не знаю видел кто, очень старый стих, переиначенное издание "Евгения Онегина". / продолжение под катом :: переписка :: стих :: старое :: art (арт)

Евгений Онегин - матерный/порно вариант


На свете братцы все говно,
Все мы порою что оно,
Пока бокал пенистый пьем,
Пока красавиц мы ебем,

Ебут самих нас в жопу годы -
Таков увы закон природы.
Рабы страстей, рабы порока,
Стремимся мы по воле рока,

Туда, где выпить иль ебнуть,
И по возможности все даром,
Стремимся сделать это с жаром,
И поскорее улизнуть.

Hо время между тем летит,
И ни хуя нам не простит,
То боль в спине, в груди одышка,
То геморрой, то где-то шишка,

Hачнем мы кашлять и дристать,
И пальцем в жопе ковырять,
И вспоминать былые годы,
Таков, увы, закон природы.

Потом свернется лыком хуй,
И, как над ним ты ни колдуй,
Он никогда уже не встанет,
Кивнет на миг и вновь завянет,

Как вянут первые цветы,
Морозом тронутой листвы,
Так всех, друзья, нас косят годы,
Таков, увы, закон природы.


*


Глава Первая

Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Кобыле так с утра заправил,
Что дворник вытащить не мог.

Его пример другим наука:
Коль есть меж ног такая штука —
Не тычь её кобыле в зад,
Как дядя — сам не будешь рад.

С утра, как дядя Зорьке вправил —
И тут инфаркт его хватил.
Он состояние оставил:
Всего лишь четверть прокутил.

И сей пример другим наука:
Что жизнь? Не жизнь — сплошная мука,
Всю жизнь работаешь, копишь
И недоешь, и недоспишь,

Уж кажется, достиг всего ты,
Пора оставить все заботы,
Жить в удовольствие начать,
И прибалдеть, и приторчать…
Ан нет. Готовит снова рок
Последний жесткий свой урок.

Итак, пиздец приходит дяде.
Навек прощайте, водка, бляди…
И, в мысли мрачны погружён,
Лежит на смертном одре он.

А в этот столь печальный час,
В деревню вихрем к дяде мчась,
Ртом жадным к горлышку приник
Наследник всех его сберкниг,

Племянник. Звать его Евгений.
Он, не имея сбережений,
В какой-то должности служил
И милостями дяди жил.

Евгения почтенный папа
Каким-то важным чином был.
Хоть осторожно, в меру хапал,
И много тратить не любил,

Но всё же как-то раз увлекся,
Всплыло, что было и что — нет…
Как говорится, папа спёкся
И загремел на десять лет.

А, будучи в годах преклонных,
Не вынеся волнений оных,
В одну неделю захирел,
Пошел посрать — и околел.

Мамаша долго не страдала —
Такой уж женщины народ.
«Я не стара ещё,— сказала,—
Я жить хочу! Ебись всё в рот!»
И с тем дала от сына ходу.
Уж он один живет два года.

Евгений был практичен с детства.
Свое мизерное наследство
Не тратил он по пустякам.
Пятак слагая к пятакам,

Он был глубокий эконом —
То есть умел судить о том,
Зачем все пьют и там, и тут,
Хоть цены все у нас растут.

Любил он тулиться. И в этом
Не знал ни меры, ни числа.
Друзья к нему взывали — где там!
А член имел, как у осла.

Бывало, на балу, танцуя,
В смущенье должен был бежать:
Его трико давленье хуя
Не в силах было удержать.

И ладно, если б всё сходило
Без шума, драки, без беды,
А то ведь получал, мудило,
За баб не раз уже пизды.

Да только всё без проку было.
Лишь оклемается едва —
И ну пихать свой мотовило
Всем — будь то девка иль вдова.

Мы все ебёмся понемногу
И где-нибудь, и как-нибудь,
Так что поёбкой, слава богу,
У нас не запросто блеснуть.

Но поберечь невредно семя —
Член к нам одним концом прирос!
Тем паче, что и в наше время
Так на него повышен спрос.

Но ша. Я, кажется, зарвался.
Прощения у вас прошу
И к дяде, что один остался,
Вернуться с вами поспешу.

Ах, опоздали мы немного —
Старик уже в бозе почил.
Так мир ему! И слава богу,
Что завещанье настрочил.

Вот и наследник мчится лихо,
Как за блондинкою грузин…
Давайте же мы выйдем тихо,
Пускай останется один.

Ну, а пока у нас есть время,
Поговорим на злобу дня.
Так что я там пиздил про семя?
Забыл. Но это всё хуйня,

Не в этом зла и бед причина.
От баб страдаем мы, мужчины.
Что в бабах прок? Одна пизда,
Да и пизда не без вреда.

И так не только на Руси:
В любой стране о том спроси —
Где бабы, скажут, быть беде.
Cherchez la femme — ищи в пизде.

Где баба — ругань, пьянка, драка.
Но лишь её поставишь раком,
Концом её перекрестишь —
И всё забудешь, всё простишь,
Да только член прижмёшь к ноге —
И то уже tout le monde est gai.

А ежели ещё минет,
А ежели ещё… Но нет,
Черёд и этому придёт,
А нас теперь Евгений ждёт.

Но тут насмешливый читатель
Возможно, мне вопрос задаст:
«Ты с бабой сам лежал в кровати?
Иль, может быть, ты педераст?
Иль, может, в бабах не везло,
Коль говоришь, что в них всё зло?»

Его без гнева и без страха
Пошлю интеллигентно на хуй.
Коль он умён — меня поймет,
А коли глуп — так пусть идёт.

Я сам люблю, к чему скрывать,
С хорошей бабою — в кровать…
Но баба бабой остаётся,
Пускай как бог она ебётся!


Глава Вторая

Деревня, где скучал Евгений,
Была прелестный уголок.
Он в первый день без рассуждений
В кусты крестьянку поволок,

И, преуспев там в деле скором,
Покойно вылез из куста,
Обвел своё именье взором,
Поссал и молвил: «Красота!»

Один среди своих владений,
Чтоб время с пользой проводить,
Решил в то время мой Евгений
Такой порядок учредить:

Велел он бабам всем собраться,
Пересчитал их лично сам,
Чтоб легче было разобраться,
Переписал их по часам…

Бывало, он ещё в постеле
Спросонок чешет два яйца,
А под окном уж баба в теле
Ждёт с нетерпеньем у крыльца,

В обед — ещё, и в ужин тоже!
Да кто ж такое стерпит, боже!
А мой герой, хоть и ослаб,
Ебёт и днем и ночью баб.

