Был такой известный экспроприатор Камо. 
Чтобы не быть выданным царскому правительству, начал изображать из себя психа.
Статья передает жуткие подробности.
Огонек, номер 48 от 8 декабря 1929 года
Подробнее
ИСПЫТАНИЕ ОГНЕМ Яркая, увлекательная жизнь известною болыисвика-рсволюциоиера топ. Кцмо известна мношм. Интересный очерк тов. Бибиней-швили сообщает мною новою Оля биографии Камо, которую уже современники воспринимают, как насыщенный действием и революционным о тем роман. В средние пека — пека веры п колдовство и нечистую силу — испытание огнем, т.-е. пытка каленым железом, нрименялсоь к людям, которых господствующая церковь заподозрила в неверии, в ереси или в симпатии к другой религии. Такое испытание огнем было применено к тов. Камо представителями буржуазной медицины, которым власти „культурной“ императорской Германии — не без участия императорской России—поручили разведать, кто такой Камо: революционер, притворившийся психически больным, чтобы обмануть своих тюремщиков и бежать из тюрьмы, или действительно больной человек? О том испытании, которому был подвергнут тов. Камо, мы узнали ио записям врачей, в руки которых был на долгое время отдан испытуемый. Тов. Камо был организатором знаменитой экспроприации на Эриванской площади в Тифлисе, когда у царского правительства было отобрано двести пятьдесят тысяч рублей. Экспроприация была совершена 23 нюня 1907 года. Кассир Государственного банка и счетчик с пятью казаками и двумя стражниками, получив с почты двести пятьдесят тысяч, возвращались в банк па двух фаэтонах. Когда фаэтон проехал мимо Коммерческого банка, неожиданно с левой стороны были брошены бомбы перед первым фаэтоном. Последовал взрыв. Вся площадь окуталась дымом. Минуту спустя справа, у магазина Р отшита, раздались два взрыва, потом еще два. Началась неописуемая паника. К счастью, народа на площади было мало. Оказалось, как выяснилось на следствии, что еще с утра некто в офицерской форме уговаривал публику не толпиться на площади. Скоро на площадь прибыли войска, но ни экспроприаторов, ни денег не удалось обнаружить. Более ста тысяч рублей из числа похищенных были в кредитных билетах пятисотрублевого достоинства, определенных номеров и серий. Эти номера и серии были повсюду сообщены как в России, так и за границей. В январе 1908 года в Мюнхене была задержана Ольга Равич, пытавшаяся разменять один из означенных кредитных билетов. Спустя неделю в Мюнхене были задержаны прибывшие нз Парижа студенты Тигран Багдасариянц и Мигран Ходжамирянц, у которых были обнаружены 17 билетов той же серии. В то" же время в Париже был задержав Меер Ва-лох, у которого отобрали двенадцать билетов. О. Равич, Багдасариянц, Ходжами-ряпц и Волох были заключены в тюрьму и о них началось следствие, но выдать их русскому правительству иностранные государства отказались. „Тов. Камо приехал в Берлин в августе 1907 года с паспортом агента страхового общества Мирского. Вскоре он был арестован германской полицией. Причиной своего ареста тов. Камо считал донос провокатора Житомирского, хотя поводом к обыску н аресту могла послужить также неосторожность одного товарища, у которого был найден адрес тов. Камо. Во время обыска был обнаружен чемодан с взрывчатыми-веществами н машинка загадочной конструкции. Тов. Камо был арестован и иередап следственным властям. По-немецки он не говорил и делал вид, что мало понимает ио - русски, потому допрос был очень затруднен. По ходатайству членов германской партии с.