух склонов, сказал. «Раздувайте!» И затем, когда стали они раскаленными как огонь, молвил: «Принесите мне расплавленную медь дабы залить внутрь.»

«И Гог и Магог не смогли преодолеть её, или пробить её.»

И сказал Он. «Это - милость Повелителя моего; но когда сбудется обещание Господа моего, он сровняет её с землей, ибо обещание моего Господа - Истина.

 Сура Аль-Кахф.

 

 

 

Обрамленная Горами Таурус на севере и Горами Загрос на востоке, двумя рогами полумесяца, Непобедимая Железная Стена Ду аль-Карнайна одновременно и символ Султаната, и сама причина его существования. За ней, лежит последнее и величайшее царство Тех Кто Истинно Верует. Она с легкостью затмевает все остальные известные Чудеса Мира, ибо никто из тех кто видел Железную Стену, никогда не забывает её. Несмотря на столетия артиллерийских
обстрелов из пушек Еретиков, её поверхность не потускнела, сверкая как свежеотлитая стальная пластина под утренним солнцем, а ночью, многочисленные драгоценные камни встроенные в саму её структуру, зажигаются  чудесным представлением цвета и красоты. Ни
сама Стена, ни её ворота никогда не были разрушены, и хотя некоторым врагам удавалось преодолеть Стену дабы сеять смерть и ужас в глубинах Султанатских земель, их всегда отбрасывали назад.

 

Стена все еще остается теплой на ощупь, ибо обжигающая магма все еще циркулирует внутри. В чрезвычайно редких случаях, когда ужасающему Адскому орудию удается расколоть её поверхность, вытекающий изнутри расплавленный металл приносит быструю смерть захватчикам, а быстро остывающая лава твердеет восстанавливая стену.

 

Через регулярные промежутки стоят башни и воздвигнуты бастионы, возведенные султанами прошлого и настоящего специально для того, чтобы поддерживать дальнобойную артиллерию Имперской Шоклы Военной Инженерии. Великие шпили действую одновременно и как наблюдательные вышки, и как минареты для призыва правоверных к намазу пять раз в день. Эти сооружения, какими бы могучими они ни были, не так крепки как Непобедимая Железная Стена. Они часто прибывают в ремонте или отстраиваются по причине ужасного урона нанесенного им дальнобойной артиллерией Еретиков.

 

Существует четверо Великих Врат (а также множество меньших) примерно соответствующих четырем сторонам света. Каждые содержат крупный гарнизон возглавляемый санджак-беем (Владыкой Штандарта) ответственным за охрану и защиту торговых путей за ней. Несмотря на их грозные конструкции, паши султана знают, что если одни из Четырех Врат когда-либо будут захвачены, Султанат окажется в смертельной угрозе. Таким образом, Великие Врата охраняют не только множество Янычар, Азебов и Саперов, но вдобавок каждый вход также находится под стражей двух созданий Таквин, по истине колоссальных размеров: крылатые звери с
глазами острее чем у любого сокола, и когтями что одним взмахом могут разорвать надвое танк Еретиков. Форма их тел была выбрана в честь легендарного Бурака, который некогда переносил на себе Пророка. Они там не только для того чтобы защищать врата своей физической милой, но также, своим умом.

 

Созданные с острым интеллектом, бурк-таквины проверяют путешественников в Султанат тонкими, но взвешенными и проницательными вопросами и загадками, разоблачая лазутчиков еретиков и отсеивая тех, кто может принести вред Правоверным. Благодаря своему интеллекту, хранители-таквины прекрасно осознают искусственную природу своего существа, мучаясь от знания своего неестественного бытия. Говорят что их создают попарно не только для их мощи, но также для того чтобы они могли даровать друг другу утешение в глубоких философских дискуссиях и утонченной поэзии, облегчая боль своего экзистенциального ужаса - ведь они были созданы человеком, а не Богом, и потому не могут иметь надежды на Спасение. Когда нет путников проходящих через Врата, их низкие, грохочущие голоса эхом отражаются от стены когда они беседуют о значении девяноста-девяти имен Аллаха, природе любви, или прошедших битвах в которых они участвовали за множество лет своего существования.

 

Создание и обслуживание даже одного из этих могучих зверей обходится Султану в годовой доход целой Нохии, и занимает лучшие кадры Алхимиков Дома Мудрости большую часть семи лет. Такова цена, которую Султан рад платить за защиту своего народа.

 

Щедрые благословения Железной стены не ограничиваются одной лишь физической защитой от сил Шайтана: ученые умы Дома Мудрости десятилетиям трудились чтобы создать машины помогающие поддерживать и регулировать осадки в землях Правоверных, а также над тем чтобы сделать воздушное пространство Султаната трудным для преодоления воздушными силами Еретиков по причине сильных ветров которые часто проносятся над шпилями Железной Стены. Здесь, чудесные устройства ловят проходящие штормы и бури, используя их чтобы охранять воздушное пространство от Адских бомбардировщиков и разведывательных самолетов дальнего действия.

 

Иллюстрация Артема Демуры

 

Развернуть

Trench Crusade перевел сам story Cult of the Black Grail 

+++ Экрон, Град Вельзевула. +++

Trench Crusade,перевел сам,Истории,Cult of the Black Grail

Даже среди запретных шестидесяти-шести владений под управлением Еретических военачальников, Экрон стоит особняком. Его избегают и смертные последователи Ада, и прислужники Двора. Ни одно место на Земле не отражает кровожадность и разложение Ада так же точно, как сей гнилостный град Вельзевула, Повелителя Мух. Король Ненасытности был одним из первых трех наиболее вознесенных ангельских духов что пали. С тех древних дней, когда ему поклонялись как Баалу Мух, великому богу народа известного как Филистимляне, Экрон был его оплотом, где власть Принца Разложения была наиболее сильна.