В соседстве с ним и в ту же пору
Другой помещик проживал.
Но тот такого бабам дёру,
Как мой приятель, не давал.

Звался сосед Владимир Ленский.
Столичный был, не деревенский,
Красавец в полном цвете лет,
Но тоже свой имел привет.

Похуже баб, похуже водки,
Не дай вам бог такой находки,
Какую сей лихой орёл
В блатной Москве себе обрёл.

Он, избежав разврата света,
Затянут был в разврат иной.
Его душа была согрета
Наркотика струёй шальной.

Ширялся Вова понемногу,
Но парнем славным был, ей-богу,
И на природы тихий лон
Явился очень кстати он.

Ведь мой Онегин в эту пору
От ебли частой изнемог.
Лежал один, задёрнув шторы,
И уж смотреть на баб не мог.

Привычки с детства не имея
Без дел подолгу пребывать,
Нашел другую он затею
И начал крепко выпивать.

Что ж, выпить в меру — худа нету,
Но мой герой был пьян до света,
Из пистолета в туз лупил
И, как верблюд в пустыне, пил.

О, вина, вина! Вы давно ли
Служили идолом и мне?..
Я пил подряд — нектар, говно ли
И думал — истина в вине.

Её там не нашел покуда,
И сколько не пил — всё вотще.
Но пусть не прячется, паскуда!
Найду, коль есть она вообще.

Онегин с Ленским стали други…
В часы свирепой зимней вьюги
Подолгу у огня сидят,
Ликёры пьют, за жизнь пиздят.

Вот раз Онегин замечает,
Что Ленский как-то отвечает
На все вопросы невпопад,
И уж давно смотаться рад,
И пьёт уже едва-едва…
Послушаем-ка их слова:

«Куда, Владимир, ты уходишь?» —
«О да, Евгений, мне пора!» —
«Постой, с кем время ты проводишь?
Скажи, ужель нашлась дыра?» —

«Ты угадал. Но только… только…» —
«Ну, шаровые! Ну народ!
Как звать чувиху эту? Ольга?
Что? Не даёт? Как, не даёт?!

Ты, знать, неверно, братец, просишь.
Постой, ведь ты меня не бросишь
На целый вечер одного?
Не ссы! Добьёмся своего!

Скажи, там есть ещё дыра?
Родная Ольгина сестра?!
Сведи меня».— «Ты шутишь».— «Нету!
Ты будешь тулить ту, я — эту!
Так что ж, мне можно собираться?»
И вот друзья уж рядом мчатся.

Но в этот день мои друзья
Не получили ни хуя,
За исключеньем угощенья.
И, рано испросив прощенья,
Летят домой дорогой краткой.
Мы их послушаем украдкой:

«Ну, что у Лариных?» — «Хуйня.
Напрасно поднял ты меня.
Ебать там никого не стану,
Тебе ж советую Татьяну».—

«Татьяну? Что так?» — «Друг мой Вова,
Баб понимаешь ты хуёво!
Когда-то, в прежние года,
И я драл всех — была б пизда.

С годами гаснет жар в крови,
Теперь ебу лишь по любви».
Владимир сухо отвечал,
И после во весь путь молчал.

Домой приехал, принял дозу,
Ширнулся, сел и загрустил.
Одной рукой стихи строчил,
Другой — хуй яростно дрочил.

Меж тем двух ёбарей явленье
У Лариных произвело
На баб такое впечатленье,
Что у сестёр пизду свело.


Глава Третья

Итак, она звалась Татьяна…
Грудь, ноги, жопа — без изъяна,
И этих ног счастливый плен
Мужской ещё не ведал член.

А думаете, не хотела
Она попробовать конца?
Хотела так, что аж потела
И изменялася с лица.

И всё же, несмотря на это,
Благовоспитанна была,
Романы про любовь искала,
Читала их, во сне спускала
И целку строго берегла.

…Не спится Тане: враг не дремлет,
Любовный жар её объемлет.
«Ах, няня, няня, не могу я,
Открой окно, зажги свечу…» —
«Ты что, дитя?» — «Хочу я хуя,
Онегина скорей хочу!»

Татьяна утром рано встала,
Пизду об лавку почесала,
И села у окошка сечь,
Как Бобик Жучку будет влечь.

А Бобик Жучку шпарит раком!
Чего бояться им, собакам —
Лишь ветерок в листве шуршит!
А то, глядишь, и он спешит,

И думает в волненье Таня,
Как это Бобик не устанет
Работать в этих скоростях?
Так нам приходится в гостях
Или на лестничной площадке
Кого-то тулить без оглядки.

Вот Бобик кончил, с Жучки слез
И вместе с ней умчался в лес.
Татьяна ж у окна одна
Осталась, горьких дум полна.

А что ж Онегин? С похмелюги
Рассолу выпил целый жбан —
Нет средства лучшего, о други!
И курит топтаный долбан.

О, долбаны, бычки, окурки!
Порой вы слаще сигарет!
Мы же не ценим вас, придурки,
Иль ценим вас, когда вас нет.

…Во рту говно, курить охота
А денег — только пятачок,
И вдруг в углу находит кто-то
Полураздавленный бычок.

И крики радости по праву
Из глоток страждущих слышны!
Я честь пою, пою вам славу,
Бычки, окурки, долбаны!

Ещё кувшин рассолу просит,
И тут письмо служанка вносит.
Он распечатал, прочитал —
Конец в штанах мгновенно встал

Себя недолго Женя мучил
Раздумьем тягостным. И вновь,
Так как покой ему наскучил,
Вином в нём заиграла кровь.

В мечтах Татьяну он представил,
И так, и сяк её поставил…
Решил: «Сегодня ввечеру
Сию Татьяну отдеру!»

Глава Четвертая

День пролетел, как миг единый.
И вот Онегин уж идёт,
Как и условлено, в старинный
Тенистый парк. Татьяна ждёт.

Минуты две они молчали…
Подумал Женя: «Ну, держись!..»
Он молвил: «Вы ко мне писали».
И гаркнул вдруг: «А ну, ложись!»

