Подробнее
Удивительно не то. что многие homo sapiens готовы страстно верить в любую ерунду. Удивительно, что не затронутые этой верой граждане сплошь и рядом пытаются относиться с уважением к бредням своих ближних (даже весьма опасным), если те заверяют, что ежедневно поить кровью Великую Священную Калошу потребовал Бог. Лично. Видимо, люди полагают, что раз уж с Богом все так неясно, то на всякий случай лучше не вмешиваться в его отношения со своей странноватой паствой. И лишь после некоторых кошмарных историй, подобных, например, той, что произошла с «Храмом народов» Джима Джонса, человечество на какое-то время отбрасывает свою готовность уважать сервированное под соусом веры шарлатанство. Но только на какое-то время. Джимми избранный Уроженец штата Индиана Джеймс Уоррен Джонс был талантливым проповедником, умевшим воодушевлять людей. Его мать с момента рождения сына мечтала о том, что он станет священником. В восемь лет она сшила ребенку полное церковное облачение и умилялась, глядя, как он пытается читать проповеди кошкам, хомячкам и соседским малышам. В тринадцать лет Джимми уже вовсю нес Слово Божие на улицах, призывая прохожих очистить свое сердце, покаяться н жить в любви к Создателю. У паренька была хорошая дикция, приятная внешность и глубокая убежденность в том, что он избранный (впрочем, последний пункт, в отличие от двух первых, штука для подростка обычная). Так что вскоре Джимми стал активным собратом общины пятидесятников и вещал уже с церковной кафедры. Но тут выяснилось, что с ним не все так просто. Джимми оказался «чернолюбом» - сторонником того, что белые и цветные не только братья во Христе, они и в жизни должны иметь равные права. А в 1952 году в Индиане такие идеи не то чтобы очень приветствовались, так что скоро молодого сторонника равноправия поперли из пятидесятнической общины обратно на улицу. И тогда Джонс создал собственную церковь. В протестантской Америке это очень просто даже сейчас, а тогда стать официальным основателем новой религии можно было за пять минут, получив соответствующую бумажку в мэрии. Джонс назвал свою церковь «Церковь Слова Христова», а через год переименовал ее в «Храм народов»(Реор1е5 Temple) и принялся очень грамотно разыгрывать расовую карту. С женой Марселиной они усыновили несколько цветных детишек в придачу к собственным. Джим называл свою семью «семья радуги». В церковь особенно активно приглашали людей, имевших несчастье полюбить человека иной расы настолько, чтобы создать с ним семью и родить детей-полукровок. Такие семьи были париями как в белом, так и в цветном обществе практически всюду в США, не говоря уж о южных штатах. И то, что община «Храма народов» стала закрываться для внешнего мира почти с момента своего основания, тоже понятно. В условиях расовой сегрегации очень легко сойти с ума, глядя, с каким презрением прохожие глядят на твоего смуглого ребенка, которого ты не сможешь отдать в хорошую школу или в колледж, с которым тебя не пустят в половину городских кафе. Да и прогулка по улице с супругом под руку вполне может закончиться дождем из отбросов, которым угостят как в белой, так и в цветной части города. Поэтому единственный способ более или менее достойно жить в такой ситуации — это спрятаться среди себе подобных, ходить в свою булочную, свою парикмахерскую, отводить детей в свой детский сад... Помимо смешанных семей Джонс привлекал к себе и другой народ. Противников общества потребления и проклятого капитализма, например. Бывших и не очень наркоманов. Кающихся грешниц, влюбленных в красавца пастора. Тихих, но многообещающих дурнушек, на которых ни один мужчина до Джонса не останавливал взгляда. Слабоумных - в легкой степени умственной скорбности. Просто людей, которым хотелось веры и братства под надежным руководством сильного пастыря. Бегство в новый дивный мир А пастырь из Джима Джонса получился очень сильный. Он был велеречив, обладал чудным баритоном и мог рыдать на проповедях, как младенец. Он вселял в людей веру, он обещал им