 

Сегодня, никому здесь не рады. Даже Еретические Легионы принявшие обет Греха Ненасытности держатся от него на расстоянии. Они прекрасно знают что даже в их павшем состоянии, Вельзевул увидит в них проблеск его ненавистного отца. Ведь разве не созданы они по образу и подобию Его? Разве они не напоминают они о его древнем позоре, когда его смертные последователи покинули его?

 

В древнем прошлом, Вельзевул вожделел Ковчега Завета, стремясь присвоить его себе. Его прислужники захватили святейшую из реликвий в его великой победе над Богом в битве при Эбен-Езер. Однако, хотя его смертные прислужники захватили ковчег у Иудеев, они не осмелились принести его в этот город, ибо Яхве покарал тех кто украл символ Его завета. Чума поразила народ каждого города в который он был доставлен, и длань Всевышнего была тяжелой; он обрушивал на них разрушения и насылал на них опухоли.

 

Кары Создателя были настолько ужасающи, что люди Экрона отринули приказы Вельезвула, и добровольно отправили Ковчег обратно Избранному Народу. Униженный и разъяренный сверх смертной меры, Вельзевул поклялся что никогда не забудет это бесчестие. И с того дня, он посвятил себя осквернению всего Творения, дав слово что будет опустошать этот мир пока все живое не будет подчинено его воле и абсолютной власти.

 

Вельзевул затаился в своей великой цитадели на в Седьмом Кругу Ада. Там он трудился следующие две тысячи лет дабы выковать венец своего темного гения: чуму своей собственной разработки. Она не только затмит все те, что его отец послал дабы покарать Фараона, но запятнает и извратит все Творение. Никогда снова он не доверится человечеству, такому слабому, и легко склоняющемуся перед волей Бога-Тирана.

 

Он долго трудился, вливая немало своей божественной эссенции в свою работу. Когда Черный Грааль был выпущен в мир, в черном году 1346, он поставил мир на грань полнейшего уничтожения. Новообразованный Орден Мухи отстроил город Экрон из Руин, и сила Вельзевула выплеснулась из Адских Врат Иерусалима-который-был. Она прокатилась на множество миль, облепляя башни и стены, и растекаясь по улицам потоком демонических адских мух, скорпионов, саранчи и других инфернальных насекомых зараженных Черным Граалем.

 

Экрон стоит как земная резиденция власти Вельзевула, где его поклонники собираются со всего мира дабы воздать дань Королю Ненасытности. Где бы Черный Грааль не распространился а Орден Мухи не поднял штандарты своего повелителя, они ищут подношения дабы принести их обратно в город. Для Миссионеров Черного Грааля, это царство красоты и божественного видения, прошептанное обещание мира что придет, и место которое их сердца жаждут увидеть. Для всех остальных, это владения презренного ужаса, где ожидает судьба
хуже чем адское пламя.

 

 

После примерно шести сотен лет буйства Черного Грааля, Экрон - город переполненный величественным и омерзительным разложением. Целые храмы, церкви, мечети, пагоды, святилища и алтари с каждого уголка мира разбросаны по всему городу, принесенные туда руками безымянных Рабов Грааля. Посреди улиц бурлящих разложившейся нежитью, стоят чудеса искусства: мраморные статуи, элегантные порфиритовые колонны, фрески и золотые иконы усыпанные драгоценными камнями. И хотя их хватит чтоб выплатить выкуп за тысячу королей, Вельзевула не интересует их денежная ценность. Считается, что Повелитель Мух может присасываться к этим объектам божественного поклонения, питаясь силой поклонения все еще оставшейся в сих памятниках веры. Как паразит распухающий на своем хозяине до
тех пор пока не раздуется до такой степени что лопнет, он высасывает силу веры
до тех пор пока не напитается ею настолько, что его огромные крылья снова не
смогут поднять его в небо дабы атаковать Врата Рая.

Дабы сделать религиозные объекты более аппетитными и приятными для их Владыки и Повелителя, Духовенство Мухи проводит тщательные обряды осквернения. Через сложные ритуалы они извращают иконы и святые места, превращая их в крошки, подношения для поглощения его хищной ненасытностью к поклонению и восхвалениям. Однако он никогда не насытится. Несмотря на то что он стремится заполнить ужасную пустоту гноящуюся внутри него, его голод никогда не сможет быть по-настоящему утолен, независимо от того как много Творения он поглотит.

 

Ибо то, чего Повелитель Мух алчет превыше всех свои остальных неестественных аппетитов, - это единственного и безраздельного права на божественное поклонение, право по рождению, которое как он чувствует узурпировал его Отец. В его разуме, естественный порядок вещей - это когда родитель умирает, чтобы его потомство могло встать на его место. И кто больше подходит для того чтобы занять Трон Божий, чем Вельзевул, самый одаренный из Его детей?

 

Сие написано на скрижалях Экрона: «Не бойтесь, ибо узрите, несу я вам весть великой радости, что будет для всех людей, ибо пришел Черный Грааль.