Орех, могучий и суровый,
Стыдливо ветви отводил,
Когда Онегин член багровый
Из плена брюк освободил.

От ласк Онегина небрежных
Татьяна как в бреду была.
В шуршанье платьев белоснежных
И после стонов неизбежных
Свою невинность пролила.

Ну, а невинность — это, братцы,
Воистину — и смех, и грех.
Ведь, если глубже разобраться,
Надо разгрызть, чтоб съесть орех.

Но тут меня вы извините —
Изгрыз, поверьте, сколько мог.
Теперь увольте и простите —
Я целок больше не ломок.

Ну вот, пока мы здесь пиздили,
Онегин Таню отдолбал,
И нам придётся вместе с ними
Скорее поспешить на бал.

О, бал давно уже в разгаре!
В гостиной жмутся пара к паре,
И член мужчин всё напряжён
На баб всех, кроме личных жён.

Да и примерные супруги
В отместку брачному кольцу,
Кружась с партнёром в бальном круге,
К чужому тянутся концу.

В соседней комнате — смотри-ка!
На скатерти зелёной — сика,
А за портьерою в углу
Ебут кого-то на полу.

Лакеи быстрые снуют,
В бильярдной — так уже блюют,
Там хлопают бутылок пробки…
Татьяна же после поёбки
Наверх тихонько поднялась,
Закрыла дверь и улеглась.

В сортир летит Евгений сходу.
Имел он за собою моду
Усталость ебли душем снять,
Что нам не вредно б перенять.

Затем к столу Евгений мчится,
И надобно ж беде случиться —
Владимир с Ольгой за столом,
И член, естественно, колом.

Он к ним идёт походкой чинной,
Целует руку ей легко.
«Здорово, Вова, друг старинный!
Je vous en prie, бокал „Клико“!»

Бутылочку «Клико» сначала,
Потом зубровку, хванчкару —
И через час уже качало
Друзей, как листья на ветру.

А за бутылкою «Особой»
Онегин, плюнув вверх икрой,
Назвал Владимира разъёбой,
А Ольгу — ссаною дырой.

Владимир, поблевав немного,
Чего-то стал орать в пылу,
Но, бровь свою насупив строго,
Спросил Евгений: «По еблу?..»

Хозяину, что бегал рядом,
Сказал: «А ты поди поссы!»
Попал случайно в Ольгу взглядом
И снять решил с неё трусы.

Сбежались гости. Наш кутила,
Чтобы толпа не подходила,
Карманный вынул пистолет.
Толпы простыл мгновенно след.

А он — красив, могуч и смел
Её меж рюмок отымел.
Затем зеркал побил немножко,
Прожёг сигарою диван,
Из дома вышел, крикнул: «Прошка!»
И уж сквозь храп: «Домой, болван!»


Глава Пятая

Meтельный вихрь во тьме кружится,
В усадьбе светится окно.
Владимир Ленский не ложится,
Хоть спать пора уже давно.

Он в голове полухмельной
Был занят мыслию одной
И под метельный ураган
Дуэльный чистил свой наган18.

«Онегин — сука, блядь, зараза,
Разъёба, пидоp и говно!
Как солнце выйдет — драться сразу!
Дуэль до смерти! Решено!»

Залупой красной солнце встало.
Во рту с похмелья — стыд и срам…
Онегин встал, раскрыл ебало
И выпил водки двести грамм.

Звонит. Слуга к нему вбегает,
Рубашку, галстук предлагает,
На шею вяжет чёpный бант…
Двеpь настежь — входит секундант.

Не стану приводить слова.
Не дав ему пизды едва,
Сказал Онегин, что пpидёт,
У мельницы пусть, сука, ждёт!

Поляна белым снегом крыта.
Да, здесь всё будет шито-кpыто.
«Мой секундант,— сказал Евгений.—
Вот он — мой друг, monsieur Chartreuse».
И вот друзья без рассуждений
Становятся между беpёз.

«Миpиться? На хуй эти штуки!
Наганы взять прошу я в руки!»
Онегин молча скинул плед
И также поднял пистолет.

Он на врага глядит чрез мушку…
Владимир тоже поднял пушку,
И не куда-нибудь, а в глаз
Наводит дуло, пидаpас.

Евгения менжа хватила,
Мелькнула мысль: «Убьёт, мудило!
Ну подожди, дружок, дай срок!» —
И первым свой спустил курок.

Упал Владимир. Взгляд уж мутный,
Как будто полон сладких гpёз.
И, после паузы минутной,
«Пиздец!» — сказал monsieur Chartreuse.


Глава Шестая

Весна для нас, мужчины, мука.
Будь хром ты, крив или горбат,
Лишь снег сойдёт — и к солнцу штука,
А в яйцах звон!.. Не звон — набат!

Прекраснейшее время года,
Душа виолою поёт,
Преображает нас природа:
У стариков и то встаёт!..

Лист клейкий в пальцах разотрите,
Дела забросьте все свои,
Все окна — настежь! Посмотрите —
Ебутся лихо воробьи!

Вокруг неё — прыг-скок, по кругу,
Все перья дыбом, бравый вид!
Догонит милую подругу —
И раком, раком норовит!

Весной, как это всем известно,
Блудить желает каждый скот,
Но краше всех, скажу вам честно,
Ебётся в это время кот.

О, сколько страсти, сколько муки,
Могучей сколько простоты
Коты поют… И эти звуки
Своим подругам шлют коты…

И в схватке ярой рвут друг друга —
В любви сильнейший только прав!
Лишь для него стоит подруга,
Свой хвост с готовностью задрав.

И он придёт, окровавленный —
То право он добыл в бою!
Покровы прочь! Он под вселенной
Подругу выдерет свою.

Нам аллегории не внове,
Но всё ж скажу, при всём при том,
Пусть не на крыше и без крови,
Но не был кто из нас котом?
И, пусть с натяжкою немножко,
Но в каждой бабе есть и кошка.

Я пересказывать не стану
Вам всех подробностей. Скажу
Лишь только то, что я Татьяну
Одну в деревне нахожу.

А Ольга? Что ж, натуры женской
Не знал один, должно быть, Ленский:
Ведь не прошел ещё и год,
А Ольгу уж другой ебёт.

