Результаты поиска по запросу «
ласкает сосок
»
порфирьевич нейросеть бетономешалка
Решил посмотреть на то как нейросеть отреагирует на классику
Здравствуйте дорогие реакторчане, на дворе пол третьего ночи по МСК и местами феерверки, а я решил затеять анализ уже небезызвестной нейросети "Порфирьевич", этот год я начну с краш теста сия чуда, под ваши пьяные аплодисменты на примере одного из чудеснейших произведений классики - БЕТОНОМЕШАЛКА
Ну первым делом идёт невнятная сатира на современное общество
Далее великая и могучая нейросеть с отчеством моего прапрадеда, выдаёт снова немного не то, что ожидалось, но может быть немного не то это зацензуренный каннибализм?
Ну это уже совсем далеко от истины, как бригада может свалить без паспортов?
И как учила меня моя учительница по физике, в конце лабораторной работы всегда должен быть вывод, а он заключается в том, что данная нейросеть, хоть и не с первого раза, но успешно справилась с поставленной задачей, а именно смогла подобрать не просто логическое продолжение, но также и близкое к истине. Ну под конец этого чудо-юда выступает актуальный вопрос одного паренька:" Ну и нахуй я это делал?" Так спросим же у нашей уже протестированной нейросети
Надеюсь вы получили ответ на свой вопрос. Ариведрочи, пидоры, и счастливого вам Нового Года
story песочница
Веселые старты
Эта история произошла со мной несколько лет назад, когда я был на первом курсе университета. Я сразу по поступлении постарался завязать как можно больше полезных знакомств, однако самым полезным оказался сокурсник Серега по кличке Принц – он был племянником какого-то провинциального табачного короля, но это не имеет отношения к делу. Полезным знакомство оказалось в том смысле, что мне буквально пару раз в каждом месяце приходилось спасать его от отчисления (делал за него кое-какие задания и хлопотал в ректорате) , так как студентом он был далеко не самым прилежным, но родителям говорил, что у него все в порядке. Свою выгоду я с этого имел – и дело даже не в бесперебойном снабжением сигаретами, а в том, что Серега был постоянным и желанным гостем студенческого общежития, то есть женской его части, и каждый раз брал с собой меня. Конечно, родители снимали ему очень неплохую квартиру в центре города, но он был любителем общажной романтики. Со временем эти похождения стали неотъемлемой частью моего студенческого быта, и тут во время одного из них произошел забавный случай.Как-то майским днем мы с Серегой сидели в прилегающем к общаге сквере, пили пиво, его машина разрывала окружающее пространство басами. Он сидел, приобняв второкурсницу Кристину за талию и что-то рассказывал ей. Кристина была высокой шатенкой с грудью второго размера и округлой попой под коротким джинсовыми шортиками. Серега познакомился с ней только вчера и попросил взять какую-нибудь свою подружку. Подружкой оказалась ее одногруппница Марианна – высокая сексуальная армянка с большими глазами. Грудь у нее была небольшая – может 1,5 размера, может даже меньше, зато попа была еще шикарнее .чем у Кристины. Она была в обтягивающих бриджах и маечке на бретельках, под которой просвечивал черный лифчик. Она стояла, прислонившись попой к капоту машины, иногда начиная пританцовывать, когда играла ее любимая музыка, и непринужденно болтала со мной.
День подходил к концу, мы пошли в общагу. Серега уединился с Кристиной в ее комнате, нам с Марианной повезло меньше – к ее соседке пришли сразу два парня, и нас бесцеремнонно вытолкали в коридор.
- Ну что делать, давай в машине – предложил я.
Ключи остались у Сереги (он хозяин все-таки), но дверь в комнату Кристины была уже закрыта.
- Ну так что делать?
- Есть тут одно место – сказала Марианна и повела меня куда-то под лестницу, в какую-то подсобку, где стоял стол, какие-то швабры и ведра.
- Ну а что, бывало и похуже – усмехнулась она. – Ты не бойся, стол чистый, его девочки протирают постоянно – сказала она и стянула маечку и кинула ее на стол. Я последовал ее примеру. Она посмотрела на меня через плечо. Я расстегнул ей лифчик, стянул его и положил туда же. Она повернулась и обняла меня за шею. Два маленьких темных соска призывно торчали. Она поцеловала меня с языком, потом присосалась к шее, начала ритмично прижиматься ко мне и тяжело дышать. Я тоже присосался к ее шее.
- Ээй, ты поосторожнее – хихикнула она, хлопнув меня ладонью по спине.
Я поцеловал ее твердый сосок и укусил его, потом взял в рот и начал посасывать и играть с ним языком. Марианна томно застонала, слегка царапая мою спину ногтями. Я укусил ее за другой сосок, она расстегнула мне джинсы и запустила руку в трусы. Не прекращая мучить ее сосок языком, я запустил руки ей под бриджи и начал мять ее роскошную упругую попу. Она была в стрингах. Я начал стягивать с нее бриджи, Марианна помогла избавиться мне от джинсов с трусами, сама стянула свои стринги и кокетливым движением бросила их на стол, потом села на корточки, взяла мой член в руку и облизала головку. Я положил ей руку на голову, она начала с явным удовольствием заглатывать член, пальцами лаская яички. Она сосала довольно долго, мне показалось больше пятнадцати минут, но я не кончил. Марианна поднялась, повернулась, нагнулась раком и уперлась в стену руками, выгнув спину и выставив попу, слегка покрутила ей. Я наотмашь шлепнул ее, потом нагнулся и укусил.
- Аай, ты чего? – засмеялась она.
- Такую попу грех не укусить – сказал я и укусил за другую булочку.
Марианна томно застонала:
-Давай быстрее, я уже протекла…
Я вставил ей, она издала приглушенный стон. Я начал трахать ее, постепенно ускоряясь. Марианна тихонько мычала, по-видимому закусив губу. Я все не мог кончить – видимо давало о себе знать выпитое пиво. Вдруг на лестнице послышались тяжелые шаги.
- Стоооой – простонала Марианна.
Но я уже разошелся и останавливаться совсем не хотелось. Кто-то попытался открыть дверь, потом еще и еще раз рванул на себя за ручку. Я так и замер. Старый ржавый шпингалет не выдержал и отлетел, дверь распахнулась, с шумом ударившись об стену. На нас смотрела необъятных размеров старая уборщица.
- Ой – сказала Марианна.
Через полсекунды, когда ко мне вернулась способность соображать, я вынул член из нее, она же с диким визгом побежала куда-то вглубь подсобки, как была – голая. Я едва успев схватить футболку, и скомкав ее, прикрыть интересное местно, рванул за ней. Она выскочила в другую дверь, которая вела на запасную лестницу и побежала наверх, я за ней. На очередном пролете ее занесло, она чуть не упала, с ноги слетел шлепанец, она кое-как поднялась и с благим матом побежала по коридору, благо что никого в нем не было. Я подхватил шлепанец и побежал за ней, стараясь не отставать. Добежав до конца коридора, Марианна побежала по другой лестнице вниз, там было двое каких-то парней, у которых моментально отвисли челюсти. Марианна добежала до какой-то двери, рванула ее на себя и заскочила в комнату, я едва успел за ней. В комнате сидела на кровати и красила ногти какая-то симпатичная блондинка, на другой кровати сидела с телефоном прыщавая зубрила.