Развернуть

Trench Crusade перевел сам story Cult of the Black Grail 

+++ Миссионеры Черного Грааля +++

Trench Crusade,перевел сам,Истории,Cult of the Black Grail

В год Всевышнего нашего 1429, после  шестидесяти шести лет ожесточенной войны, великий Гегемон Вельзевул, Йерсиния Рекс, наконец был повержен объединенными войсками Церкви, возглавляемыми Живой Святой Жанной Д'арк. Последняя разрушительная битва при Валенсии увидела уничтожение большей части сил Черного Грааля в материковой Европе, таким образом завершив Войну Трупов.

 

Во гневе от сего поражения, ярость Вельзевула не знала границ. Он вложил так много своих сил Черного Грааля в падшего Гегемона и его легионы, что ненависть Повелителя Мух обратилась на провалившихся последователей. Принц Разложения проклял жалкое потомство и изгнал из их Ордена Мухи, обрекая их на скитания по Земле, в скорби от потери их Гегемона пока само
время не прекратит существовать.

 

Но не все члены Культа Черного Грааля что приняли участие в Войне Трупов разделили ту же судьбу. Из города Экрон, где власть Вельзевула всегда была наибольшей с древнейших времен, явились священники Черного Грааля, которые действовали как посланники и Глашатаи Гегемона; советники посланные лично Повелителем Мух для планирования завоевания внутренних земель Церкви. Они были скорее частью религиозной чем военной иерархии Черного Грааля, и таким образом, были связаны с Повелителем Мух напрямую. Когда война была проиграна, эти высокопоставленные прислужники Культа и их личная охрана прорвали окружение Верующих и повернули на юг. Несмотря на победу, измотанные и истощенные войска Франции, Священной Римской Империи и Английской Короны, решили не преследовать
последние остатки, казалось бы, разбитого врага. Позднее эта ошибка обошлась очень дорого.

 

Вместо того чтобы сбежать в Еретические владения, силы Вельзевула штурмом взяли город Авиньон. Город был укреплен именно на такой случай, но был предан изнутри. Скрытые культисты Повелителя Мух ночью открыли ворота для захватчиков, возглавляемые городским кардиналом-предателем. Его имя ныне вымарано из всех записей, но говорят что он завистливо соревновался с Верховным Понтификом, желая сам восседать на троне Петра, но ему было отказано. Униженный, он обиженно отправился в Епископство Авиньона чтобы медленно спланировать свою месть. Его время пришло, когда те его последователи, кто
тайно присоединился к Культу Вельзевула, открыли ворота и поприветствовали своих завоевателей. За одну ночь, город был захвачен и превращен в самое отвратительное логово тлетворного разложения по эту сторону Врат Ада. В насмешку над Папским троном в Риме, Культ объявил об открытии собора Вельзевула в великом дворце некогда прекрасного города, выпустив прямой вызов Епископу Рима за духовное главенство на континенте. Предательский кардинал теперь объявил себя анти-папой, и с того темного дня он восседает на престоле, проводя бесконечные церемонии для искаженных собраний мух, численностью в миллиарды.

 

В омерзительной пародии на Священное Бракосочетание, сей Патриарх Вельзевула женился на гигантской свинье распухшей от болезни Грааля, таким образом осквернив Великую Часовню Авиньона. Этот союз породил первых Миссионеров Черного Грааля. Эти существа - гибриды нечестивых зверей и высшего духовенства Культа, наполненные миссионерским рвением обращать смертных в свою веру с большей автономией и интеллектом чем солдаты Грааля. Эти Отпрыски Мухи возглавляют миссионерские отряды которые Патриарх посылает скорее дабы бросить вызов духовному превосходству Бога, чем для покорения земель, как это является
долгом для Ордена Мухи.

 

После многих мучительных лет под правлением Культа, Авиньон ныне настолько охвачен наиболее заразным и уникальным штаммом Черного Грааля, что его восстановление выглядит делом без надежды на успех. Сама земля искажена, и кишит паразитами и личинками зараженными скверной Вельзевула, с триллионами яиц вылупляющимися каждый день чтобы наполнить город еще большим разложением. Каждые войска Верующих посланные дабы разрушить город, смогли лишь пополнить число его чудовищных обитателей, поскольку несостоявшиеся завоеватели поддались власти Черного Грааля которая никогда не ослабевает в этом проклятом месте. Таким образом вместо этого была выбрана политика сдерживания, так как прислужники Вельзевула не придерживаются политики открытой экспансии.

 

По это причине во внутренних районах Авиньона находятся значительные силы, как для сдерживания проникновения проповедников Скверны Вельзевула в Европу, так и для остановки тех душевнобольных мужчин и женщин что по собственной воле желают присоединиться к рядам Культа - число подобных безумцев тревожно велико, несмотря на все усилия Церкви. В отместку, Патриарх Вельзевула посылает собственные отряды Миссионеров дабы распространять экстатическое слово Черного Грааля по всему земному шару. В безлунные ночи, можно услышать музыку подобную жужжанию миллионов мух, разносящуюся над гниющими крепостными стенами Авиньона. Затем, деформированные но сладкоречивые Миссионеры выводят Чумных Подаятелей, распухших Облатников и монахов-рабов из ворот и
вступают в битву против тех кто отказывается принять радостные вести Повелителя
Мух. Многие были остановлены всегда бдительными патрулями, но некоторым удается
пробиться через заслон, и их порча становится семенем из которого затем
разрастаются новые вспышки Черного Грааля.

 

Иллюстрация Майка Франчины.