Уж Ольгиным другой стал мужем,
Но не о том, друзья, мы тужим,
Знать, так назначено судьбой.
Прощай же, Ольга, бог с тобой!..

Затягивает время раны.
Но не утихла боль Татьяны;
Хоть уж не целкою была,
А дать другому не могла.

Онегина давно уж нету —
Бродить пустился он по свету.
По слухам, где-то он в Крыму,
Теперь всё по хую ему!..

«Но замуж как-то нужно, всё же,
Не то — на что это похоже?
Ходил тут, девку отодрал,
Дружка убил да и удрал!» —

Твердила мать. И без ответа
Не оставались те слова.
И вот запряжена карета,
И впереди — Москва, Москва…


Глава Седьмая

Дороги! Мать твою налево:
Кошмарный сон, верста к версте...
О, Александр Сергеич, где Вы?
У нас дороги - еще те!

Лет чрез пятьсот дороги, верно,
У нас изменятся безмерно,
Так ведь писали, помню, Вы?
Увы! Вы, видимо, правы!

Писали Вы — дороги плохи,
Мосты забытые гниют,
На станциях клопы и блохи
Уснуть спокойно не дают.
И на обед дают гавно...

Теперь забыто все давно.
Клопы уже не точат стены,
Есть где покушать и попить,
Но цены, Александр Сергеич, цены
Уж лучше блохи, блядью быть!

Что там Лондоны и Парижи,
Что Штаты, плёсы, авеню?
Россия мне дороже, ближе -
Я ей вовек не изменю!

Зачем скрывать, что всем известно?
В Москве есть много чудных мест
Но я, друзья, признаюсь честно:
Известен мне один подъезд.

Быть может, что мое писанье
В такие руки попадет,
Что эти строки с содроганьем
Прочтет читатель, коль дойдет

Не надо морщиться, не надо
И ложных выдвигать идей.
Подъезда этого ограда
Великих видела людей.

Да, жизнь я с шахматной доскою
Сравню. И только ли свою?
Миг - в черной клетке я с тоскою,
Миг - и уж в белой я стою.

Во тьме годов цвет черный тает,
А белый долго глаз хранит.
Поэтому всё улетает
Назад, всё в прошлое летит.

Ошибку нашу мы исправим
И путь к Татьяне свой направим,
Затем, что ветер сладких грез
Нас далеко уже занес.

И рад бы обойтись без мата,
Но дело, видно, хуевато:
Село глухое - и Москва.
У Тани кругом голова.

В деревне новый ёбарь - это
Затменье, буря, конец света.
Здесь ёбарей, как в суке блох:
Кишат, и каждый, блядь, не плох.

Ей комплимент за комплиментом
Здесь дарят (мечутся не зря!)
И, ловко пользуясь моментом,
Ебут глазами втихаря.

Один глядит едва, с украдкой,
Другой - в открытую, в упор,
Походкой мимо ходит краткой,
В углу давно и гул, и спор:

- Да, я б влупил ей, господа!
- Нет, чересчур она худа.
- Так что же, я худых люблю
И этой, верно уж, влуплю.

- Нет, эту вам не уломать!
- Так что ж, я лгу, ебёна мать?
- Посмотрим!
- Хули там, смотри!

Так что же, господа, пари?
Вы принимаете, корнет?
Я захочу, так и минет
Она возьмет, черт побери!

- Так что, пари?
- Держу пари!
Вы искушаете судьбу!
- Через неделю я ебу!
- Минет! Минет! А если нет?
- А если нет - всё отдаю
И целый месяц вас пою...
- Что ж, вызов принят! По рукам!
Дворецкий, дайте-ка стакан!..

Вас рады видеть, милый граф,
Вы опоздали, просим штраф!
- Виват! До дна, мой граф, до дна!
- Скажите, граф, а кто она?

Вон, у колонны. Нет, не та!
Та, что скромна так и проста.
- А, эта? Ларина, корнет:
Впервые появилась в свет!
Что хороша?
- Да, хороша!
- Но там не светит ни шиша...
- Поручик, слышите?
- Мандешь!
Умело если подойдешь...
Но - тсс... друзья, не разглашать!
Пора на танец приглашать!..

Гремит мазурка на весь зал.
Друзья, как я уже сказал,
Что непривычен Тане был
Кутёж московский, жар и пыл.
Поручик же был хват и фат
И пили за него виват!

Не в первый раз такие споры
Он заключал и побеждал.
Черны усы и звонки шпоры -
Виктории он лёгкой ждал...

Читателя томить не стану:
Она пришла. Да, да, Татьяну
Обгуливал недолго он:
Был хитр, как змей, силен, как слон.
Споил, завёл в укромный уголок,
Отделал дважды и в казарму уволок...

На этом - кончен мой рассказ,
Друзья! А в следующий раз...
Ан, нет! Во-о-н, подлый критик, злые ушки
Уж держит, сука, на макушке:
Чтобы опять меня туда,
Где хлеб, решетки и вода -
Мол, опорочен гений Пушкин
И смысл поэмы искажен...

Я не полезу на рожон!
Пусть этот критик и не бог,
Но он, жидок, зело опасен...
Читатель, я с тобой согласен:

Пусть хуй сосет себе, как йог,
Что преет в шанкре между ног.
Адью! До следующего раза -

есть еще один, менее веселый и складный:
2005
Глава 1

I
Никто не верит правде горькой –
Всем подавай обман и ложь.
Теперь внимательней, поскольку
Я начинаю свой пиздёж.
Все знают: скоро сдохнет дядя
(Распотрошили суки-бляди).
Печально, кажется, до слёз,
Но тут встаёт один вопрос:
Раз дядя по пизде пойдёт,
А дядя ведь не беден,
Какой мудак, какой урод –
Преемник всех наследий?
Надеюсь, суть я изложил,
Чтобы догнал любой дебил.

II
Не Магадан, не Колыма,
Нет, Питер – родина героя.
Онегин Женя, я не скрою,
Не слыл величием ума.
Сперва Monsir к ним приходил
Читать Онегина учил,
Потом пришла Madame на бис
Им демонстрировать стриптиз.
Вскоре наш герой с Монсиром
Стали лазить по трактирам.
Толи вправду, толи в шутку
Там снимали проститутку.
Без обмана и кокетства
Описал я Жени детство.