-д., к арестованному был допущен присяжный поверенный Оскар Коп. Замечательно, что при первом же свидании оба эти человека, лишенные возможности обгоняться между собой, произвели друг на друга прекрасное впечатление. Тов. Камо почувствовал к Копу полное доверие, а Коп увидел, что перед ним незаурядная, оригинальная и привлекательная личность, к судьбе которой он проникся живейшим участием и интересом. При помощи жестов и мимики они довольно хорошо понимали друг друга, настолько хорошо, что почти не приходилось прибегать к помощи переводчика. Загадочная машинка, найденная у тов Камо, была признана „адской машиной“, конструкция которой считалась одной из тайн французской армии. Тов. Камо было пред‘явлено обвинение, как террористу-анархнсту. Дело принимало серьезный оборот. В прошлом у него уже было два побега и два смертных приговора, и теперь возникла угроза выдачи его русскому правительству. За две—три недели до суда, состоявшегося в ноябре, тов. Камо начал симулировать буйное помешательство. Известно, что из всех возможных симуляций болезней симуляция душевного расстройства самая трудная. Камо совершил своего рода чудо симуляции. Он успешно симулировал два года." Этот удивительный факт мог иметь место лишь1 при исключительных данных, которыми обладал тов. Камо: он' обладал железной волей и был полон непримиримой ненависти к своим политическим противникам. В первый асе день своей „болезни“, когда он стал-буянить, кричать, рвать на себе одежду, бросать на пол посуду с пищей и избивать надзирателей, — он был переведен в подвальную камеру с температурой ниже нули, где его, совершенно обнаженного, держали в продолжение девяти суток. Чтобы не простудиться и не заболеть, он принужден был все время почти без передышки бегать и прыгать. Через девять дней его вернули в камеру. Вскоре к нему был допущен Кон, которому он очень ловко и незаметно дал попять, что совершенно здоров. На суде, состоявшемся в ноябре 1907 г., Камо вел себя как буйно-помешанный, и суд постановил перевести его на испытание в психиатрическое отделение тюремной больницы. Шёсть месяцев находился тов. Камо на испытании. В течение первых четырех он не ложился, проводя Дин и ночи на ногах. Чтобы отдохнуть, он становился лицом в угол и поочередно поднимал то одну, то другую ногу. Вскоре он стал отказываться от "нищи, но его начали кормить искусственно, при чем сломали при этом несколько зубов. Тов. Камо впоследствии говорил, что этот молочный режим (его кормили молоком) был ему очень полезен. Его изобретательность в щроявленнях мнимого безумия была, поистине, бесконечна и не могла вызвать никаких подозрений. Так, он однажды вырвал у себя половину полос и разложил их симметричными пуч- Семен Аршакович Тер-Петросян—тов. Камо камн на одеяле. Однажды он повесился, конечно, в расчете на бдительность администрации. Расчет его оправдался: он был спасен. Вероятно, врачи долгое время предполагали, что имеют дело с симулянтом. Это подтверждает огромный срок испытании—около шести месяцев. Однако, тягчайшие мучения, которым подвергал себя испытуемый, привели врачей к обратному заключению. Они в конце концов признали его больным и в мае 1908 года перевели в больницу „Бух“, где он находился до марта 1909 года. О пребыванием в этом учреждении у т. Камо были связаны очень тяжелые воспоминания. Единствен ными светлыми мгновениями его тогдашней жизни были посещения Кона, свидания с которым происходили раз или два в неделю. Однако, обычный юмор и бодрое настроение и тут не покидали Камо. По прибытии в „Бух“ он был помещен в палату, где находилось девять буйно-по мешанных. Надо полагать, что надзор за больными был далеко не удовлетворителен, так как они душили, избивали, царапали и кусали друг друга. В этой „приятной“ компании Камо пришлось просидеть несколько дней, после чего оп был переведен в более спокойное отделение. Бежать не было ни малейшей возможности. Как тов. Камо ни раскидывал умом, как ни стремился Кон помочь ему,—оба видели, что тут делать нечего. Тогда Кон стал добиваться разрешения на перевод больного в другую лечебницу, надеясь на то, что оттуда легче будет уйти, но ходатайство его было отклонено. В марте 1909 года администрация „Буха“ заявила, что состояние здоровья душевнобольного террориста-анархиста Петросяна вполне удовлетворительно, что он в полном сознании и даже может исполнить некоторые работы в саду. После итого тов. Камо снова водворили в следственное отделение тюрьмы Альт-Маобит. Тут он снова „заболел“, по на этот раз уже не кустарным способом, а по всем правилам науки, н 16 апреля снова был помещен в ¡Бух“. Тов. Камо имитировал одного больного, страдавшего хроническим психозом, с расстройством кожной чувствительности. Выражение лица, походка, движение, бред,—псе поведение этого больного было им мастерски передано. Врачи были сильно заинтересованы этим явлением и, чтобы вывести ловкого симулянта на чистую воду, подвергали его варварским испытаниям: кололи буланками, жгли тело раскаленным до-красна металлическим наконечником. Много лет спустя у тов. Камо на левом бедре еще сохранялся шрам от глубокой раны, выжженной этим наконечником (термокаутером). Все эти ныткн тов. Камо выносил с величайшим спокойствием. „Ужасно, как воняло паленым мясом“— вспоминал он впоследствии. Так, как всем производившим испытание ни в научной литературе, ни в практике не встречались случаи, чтобы человек с нормальной чувствительностью так стойко переносил мучения, то волей или неволей нм пришлось придан к заключению о действительной болезни тов. Камо. „Армепдирекцион“ (так называлось в Германии учреждение, ведающее больницами . и богадельнями округа) под давлением германской полиции стала настаивать на • передаче тов. Камо русским властям. „Армепдирекцион“ ссылалась на то, что содержание инвалида чужого подданства «е должно оплачиваться немецким населе-
нйем. Несмотря на .меры, принятые Оска-роц, Коном, на все попытки повлиять на власть имущих, тов. Камо все-таки 4 октября 1909 года передали русским жандармам на границе, а жандармы препроводили его в Тифлис, где должен был состояться военный суд, в ожидании которого Камо был заключен в Метехский замок... Чтобы оградить тов. Камо от быстрой и жестокой расправы русского правительства, Кон написал в тогдашнем „Форверт-се“ статью, которая была подхвачена всей германской либеральной прессой. Эрве в „Юманите“ разразился филиппикой по адресу германского правительства, которое выдало заведомо-больного человека в качестве политического преступника варварской России. Словом, шум был поднят - очень большой. При таких обстоятельствах вздернуть тишком да молчком опасного революционера, как бы это ни было желательно, стало неудобно. Пришлось этим делом заинтересоваться н „сильным мира сего“. Конечно, не из сочувствия к .душевно-больному преступнику, а во избежание крупного политического скандала на Западе! Опасения эти следующим образом отразились в письме министра внутренних дел Г1. Столыпина на имя наместника Кавказа, графа И. И. Воронцова-Дашкова. „Милостивый государь, граф Илларион Иванович! Министерство иностранных дел письмом от 27 апреля сего года »а Л? 42 сообщило мне, что за последние дни немецкая демократическая печать с особенного страстностью обсуждает судьбу русского подданного Аршакова (он же Мпрский и Тер-Петросян), привлеченного к ответственности в г. Тифлисе но делу о разбойном нападении на казенный денежный транспорт в 1907 году. Радикальные органы „Форвертс“, „Франк-фуртер-Цейтунг“ нападают при э£ом на немецкую полицию, выславшую Аршакова-Мир-ского по выходе его из берлинской городской больницы для душевно-больных в Россию, где он тотчас же был задержан русскими властями. Нападки прессы на германское правительство не преминут усилиться в случае, если Мпрский будет приговорен к смерт- • ной казни, и министерство внутренних дел опасается, чтр это может оказать неблагоприятное для русских интересов влияние в вопросе о высылке анархистов. Пользуюсь случаем выразить вашему сиятельству уверения в совершенном моем почтении и истинной преданности. 