Развернуть

Trench Crusade перевел сам story 

Военный Кардинал.

+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Trench Crusade,перевел сам,Истории

+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

В то время как Верховный Понтифик сохраняет главенство в духовном руководстве в Западной и Центральной Европе, военные усилия Церкви были делегированы двенадцати специально назначенным Военным Кардиналам, каждый из которых ответственен за важную область доминионов Верующих.

 

Военный Кардинал Доминико Алидози из Паских Государств - энергичный, харизматичный и агрессивный фронтовой командир. Под его руководством, Швейцарская Гвардия увидела мощное расширение, включая крупный контингент свежеобразованной Тяжелой Механизированной Пехоты, Папские Военно-Воздушные Силы для обеспечения неприкосновенности Святого Престола, и расширение Святого Флота. Последний совместно со Средиземноморской Флотилией ответствен как за поддержание морского паритета с Флотами Еретиков, так и за снабжение крепостей Кипра, защищающих Новую Антиохию от атак с моря. Военный Кардинал внедрил множество новых способов обеспечения того, что сундуки Церкви
не опустеют и не будут растянуты сверх её лимитов, например продавая Военные
Индульгенции и Часовни для пополнения казны.

 

Военный кардинал ответственен за оборону Папских Государств от подкрадывающейся угрозы вторжения Еретических сил с материка, которые достигли Итальянского полуострова. Здесь, Верующие прилагают все силы дабы сдержать искусственных чудовищ легионов Демона Элигоса, приобретенных на Фабриках Смерти за огромный заем от Банка Маммона. Поскольку солдаты-автоматоны и боевые машины Ада почти не нуждаются в снабжении, они представляют собой противника чрезвычайно сложного для вытеснения с захваченных ими территорий. Он мечтает о том чтобы вернуть Венецию, наследный дом его рода, но при огромных усилиях необходимых для поддержания Новой Антиохии, он находит трудным сбор сил достаточных для кампании против Великого Герцога Элигоса и его механических
кошмаров.

 

Иллюстрация Паоло Паренте.

Развернуть

Trench Crusade перевел сам story 

+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Trench Crusade,перевел сам,Истории

Траншейные Призрачные Пехотинцы

Бесчисленные битвы Великой Войны велись на священных местах: развалины мириадов храмов, церквей, святилищ и мечетей усеивают Ничью Землю, разрушенные артиллерией, пожарами и подрывными зарядами. Кладбища и наспех вырытые армейские могильники разворочены обстрелами, а ботинки солдат топчут эти земли, безразличные к их изначальному духовному предназначению.

 

Но земля помнит то, что забыла людская память: за долгие годы борьбы, множество Еретиков пали на бою на освященной земле лишь для того, чтобы обнаружить что и в этом нет избавления от Великой Войны. Земля не желает терпеть их оскверненные тела и души, заставляя их снова встать на ноги и вернуться в бой. Небеса запретны для них, но поскольку их смерть приковывает их души к Земле, они не могут быть забраны Адом. Таким образом, новый Траншейный Призрак рождается в этом мире. Эти тени смутно помнят свои смертные жизни, и
потому их пальцы сжимают старые винтовки, а рваные противогазы скрывают их
изуродованные лица. Когда холодные как могила команды их давно умерших офицеров
эхом разносятся над полем сражения, они собираются в отряды чтобы вновь вступить
в битву, поскольку теперь им отказано в покое.

 

Состояние Траншейных Призраков наполняет их бездонной ненавистью и завистью к живым, и потому их отряды ведут бесконечную войну против всех других существ, будь то Верующие или их бывшие товарищи что служили Инферно. Даже жалкие несчастные искаженные Черным Граалем более живы чем Призраки, который с радостью бы обменяли свою хладную долю на возможность почувствовать свою боль. Они атакуют всех нарушителей на Ничьей Земле как только увидят, беззвучно собираясь в штурмовые отряды ощутят кого-то, кто не разделяет
их жалкого состояния.

 

И хотя это больше не несет какой-либо истинной цели, Траншейные Призраки все еще чувствуют жажду денег и позыв вооружаться и снаряжаться. Они обыскивают Ничью Землю на предмет каждого закопанного дуката или брошенной винтовки и меча, и в скрытых местах сваливают подобную добычу в огромных количествах. Когда у них нет врага чтоб сражаться, они обмениваются друг с другом, и занимаются военной муштрой, даже несмотря на то что эти действия не имеют смысла или конечной цели.

 

Эти отряды нежити рекрутируют одиноко блуждающих Траншейных Призраков в свои ряды, и могут раздуваться до настоящих Призрачных Армий, удерживая под контролем крупные отрезки земли, теневые владения, где мертвые генералы держат дворы подобно призрачным королям. Даже моря не освобождены от сей неживой своры, ибо те Еретики что погибли сражаясь в святых водах, становятся призрачными рейдовиками, прикованным к морским глубинам до наступления Судного Дня.

 

Когда солнце высоко в небе, Призраки скрываются в бункерах,
дотах, и подземных туннелях, поджидая в засаде невежд и глупцов забредающих в
их логова в поисках отдыха.

 

Их полутелесная форма, несмотря на экстремальную стойкость, все еще может быть уничтожена мечом или пулей, и в особенности, огнем.
Разрубленная на куски, сожженная, или разорванная картечными боеприпасами, даже
немертвая форма Траншейного Призрака в итоге прекращает свою борьбу, теряя волю
к оживлению своих останков.