III
Монсир смог Женю научить
Только пить, гулять, дрочить.
Это в принципе немало
И Онегину хватало,
Чтобы вскоре свет решил:
Он умён и очень мил.
И уже дворянство знало
Женю как бисексуала.
После бала вся столица
В курсе, с кем он голубится,
Но ему-то всё равно –
Каждый раз он пьян в говно.
Так, неделя за неделей,
Дни халявы пролетели.


IV
А ведь Онегин щедро тратит
Всё состоянье на балах.
Как лох за всех Евгений платит
И, наконец, погряз в долгах.
Заимодавцев жадный полк,
У каждого свой ум и толк.
Сперва вопел: «Платить не буду,
У нас свободная страна,
Да, вы когда-то дали ссуду,
Но хуй просцишь где щас она».
Ему чуть пасть не разорвали,
Сказали: «больше не пизди»
Но это мелочи, детали.
Всё основное впереди.

V
Онегин вовсе не дурак
Решил, что надо делать ноги.
И вот уже на всех парах
Карета мчится по дороге.
Евгений думает: «Галяк,
Поймают - в жопу отымеют.
Ну пару палок-то пустяк,
Но их же много, я хуею.
Скорее б дядино село.
Мы еле едем как назло.
Я с ними справиться сумею,
Чтоб только дядя был мне рад»
Его печальные затеи
Прервал пейзаж крестьянских хат.

VI
Видать Онегин-западло
Приехал в дядино село.
Типа проведать друга-дядю,
На самом деле денег ради
Всё, как в латинском сериале,
Что тянется десяток лет.
Чтобы почтить предсмертный бред
И вспомнить старые печали
Румян, как сгнивший мандарин,
Домой вернулся блудный сын.
Коварна цель его приезда,
Мы хоть и знаем: он апездал,
Но ради медного рубля
На всё способен, буду бля!



Глава 2
I

Двух дней не прошло, как Онегин приехал,
А дядю ногами вперёд понесли
Хоть Женя и тварь, но ему не до смеха.
Он бросил в могилу три горсти земли.
Ведь дяде подольше прожить не дано:
Евгений добавил отраву в вино,
Затем в курительный табак
Онегин подмешал мышьяк,
И сердце после первой тяги
Остановилось у бедняги.
У Жени траур, слёзы градом:
«Его любил я, буду гадом»
Понос, расстройство, пот ручьём
Как будто он здесь ни при чём.

II
И, кстати, дядино наследство
(Земля и денежные средства)
Онегин потными руками
Затусовал себе в карман.
Теперь расплатится с долгами.
Везёт ему, хоть он еблан.
Ещё какой! Гопарь к тому же
Об этом спорить нет причин,
Всем видно, словно небо в луже,
Таких как он на сто – один.
Носок лишь белый надевал,
И «кореш» обращался к другу,
Но, что важнее, слухал Круга,
Трико с туфлями сочетал

.III
Человеку что для счастья надо
Не могу конкретно я сказать.
Может все богатства Эльдорадо,
Может просто долго не кончать.
Возьмём, к примеру, протяженность члена,
Хотя таких примеров уйма уйм.
У одного висячий по колено –
Другой настойчиво считает каждый дюйм.
Так вот, Онегина счастливым,
Довольным прошлым и судьбой,
Своею жизнью молодой
Мог сделать только ящик пива.
И валяясь под дряхлой оградой,
Открывал свои мысли и взгляды.

IV
«Кабы мне наливали задаром,
Не всегда, но хотя б пару дней,
Поцелуями с перегаром
Одарял бы врагов и друзей.
Я бы пил не в себя и буянил.
Разве счастье в покое и глади?
Счастье – водка в гранёном стакане,
Счастье – это дешёвые бляди.
А потом моя песенка спета.
Я сыграл бы на опереженье.
От похмелья спасла бы «берета»
Да курка роковое движенье.
И меня бы толпа провожала,
Утешаясь, что смерть – лишь начало.


V
Тогда же в дом свой деревенский
Приехал и Владимир Ленский.
Крестьяне молвят меж собой,
Что новый барин – голубой.
Его походка и улыбки,
И речь, ласкающая слух,
Всё говорило: он – петух.
И здесь не может быть ошибки.
Детей неугомонных свора,
Чтоб скоротать свободный час,
Углём по всей длине забора
Писала: «Ленский - пидарас».
Так захотел ебучий случай,
Чтоб всё на свете сбилось в кучу.


VI
Зима. Съебали гуси сами
На юг, где солнце, день большой,
Где дворник в задницу бухой
Гусей не будет бить ногами.
Зима. Темнеет на глазах.
Зима. И птицы замолчали,
Лишь петухи с утра кричали.
Теперь скажу о петухах.
Как я уже упоминал
Онегин был бисексуал.
Вот и важная причина,
Чтобы встретиться «мужчинам».
В это время их сосед
Приглашает на обед.


VII
Гостям подали на обед
В кошачьих мисках «Китикэт».
Меню достойно короля:
Тут и плодов заморских сладость,
Вино за полтора рубля
И колбаса «Собачья радость».
Котлеты с надписью заметной -
«Состав: крысиные хвосты,
Рулон бумаги туалетной,
И из бочка стакан воды».
Пельмени мяу вчера кричали,
А чебурек «Подарок свалки»,
Три шоколадные медали
И гвоздь программы – кал на палке.


VIII
Сошлись они, как хуй с пиздою,
Как батл бырла и синяк,
Как Пенкин сходится с Шурою,
Ещё как миллионы “ Как”.
Онегин, печень не жалея,
Пил за сегодня, за вчера.
Потом косой походкой гея
Гулял он с Ленским до утра.
Что делали? Не спрашивай меня,
А то блевать придётся больше дня.
Пусть всем известна фраза эта:
«Любовь коварней сатаны».
Но две сестры со дня обеда
В моих героев влюблены.




Глава 3
I
Татьяне нравился Евгений,
А Ленский, хоть и имбицил,
Был Ольге безгранично мил.
Такой клубок хитросплетений.
Но сёстры не могли понять
(На первый взгляд совсем не сложно),
Что их блаженство не возможно.
Никто не хочет их ебать.
Вопрос Шекспира: «Дать - не дать»
И не стоял у Тани с Олей,
Ведь в их поместье в чистом поле
Народ не рвался заезжать.
Но женский мозг, как чудо света,
Он вроде есть, и вроде нету.

