Из воспоминаний моего деда, фронтового разведчика. / сделал сам (нарисовал сам, сфоткал сам, написал сам, придумал сам, перевел сам) :: Истории

Из воспоминаний моего деда, фронтового разведчика...

"Патефон".

Разведгруппа пересекала линию фронта в два приема. Сначала ползли через нейтральную полосу, притворяясь кучками земли при всполохах осветительных ракет, потом провели день у самых немецких траншей в какой то воронке, потом еще полночи ползли через вражеские позиции вверх по холму. Ни пожрать, ни покурить, все мокрые, грязные и злые как черти.
А на холме расположилась зенитная батарея. Чувствуя себя в полной безопасности глубоко за линией обороны, фрицы пребывали в полном расслабоне - играл патефон, на столе стоял шнапс, обильная закуска...
Разведчики переглянулись и, с недоброй ухмылкой, вытащили "финки" - ни один немец даже пикнуть не успел.
Убедившись, что батарея зачищена, бойцы накинулись на трофейную еду и напитки. Подкрепившись, стали думать, что делать дальше - приказано было пробраться на находящуюся за холмом железнодорожную станцию, и разведать, сколько и чего противник приготовил к предстоящему наступлению. То есть снова рыхлить носом грязь, и черти сколько на пустой желудок куковать...
- Слушайте, гвардейцы! - молодой сибиряк Леха оглянулся на чернеющие в капонирах хоботы 88-ми миллиметровых зенитных орудий, - А нахрена нам туда лезть? По головам их что ли считать? Я там стереотрубу в блиндаже нашел - сейчас прям отсюда посчитаем, сколько вагонов и чего, да и дело в шляпе! А, Никифор?

Командир отряда, тоже сибиряк, глянул на своего земляка и задумчиво поскреб щетину. Предложение было толковым - с холма вся станция как на ладони, и отсюда посчитать и впрямь выходило не только быстрее, но даже точнее.

- Ладно. Мы пока вагоны считать будем, а, ты примерно набросай на карте, где у них тут что.

Полчаса все сосредоточенно пересчитывали вражеские силы. Леха, тем временем, столкнулся с определенной проблемой - одновременно держать бинокль и рисовать на карте было неудобно.
Решение было найдено быстро: развернув зенитку в нужную сторону, он прильнул к артиллерийскому прицелу - хваленая немецкая оптика давала отличную картинку.

- Тааак... Тут у нас казармы, тут, видимо, комендатура, тут мастерские какие-то... Эх как штурмовики по ним пройдутся! А тут ящики какие-то у пакгауза. Судя по размерам из под снарядов. Тут отметим склад боеприпасов...
- А с чего ты взял, что это из под снарядов? - наблюдавший за его работой якут Семен, сощурил свой зоркий глаз охотника, - Зачем их из ящиков вообще выгружать? Их так в упаковке на батарею и доставляют. Вон у этих вот все прям в ящиках и лежит.
- Да что я, не знаю как ящики из под снарядов выглядят! - профессиональная гордость разведчика была ущемлена, - Может они после стрельбы пустые ящики собирают? Немцы же - кто их разберет.
- А ну ка дай ка я гляну. У меня зрение лучше. - Семен попытался отодвинуть коллегу и заглянуть в прицел, но ростом он был куда ниже рослого Лехи, и пару раз смешно подпрыгнув, огляделся в поисках какой ни будь подставки - Отодвинься чутка, каланча, мне ногу надо поставить.

Заляпанный глиной солдатский сапог принялся шарить по казеннику орудия в поисках какого ни будь уступочка... Пушка такого обращения терпеть не стала, и оглушительно шарахнула, заставив Семена шлепнуться на задницу, а всех остальных подпрыгнуть.

- Вы чего творите, уроды мамины?!! - Никифор ошарашенно проводил взглядом снаряд, - Сейчас сюда все фрицы сбегу....

Остаток его эмоциональной речи потонул в новом оглушительном грохоте. Крыша пакгауза взлетела вверх, и, зависнув на секунду на уровне глаз перепуганных разведчиков, грохнулась вниз.

- Все таки снаряды... - запоздало признал свою неправоту якут.
- Валим! - кинув на прощанье пару гранат в снарядный погреб, разведчики похватали манатки и рванули наутек.

Обратный путь занял гораздо меньше времени. Скатившись со склона прям по головам ошалевших от такой побудки немцев, отряд галопом пролетел через нейтральную полосу и ввалился в свои окопы, насмерть перепугав пехоту, которая завороженно смотрела, как через холм в огненном зареве летят искореженные вагоны.
Утром, проспавшихся и отмывшихся разведчиков вызвали в штаб. Кроме командира, там оказался незнакомый полковник, с интересом разглядывающий виновников торжества.

- Вот, товарищ представитель штаба фронта, наши герои!

При слове "герои", Никифор украдкой глянул на командира. Тот мимикой и бровями передавал ему какое то сложное сообщение, смысл которых был предельно понятен. Ткнув остальных, чтоб они вместо виноватого приняли гордый вид, он откашлялся и лихо вскинув руку в воинском приветствии отрапортовал:

- Товарищ полковник. Докладываю! По результатам спланированной командованием батальона диверсионной операции, противнику был нанесен значительный ущерб! Уничтожена зенитная батарея, склад боеприпасов, поврежден железнодорожный узел, используемый для доставки войск к линии фронта, а так же значительное количество подвижного состава. Потерь среди бойцов не имеем! Служу Советскому Союзу!
- Спланированной? Это хорошо, что спланированной... - полковник хитро улыбнулся, и одобрительно кивнул, - Вопрос о поощрении всех... причастных, мы решим. Тем более, что противник действительно понес значительный урон. Но вы мне честно скажите. Не врите представителю штаба, - в воздухе повисла гнетущая пауза, - Как вы умудрились еще и патефон утащить?

Леха икнул - мужиком он был деревенским, хозяйственным, и оставить такую дорогую и редкую по тем временам вещь ему натура не позволяла. Сгреб ее в панике, и с ней же к своим прибежал, а потом забылось как то. Остальные, представив себе как он прыгает через немецкие траншеи с патефоном в обнимку, покраснели, задерживая дыхание, что бы не заржать. Командир с полковником тоже тихо давились смешком, глядя на его растерянную физиономию.

- Дык, я это - с детства к музыке неравнодушен, культурный досуг, опять таки...
- Ладно, проехали. Все свободны. И да, Никифор, как вас там по батюшке - вы за ним следите, а то неровен час рояль приволочет. Замучаетесь его таскать потом.
- Есть проследить чтоб рояли не таскал!
- Можете идти.

Через две недели, вместе с приказом о награждении, командир вручил Лехе пластинку Утесова, присланную тем самым полковником, а в отряде за ним накрепко прилепилось прозвище "Музыкант".