-Ого-го – выдавила она, явив свету зубы в брекетах.
-Уфф, Наташ, выручай – отдышавшись, сказала Марианна. – Дай шмоток каких-нибудь.
- Ага, и мне было бы неплохо – помахал я рукой из-за ее спины.
Пришлось эвакуироваться из общаги в экстренном порядке. Марианну я больше к сожалению не видел, и дозвониться ей не получилось, а нашу с Принцем активность общажных похождений пришлось поумерить на время, к тому же на будущее он мне всегда оставлял ключи от машины.
Так прошло три года. В конце четвертого курса я познакомился в интернете с девушкой 27 лет по имени Лариса – высокая очень худая шатенка с волосами до плеч и выступающими скулами, очень длинными ногами и маленькой грудью. Мы быстро перешли к разговору на откровенные темы, я рассказал ей эту историю, и ей очень понравилось. Лариса была завсегдатаем нудистских пляжей и вообще немного страдала эксгибиционизмом. Она скинула мне свое фото в трусиках и туфлях на каблуках, через пару дней общения мы встретились у нее дома, потом у нас был секс в ее машине и даже в примерночной магазина одежды, но ей хотелось большего – она загорелась идеей секса в общаге, даже не сколько секса там, а именно пробежки в голом виде. Она развила и дополнила эту идею – в этом забеге должны были участвовать не мы с ней, а она и другая девушка, которую приведет Серега. Мне эта идея понравилось, осталось только уломать Серегу, а ему уломать какую-нибудь девушку. Как ни странно, проблем с этим не возникло, и всего через две недели я привел Ларису в ту самую подсобку. Мы сели на стол и начали целоваться, ожидая пока придет Серега со своей девушкой. Они чуть опоздали. Серега привел невысокую смуглую брюнетку с большой грудью и попой, которая представилась Катей. Мы все начали раздеваться, я сел на стол, Лариса села на корточки и взяла мой член в рот. Серега раздел Катю, прислонил ее к стене и начал ласкать пальцами, потом подхватил за бедра, поднял и начал трахать. Лариса села на меня сверху.
Потом девушки стали раком к стене, мы начали трахать их наперегонки, я кончил где-то на минуту раньше Сереги. А потом гвоздь программы – девушки побежали голышом по коридору, потом на лестницу, по другому коридору и так через всю общагу ,сзади бежали мы с их одеждой и еще пытались снимать это на телефон. В конце концов мы выбежали через пожарный выход на улицу и заскочили в машину Сереги, поехали на его съемную квартиру. Пока мы ехали, я умудрился трахнуть Ларису. Закончилось все это настоящей оргией…
Фанфики(БЛ) фэндомы БЛ Эротика Ero VN Славя(БЛ) Семен(БЛ) Сова-тян Юля(БЛ) ЮВАО-тян Ветала Бесконечное лето Ru VN Визуальные новеллы
Королевская ночь (часть 6)
Тем временем невидимая музыка стала более размеренной и при этом... более чувственной. Лягушки квакали ей в такт. Какой-то зверь рычал вдали. Кровь пульсировала по венам удар за ударом, вызывая в теле немыслимый резонанс.
«Кумушки» тоже сменили свой танец: теперь они двигались плавно и при этом с вожделением посматривали на Семёна. Они манили его руками, они призывали его взглядами, они шептали:
— Семён! Семён! Иди к нам! С нами будет хорошо, Семён!
Он было начал ползти к ним поближе, как подошла Славя в своём красивом платье и с блаженной улыбкой на лице. Её зрачки были широки как сияющая в небе полная луна. Она провела рукой по своим развязным волосам с цветочным венком на макушке.
«И как она умудрилась до сих не потерять его?» — поразился Семён, ведь свой венок он давно обронил.
— Далеко ли ты собрался? — угадала она его намерения и, не дожидаясь ответа, со смехом повалила на траву.
Семён попытался встать, но девушка снова повалила его и стала катать по земле. Тогда он схватил её за талию и потащил за собой. Они валялись, хохотали и перекатывали друг друга. Семён был рад каждой возможности прикоснуться к ней, и это дурачество доставляло ему неимоверное наслаждение.
Он обратил внимание, что даже сейчас все их действия согласовываются с будоражащей тело музыкой. Они кувыркались на траве, перекатываясь друг через друга, и одновременно исполняли чувственный танец. Они танцевали лежа!
В какой-то момент Славя нависла над Семёном, придавленным к земле. Её сочные груди распластались на нём, прекрасно ощущаемые сквозь тонкое платье, насквозь промокшее от пота. Их лица разделяли лишь несколько сантиметров. Оба замерли в неловкости. Семёну очень хотелось обнять и поцеловать её, но он не решался переступить черту между дружеской проказой и чем-то большим. Чем-то сильным. Чем-то запретным.
И пока в душе Семёна боролись страсть и доводы приличия, Славя взяла и затянула его губами. Сладко. Жадно. Упоённо.Взасос. Не успел он опомниться от нахлынувших чувств, как та уже вскочила и с громким хохотом бросилась к танцующим подружкам.
Семён подобрал упавший венок и приблизился к ней. Славя, взирая невыносимо приветливо, приняла венок из рук,но надела не на себя, а на него. Словно подарок. Семёну захотелось от благодарить её. Он огляделся по сторонам, сходил за валяющимся в траве вторым венком и,вернувшись, не стал его протягивать, а без лишних слов возложил девушке наголову. В её бездонных глазах читалось одобрение.
Семён снова танцевал. Он заметил что все движения присутствующих — невероятно эротичны, изгибы тела — немыслимо откровенны. Сексуальность была разлита повсюду. Вот хвост кошкодевочки обвился вокруг ноги, словно любовник вокруг своей пассии. Он перевёл взгляд на траву —да она же чуть не совокуплялась в похотливых переплетениях! Он обернулся на клён с лентами — и увидел развязные трещины на коре, бесстыдно раскрытые как женские гениталии. Он посмотрел на тянущиеся вверх ветви — и узрел эрегированные фаллосы. Всё стремилось сплестись, соединиться друг с другом в сладострастном экстазе.
«Кумушки» тоже не отставали в этом всеобщем желании. Они обнимались, они касались друг друга, они почти что целовались. Все выпуклости их тела легко читались сквозь полупрозрачные платья.Они стонали от вожделения.
Внезапно «кумушки» дружно сбросили свои сорочки, оказавшись совершенно обнажёнными.
«Вот это да!» — Семён и не мечталкогда-либо увидеть столько голых девушек одновременно.
Они продолжали свой томный танец, и теперь его притягательность стала умопомрачительной. Эти улыбки... эти груди...эти бёдра... эти зелёные волосы.
Семён подошёл почти к самой черте. Он наблюдал радость на их лицах. Он созерцал страсть в их глазах. Каждый жест был призывом, каждый жест был одобрением.
— Иди к нам, Семён! Мы хотим тебя, Семён! — шептали.
Вот уже «кумушки» раскрыли объятия,чтобы принять его, как вдруг Семён разглядел вблизи, что полупрозрачными былине их сорочки, а они сами.
«Вы меня не проведёте!» — погрозил он пальцем и отвернулся от искушения.
— Куда же ты, Семён? Не оставляй нас! —в их мольбах были неподдельные слёзы и отчаянье.
У Семёна в груди всё сжалось от сострадания.