 

Но даже это не дарует им освобождение: их сознание все еще  обитает в разорванных останках, без возможности покинуть Земной Круг, навечно запертое между этим миром, и
следующим. Проходят годы, и их полутелесные останки распадаются в уродливую черную сажу, в то время как воспоминания вгрызаются в их измученные разумы, которые теперь потеряли всякое мышление. Эта живая пыль кружится над полям битв Ничьей Земли, и можно услышать призрачные стоны агонии исходящие от неё.
Солдаты которые слышали это вечное, неземное эхо боли, никогда не забывают его.

Развернуть

it's wednesday my dudes писатель рассказ story лягушка Калифорния юмор длиннопост литература США ...Литературный уголок с OP-01 Марк Твен 

Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса. Марк Твен (Сэ́мюэл Ле́нгхорн Кле́менс). 1865

По словам литератора Уильяма Гиллиса, его брат Стив, работавший мастером наборного цеха, был очень дружен с Марком Твеном. В один из дней Стив ввязался в драку, случившую в салуне на Говард-стрит (Сан-Франциско). Когда его арестовали, Марк Твен попросил отпустить товарища, отдав в качестве залога пятьсот долларов. Поскольку результат расследования грозил неприятностями не только драчуну, но и его поручителю, Стив предложил другу отправиться к своим братьям на Ослиный Холм, пообещав, что в той местности он услышит много историй, которые пригодятся ему как журналисту и писателю.

Уильям Гиллис, в доме которого Твен прожил почти пять месяцев, впоследствии вспоминал:

За это время он почти не покидал Ослиный Холм, если не считать короткой отлучки в Энджелс Кемп, округ Калаверас, где он собрал материал для «Скачущей лягушки» и «Налегке». <…> С публикации этих рассказов началась карьера Марка Твена как писателя-юмориста.

История про замечательную лягушку была известна всем жителям Дальнего Запада: её не раз публиковали провинциальные газеты как забавный анекдот из жизни людей фронтира. При записи её очередного варианта Твен «постарался сохранить тональность такой, какой она была в устном изложении». Превратив народную байку в рассказ, Твен не только напечатал его (рекомендацию автору-дебютанту дал писатель Артемус Уорд), но и начал практиковать «юмористические чтения» вслух, имевшие большой успех у зрителей. В одном из писем жене Твен сообщал, что во время очередной лекции «зал был набит битком», а чтение «Скачущей лягушки» сопровождалось таким «взрывом восторга», что автору пришлось несколько раз произносить одни и те же куски текста.

Свидетельством популярности рассказа были и весьма порой неожиданные отклики в прессе. Так, переводчик Александр Ливергант опубликовал часть рецензии на «Приключения Гекльберри Финна»; критики встретили этот роман поначалу недружелюбно и противопоставили ему один из ранних рассказов писателя, отметив, что «через сто лет Твена будут помнить только по „Знаменитой скачущей лягушке“».

Ну а в городке Энджел Кемп с 1928 года происходят ежегодные лягушачьи скачки. И лягушку в городе можно встретить на сувенирах, эмблеме ассоциации местных виноделов. И даже на печати города (см. ниже).

Литературный уголок с OP-01,it's wednesday my dudes,Марк Твен,писатель,рассказ,Истории,лягушка,Калифорния,юмор,юмор в картинках,длиннопост,литература,США,страны

перевод Нина Леонидовна Дарузес

По просьбе одного приятеля, который прислал мне письмо из Восточных штатов, я навестил добродушного старого болтуна Саймона Уилера, навел справки, как меня просили, о приятеле моего приятеля Леонидасе У. Смайли и о результатах сообщаю ниже. Я питаю смутное подозрение, что никакого Леонидаса У. Смайли вообще не было, что это миф, что мой приятель никогда не был знаком с таким персонажем и рассчитывал на то, что если я начну расспрашивать о нем старика Уилера, он вспомнит своего богомерзкого Джима Смайли, пустится рассказывать и надоест мне до полусмерти скучнейшими воспоминаниями, столь же длинными, сколь утомительными и ненужными. Если такова была его цель, она увенчалась успехом.

Я застал Саймона Уилера дремлющим у печки в полуразвалившейся таверне захудалого рудничного поселка Ангела и имел случай заметить, что он толст и лыс и что его безмятежная физиономия носит выражение подкупающего благодушия и простоты. Он проснулся и поздоровался со мной. Я сказал ему, что один из моих друзей поручил мне справиться о любимом товарище его детства, Леонидасе У. Смайли, о преподобном Леонидасе У. Смайли, молодом проповеднике слова божия, который, по слухам, жил одно время в Калаверасе, в поселке Ангела. Я прибавил, что буду весьма обязан мистеру Уилеру, если он сможет мне что-нибудь сообщить о преподобном Леонидасе У. Смайли.

Саймон Уилер загнал меня в угол, загородил своим стулом, а потом уселся на него и пошел рассказывать скучнейшую историю, которая следует ниже. Он ни разу не улыбнулся, ни разу не нахмурился, ни разу не переменил того мягко журчащего тона, на который настроился с самой первой фразы, ни разу не проявил ни малейшего волнения; весь его бесконечный рассказ был проникнут поразительной серьезностью и искренностью, и это ясно показало мне, что он не видит в этой истории ничего смешного или забавного, относится к ней вовсе не шутя и считает своих героев чуть ли не гениями, ловкачами самого высокого полета. Я предоставил ему рассказывать по-своему и ни разу его не прервал.