7 мая 2910 г. II. Столыпин.11 Л» 91104. Заботой Кона в Тифлис были пересланы свидетельства о хронической болезни тов. Камо, подписанные берлинскими светилами. Врачам-экспертам военного суда пришлось так лее посчитаться с этими именами Запада, как Столыпину с либеральной прессой. Военный суд признал Камо неизлечимо-больным я засадил в психиатрическое отделение Метехского замка, откуда он, как известно, бежал в 1911 году. Выдержки из скорбных листов этого периода дают следующую любопытную картину: „21 декабря 1910 г. испытуемый доставлен в отделение из Метехского замка в сопровождении конвоя, закованным в ножные кандалы, перекинутые на ремне через плечо, при чем на руке у него сидел щегол, которого он называл Петькой и с которым он не хотел расставаться. Испытуемый среднего роста, удовлетворительного питания, выражение лица глуповатое, апатичное, ответы ва вопросы бессвязные, отсутствие ориентировки в месте и цели помещения. Испытуемому отведена отдельная комната, щегол был отобран. „22 декабря. Нервная система. Резкое повышенно механической возбудительное™ мышц, явления дермографизма, резкое понижение кожной чувствительности, местами зонами до полной потерн болевого чув- ства; усиление кожных и сухожильных рефлексов. Дрожь в языке и в руках. Электро-мышечная возбудимость к сильному фарадическому току ослаблена. При сильных сокращениях мышц испытуемый не отличает никакой боли и вообще относится совершенно безразлично к производимому над ним исследованию. „24 декабря. Испытуемый весь день бродит по камере, напевает, насвистывает, занят бывает набивкой гильз для папирос, ничем решительно не интересуется; между прочим, обратился с просьбой к ординатору дать ему какую-либо книгу, где трактуется о войне; несмотря на то,' что книга дана, он ее не читает. Рассказывает, что у пего в окрестностях Тифлиса 4 миллиона, кои зарыты в горах, но не желает указать место хранения денег. С вечера Долго не засыпает, бормочет, беспокойно ворочается с боку на бок, заявляет, между прочим, неудовольствие по поводу тою, что у него отобрали щегла Петьку, просит вернуть его, чтобы переговорить с ним по очень важному делу. „9/1. Испытуемый в приподнятом настроении, подвижен, поет, свистит, заявляет, что он громко поет и этим пением зовет своих птиц, которых он о тень любит и ' жвявстръ - !lJT?E3SSiyjUii й № 1 ¿го Ciятельстзу ¿‘Графу'И. й. РОЩОВУ - ДА2К03У. КвлоеМвый Государь, . Графъ Кллар1он* Ивановна*. Ьинвстврство'йноотданя»» Д*л* письмомъ отъ .2/? Апреля сего гоДа «а.С 42'сообщило мн£, что за по-Сл*дя1в дя* яФнёцкая двшократичесхад печать 6* ос |нб» страстность»'обсувдавтъ судьбу русского по >аго Аршакова ./.ояь-ше МврскИ к »ерг-Петросов*/, прйвлечеяАага к* ответственности ш% 1* ТифлисЬ по Дпу о разбойной. кападен!и на хагеянб денежный транспорт* вь 1907 году. ^ Радикальные-органы я ■ нападают* при этой* на н%ме ку» полиц!», выславшую Аршахова-йирскаго, по выхо его ааъ Берлинской городской больницы для душевно больных* в* Росс1ю, ррЛ' он* .тотчась-же был * аадар кань русскими властями. Нападки прессы на Геривкф ское правительство не преминут*, усилиться въ случ если У,ярск1Я будет* пригойорен* га., смертной казни Министерство Иностранных* ДЬлъ опасается, чтаг.Йо. может* оказать неблагопрГятное для руссквх» яййСер' сов* вл!ян1е в* вопрос» о вкснлхЬ анархистов». пользуюсь случаем* выразить Вашему (Лятеявётщ ув»?ен1е в* совершенном* моем* почтами и жствино! преданности ^У/.