II
Когда ты попытаешься понять
Ту логику, что женщина имеет,
В конце концов, воскликнешь: «Вашу мать!
Нет ничего дебильней и тупее».
Понять их сразу просто и мудрёно.
Они неверны, их черты двулики.
Сперва несложно, как алмаз граненый:
Шлифуй усердней – будут ярче блики.
Потом, как камень, что зовётся солью.
Ведь ни один из тучных валунов
Не освежит так пищу для застолья,
Как горстка соли с ваших закромов.
Простите за заумные слова
Теперь всё объясню, как дважды два.

III
Чтоб очень не растягивать резину,
Всех отнесу к двум разным полюсам:
Красивым точно дал бы по трусам,
А умные – вторая половина.
И если баба страшная, притом
Она давно обделена умом,
То жизнь её заладится едва ли.
Но шанс на олимпийские медали
По боксу и толканию ядра
Она всегда воспримет на – ура.
Красивым нужен уровень «Ай Кью»,
Чтобы ответить сразу: «Не даю»,
Потом помяться, но сказать «Хочу»,
А утром отмывать от губ кончу.

IV
Я очень сильно отошёл от темы
Хотя возникли новые проблемы.
«Нужен Ленский мне, и только». –
Заявила строго Ольга.
Ларина узнала рано
Слабость страшную Вована.
Я забыл включить в роман:
Ленский – жуткий наркоман,
За наркотик Вова Ленский
Трахнет скот весь деревенский.
А за дозу очень просто
Обвенчается с коростой.
Знала твёрдо вся усадьба:
Скоро состоится свадьба.

V
По деревне ходят слухи
О грядущей групповухе.
В доме только разговоров,
Где кому найти партнёров.
Время шло, и нежно Таня
Обратилась к старой няне:
«Как ты думаешь, старуха,
С кем пойти на групповуху?»
«Если память не изменит,
Лучше всех Онегин Женя.
Идеальный вариант.
Женя – половой гигант».
Согласилась с ней Татьяна,
Написала без обмана.

Письмо Татьяны к Онегину:

Я к вам пишу, чего же боле,
Что я могу ещё сказать?
Теперь, нажравшись алкоголя,
Мне дико хочется поспать,
Но не одной, а с вами рядом
Устроить зверский траходром
В различных позах, а потом
Вас провожать унылым взглядом.
Конечно, я не порно-дива,
В моей груди не силикон,
Но, может, я чуть-чуть красива,
И, может, ты чуть-чуть влюблён.
Зачем вы посетили нас
В глуши забытой, деревенской?
Ведь говорят: вы пидарас,
А ваш партнёр – Владимир Ленский.
С другим... Нет никогда на свете
Не буду раньше, чем с тобой.
А то, что папа голубой
И не узнают наши дети.
Я научилась с ранних лет
Готовить, шить, вязать крючками,
Умело делаю минет,
Матёро шевелю губами.
Уже я с гордостью простилась
Под страхом смерти от тоски.
Я вам клянусь: мои грехи
Вы б не узнали, ваша милость,
Когда бы хоть в неделю раз
Я знала, что увижу вас.
Но в том моё большое горе,
Что вы покинете нас вскоре.
Поймите: навсегда отныне
Я ваша верная рабыня.

Глава 4

I
Чем меньше девушек мы любим,
Тем больше времени на сон.
Себя напрасно, глупо губим,
Но всё равно, когда влюблён.
Как в миллионах книжек пишут,
И показали в сериале:
Любовь любому сносит крышу
Как вы её бы не держали.
Рубцы на сердце, шрамы на запястьях
И SMSска: «Всё. Конец. Прости.
Мы выбрали различные пути,
Но как возможно было наше счастье…»
Себя сквозь слёзы спросишь: «Почему?»
Но это неизвестно никому.


II
Онегин мирно бродит где-то
Не зная, что письмо пришло.
А Таня всё ждала ответа.
Оно бесспорно бы сгнило,
Когда б к Евгению домой,
Желая трахаться безумно,
Владимир с видом полоумным
Не заглянул ночной порой.
Но дом был пуст. «Не может быть!
Придётся снова подрочить».
Промолвил Ленский про себя,
Рукой залупу теребя.
Чтоб оттереть кончу от рук,
Владимир посмотрел вокруг.


III
Письмо нашёл проворный взгляд.
И почерк на конверте женский.
Так рассудил Владимир Ленский
Ему Онегин будет рад.
Схватив Татьянино посланье,
Пошёл Онегина искать.
Тот в коматозном состояньи
В хлеву валяется опять.
Будил Владимир неумело:
Сначала шнягой бил по лбу,
Потом пинал ногами тело,
Затем подзорную трубу
С азартом бешеным загнал
Рукой Онегину в анал.


IV
Ну, тут бы мёртвый встал на ноги.
Онегин, как маньяк вскочил
С лицом, заплывшим и убогим.
И белый свет ему не мил.
Когда достал трубу из зада
То весь сиял, лучился счастьем.
Сказал, что больше так не надо
А то, Вован, порву на части.
Вован: «Тут Ларина Татьяна
Пока ты двигаться не мог
Тебе прислала пару строк.
Не разберёшься без кальяна.
Чтоб не порвал меня на клочья
С травой могу тебе помочь я».

V
«Хорош, Владимир! Так держать!
Тащи траву, ебать-копать».
Пусть этого посланья суть
Читатель знает досконально.
Порывы страстны, но банальны,
Но слов обратно не вернуть.
Хотя Онегин – похуист
Он за листом осилил лист.
Наивный девичий дурман.
Видать задели эти строчки
Он закричал, дойдя до точки:
«Ебал я в рот таких Татьян!»
Но всё же зимним утром ранним
Пришёл Евгений в гости к Тане.


VI
Татьяны Лариной черты
Красноречивы и уместны.
В ней ни ума, ни красоты.
Такая правда даже лестна.
Онегин думал: «Вашу мать!
Ей не могу не отказать».
Глаза в глаза при личной встрече
Он душу девичью калечит:
«Моё сердце разбито
Твоим целлюлитом,
Может, нанесу обиду,
Но ведь ты такая гнида,
Даже знать вас не хочу
Лучше тихо подрочу».