— Преподобный Леонидас У… гм… преподобный Ле… Да, был тут у нас один, по имени Джим Смайли, зимой сорок девятого года, а может быть, и весной пятидесятого, что-то не припомню как следует, хотя вот почему я думаю, что это было зимой или весной, — помнится, большой желоб был еще недостроен, когда он появился в нашем поселке; во всяком случае, чудак он был порядочный, вечно держал пари по поводу всего, что ни попадется на глаза, лишь бы нашелся охотник поспорить с ним, а если находился, он сам держал против. Что угодно, лишь бы другой согласился, а за ним дело не станет; все, что угодно, лишь бы держать пари, он на все согласен. И ему везло, необыкновенно везло, он почти всегда выигрывал. Он был всегда наготове и поджидал только удобного случая; о чем бы ни зашла речь, Смайли уж тут как тут и предлагает держать пари и за, и против, как вам угодно. Идут конские скачки, он в конце концов либо загребет хорошие денежки, либо проиграется в пух и прах, собаки дерутся — он держит пари; кошки дерутся он держит пари; петухи дерутся — он держит пари; да чего там, сядут две птицы на забор, он и тут держит пари, которая улетит раньше; идет ли молитвенное собрание, он опять тут как тут и держит за пастора Уокера, которого считал лучшим проповедником в наших местах и, надо сказать, не зря; к тому же и человек был хороший.

Да чего там, стоит ему увидеть, что жук ползет куда-нибудь, он сейчас же держит пари, скоро ли этот жук доползет до места, куда бы тот ни полз, и если вы примете пари, он за этим жуком пойдет хоть в Мексику, а уж непременно дознается, куда он полз и сколько времени пробыл в дороге. Тут много найдется ребят, которые знали этого Смайли, есть кому о нем порассказывать. Ему было все нипочем, он готов был держать пари на что угодно — такой отчаянный малый. У пастора Уокера как-то заболела жена, долго лежала больная, и уж по всему было видно, что ей не выжить; и вот как-то утром входит пастор, а Смайли — к нему и спрашивает, как ее здоровье, а тот и говорит, что ей значительно лучше, благодарение господу за его бесконечное милосердие — дело идет на лад и с помощью божией она еще поправится; а Смайли как брякнет, не подумавши: «Ну, а я ставлю два с половиной против одного, что помрет».

У этого самого Смайли была кобыла. Наши ребята звали ее «Тише едешь дальше будешь», разумеется в шутку, на самом деле она вовсе была не так плоха и частенько брала Джиму призы, хоть и не из самых резвых была лошадка; и вечно хворала: то астмой, то чахоткой, то собачьей чумой, то еще чем-нибудь. Дадут ей, бывало, двести-триста шагов фору, а потом обгоняют, но к самому концу скачек она всегда, бывало, до того разойдется, что удержу нет, и брыкается и становится на дыбы, и бьет копытами, и закидывает ноги кверху, и направо, и налево, и через забор, такую, бывало, поднимет пыль, и такой заведет шум — и кашляет, и чихает, и фыркает, зато всегда ухитряется прийти к столбу, почти на голову впереди, хоть меряй, хоть не меряй.

А еще был у него щенок бульдог, самый обыкновенный с виду, посмотреть на него — гроша ломаного не стоит, только на то и годен, чтобы шляться да вынюхивать, где что плохо лежит. А как только поставят деньги на кон откуда — что возьмется, совсем не тот пес: нижняя челюсть выпятится, как пароходная корма, зубы оскалятся и заблестят, как огонь в топке. И пусть другая собака его задирает, треплет, кусает, сколько ей угодно, пусть швыряет на землю, Эндрью Джексон — так звали щенка — Эндрью Джексон [1] и ухом не поведет, да еще делает вид, будто он доволен и ничего другого не желал, а тем временем противная сторона удваивает да удваивает ставки, пока все не поставят деньги на кон; тут он сразу вцепится другой собаке в заднюю ногу, да так и замрет — не грызет, понимаете ли, а только вцепится и повиснет, и будет висеть хоть целый год, пока не одолеет.

Смайли всегда выигрывал на этого щенка, пока не нарвался на собаку, у которой не было задних ног, потому что их отпилило круглой пилой. Дело уже зашло довольно далеко, и деньги уже поставили на кон, и Эндрью Джексон уже собрался вцепиться в свое любимое место, как вдруг видит, что его надули и что другая собака, так сказать, натянула ему нос, он сначала как будто удивился, а потом совсем приуныл и даже не пытался одолеть ту собаку, так что трепка ему досталась изрядная. Он взглянул разок на Смайли, как будто говоря, что сердце его разбито и Джим тут сам виноват — зачем подсунул ему такую собаку, у которой задних ног нет, даже вцепиться не во что, а в драке он только на это и рассчитывал, потом отошел, хромая, в сторонку, лег на землю и помер. Хороший был щенок, этот Эндрью Джексон, и составил бы себе имя, останься он жив, талантливый был пес, настоящей закваски. Я-то это знаю, вот только ему случая не было показать себя, а не всякий поймет, что без таланта ни один пес не смог бы так драться в подобных затруднительных обстоятельствах. Мне всегда обидно делается, как только вспомню эту его последнюю драку и чем она кончилась.

Так вот, у того самого Смайли были и террьеры-крысоловы, и петухи, и коты, и всякие другие твари, видимо-невидимо, — на что бы вы ни вздумали держать пари, он все это мог вам представить.