«Они какие-то нереальные! Но они так страдают... Нельзя переступать черту! Я разбиваю им сердце... Может, вернуться?..»
И он бы точно вернулся, если бы не обнаружил, что Славя также осталась без платья и кружится нагишом в свете костра.Она закрыла глаза и исполняла свой голый танец. Совершенно не обращая внимания ни на кого и ни на что.
Если тела «кумушек» были бледными и тонкими, то тело Слави было горячим, было стройным, спортивным, живым.
Хоть Семёну и доводилось уже несколько раз видеть её ничем не прикрытой, оторвать взгляд всё равно было невозможно.
Он плавно, не торопясь двигался навстречу, любуясь её естественной, наполненной жизнью красотой. Её подтянутая грудь заманчиво колыхалась, поблескивая от пота. Её сильные ноги кружили тело.Её широкие бёдра покачивались в такт сводящей с ума музыке. Её натруженные руки были подняты над головой и притягательно двигались. Её светлые, едва заметные волоски прикрывали лоно, но не скрывали желаний.
Две другие девушки тоже остались без платьев. Их стройные, худощавые тела были преисполнены природной грациозностью.Любое их движение соблазняло само по себе. В любом изгибе читалась страсть. Их маленькие груди не так бросались в глаза, зато пленяли сердце своей аккуратностью и нежностью. Словно спелые яблочки, они завлекали и пробуждали аппетит.Сексуальный аппетит. И они же обещали насыщение, стоит лишь их вкусить...
Девушки приблизились к Семёну и, без лишних слов, принялись его раздевать. Обе были пьяны от истомы.
— Освободи себя, — говорила женщина-кошка.
— Сбрось всё лишнее, — вторила Сова.
Одним рывком они расстегнули рубашку — остававшиеся пуговицы разлетелись по поляне. Нека тянула за рукава, а её подруга снимала шорты. Оттопыренные трусы последовали за ними. Ботинки Семён скинул сам. Сова сдёрнула носки, пока кошкодевочка поддерживала его, упираясь в спину твёрдыми сосцами.
Похоже, неловкость здесь испытывал только Семён. Но его стеснение быстро прошло, улетучившись вместе с одеждой,вместе со страхами, вместе с запретами.
Сегодня Купала. Сегодня Королевская ночь. Сегодня можно всё. Совсем всё.
Купала!
И вот все четверо снова пляшут у костра.Нескромные взгляды исследуют тела друг друга. Никто не скрывает своих желаний. Никто их не стыдится. Достоинство Семёна стремится ввысь. Капли опадают с кучерявых волосков.
Купала!
Действия стали откровенными как никогда. Они трогают друг друга. Они гладят друг друга. Они обнимают друг друга. Они целуют друг друга.
Купала!
Язык Семёна облизывает сосок Совы, пока сама она ласкает крупную славину грудь. Семён отвлекается, чтобы поцеловать Славянку, но его губы врезаются в кошачье ушко, потому что она сосётся с некой.А та уже давно трётся об его ногу влажной промежностью. Он хотел бы обнять кошкодевочку, но к сожалению, у него только две руки: левой он поглаживает ягодицы Слави, а правой держит за талию Сову, беспредельно выгибающую спину назад и дрожащую от просунутого между ног хвоста, мохнатого и щекотного. Очень щекотного. Это Семёну доподлинно известно, поскольку он обвит вокруг его хозяйства.
Купала!
Рассказ — мой, картинки — чужие
Фанфики(БЛ) Бесконечное лето Ru VN Визуальные новеллы фэндомы Ero VN Семен(БЛ) Ветала
Любовь с первого взгляда (вырезанная цензурой часть)
Мику стояла посреди тёмного домика и ждала дальнейших указаний.
Неизвестно, что так повлияло на Семёна: то ли нервное перенапряжение, то ли исследовательский интерес, возможно, внезапная покорность японочки, возможно, ещё не до конца выветрившийся из крови алкоголь, а может это были пять суток вынужденного воздержания — но в результате, входя в домик, он, на всякий случай, закрыл дверь на щеколду.
«Почему бы не проверить?» — решился Семён.
Он остановился в паре шагов от девушки, расставил ноги на ширине плеч и сказал коротко и ясно:
— Снимай трусы.
И сам офигел от своей наглости.
Семён с замиранием сердца ожидал, как она начнёт возмущаться, ругаться и кричать, возможно, даже ударит его, но, вместо этого, Мику продолжала стоять без движенья и молчать.
Наконец, после непродолжительной паузы, удивлённая Мику неуверенно спросила:
— Зачем?
Семён понял, что она колеблется. И в этот момент ощутил раж сродни тому, какой чувствует хищник, ещё не догнавший свою добычу, но уже раскрывший пасть для решающего укуса.
Скрывая внутреннее волнение, он постарался придать своему голосу максимальное спокойствие и твёрдость:
— Так надо.
Мику нерешительно запустила свои руки под юбку и принялась медленно стягивать трусики.
«Вот это нифига себе! Подействовало!» — удивился Семён успеху, в который сам не верил.
К несчастью, Мику стояла против света, который скудно освещал комнату сквозь единственное окно, поэтому он мог видеть лишь тёмный силуэт. Но даже этого было достаточно, чтобы у Семёна перехватило дыхание от всей пикантности ситуации. Его юношеский организм незамедлительно пришёл в боевую готовность.
Сняв трусы, она повесила их на спинку кровати и снова замерла в ожидании.
Семён осознал, что сейчас она выполнит любую его команду, если не тянуть с дальнейшими распоряжениями. И сильнейшее возбуждение не позволило ему остановиться.
— Подойди к кровати, — скомандовал он.
Мику сразу же подошла.
— Повернись к ней лицом.
Она повернулась.
— Наклонись.
Она наклонилась.
Её выпяченная попа оказалась прямо перед ним, дразняще обтягивая пионерскую юбку. Под которой ничего нет, как прекрасно знал Семён.
Не имея ни малейшего желания бороться с искушением, Семён резким движением задрал ей подол, обнажив аппетитной формы ягодицы.
¬— Семён, что ты делаешь? — испугалась Мику.
— Не разговаривай! — строго сказал он ей.
Желая получше разглядеть прелестную попку, Семён присел на корточки.
Пятая точка японки была покрыта бледной в свете луны кожей и выглядела невероятно соблазнительно. Семён уловил лёгкий аромат детского мыла, которое выдавали всем пионерам. Страстно, но в то же время аккуратно, он схватил ягодицы обеими руками и ощутил их мягкость и упругость.
Мику пискнула и попыталась распрямится, но Семён не позволил этого сделать, упершись кулаком в её поясницу.
— Стой смирно! — приказал он.
Длиннокосая азиаточка снова наклонилась и поставила руки на койку для опоры. Похоже, она не собиралась сопротивляться.
Семён продолжал мацать и поглаживать микину попу, каждый раз стараясь ухватить ладонями всё больший объём. Ему стало неудобно на корточках, и он поднялся, не выпуская попы из рук.
Неожиданно на ягодицу упала тёмная капля с его линяющего парика. Семён почувствовал, как нежная девичья кожа сжалась и покрылась мурашками. До чего же приятным и возбуждающим было это ощущение!
«Грёбаный парик!» — выругался про себя Семён и хотел было уже сорвать его с головы, но вспомнил, что дело ещё не закончено, и лучше пока не бросать в угол фальшивую причёску.