Глава 5
I
Забыть обидные слова
Всегда поможет вам трава.
Как ни крути: и так, и сяк
Лекарство лучшее косяк.
Когда проблемы сдавят грудь,
Беда прижмёт в который раз
И надо сделать что-нибудь
Купи понтовый шелабас.
Присядь, округу осмотри
Сверни ядрёный бурбулятор,
Взорви его, и Терминатор
Проснётся у тебя внутри.
Лови момент, пока Земля
Вращается вокруг тебя.

II
В деревне две движухи было.
Одна заманчивей другой:
Траву курить и пить чернила.
Конечно, выбор за тобой.
Известно это было Тане,
Надёжно спрятавшись от няни,
Запартизанилась тайком,
Чтоб насладиться косяком.
Потом средь деревенской скуки
Привиделись Татьяне глюки.
Как будто тысячи чертей
Хотят активно вставить ей.
Надолго отрубилась Таня –
Такая шмаль даёт по бане.

III
Проснулась. Жуткая мигрень
Стесняла Танины движенья.
А утром в тот же самый день
На бал всеобщий приглашенье
Пришло Татьяне, и она
Без лишних слов возбуждена.
Нам слово бал мозолит ухо
Переведу примерно так:
Удачный бал – пиздец движуха,
Галимый бал – отстой, галяк.
У них оркестр, вальс, мазурка.
У нас – включают гопоту,
Алсу, Билана и «Тату».
А под заказ заводят «Мурку».

IV
Огни повсюду! Бал! Фанфары!
Течёт шампанское рекой.
Пока танцующие пары
Ебаться не пойдут домой.
Весь зал залился вальсом венским
Затем играли полонез.
Приняв на грудь, Владимир Ленский
На Ольгу трахаться полез.
А Ольга Ларина готова,
Скажу точнее – рвётся в бой.
Ведь Ольга думает пиздой,
И хуем размышляет Вова.
Казалось бы, решённый факт:
Случится половой контакт.

V
Владимир носится по кругу.
Стремясь скорей найти гондон,
Но тщетно напрягался он –
Уже ушла его подруга.
Онегин, вафел и мудак.
Я не пойму когда и как
Он дважды Ольгу поимел,
Сказал, что это не предел.
«Пусть Пушкин ёрзает в гробу,
Как шняга в вашей мокрощёлке.
Тут, на балу, крутые тёлки,
А я, как лох тебя ебу.
Зачем мне эта ебала?
Хотя б красивой ты была».
VI

«Хотел ты друга наебать.
Вчера мы вместе водку пили.
А ты мою пердолишь блядь.
Забудь, что мы с тобой дружили.
Тебя, поганого урода,
Я жду в субботу за рекой
Я раньше думал, что природа
Итак смеётся над тобой.
Дуэль. Умрёт один из нас.
И это ты, мой пидарас».
Женю прямо на балу
Ленский вызвал на стрелу.
Чтобы твёрдо дать понять:
Не хрен руки распускать.


Глава 6
I
Я вам скажу, что эту шнягу
Не переваришь в полчаса.
Евгений вмиг достал спиртягу
На свет – как детская слеза.
Наполнил сразу три бокала,
Чтоб перерыв был небольшой.
Он спирт закусывал сначала,
Потом занюхивал рукой.
И наступили перемены:
Уже боязнь ушла со сцены,
Онегин стал частушки петь,
Забыты все невзгоды бала,
Кричал: «Ну, где же вы, ромалы?
Где ваши пляски и медведь?»


II
На утро тяжкое похмелье.
И где вчерашнее веселье?
Под страхом получить пизды
Слуга поднёс ведро воды.
Его Онегин в лоб спросил:
«Ты что, слуга, совсем дебил?
Хуйнёй страдаешь для прикола?
Тащи мне баночку рассола.
И впредь запомни: нет пока
Надёжней средств от сушняка».
Записка, будто выстрел в спину:
«Суббота уж недалеко.
Купи бутылку вазелина
И хорошо натри очко».

III
Ведь Ленский грамотно стрелял,
Мочил любого наповал.
Онегин Женя в курсе дела.
В тот день как раз мела метель.
Он предлагал своё же тело,
Как в тире предлагают цель.
И, отвратительно воняя,
У секундантов на глазах
Неудержимый, дикий страх
По Жениной ноге стекает.
«Мне жалко пули на парашу.
Сейчас до смерти я его
Своим хуём отпидарашу
Тут дел на пять минут всего».

IV
С глазами, как у Чекатилло
Надеясь раз и навсегда
Сказать: «Онегину пизда»
И закопать его в могилу.
Вован отбросил пистолет
И начал стаскивать штаны.
Мгновенья Жени сочтены,
И здесь сомнений больше нет,
Казалось бы, не тут-то было.
У Жени появилась сила.
Онегин выстрелил так точно,
Что разорвал Вовану грудь.
«Я жив, он мёртв. Сосите сочно
И спрячьте тело кто-нибудь».

V
Труп накрыли покрывалом,
Чтобы очень не воняло.
Как он Владимира убил –
Вопрос из области загадки,
Но две недели длились блядки,
И две недели город пил.
А пили ведь тогда не так,
Как мы по праздникам бухаем.
У них – вино, икра, коньяк.
А мы же – спирт с водой мешаем.
И называем «Аромат»,
И пьём его, не запивая,
И если спирт не прёт назад,
То пить его мы продолжаем.

VI
Ольга, про дуэль услышав,
Побледнела, еле дышит.
«Нету жизни мне без Вовы» -
Повторяет снова, снова…
Бьётся головой о стены,
Говорит, что вскроет вены,
Повторяет, что на днях
Будет вешаться в сенях.
А потом опять кошмар:
Начался у Ольги жар.
Время лечит, лечит раны.
Вскоре вместо жениха
Вышла замуж за улана
Из гвардейского полка.


Глава 7
I
Бывают дни, когда не хочешь жить,
И лучше было бы уйти и всё забыть.
Пришла беда. Все разбежались прочь,
И, кажется, что нет того, кто мог тебе помочь.
Твой лучший друг уже не друг, а враг.
Ведь жизнь сложна, ты знаешь сам: случается и так.
Но новые победы, верные друзья.
Нам без них прожить нельзя это знаю я.
Кто на слово не верил, везде искал подвох,
Обманут будет, наконец останется как лох.
Кто продал душу чёрту и кровью подписал,
Камин тем будут разжигать на сатанинский бал.
Дьявольские козни – повод для потех.
Мы с тобой двойной ценой платим за успех.