Как-то раз он поймал лягушку, принес домой и объявил, что собирается ее воспитывать; и ровно три месяца ничего другого не делал, как только сидел у себя на заднем дворе и учил эту лягушку прыгать. И что бы вы думали — ведь выучил. Даст ей, бывало, легонько щелчка сзади, и, глядишь, уже лягушка перевертывается в воздухе, как оладья на сковородке, перекувыркнется разик, а то и два, если возьмет хороший разгон, и как ни в чем не бывало станет на все четыре лапы, не хуже кошки. И так он ее здорово выучил ловить мух — да еще постоянно заставлял упражняться, что ей это ровно ничего не стоило, — как увидит муху, так и словит. Смайли говаривал, что лягушкам только образования не хватает, а так они на все способны, и я тому верю. Бывало, — я это своими глазами видел, — посадит Дэниеля Уэбстера [2] — так звали лягушку, Дэниель Уэбстер, — на пол на этом самом месте и крикнет: «Мухи, Дэниель, мухи!» — и не успеешь моргнуть глазом, как она подскочит и слизнет муху со стойки, а потом опять плюхнется на пол, словно комок грязи, и сидит себе, как ни в чем не бывало, почесывает голову задней лапкой, будто ничего особенного не сделала и всякая лягушка это может. А уж какая была умница и скромница при всех своих способностях, другой такой лягушки на свете не сыскать. А когда, бывало, дойдет до прыжков в длину по ровному месту, ни одно животное ее породы не могло с ней в этом сравняться. По прыжкам в длину она была, что называется, чемпион, и когда доходило до этого, Смайли, бывало, ставил на нее все свои деньги, до последнего цента, Смайли здорово гордился своей лягушкой и был прав, потому что люди, которые много ездили и везде побывали, в один голос говорили, что другой такой лягушки на свете не видано.

Смайли посадил эту лягушку в маленькую клетку и, бывало, иной раз носил ее в город, чтобы держать на нее пари. И вот встречает его с этой клеткой один приезжий, новичок в нашем поселке, и говорит ему:

— Что это такое может быть у вас в клетке?

А Смайли и говорит этак равнодушно:

— Может быть и попугай, может быть и канарейка, только это не попугай и не канарейка, а всего-навсего лягушка.

Незнакомец взял у него клетку, поглядел как следует, повертел и так и этак и говорит:

— Гм, что верно, то верно. А на что она годится?

— Ну, — говорит Смайли вполне спокойно и благодушно, — по-моему, для одного дела она очень даже годится; она может обскакать любую лягушку в Калаверасе.

Незнакомец опять взял клетку, долго, долго ее разглядывал, потом отдал Смайли и говорит этак развязно:

— Ну, — говорит он, — ничего в этой лягушке нет особенного, не вижу, чем она лучше всякой другой.

— Может, вы и не видите, — говорит Смайли. — Может, вы знаете толк в лягушках, а может, и не знаете; может, вы настоящий лягушатник, а может, просто любитель, как говорится. Но у меня-то во всяком случае есть свое мнение, и я ставлю сорок долларов, что она может обскакать любую лягушку в Калаверасе.

Незнакомец призадумался на минутку, а потом и говорит эдак печально:

— Что ж, я здесь человек посторонний, и лягушки у меня нет, а будь у меня лягушка, я бы с вами держал пари.

Тут Смайли и говорит:

— Это ничего не значит, ровно ничего, если вы подержите мою клетку, я сию минуту сбегаю, достану вам лягушку.

И вот незнакомец взял клетку, приложил свои сорок долларов к деньгам Джима и уселся дожидаться.

Долго он сидел и думал, потом взял лягушку, раскрыл ей рот и закатил туда хорошую порцию перепелиной дроби — чайной ложечкой, — набил ее до самого горла и посадил на землю. А Смайли побежал на болото, долго там барахтался по уши в грязи, наконец поймал лягушку, принес ее, отдал незнакомцу и говорит:

— Теперь, если вам угодно, поставьте ее рядом с Дэниелем, чтобы передние лапки у них приходились вровень, а я скомандую. — И скомандовал: — Раз, два, три — пошел!

Тут они подтолкнули своих лягушек сзади, новая проворно запрыгала, а Дэниель дернулся, приподнял плечи, вот так — на манер француза, а толку никакого, с места не может сдвинуться, прирос к земле, словно каменный, ни туда, ни сюда, сидит, как на якоре. Смайли порядком удивился, да и расстроился тоже, а в чем дело — ему, разумеется, невдомек. Незнакомец взял деньги и пошел себе, а выходя из дверей, ткнул большим пальцем через плечо на Дэниеля — вот так — и говорит довольно нагло:

— А все-таки, — говорит, — не вижу я, чем эта лягушка лучше всякой другой, ничего в ней нет особенного.

Смайли долго стоял, почесывая в затылке и глядя вниз на Дэниеля, а потом, наконец, и говорит:

— Удивляюсь, какого дьявола эта лягушка отстала, не случилось ли с ней чего-нибудь — что-то уж очень ее раздуло, на мой взгляд. — Он ухватил Дэниеля за загривок, приподнял и говорит: — Залягай меня кошка, если она весит меньше пяти фунтов, — перевернул лягушку кверху дном, и посыпалась из нее дробь — целая пригоршня дроби. Тут он догадался, в чем дело, и света невзвидел — пустился было догонять незнакомца, а того уж и след простыл. И…

Тут Саймон Уилер услышал, что его зовут со двора, и встал посмотреть, кому он понадобился. Уходя, он обернулся ко мне и сказал:

— Посидите тут, незнакомец, отдохните, я только на минуточку.