Он смахнул ладонью гадкую каплю и поцеловал то место, куда она упала. Губы ощутили нежный вкус кожи и мерзкий привкус чернил.
Семён переместил свои руки с задней части вперёд, обняв девушку за талию и поглаживая совершенно плоский живот. Затем его рука двинулась к лобку.
Мику рефлекторно вздрогнула, но не стала вырываться. Лишь томный вздох слетел с её губ.
Ладонь Семёна ощутила приятные прикосновения мягчайших волосков.
«У азиаток не принято брить промежность» — всплыло в его мозгу знание, почёрпнутое на порносайтах.
Пальцы Семёна плотно обхватили половые губы. Он гладил её покрытый волосами лобок, а Мику придвинулась задом вплотную к Семёну и начала шумно дышать. Вскоре он нащупал щель меж мягких губ и запустил туда средний палец.
— Ах! — издала она сладкий звук.
Семён воспринял это как знак одобрения и принялся водить своим пальцем вверх-вниз. И мгновенно ощутил влагу.
«Она тоже возбуждается!» — осенило Семёна.
Продолжая натирать ей промежность, второй рукой он поглаживал её живот, залезая под рубашку и всё время увеличивая амплитуду движений. Через непродолжительное время он добрался до сокрытых бюстгальтером грудей. Жесткий советский бронелифчик не давал получить удовольствия от прикосновения к этой прекрасной части женского тела. Впрочем, тот лифчик, который был сейчас на Семёне, приносил куда больше дискомфорта, но объятый страстью юноша не обращал на это внимание. Запустив руку в чашечку бюстгальтера, Семён наконец смог ощутить небольшую и нежную девичью грудь.
«Какая же она приятная!» — сделал он радостное открытые.
Семён осторожно пожимал её, чувствуя как в ладонь упирается твёрдый сосок. Затем ему удалось подцепить и задрать лифчик, выпуская на свободу мягкие округлости. И со же следующей секунды он по очереди ласкал их, не позволяя подолгу скучать в одиночестве.
«Её мячики больше моих», — родилось у Семёна невольное сравнение с теми резиновыми мячами, которые были сейчас на его груди.
Зеленовласая красавица дышала всё громче и сладострастнее, её зад тёрся об Семёна, а смазки выделялось всё больше и больше. Вскоре уже все пальцы были покрыты девичьими выделениями. Любрикант сочился по бёдрам Мику и мазался на шорты Семёна.
«Никогда бы не подумал, что такая невинная и беззаботная девушка может так хотеть секса!» — сделал он очередное открытие.
Незаметным для Семёна образом, его средний палец проскользнул в заветное отверстие.
Мику вздохнула ещё сильнее. Он почувствовал, как что-то плотно, но не сильно сжало его палец.
«Наверное, это девственная плева», — догадался Семён.
Он принялся елозить пальцем во влагалище девственницы, а та лишь сильнее тёрлась об его пионерские шорты.
«Пора!» — подумал Семён и, расстегнув ширинку, извлёк свой заждавшийся прибор.
И тут он обнаружил, что попа Мику находится несколько ниже его члена, и, следовательно, он не сможет его вставить в такой позе.
В обычной ситуации, Семёну пришлось бы ломать голову над решением подобной проблемы, но страстное желание моментально подсказало правильный ответ.
— Поставь колени на койку, — велел он японке.
Мику залезла на кровать, и её гениталии оказались на нужной высоте.
— Семён, а может не надо?.. — в её голосе звучала неуверенность.
— Надо, Мику, надо, — ответил Семён.
продолжение в комментах
Рассказ — мой, картинка — чужая
anon Истории
Было мне тогда 15 лет. Приехала как-то погостить к нам далекая наша родственница. Это была красивая девушка 20-ти лет с красивой стройной фигурой. Больше всего меня в ней поразили ее огромные груди. Они так выдавались под платьем, что все мужчины не могли не посмотреть на них, когда проходили мимо. Мой же член от этого зрелища стоял как кол. Я тогда уже вовсю интересовался противоположным полом.
Однажды, когда дома никого кроме меня и ее, Алена (так ее звали) пошла в ванную мыться. Я тихонько подкрался к двери и заглянул в маленькую щелочку. Моему взору открылась потрясающая картина. Алена сняла махровый халатик, освободила от лифчика свои огромные груди, сбросила трусики. Какими большими были ее соски! Темные большие розочки отчетливо выделялись на белом теле.
Волосы на лобке были черными как смоль и очень густыми. Каково же было мое удивление, когда Алена, став под душ, начала намыливать себе промежность и достала бритву. Она начала сбривать волосы у себя между ног. Когда она закончила, моим глазам предстали совершенно голые губки ее влагалища и далеко выдающийся клитор. Мое возбуждение достигло предела, и я решил освободить свой член из заточения в брюках. Он уже стоял под сорок пять градусов.
Тем временем Алена решила доставить себе удовольствие. Она засунула себе во влагалище два пальца и начала быстро ими двигать туда-сюда. При этом по выражению ее лица я понял, что ей очень хорошо. Она даже начала немного постанывать, но очень тихо, чтобы ее никто не услышал. Через несколько минут Алена бурно кончила и вынула пальцы. Я же поспешно ушел в свою комнату.
Через неделю вся наша семья, включая Алену, была приглашена на вечеринку. Мы с удовольствием все туда пошли. Пили все кроме меня очень много. Алена уже еле стояла на ногах. Родители решили остаться ночевать здесь, а меня с ней отправили домой.
Пока мы ехали, Алена так развезло, что она уже ничего не соображала и была в бессознательном состоянии. Из такси я почти тащил ее на себе, а в комнату я нес ее уже на руках. Она спала.
Мне в голову пришла мысль: а что если поразвлечься с Аленой. Ведь она пьяная, да так, что ничего не понимает и, наверняка, ничего не вспомнит, если я ее немного потрогаю за интимные места. И я решился.
Постелив на пол комнаты несколько одеял, я положил на них Алену. Раздевшись до трусов, я притушил свет до полумрака, включил тихонько Энигму и начал свои забавы. Сперва я погладил ее по одежде, положив руку на ее огромную упругую грудь, я отчетливо почувствовал ее дыхание. Грудь была полная, мягкая и приятная на ощупь. Я начал ее тихонько мять через блузку. Алена никак не реагировала на мои манипуляции, и я решился на более дерзкое предприятие. Расстегнув блузку, я увидел черный кружевной лифчик. Зачем-то понюхал его. Запах был пьянящий, тонкий. Я освободил Алену от блузки. Наклонил ее осторожно на бок и расстегнул лифчик, он приспустился, и я увидел ее прекрасную грудь совершенно обнаженной. Кровь ударила мне в голову.
Я решил проверить, насколько крепко она спит, и легонько ущипнул ее за сосок. Она никак не отреагировала. Я сжал грудь посильнее, но эффект был тем же. Алена ничего не чувствовала. Я лег рядом с ней и начал осторожно целовать то одну грудь, то другую. Руками я поглаживал ее полушария, грудь сильнее и острее выпячивалась, становясь еще красивее.