С*и&*АЛ4ЛЛ</^ 1- а я 1910 года- к Ç//OY Письмо министра внутренних дел Столыпина наместнику Кавказа, Воронцову-Дашкову, по поводу предполагавшейся казни тов. Камо. Столыпин опасался, что „это может оказать неблагоприятное для русских интересов влияние в вопросе о высылке анархистов” которые его хорошо понимают. На некоторое время смолкает, а- затем опять начинает петь, ходить взад и вперед по камере, а вечером укладывается в постель, по не спит всю ночь, т. к., по словам испытуемого, он занят составлением сметы боевой дружины, сформированной им и расположенной в лесу, в окрестностях Тифлиса. Книг и газет вовсе не читает и вообще ничем не интересуется. „13/1. Настроение угнетенное, вид подавленный, по временам впадает в слезливое состояние, охает, вздыхает. Часто заводит речь о смерти. „Мон дружины истреблены теми негодяями, которые меня здесь держат. Не стоит больше жить, я должен был прожить более ста лет, но теперь готов умереть“. „2/Ш. Испытуемой спокоен, словоохотлив, говорит врачу о том, что он намеревается поехать через Сибирь в Америку па автомобиле в десять сил; что между Сибирью и Америкой протекает река, покрытая льдом. При этом выразил удивление по поводу того, каким образом узнали его имя, которое произносили так громко, что он слышал через стену камеры: „Ясно слышал женский голос, произнесший мое имя“. „15,'VII. Испытуемый (но словам дежурного надзирателя Григорьева) в четыре часа пополудни, во время чал, просился в клозет; дежурный служитель Жданков выпустил его из камеры и проводил его до клозета, а сам вернулся в камеру другого беспокойного больного (Мирзояица), который стучался в дверь. Когда же понесли чаю к Тер-Петросяну в камеру, то его не оказалось ни в камере, ни в клозете. В этот промежуток времени исчез из отделения“. * * Однажды тов. Камо, навьюченный нелегальной литературой, явился в дом Гиго Цулукидзе. Он ничего не знал о существовании нелегального склада и явился туда в оригинальном облачении кипто с большой корзиной, в которой снизу была положена литература, а сверху яйца и индюки. Когда во" дворе его спросили, что ему нужно, ои ответил, что принес индюка’в подарок князю Саше. Пускаясь в путешествие с партийными заданиями, он каждый раз менял одежду, появляясь то с корытом на голове (внизу литература, сверху вишня), то в военной форме, с прекрасным чемоданом и т. д. Последние дни своей жизни он служил со мной в Народном комиссариате финансов Грузии н заведывал таможней. Мы поставили себе целью искоренить злоупотребления на таможнях. Тов. Камо отдался этому делу с присущей ему энергией и решительностью. Скор!) ему, действительно, удалось установить полный порядок в таможенном управлении. В роковой для него день топ. Камо после занятий долго сидел у меня в кабинете. Мы вспоминали прошлое. Его не удовлетворяла работа на хозяйственном фронте. Он был создан для революционных бурь. Он хотел принять участие в подпольной работе где-либо на Западе или Востоке. „Для этого дела я берегу себя,—говорил он, — хотя по справедливости я должен прожить еще сто лет и бороться. Ведь я слежу за собою, не пыо вина, не провожу бессонных ночей. Я сохранил полностью свои силы, здоровье. Отчего бы не прожить мне очень долго?“ Кто мог подумать, что этот человек, подлинный герой революции, перенесший невероятные гонения, но полностью сохранивший силу и здоровье, по роковой случайности через несколько часов будет раздавлен автомобилем на Вернпском спуске? Это случилось 14 июля 1922 г. Тов. Камо ехал на' велосипеде. Издали слышались сигналы под‘езжающего автомобиля. Т. Камо плохо видел одним глазом. Это обстоятельство сыграло роковую роль. Он сделал неверный поворот и погиб бессмысленнейшей из всех смертей. О товарище Камо много писали и еще будут писать. Он представлял собой редкий пример сочетания предельной смелости, находчивости и хладнокровия. Б. Бибинешиви.ги ВНИМАНИЮ ПОДПИСЧИКОВ НА СОЧИНЕНИЯ А. П. ЧЕХОВА С текущим номером „Огонька“ рассылается 18-я книга сочинений А. П. Чехова. Издательством приняты самые решительные меры к выпуску и рассылу всех оставшихся книг Чехова (е 19-й по 24-ю книги вкл.) в ближайшее время
старые издания,революционер,карательная медицина
я их любил в детстве смотреть, прям вестерны.