II
Теперь оглянемся назад,
Вернёмся к нашему барану,
Который утром, крайне рано
Отправился в столичный град.
В спешке этой есть по слухам
Достиженье важной цели.
Шьют Онегину мокруху
За убийство на дуэли.
А на зоне без газет
Знают, кто авторитет
И кому парашу мыть,
И кого отпетушить.
В пизду такие размышленья.
Онегин скрылся из селенья.

III
А между тем, в фамильный дом,
Где отсыпался в жопу пьяный
Евгений, пусть с большим трудом,
Сломав замок, пришла Татьяна.
Причин войти в его жильё
Скопилось у Татьяны много:
Ведь каждый день молила Бога
Узнать, что он любил её,
Найти хотя бы пару строк
Ей не отосланных, но милых,
Чтоб кровь сильней журчала в жилах,
Представить, как он с ней бы мог
Всю жизнь прожить и встретить старость.
( Татьяна замечталась малость.)

IV
Там провела и ночь, и утро,
Но кроме штопаных носков
И пары рваных башмаков
Нашла подшивку камасутры.
«Какие позы и фигуры!
Везде гимнасты, трюкачи!
Видать учебник физкультуры».
Страницы слиплись от кончи.
Так, что не виден заголовок.
Онегин до того неловок,
Что кончил прямо в переплёт.
Теперь Татьяна не поймёт,
Где взять такой же экземляр,
Ато уж этот очень стар.

V
Пришла домой, и в тот же час
Отец ей новость рассказал:
«Ты знаешь, пригласили нас
В Москву на новогодний бал».
Татьяна ехать не хотела,
Стремилась выразить протест,
Но ей пришлось доставить тело
В Москву на ярмарку невест.
Москва, какие ебеня.
Казалось из её селенья.
Пока доедем три коня
Подохнут от изнеможенья.
«Но я согласна, с волей вашей.
Вы мой пахан, я – на параше».

VI
Москва. Как много в этом звуке…
Там безусловно целый свет.
От короля до грязной суки,
Что за углом бомбит минет.
Решили жить у дряхлой тётки,
Дебилки, пьяницы, наркотки.
Татьяну с самого начала
Терпеть заставили немало.
Вот, например, её кузен
Известный всем олигофрен
Без этикета и без такта
Желал с ней полового акта.
Татьяна секса не хотела,
Но отказать ему не смела.

Глава 8

I
Великий бал, премьера года.
Безногие пустились в пляс
А инвалиды от природы
Вальсируют десятый час.
Куда девались их изъяны,
Куда исчезла хромота?
Там трезвый двигался, как пьяный.
Старик кружился без труда.
На сцене шлюха танцевала.
Народ просил её на бис,
И раз пятнадцать гости бала
Смотрели на её стриптиз.
Во время танца в панталоны
Ей напихали миллионы.

II
Среди пороков и разврата,
Бесчинств и ебли групповой
Татьяна с трезвой головой
Смотрелась очень угловато.
Один из пляшущих мужчин,
Которых там всегда хватало,
Сказал, что он совсем один,
И хочет, чтобы Таня стала
Его женой. Чтоб были вместе
До той поры, пока могила
Их на земле не разлучила.
Давал мужчина слово чести.
И что не лезет на язык,
Когда напьётся наш мужик.

III
Но он всерьёз в неё влюблён.
Вступили в брак в порыве спешки.
У мужа радости вагон,
А у Татьяны – лишь тележка.
Два года пролетели мигом
Казалось месяц, может два.
Здорова Таня и жива.
Bот тут и главная интрига:
На незначительном приёме,
Где кто-то с чем -то поздравлял,
Евгений Таню, шуток кроме,
Cлучайно в зале повстречал.
Решил Онегин, может быть,
Удастся Таню подцепить.

IV
Но Таню из проворных рук
Умело выдернул супруг.
Поникнув гордой головой,
Назвав её супруга гнидой,
Евгений с внутренней обидой
Побрёл скучать к себе домой.
«Она – исток моей печали.
Я говорил: она – говно,
И это правдой было, но
Теперь, случайно повстречали
Друг друга, вижу, что она
Определённо мне нужна».
Евгений быстро всё просёк.
Послал Татьяне пару строк.

Письмо Онегина к Татьяне:

Зачем пишу? Чего хочу?
Да разве вы не в курсе дела:
На вас я целый день дрочу,
На вашу стать, на ваше тело.
Я объясню вам очень просто,
То, что обычно бормочу.
Хоть вы и страшная кароста,
Я почему-то вас хочу.
Да, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Ваш пышный бюст, широкий таз
Нахально пожирать глазами.
Но я лишён того не вру,
Тащусь повсюду наудачу.
Пью чистый спирт, курю траву,
На блядство только деньги трачу.
Но я надеюсь на победу,
И если вместе будем мы,
Я брошу пить, зашью торпеду,
От шлюх уйду, как от чумы.
Я знаю, от обид былых
Не затянулись ваши раны,
Но умоляю вас, Татьяна,
Поверьте я тогда был псих.
Теперь же вами покорён
И жду ответа с мерной дрожью,
Надеюсь я на волю божью.
И помните я в вас влюблён.
И мне противны случайные лица,
Я шарахаюсь от прохожих.
Что же делать мне, снова напиться?
Отзовитесь, откликнитесь! Кто же,
Кто же внемлет безумному вою?
Как долбиться в тебе перемены?
Чтобы мы, как модели «Плэйбоя»,
Разыграли постельную сцену.
Пусть глаза мои нечеловечьи,
И потерян постылый уют.
И исколотое предплечье
Обвивает резиновый жгут.
Пусть урчит моё полое брюхо –
Это печень подводит порой.
Будь со мной ты, сифозная шлюха,
Я же твой непоследний герой.

V
Татьяна не дала ответа,
Когда Онегина карета
Припарковалась у ворот.
И видит: Женя к ней идёт.
Разговор продлился мало.
Таня Женю обосрала,
Назвала его лохом,
Геем, полумужиком.
Таня князю отдана
И была ему верна.
Как жестока месть Татьяны!
Мы закончили почти
И скажу в конце пути:
Истина на дне стакана.