Я решил потрахаться между ее огромных грудей. Я видел такое в нескольких журналах и решил попробовать. Я снял свои трусы, положил свой торчащий член между ее холмов и соединил ее груди вместе. Мне было так приятно от их теплоты. Я начал тихонько двигать членом в получившейся узкой дырочке. Член очень туго ходил и от этого мне было очень хорошо. Я так разошелся, что чуть не кончил прямо на лицо Алены. В последний момент я выдернул член и разразился спермой на ее живот..
Вытерев член полотенцем, я захотел коснуться им губ своей родственницы. Я осторожно стал над ней на колени и поднес напрягшийся член к ее губам. Коснувшись ее полных губ, я почувствовал их приятную мягкость и теплоту. Как бы я хотел, чтобы Алена взяла его своими руками, вобрала его себе в рот и довела своим язычком до оргазма. Я водил напрягшимся членом по ее губам, подбородку, щекам.
Утолив свое развратное желание, я решил обследовать нижнюю часть тела родственницы. Я снял с нее юбку. Трусики на ней были черные кружевные, мне они тоже понравились. Я развел ее ноги и гладил трусики, ноги, внутреннюю сторону бедер. Потом я подсунул пальчик под трусики и нежно ласкал ее мягкие губки, просунул пальчик внутрь, там было влажно, я вставлял и вытаскивал палец, целуя ее груди. Потом я нежно снял с нее трусики. Я уже не боялся, что она внезапно проснется. Согнув ее ноги в коленях и широко разведя их в стороны, я принялся лизать влагалище Алены.
Губки ее органа были очень большими и мясистыми. Вкус был очень приятным. Я решил трахнуть Аленку и во влагалище. Поласкав ее тело еще раз от пяток до ушей, я лег осторожно сверху и направил возбужденный член в киску Алены. Осторожно и медленно я начал вводить свой член. Головку. Стоп. Еще чуть-чуть. Еще. Я замер, наслаждаясь ощущением. Даже не двигаясь, я ощущал столько приятных чувств, ее влагалище плотно и приятно обхватывало член. Я поцеловал нежно ее грудь, другую. Немного погодя, член уже был полностью внутри, по самые яйца. Я начал делать медленные возвратно-поступательные движения. Минуты тянулись, я слушал ровное дыхание Алены, целовал ее губы, двигался в ней глубоко, вращал тазом, прижимал руками ее попку к себе. Потом медленно вытаскивал член и снова медленно вставлял до упора и снова медленно вытаскивал. В комнате было тихо, я не спешил, горел ночник, а я наслаждался медленными движениями члена. В тот момент, когда член почти готов был выпасть, я снова медленно двигался вперед, а ее складочки скользили по влажному стволу, доставляя огромное наслаждение. Прошел час, а наслаждение только усиливалось. Я вышел из нее, положил девушку на бок, пристроился сзади, теперь мне стало удобнее двигаться в ней и гладить грудь, про бедра и попку я тоже не забывал, гладил, чуть сжимал и прижимал к себе. Потом я осмелел и начал двигаться все быстрее и быстрее. Руками я сжимал ее груди, целовал соски, мне показалось, что она чуть-чуть подмахивает мне во сне.
Казалось, Алене очень приятно, что я делаю с ней. Я снова положил ее на спину и еще полчаса трахал ее, лежа сверху. Время от времени я делал паузы, чтобы поласкать и поцеловать вкусно пахнущие груди, пососать сосочки, полизать мягкие полушария. Иногда я вытаскивал член и лизал ее киску, потом снова вставлял, медленно, медленно. Наконец, я кончил в нее, сходил за салфетками, вытер сперму, которая вылилась из Алены. Несколько минут я отдыхал, медленно лаская и целуя тело девушки. Я целовал ее плечи, груди, живот, бедра…
Потом я перевернул ее на живот, подложил под нее подушку, чтобы попка торчала повыше, рукой вздрочил свой член, приставил к влагалищу и снова стал ее трахать, теперь лежа у нее на спине, я целовал ее шею, плечи, ушки, прошло уже два часа, я наслаждался телом девушки и не думал уставать, член словно увеличился вдвое, ходил туго и приятно, влагалище набухло и увлажнилось, ее сок стекал по члену, капал на ковер.
Через два часа я перевернул Алену на спину, сходил за подушками, с двух сторон подоткнул ее, руки Алены завел ей за голову, снова лег на нее. Теперь она лежала, словно пленница со связанными руками. Некоторое время я лежал на ней, целуя грудь и шею, губы. Потом вставил крепкий член во влагалище и стал медленно двигаться в Алене. Ее грудь прижималась ко мне, возбуждение нарастало. Удивительно, но член и не думал сдаваться, стал словно каменный, я трахал и трахал девушку, уже понемногу начинало светать, я задернул шторы, чтобы продлить эту волшебную ночь.
Через некоторое время я вспомнил, что необследованной еще осталась ее попка. Перевернув Алену на живот, я развел в стороны ее ягодицы. Я увидел маленький коричневый анусик. В нескольких порно - фильмах я видел, как женщин трахали в задний проход и мне захотелось тоже попробовать. "Больше такого случая мне может не представиться никогда в жизни", - подумал я. И я решился. Плюнув на сухое отверстие сфинктера, я начал вводить Алене в попку указательный палец. Он проскользнул туда довольно-таки легко и я почувствовал теплоту ее внутренностей. "А не трахается - ли она в попку", - при этом подумал я. Я начал делать круговые движения пальцем в анусе и затем очень легко поместил туда и второй палец. Я решил, что также легко будет поместить туда и мой член.
Смочив его и вход в задний проход слюной, я приставил туда свой член. Мне не удалось сразу войти туда. Головка была слишком большой и не входила. Я уже хотел трахнуть эту попку и поэтому сильно двинул членом. Член, сломав преграду, мягко проскользнул вовнутрь. Я начал медленно и размеренно трахать эту прекрасную попку своим членом. Двигаться в анусе было приятно, член облегался туго и тепло. Но долго трахать не получилось. Я приблизился к оргазму и кончил ей в попку, снова вытерев Алену, я сходил в душ, подмылся, вернулся к Алене и еще час трахал ее, уже не торопясь, целуя ее губы, слушая ее дыхание и сердцебиение.
Ночь получилась волшебной, и когда уже рассветало, я трахал Алену неторопливо, медленно, нежно, слившись с ее прекрасным телом воедино, чувствуя членом и всей кожей ее ровное сердцебиение и дыхание, вдыхая сладкий аромат ее кожи, возбуждение не спадало, но было уже не острым, как в начале ночи, а ровным и сильным, я чувствовал себя настоящим мужчиной… часов в семь утра, я одел Алену, отнес ее на кровать, и в последний раз поласкал ее тело, потом накрыл одеялом и ушел к себе.
На следующее утро я вел себя, как и в чем не бывало. Алена же не о чем не знала и не чувствовала. Она так и не узнает никогда о том, что я трахал ее во все дырочки. Но, интересно, что относиться ко мне она стала намного теплее и дружелюбнее. И часто звала к себе в гости. И однажды я поехал…
Однажды, когда дома никого кроме меня и ее, Алена (так ее звали) пошла в ванную мыться. Я тихонько подкрался к двери и заглянул в маленькую щелочку. Моему взору открылась потрясающая картина. Алена сняла махровый халатик, освободила от лифчика свои огромные груди, сбросила трусики. Какими большими были ее соски! Темные большие розочки отчетливо выделялись на белом теле.