Но я, с вашего позволения, решил, что из дальнейшей истории предприимчивого бродяги Джима Смайли едва ли узнаю что-нибудь о преподобном Леонидасе У. Смайли, и потому не стал дожидаться. В дверях я столкнулся с разговорчивым Уилером, и он, ухватив меня за пуговицу, завел было опять:

— Так вот, у этого самого Смайли была рыжая корова, и у этой коровы не было хвоста, а так, обрубок, вроде банана, и…

Однако, не имея ни времени, ни охоты выслушивать историю злополучной коровы, я откланялся и ушел.

Примечания
1 - Джексон Эндрью (1767—1845) — седьмой президент США (1829—1837), служил мишенью многих политических карикатур.

2 - Уэбстер Дэниел (1782—1852) — американский государственный и политический деятель, славившийся своим красноречием.

Развернуть

Trench Crusade перевел сам story песочница 

Оп, еще перевод. На этот раз Еретический.

Адская Пасть Севера

Trench Crusade,перевел сам,Истории,песочница

Со времен Падения Человечества, границы между мирами были
связаны. Когда идеальный порядок Бога был осквернен грехом, это позволило
существам из Ада сбежать из их презренных владений, где они были заточены за
свое восстание против Яхве. Со свершением Абсолютной Ереси, границы между
мирами истончились еще сильнее, и в реальности появились разрывы, позволяя
некоторым обитателям ада сбежать от своего праведного наказания, принося
бедствия на Землю. Таким образом, не удивительно что во всех культурах имеются
истории об охотниках в темноте - монстрах, которые пришли из другого мира чтобы
разорить и поглотить наш.

 

Но некоторые разрывы в ткани реальности глубже чем другие. В
обширном хладе далекого Севера, границы Творения иногда поддаются, позволяя
зияющей Адской Пасти проявить себя в физическом мире. Некоторые говорят что
Северные Врата стоят на пересечении лей-линий, где в темные дни люди впадали в
транс и вырезали изображения. Другие говорят что это было место, где ангел
Азазель пал в самом пустынном из всех регионов мира.

 

И хотя будучи не более чем незначительной копией, по
сравнению с омерзительным величием истинных Адских Врат Иерусалима, Адская
Пасть Севера все еще сохраняет достаточно силы чтобы заставить троны всех
королевств в пределах Арктического Океана сотрясаться. Сокрытые в непроходимых
дебрях Кольского Полуострова, врата появляются на краткие несколько часов, в
месте и времени которые меняются, вторя переменчивой борьбе сил в самом Аду.
Когда подобное время приходит, небеса становятся красными, и град серы сжигает
все к чему прикоснется на мили вокруг. Когда врата отворяют свой зев,
невыносимый жар Ада превращает леса в угли, а нездоровые испарения превращают
животных в искаженных чудовищ, которые раздирают друг друга и самих себя в мучениях.
Затем Адская Пасть извергает обитателей Двора Семиглавого Змея, пришедших
бросить вызов правлению Бога.

 

В такие времена, люди Севера которые впали во тьму,
собираются под знаменами Ада и стекаются ко Вратам. Объединенные отряды готовят
удар, а вражеские костры освещают ночное небо Севера. Здесь, свет Искупителя
никогда не сиял так же ярко, и многие люди все еще цепляются за свои старые
пути и старых богов. Горькая ирония судьбы заключается в том, что не все кто
сражается за Повелителей Инферно, считают себя служителями зла. Дьяволы знают,
как представать прекрасными и благородными в глазах своих последователей, чтобы
дурачить людей. Многие верят, что сражаются за настоящих богов чтобы изгнать захватчиков.

 

Адская Пасть Севера никогда не остается открытой надолго.
Синод Стратегического Пророчества стремится предсказать момент и постоянно
меняющееся местоположение следующего появления, так чтобы Церковь Севера и силы
Кальмарского Союза, Рыцарские Ордена Севера и Царство Новгорода могли собраться
и встретить их в бою. Это война, которую часто ведут посреди зимы, и
прислужники Двора доказали что столь же умелы в применении хлада и льда, как и
адского пламени в своей войне против Верующих Севера. Эти вторжения сковывают здесь
огромную часть людских сил, которые в противном случае могли бы быть
использованы для усиления основного театра войны в Леванте. И хотя пока что
каждое вторжение было побеждено, все они оставили свою отметину в дремучих
лесах и бесконечной тундре - оставшихся чудовищ затаившихся в темных лесах и
запретных холмах, ждущих призыва к оружию, который обязательно придет когда
Адская Пасть Севера распахнется снова.

 

Есть еще один более глубокий повод для беспокойства, который
Военный Кардинал питает по поводу Северных Врат, и тот, из-за которого его
личные прислужники продолжают следить за ними. Зиминар, один из королевской
семьи падших ангелов, также является дьяволом Севера. Совет Святых выпустил
мрачно предупреждение для Князей Церкви: если этот наследник Ада когда-либо
станет Змеиной Главой Гордыни, он заявит права на Север как на свою
собственность, и задрожат горы от его прихода.

 

Иллюстрация Артема Демура.

Развернуть
В этом разделе мы собираем самые смешные приколы (комиксы и картинки) по теме Истории (+12154 картинки, рейтинг 42,970.4 - Истории)