любовь на небе и свою заботу на земле, он смягчал сердца и облегчал кошельки - если судить по количеству дарственных на имущество, которое прихожане передали церкви Джонса в 50-70-х годах. Джонс был похож на Элвиса Пресли и умело этим пользовался: бачки у него были как у Короля, бриолин - как у Короля, даже крокодиловые ботинки Короля нашли свое место в гардеробе скромного священника, отдававшего предпочтение белым костюмам, тоже как будто только что снятым с короля рок-н-ролла. Аудитория у Джонса была, конечно, поменьше, чем у Пресли, но зато как его любила! Однако эти крокодиловые ботинки, равно как и бриллиантовые перстни на всех пальцах Джонса, до пекли-таки родственников новообращенных. Те стали подавать иски, обвиняя Джонса в создашш тоталитарной секты и вытягивании денег из людей, не слишком способных отвечать за свои поступки. Нашлись и ренегаты, как же без них. Некоторые бывшие прихожане, разочаровавшиеся в «Храме народов», принялись ябедничать, рассказывая о Джонсе неприятные вещи. Какие-то из них, возможно, были враньем, а какие-то - и нет. Говорили, что гвардия, набранная Джонсом из числа крепких телом мужчин-прихожан. бьет тех, кто Джонстаун: начало В 1977 году первая партия колонистов прибыла в Гайану и принялась строить город со скромным названием Джонстаун. Работа шла по 11—12 часов в сутки: вырубали лес, раскорчевывали пашни, строили лесопилку, бараки, ясли, радиоцентр и медицинский блок. Через год на этой проплешине в сельве уже жила тысяча человек. День был весьма однообразен: побудка в шесть утра, общий завтрак за длинными столами, после чего - рассылка на работы. Охрану лагеря обеспечивали гвардейцы Джонса, они же осуществляли телесные наказания нерадивых, непокорных или умудрившихся раздобыть у местного населения выпивку. Дети с двух лет жили отдельно от взрослых - в милом маленьком детском бараке. И хотя их так же исправно пороли, как и взрослых, они были вполне здоровы и ухожены. Воспитанием детей заведовала Марселина Джонс, супруга Джима - женщина заботливая, разумная и. ПО —----- педагог. По вечерам после общего обеда проводились проповеди Джонса, которые записывались на магнитофон (большинство записей сохранилось). Сейчас специалисты, прослушивающие их, сходятся во мнении, что информация о том, будто преподобный к тому времени плотно сидел на фенобарбитале, абсолютно подтверждается его речью - часто замедленной, осложненной снижением слюноотделения, мычащей и нечеткой. Это если судить только о фонетике, так как смысловая часть речей прекрасна сама по себе. Практически каждый вечер Джонс доводил до истерики себя и своих слушателей, рассказывая об ужасах жизни в капиталистическом мире, об угрозах «Храму народов» со стороны проклятых империалистов и о том, что хочет Бог от каждого здесь присутствующего. Мы же любим друг друга, братья и сестры! Мы народ, спасенный из мира греха и грязн, как некогда были спасены Монсеем евреи. Но зло, оно рядом! Ненависть — рядом! Предательство - среди нас! Если вечерней проповеди Джонсу не хватало для полного экстаза, то в Джонстауне устраивалась «белая ночь». Людей будили громкоговорителями, и требовалось опять бежать на площадь, получать очередное двухчасовое откровение от накачанного седативами, но все еще пульсировавшего эмоциями пастыря. На нескольких записях можно слышать, как Джонс использует любимую игрушку — имитацию коллективного самоубийства с «ядом» в стаканчиках. который каждый должен был выпить, дабы доказать свою преданность. Все послушно шиш «яд» и ползли спать, так как работу после «белых ночей» не отменяли. Джонстаун: начало конца Некоторым удавалось все же прозреть и уехать. Джонс отпускал людей неохотно, но несколько семей сумели сбежать, дипломатично прикрыв свое отступление рассказами о важных семейнонаследственных делах в США, болезнях и деловых обязательствах и подкрепив все это клятвами немедленно вернуться, когда уладят все дела. Вернувшиеся народохрамцы не были слишком красноречивы ни с прессой, ни с государственными чиновниками - впоследствии они признавались, что страх перед агентами «Храма народов» заставлял их держать язык за зубами. Тем не менее кое-что они все же рассказывали. И это «кое-что» очень не нравилось организации «Озабоченные родственники», возглавляемой Тимом Стоэном, бывшим юристом «Храма народов», который, разочаровавшись в Джонсе, сплотил вокруг себя родных и близких прихожан. А правительству США очень не нравились данные двух агентов, которые под видом прихожан жили в Джонстауне. Во-первых, выяснилось, что Джонс подумывает, как бы перетащить свою паству в Советский Союз, и даже находится в активной переписке с послом СССР в Гайане. Конечно, русские вряд ли были заинтересованы в том, чтобы принять у себя тысячу религиозных фанатиков под предводительством явно неадекватного лидера, но в пику Штатам в разгар холодной войны они вполне могли решиться на такое и потом долго хвастаться этим, улучшая свой международный имидж, изрядно подпорченный советскими танками в Праге. Во-вторых, и это было хуже, агенты свидетельствовали, что в Джонстауне все очень неблагополучно в психологическом отношении, что Джонс становится агрессивным и неуправляемым, что обстановка в поселении накаляется и не исключено, что старый добрый Джонс способен устроить, скажем, показательный расстрел пары десятков «предателей». А за такие вещи «Озабоченные родственники» и общественность США покажут своей администрации цирк с конями, потому что первейшая обязанность властей - защищать своих граждан за рубежом, как известно. Тем более детей. За детей американские налогоплательщики сожрут живьем. Между тем защищать своих граждан в Гайане, находившейся под крылышком СССР, администрации было не с руки. Она могла только неофициально приглядывать за Джонстауном: рабочего контакта с гайанскими властями наладить не удавалось, невзирая на все старания дипломатов. В общем, шах и пат. Джонстаун: экскурсия Разорвать патовую ситуацию взялся всенародный любимец -конгрессмен Лео Райан, прославившийся своей борьбой с коррупцией, несправедливостью и всякими правительственными скелетами в офисных шкафах. После долгих переговоров с гайанскими властями и Джонстауном конгрессмен получил разрешение приехать в «Храм народов» в компании нескольких журналистов и родственников прихожан. я 17 ноября 1978 года делегация прибыла в Джонстаун. Поначалу все было довольно мило: люди весело общались с гостями, рассказывали, как замечательно им тут живется, показывали свои постройки и огороды, всячески демонстрировали радость жизни и полную открытость. Журналисты, правда, обратили внима17 ноября 1978 года делегация прибыла в Джонстаун. Поначалу все было довольно мило: люди весело общались с гостями, рассказывали, как замечательно им тут живется, показывали свои постройки и огороды, всячески демонстрировали радость жизни и полную открытость. Журналисты, правда, обратили внимание, что большая часть их собеседников радуется уж слишком одинаково и явно заученными фразами. Несомненно, это заметил и конгрессмен, но, как опытный политик, вида не подал, а, напротив, рассыпался в комплиментах Джонсу, который создал такую за-ме-ча-тель-ную колонию всего за один год! Невероятно! А какой цветущий вид у малышей! И что за чудо эти пальмы на горизонте! да, живем у нас тут все Тем временем одному из журналистов подбросили записку для Райана: двое человек умоляли увезти их из Джонстауна. Тогда после праздничного концерта Райан попросил разрешения еще раз пообщаться с жителями колонии - уже более приватно. Выяснилось, что шестнадцать человек мечтают, чтобы их увезли, при этом они весьма напуганы. На следующий день, 18 ноября 1978 года, все в той же светской манере Райан предложил Джонсу подбросить этих ребят до США, раз у них там какие-то дела, а ему все равно по дороге... Нет, ну что за дивные пальмы! Каменея скулами, Джонс дал свое согласие. Спустя пару часов произошел пренеприятный инцидент: один из подручных Джонса, Дон Слай, напал на Райана и, приставив ему нож к груди, потребовал убираться