Волосы на лобке были черными как смоль и очень густыми. Каково же было мое удивление, когда Алена, став под душ, начала намыливать себе промежность и достала бритву. Она начала сбривать волосы у себя между ног. Когда она закончила, моим глазам предстали совершенно голые губки ее влагалища и далеко выдающийся клитор. Мое возбуждение достигло предела, и я решил освободить свой член из заточения в брюках. Он уже стоял под сорок пять градусов.
Тем временем Алена решила доставить себе удовольствие. Она засунула себе во влагалище два пальца и начала быстро ими двигать туда-сюда. При этом по выражению ее лица я понял, что ей очень хорошо. Она даже начала немного постанывать, но очень тихо, чтобы ее никто не услышал. Через несколько минут Алена бурно кончила и вынула пальцы. Я же поспешно ушел в свою комнату.
Через неделю вся наша семья, включая Алену, была приглашена на вечеринку. Мы с удовольствием все туда пошли. Пили все кроме меня очень много. Алена уже еле стояла на ногах. Родители решили остаться ночевать здесь, а меня с ней отправили домой.
Пока мы ехали, Алена так развезло, что она уже ничего не соображала и была в бессознательном состоянии. Из такси я почти тащил ее на себе, а в комнату я нес ее уже на руках. Она спала.
Мне в голову пришла мысль: а что если поразвлечься с Аленой. Ведь она пьяная, да так, что ничего не понимает и, наверняка, ничего не вспомнит, если я ее немного потрогаю за интимные места. И я решился.
Постелив на пол комнаты несколько одеял, я положил на них Алену. Раздевшись до трусов, я притушил свет до полумрака, включил тихонько Энигму и начал свои забавы. Сперва я погладил ее по одежде, положив руку на ее огромную упругую грудь, я отчетливо почувствовал ее дыхание. Грудь была полная, мягкая и приятная на ощупь. Я начал ее тихонько мять через блузку. Алена никак не реагировала на мои манипуляции, и я решился на более дерзкое предприятие. Расстегнув блузку, я увидел черный кружевной лифчик. Зачем-то понюхал его. Запах был пьянящий, тонкий. Я освободил Алену от блузки. Наклонил ее осторожно на бок и расстегнул лифчик, он приспустился, и я увидел ее прекрасную грудь совершенно обнаженной. Кровь ударила мне в голову.
Я решил проверить, насколько крепко она спит, и легонько ущипнул ее за сосок. Она никак не отреагировала. Я сжал грудь посильнее, но эффект был тем же. Алена ничего не чувствовала. Я лег рядом с ней и начал осторожно целовать то одну грудь, то другую. Руками я поглаживал ее полушария, грудь сильнее и острее выпячивалась, становясь еще красивее.
Я решил потрахаться между ее огромных грудей. Я видел такое в нескольких журналах и решил попробовать. Я снял свои трусы, положил свой торчащий член между ее холмов и соединил ее груди вместе. Мне было так приятно от их теплоты. Я начал тихонько двигать членом в получившейся узкой дырочке. Член очень туго ходил и от этого мне было очень хорошо. Я так разошелся, что чуть не кончил прямо на лицо Алены. В последний момент я выдернул член и разразился спермой на ее живот..
Вытерев член полотенцем, я захотел коснуться им губ своей родственницы. Я осторожно стал над ней на колени и поднес напрягшийся член к ее губам. Коснувшись ее полных губ, я почувствовал их приятную мягкость и теплоту. Как бы я хотел, чтобы Алена взяла его своими руками, вобрала его себе в рот и довела своим язычком до оргазма. Я водил напрягшимся членом по ее губам, подбородку, щекам.
Утолив свое развратное желание, я решил обследовать нижнюю часть тела родственницы. Я снял с нее юбку. Трусики на ней были черные кружевные, мне они тоже понравились. Я развел ее ноги и гладил трусики, ноги, внутреннюю сторону бедер. Потом я подсунул пальчик под трусики и нежно ласкал ее мягкие губки, просунул пальчик внутрь, там было влажно, я вставлял и вытаскивал палец, целуя ее груди. Потом я нежно снял с нее трусики. Я уже не боялся, что она внезапно проснется. Согнув ее ноги в коленях и широко разведя их в стороны, я принялся лизать влагалище Алены.
Губки ее органа были очень большими и мясистыми. Вкус был очень приятным. Я решил трахнуть Аленку и во влагалище. Поласкав ее тело еще раз от пяток до ушей, я лег осторожно сверху и направил возбужденный член в киску Алены. Осторожно и медленно я начал вводить свой член. Головку. Стоп. Еще чуть-чуть. Еще. Я замер, наслаждаясь ощущением. Даже не двигаясь, я ощущал столько приятных чувств, ее влагалище плотно и приятно обхватывало член. Я поцеловал нежно ее грудь, другую. Немного погодя, член уже был полностью внутри, по самые яйца. Я начал делать медленные возвратно-поступательные движения. Минуты тянулись, я слушал ровное дыхание Алены, целовал ее губы, двигался в ней глубоко, вращал тазом, прижимал руками ее попку к себе. Потом медленно вытаскивал член и снова медленно вставлял до упора и снова медленно вытаскивал. В комнате было тихо, я не спешил, горел ночник, а я наслаждался медленными движениями члена. В тот момент, когда член почти готов был выпасть, я снова медленно двигался вперед, а ее складочки скользили по влажному стволу, доставляя огромное наслаждение. Прошел час, а наслаждение только усиливалось. Я вышел из нее, положил девушку на бок, пристроился сзади, теперь мне стало удобнее двигаться в ней и гладить грудь, про бедра и попку я тоже не забывал, гладил, чуть сжимал и прижимал к себе. Потом я осмелел и начал двигаться все быстрее и быстрее. Руками я сжимал ее груди, целовал соски, мне показалось, что она чуть-чуть подмахивает мне во сне.
Казалось, Алене очень приятно, что я делаю с ней. Я снова положил ее на спину и еще полчаса трахал ее, лежа сверху. Время от времени я делал паузы, чтобы поласкать и поцеловать вкусно пахнущие груди, пососать сосочки, полизать мягкие полушария. Иногда я вытаскивал член и лизал ее киску, потом снова вставлял, медленно, медленно. Наконец, я кончил в нее, сходил за салфетками, вытер сперму, которая вылилась из Алены. Несколько минут я отдыхал, медленно лаская и целуя тело девушки. Я целовал ее плечи, груди, живот, бедра…
Потом я перевернул ее на живот, подложил под нее подушку, чтобы попка торчала повыше, рукой вздрочил свой член, приставил к влагалищу и снова стал ее трахать, теперь лежа у нее на спине, я целовал ее шею, плечи, ушки, прошло уже два часа, я наслаждался телом девушки и не думал уставать, член словно увеличился вдвое, ходил туго и приятно, влагалище набухло и увлажнилось, ее сок стекал по члену, капал на ковер.
Через два часа я перевернул Алену на спину, сходил за подушками, с двух сторон подоткнул ее, руки Алены завел ей за голову, снова лег на нее. Теперь она лежала, словно пленница со связанными руками. Некоторое время я лежал на ней, целуя грудь и шею, губы. Потом вставил крепкий член во влагалище и стал медленно двигаться в Алене. Ее грудь прижималась ко мне, возбуждение нарастало. Удивительно, но член и не думал сдаваться, стал словно каменный, я трахал и трахал девушку, уже понемногу начинало светать, я задернул шторы, чтобы продлить эту волшебную ночь.
Через некоторое время я вспомнил, что необследованной еще осталась ее попка. Перевернув Алену на живот, я развел в стороны ее ягодицы. Я увидел маленький коричневый анусик. В нескольких порно - фильмах я видел, как женщин трахали в задний проход и мне захотелось тоже попробовать. "Больше такого случая мне может не представиться никогда в жизни", - подумал я. И я решился. Плюнув на сухое отверстие сфинктера, я начал вводить Алене в попку указательный палец. Он проскользнул туда довольно-таки легко и я почувствовал теплоту ее внутренностей. "А не трахается - ли она в попку", - при этом подумал я. Я начал делать круговые движения пальцем в анусе и затем очень легко поместил туда и второй палец. Я решил, что также легко будет поместить туда и мой член.
Смочив его и вход в задний проход слюной, я приставил туда свой член. Мне не удалось сразу войти туда. Головка была слишком большой и не входила. Я уже хотел трахнуть эту попку и поэтому сильно двинул членом. Член, сломав преграду, мягко проскользнул вовнутрь. Я начал медленно и размеренно трахать эту прекрасную попку своим членом. Двигаться в анусе было приятно, член облегался туго и тепло. Но долго трахать не получилось. Я приблизился к оргазму и кончил ей в попку, снова вытерев Алену, я сходил в душ, подмылся, вернулся к Алене и еще час трахал ее, уже не торопясь, целуя ее губы, слушая ее дыхание и сердцебиение.
Ночь получилась волшебной, и когда уже рассветало, я трахал Алену неторопливо, медленно, нежно, слившись с ее прекрасным телом воедино, чувствуя членом и всей кожей ее ровное сердцебиение и дыхание, вдыхая сладкий аромат ее кожи, возбуждение не спадало, но было уже не острым, как в начале ночи, а ровным и сильным, я чувствовал себя настоящим мужчиной… часов в семь утра, я одел Алену, отнес ее на кровать, и в последний раз поласкал ее тело, потом накрыл одеялом и ушел к себе.
На следующее утро я вел себя, как и в чем не бывало. Алена же не о чем не знала и не чувствовала. Она так и не узнает никогда о том, что я трахал ее во все дырочки. Но, интересно, что относиться ко мне она стала намного теплее и дружелюбнее. И часто звала к себе в гости. И однажды я поехал…
anon интересные факты галилео (сообщество) песочница
Наука о любви: Гарри Харлоу и природа привязанности
Американский психолог Гарри Харлоу заработал своими опытами зловещую репутацию даже у коллег. Парадокс в том, что он тем самым добыл для науки данные, доказавшие необходимость более теплого отношения людей друг к другу. Это случилось в 50-е годы. Первоначально Харлоу занимался разработкой теста интеллекта для обезьян. Он показал, что они способны решать задачи гораздо более сложные, чем считали авторы более ранних исследований. Изучая макак-резус, Харлоу изолировал детенышей от матерей и их сверстников. Именно это обстоятельство сыграло решающую роль в том, что он натолкнулся на открытие, принесшее ему славу.
Он заметил, что обезьянки, когда их разлучали с матерью, делались чрезвычайно привязанными к махровым полотенцам, которыми устилали пол клетки. Они стискивали их в своих кулачках, обнимали их и впадали в истерику, когда полотенце отнимали. Что происходило? Привязанность в то время понималась исключительно в терминах пищевого подкрепления. Младенец любит мать, потому что она утоляет его голод. Харлоу кормил детенышей из рук, из маленьких бутылочек. Когда он бутылочку убирал, обезьянки просто отворачивались. Но когда он пытался отобрать у них полотенце, происходило нечто совершенно иное: макаки начинали истошно визжать, кидались на пол и вцеплялись в полотенце мертвой хваткой.
Харлоу смотрел на вопящих обезьян и думал о том, как возникает любовь. К нему пришла неожиданная мысль. Как пишет его биограф Блюм, лучший способ понять сердце – разбить его.
Вскоре Харлоу приступил к своим знаменитым экспериментам. С помощью ножниц по металлу и паяльника он соорудил из проволочной сетки «суррогатную мать». К ней крепился сосок, из которого вытекало обезьянье молоко. Кроме того, он сделал мягкую суррогатную мать, обернув ее корпус махровой тканью. У второй матери не было соска. Новорожденных детенышей сажали в клетки с двумя суррогатными матерями. Взрослые обезьяны, у которых отняли детей, визжали и бились о стенки клеток; малыши стонали, попав в отдельное помещение. Это продолжалось час за часом, лаборатория наполнялась криками отчаяния и вонью: жидкий стул, как писал Харлоу, указывает на высокую степень эмоционального напряжения.
Однако затем начали происходить удивительные вещи. Спустя несколько дней детеныши переносили свою привязанность с настоящих матерей, которые теперь были недоступны, на матерчатых суррогатных; за них они цеплялись, по ним ползали, ласкали их «лица» своими маленькими лапками и проводили многие часы, сидя у них на спинах и животах. Матерчатая мать не могла их накормить молоком, и когда детеныши испытывали голод, они забирались на проволочную мать, но затем снова возвращались к матерчатой.
По прошествии некоторого времени Харлоу помещал маленьких макак в незнакомую комнату вместе с одной из суррогатных матерей. Если с ними была кормящая мать, детеныши дрожали от страха, плакали и сжимались в комок на полу. Если в комнате оказывалась матерчатая суррогатная мать, их поведение было другим: обезьянки чувствовали себя в безопасности, с интересом изучали комнату и предметы, расположенные в ней.
Харлоу выступил с докладом, который назвал «Природа любви» и который стал классикой: «Мы не удивились, когда обнаружили, что комфорт, который приносит контакт, является базисом таких переменных, как привязанность и любовь, но мы не ожидали, что он полностью заслонит такой фактор как питание; действительно, различие оказалось настолько большим, что заставило предположить: главная функция кормления – обеспечение частого и тесного телесного контакта детеныша с матерью… Любовь к настоящей и к суррогатной матери выглядят очень сходно. Как показывают наши наблюдения, привязанность детеныша обезьяны к настоящей матери очень сильна, но ей ничем не уступает любовь, которую в условиях эксперимента детеныш проявляет к суррогатной матери из ткани».
В 1930-1950 годы господствовала теория воспитания, согласно которой не следует баловать ребенка тактильным поощрением, обнимая его и беря на руки. Харлоу показал, что прикосновения матери ребенку жизненно необходимы. Он представил данные, которые ясно показывали: матерчатая суррогатная мать важнее для малышей, чем кормящая. Его успех оказался триумфальным и произвел революцию. В 1958 году Харлоу был избран президентом Американской психологической ассоциации. О нем сняли документальный фильм. Его работы повлияли на промышленность, выпускающую детские товары: особенное распространение получили рюкзаки, в которых родители могли носить детей. Приюты и родильные дома изменили свою политику: младенцу мало бутылочки с молоком, его нужно брать на руки, качать, смотреть на него и улыбаться.
Однако вскоре стало понятно — все сложнее. Суррогатная матерчатая мать обеспечивала тактильный контакт не хуже настоящей, но в течение следующего года Харлоу заметил, что выросшие обезьянки были не вполне нормальны. Когда он выпускал их из клеток, чтобы они могли поиграть друг с другом и образовать пары, они яростно избегали общения. Самки нападали на самцов. Некоторые проявляли что-то похожее на аутизм: они раскачивались, кусали себя до крови и отгрызали собственные пальцы.