отсюда. Конгрессмен не пострадал, но Дон, размахивая ножом, умудрился порезаться и обляпать своей кровью белую рубашку конгрессмена. Стало ясно, что из общины мира и любви пора делать ноги: вооруженные ружьями, автоматами и пистолетами гвардейцы Джонса смотрели уж слишком угрожающе. Делегация и беженцы должны были покинуть Джонстаун на двух грузовичках. На ближайшем маленьком аэродроме их ждали два самолета: девятнадцатиместный Otter, на котором прилетела делегация, и шестиместная Cessna, которую конгрессмен вызвал, узнав, что уезжающих будет столько, что в одни самолет они не поместятся. Когда грузовички уже выезжали из Джонстауна, к ним подбежал семнадцатый человек, попросившийся на борт. Конгрессмен согласился принять его, хотя остальные беженцы предупредили, что этот человек, Ларри Лэйтон, -один из гвардейцев Джонса и его доверенное лицо, а значит, что-то тут не так. Потом случилось плохое кино. Перед посадкой в самолет Лэйтон вынул из-под рубашки короткоствол и принялся палить в окружающих. Он ранил троих, прежде чем его успели скрутить и отобрать оружие. И в этот момент на аэродром выехал трактор, из которого выскочили несколько человек, принявшихся стрелять по делегации из автоматов. Оператор NBC Боб Браун снимал все происходящее, пока не был убит выстрелом в голову (пленка сохранилась), конгрессмен Райан погиб на месте, так же как еще двое журналистов и один член коммуны. Несколько человек были ранены, остальные кинулись в лес. Атаковавшие столь же быстро покинули аэродром, как и появились. Шестиместная Cessna улетела с ранеными, а остальные выжившие, затаившиеся в лесах, только на следующий день были эвакуированы самолетом гайанских ВВС. Группу подростков-беженцев пришлось искать в сельве десять дней, и они были едва живыми, когда их обнаружили. Джонстаун: конец Джонс оыл напряжен, не снимал черных очков, но отвечал в предложенном стиле: о помаленьку, спасиоо за заооту, конгрессмен, вы уж напишите всю правду о том. как прекрасно. А чуть позже в Джонстауне была объявлена «белая ночь». Запись ее сохранилась, и слушать происходившее невыносимо. Джонс сообщил, что его человек («по велению сердца и горячности, но не по моему приказу») застрелил пилота во время полета, самолет с делегацией и «предателями» упал, так что теперь у Джонстауна нет будущего: на них объявят охоту проклятые империалисты. И сейчас самое время всем принять яд, так мы спасемся от ужасов этой жизни, чтобы в ту же секунду проснуться в новом прекрасном мире. Две женщины пытались возражать — им велели замолчать. Гвардейцы принесли чан с фруктовым напитком Flavor Aid, туда всыпали цианид и валиум. Сперва отравой напоили детей. Тех, кто плакал и отбивался, поили силком. 271 ребенок в возрасте от года до 16 лет превратились в трупы. Потом, посмотрев на агонию детей, стали причащаться взрослые. Не все делали это добровольно, некоторым причастие пришлось колоть насильно - шприцы приготовили заранее. Но кое-кому все же удалось удрать в лес (причем самые предусмотрительные сделали это, как только по громкоговорителям объявили о начале «великой белой ночи»). Сидевшие в лесу еще долго слышали крики и выстрелы: проследив за кончиной присутствовавших и сложив тела в кучи (вероятно, для дальнейшего сожжения), гвардейцы застрелили самого Джонса, а йотом принялись друг за друга. В самом Джонстауне выжила только 75-летняя чернокожая полуслепая старушка, которая в начале причастия успела юркнуть в барак и затаиться под своей кроватью на долгие часы. Благодаря ее показаниям возникла версия, что некоторые гвардейцы все-таки решили выжить, поэтому они застрелили Джонса и своих коллег и затем сбежали в лес. Джонстаун как удача Девятьсот девять человек погибли в тот день в Джонстауне, еще пятеро - на взлетном поле, а в Джорджтауне (столице Гайаны) верная соратница Джонса, Шарон Эймос, его эмиссар и любовница, перерезала горло трем своим детям, а потом покончила с собой. Дальше начались ад и неразбериха. Многие прихожане, в том числе и гвардейцы «Храма народов» жили тут под псевдонимами и не имели документов. Гайанские власти все же разрешили въехать американским военным экспертам, но только спустя четыре дня после трагедии, что во влажном и жарком климате превратило работу патологоанатомов почти в профанацию. Среди найденных в лесу прихожан почти наверняка были не только жертвы, но и те, кто убивал отказавшихся от самоубийства. Однако следственные мероприятия были осложнены политической обстановкой, а от гайанских властей никакого толку не было. В результате единственным человеком, понесшим наказание за происшедшее в Джонстауне, стал тот самый Ларри Лэйтон, который начал стрельбу на взлетном поле: он получил пожизненное заключение (был помилован в 2002-м, после 25 лет тюрьмы). Разумеется, тут же начались спекуляции. Самой бессовестной из них, бесспорно, стала выпущенная в СССР в 1987 году агнтка «Гибель Джонстауна — преступление ЦРУ», в которой авторы, обращаясь с фактами, именами и свидетельствами с восхитительным самоуправством, сообщали, что, конечно, джонстаунцы были убиты ЦРУ, которое хотело помешать их переезду в СССР. Показания восьмидесяти выживших свидетелей в этой брошюре не приводятся (да и сам факт их существования особо не педалируется), зато приведена масса высосанных из пальца откровений типа «несколько десятков крупных мужчин с американскими паспортами в тот день тоже жили в одной из гостиниц Джорджтауна - к чему бы это и кто они такие?». Религиозную составляющую «Храма народов» авторы брошюры максимально игнорируют, представляя его как «общество людей, выбравших социалистический образ жизни и убитых за это». Ответ на главный вопрос «А зачем ЦРУ было устраивать столь опасную, чудовищно рискованную да и фантастически невероятную операцию?» авторы тоже изящно обходят. Как зачем? Чтобы насолить СССР, конечно. Впрочем, известно же, что это был их «эксперимент по контролю над человеческим сознанием», а тут они просто заметали следы... Все пленки, все кинозаписи — это, конечно, подделка, у Джонса был чин полковника спецслужб, над территорией Джонстауна распыляли ЛСД, вот свидетели и бредят... Но СССР такие выходки, конечно, были простительны. Все ж таки холодная война, противостояние - как не укусить заатлантического приятеля? Интересно, что и в США находятся любители поэксплуатировать эту тему. Не поддаются исчислению навары, которые сняли телеканалы и газеты, публикующие «альтернативные взгляды на джонстаунскую трагедию». Именно обилие таких спекуляций, появляющихся тем активнее, чем больше забываются в народе реальные детали происшедшего, заставило Стивена Джонса, сына основателя «Храма народов», выступить с обличением отца в фильме «Три дня в Джонстауне» (2007). Тогда парень выжил только потому, что 18 ноября он с группой прихожан находился в столице Гайаны: его мать вымолила у отца разрешение послать нескольких юношей поучаствовать в баскетбольном матче с местной командой. Всю жизнь Джонс старался скрывать, кто является его отцом. Но сейчас он счел, что в интересах истины обязан подтвердить: «Храм народов» был религиозным концлагерем, а его отец - тем обуреваемым вожделением к суициду маньяком, каким он предстает в официальной версии. «Я не предаю своего отца, — заявил Стивен после премьеры фпльма. - Я защищаю свою мать, своих сестер и братьев, которые стали его жертвами - такими же, как остальные девятьсот человек, сведенные им в тот день в могилу». Территория Джонстауна сегодня превратилась в сельву. Она вызывает мистический ужас у местных, которые отказываются приближаться к границам поселения. Здание «Храма народов» в Сан-Франциско тоже не нашло себе хозяина, оно обветшало до дряхлости и было снесено. Люди боятся заразиться лежащим на этих домах и землях проклятием. Так суеверие, положившее начало этим местам, предопределило и их конец.
антирелигия,демотиваторы про религию, юмор, шутки и приколы про религию,массовое убийство,секта,песочница,удалённое
Еще на тему
очередное доказательство.
И явно не стоило столько текста запихивать в картинку.