В последующих статьях Харлоу мужественно признал, что выращенные суррогатными матерями детеныши страдают эмоциональными нарушениями, и указал, что помимо прикосновений необходимо хотя бы полчаса в день игры детенышей друг с другом.
Для доказательства этого положения ему потребовались наблюдения за десятками обезьян. Первые макаки, выросшие в изоляции, так и не научились играть и спариваться. Однако самки достигли зрелости, у них начали созревать яйцеклетки. Харлоу хотел получить от них потомство, потому что у него появилась новая идея. Его интересовал вопрос, какими матерями окажутся эти обезьяны. Все попытки подсадить к ним опытных самцов не принесли успеха – самки вцеплялись им в морды. Тогда он придумал приспособление, которое назвал «рамой для изнасилования»: зафиксированная в нем самка не могла воспротивиться тому, чтобы на нее залез самец. Это принесло успех. Двадцать самок забеременели и произвели на свет потомство. Часть из них убили своих детенышей, другие были к ним равнодушны, только немногие вели себя адекватно.
Американский психолог Гарри Харлоу заработал своими опытами зловещую репутацию даже у коллег. Парадокс в том, что он тем самым добыл для науки данные, доказавшие необходимость более теплого отношения людей друг к другу. Это случилось в 50-е годы. Первоначально Харлоу занимался разработкой теста интеллекта для обезьян. Он показал, что они способны решать задачи гораздо более сложные, чем считали авторы более ранних исследований. Изучая макак-резус, Харлоу изолировал детенышей от матерей и их сверстников. Именно это обстоятельство сыграло решающую роль в том, что он натолкнулся на открытие, принесшее ему славу.
Он заметил, что обезьянки, когда их разлучали с матерью, делались чрезвычайно привязанными к махровым полотенцам, которыми устилали пол клетки. Они стискивали их в своих кулачках, обнимали их и впадали в истерику, когда полотенце отнимали. Что происходило? Привязанность в то время понималась исключительно в терминах пищевого подкрепления. Младенец любит мать, потому что она утоляет его голод. Харлоу кормил детенышей из рук, из маленьких бутылочек. Когда он бутылочку убирал, обезьянки просто отворачивались. Но когда он пытался отобрать у них полотенце, происходило нечто совершенно иное: макаки начинали истошно визжать, кидались на пол и вцеплялись в полотенце мертвой хваткой.
Харлоу смотрел на вопящих обезьян и думал о том, как возникает любовь. К нему пришла неожиданная мысль. Как пишет его биограф Блюм, лучший способ понять сердце – разбить его.
Вскоре Харлоу приступил к своим знаменитым экспериментам. С помощью ножниц по металлу и паяльника он соорудил из проволочной сетки «суррогатную мать». К ней крепился сосок, из которого вытекало обезьянье молоко. Кроме того, он сделал мягкую суррогатную мать, обернув ее корпус махровой тканью. У второй матери не было соска. Новорожденных детенышей сажали в клетки с двумя суррогатными матерями. Взрослые обезьяны, у которых отняли детей, визжали и бились о стенки клеток; малыши стонали, попав в отдельное помещение. Это продолжалось час за часом, лаборатория наполнялась криками отчаяния и вонью: жидкий стул, как писал Харлоу, указывает на высокую степень эмоционального напряжения.
Однако затем начали происходить удивительные вещи. Спустя несколько дней детеныши переносили свою привязанность с настоящих матерей, которые теперь были недоступны, на матерчатых суррогатных; за них они цеплялись, по ним ползали, ласкали их «лица» своими маленькими лапками и проводили многие часы, сидя у них на спинах и животах. Матерчатая мать не могла их накормить молоком, и когда детеныши испытывали голод, они забирались на проволочную мать, но затем снова возвращались к матерчатой.
По прошествии некоторого времени Харлоу помещал маленьких макак в незнакомую комнату вместе с одной из суррогатных матерей. Если с ними была кормящая мать, детеныши дрожали от страха, плакали и сжимались в комок на полу. Если в комнате оказывалась матерчатая суррогатная мать, их поведение было другим: обезьянки чувствовали себя в безопасности, с интересом изучали комнату и предметы, расположенные в ней.
Харлоу выступил с докладом, который назвал «Природа любви» и который стал классикой: «Мы не удивились, когда обнаружили, что комфорт, который приносит контакт, является базисом таких переменных, как привязанность и любовь, но мы не ожидали, что он полностью заслонит такой фактор как питание; действительно, различие оказалось настолько большим, что заставило предположить: главная функция кормления – обеспечение частого и тесного телесного контакта детеныша с матерью… Любовь к настоящей и к суррогатной матери выглядят очень сходно. Как показывают наши наблюдения, привязанность детеныша обезьяны к настоящей матери очень сильна, но ей ничем не уступает любовь, которую в условиях эксперимента детеныш проявляет к суррогатной матери из ткани».
В 1930-1950 годы господствовала теория воспитания, согласно которой не следует баловать ребенка тактильным поощрением, обнимая его и беря на руки. Харлоу показал, что прикосновения матери ребенку жизненно необходимы. Он представил данные, которые ясно показывали: матерчатая суррогатная мать важнее для малышей, чем кормящая. Его успех оказался триумфальным и произвел революцию. В 1958 году Харлоу был избран президентом Американской психологической ассоциации. О нем сняли документальный фильм. Его работы повлияли на промышленность, выпускающую детские товары: особенное распространение получили рюкзаки, в которых родители могли носить детей. Приюты и родильные дома изменили свою политику: младенцу мало бутылочки с молоком, его нужно брать на руки, качать, смотреть на него и улыбаться.
Однако вскоре стало понятно — все сложнее. Суррогатная матерчатая мать обеспечивала тактильный контакт не хуже настоящей, но в течение следующего года Харлоу заметил, что выросшие обезьянки были не вполне нормальны. Когда он выпускал их из клеток, чтобы они могли поиграть друг с другом и образовать пары, они яростно избегали общения. Самки нападали на самцов. Некоторые проявляли что-то похожее на аутизм: они раскачивались, кусали себя до крови и отгрызали собственные пальцы.
В последующих статьях Харлоу мужественно признал, что выращенные суррогатными матерями детеныши страдают эмоциональными нарушениями, и указал, что помимо прикосновений необходимо хотя бы полчаса в день игры детенышей друг с другом.
Для доказательства этого положения ему потребовались наблюдения за десятками обезьян. Первые макаки, выросшие в изоляции, так и не научились играть и спариваться. Однако самки достигли зрелости, у них начали созревать яйцеклетки. Харлоу хотел получить от них потомство, потому что у него появилась новая идея. Его интересовал вопрос, какими матерями окажутся эти обезьяны. Все попытки подсадить к ним опытных самцов не принесли успеха – самки вцеплялись им в морды. Тогда он придумал приспособление, которое назвал «рамой для изнасилования»: зафиксированная в нем самка не могла воспротивиться тому, чтобы на нее залез самец. Это принесло успех. Двадцать самок забеременели и произвели на свет потомство. Часть из них убили своих детенышей, другие были к ним равнодушны, только немногие вели себя адекватно.
