У девушки по недоразумению Зинаиды Григорьевны Ведерниковой дома жили радиоактивный кот Плутоний-239 и голосистая шотландская птичка маклиновка.
Кот был серебристо-белый, когда Зинаида Григорьевна входила к нему в спецкомнату, он начинал светиться от радости и при поглаживании громко потрескивал.
Пообщавшись с котом, Зинаида Григорьевна возвращалась в девичью и слушала птичку маклиновку. Птичка была большим другом страны Советов и громко чирикала о социалистическом выборе. У неё было только одно левое крыло, поэтому летать она не могла, да и сидеть тоже, а свои песни она исполняла лёжа на боку.
Зинаида Григорьевна не разделяла птичьих убеждений и держала глупую и одинокую особь не для удовольствия, а для компании.
По выходным Зинаиду Григорьевну навещал приятель, прибалт по матери, застенчивый и скромный Пук Васильков. Они здоровались, садились за стол и начинали передвигать по скатерти чашки с недопитым чаем, ожидая, пока уснёт малиновка. Птичка закрывала глаза, и тогда Пук натужливо предлагал вместе полежать на диване. Зинаида Григорьевна ложилась первой и закрывала глаза. Деликатный Васильков, тяжело дыша, вытягивался рядом, и Зинаида Григорьевна не чувствовала его прикосновений. Так проходил час или полтора, после чего мужчина благодарил за приятно проведённый вечер и, неестественно согнувшись в пояснице, пропадал на неделю.
Зинаида Григорьевна оставалась наедине с мыслями. Она по полочкам раскладывала прожитую часть жизни, и все полочки, кроме одной, оказывались хоть чем-то, но заставлены. Пустой оставалась лишь полочка для мужчин. Конечно, Пук Васильков был мужчиной, да и других желающих полежать имелось достаточно, но в контактную любовь мужчины с ней никак не шли.
Ещё в последнее время её беспокоило состояние кота. Он как-то потускнел, съёжился, стал отказываться от пищи.
Зинаида Григорьевна решила вызвать на дом специалиста.
Пришёл бородатый плечистый физик-ветеринар. Он надел белый халат, повертел кота на переносном синхрофазотроне и долго мыл руки в ванной комнате.
- Где вы его взяли? - спросил физик.
- Подобрала в ядерном институте...
- У кота начался полураспад личности. Вы должны быть готовы к худшему.
Он стал давать ей рекомендации, она сделала чай, ветеринар повторил сказанное во второй и в третий раз, уходить ему не хотелось, Зинаиде Григорьевне тоже не хотелось оставаться наедине с бедой, от нечего делать ветеринар осмотрел и маклиновку, послушал её, подивился птичьей глупости. Несмотря на серьёзность момента, они даже заулыбались, напряжение спало, и физик, не дожидаясь, пока маклиновка закроет глаза, предложил Зинаиде Григорьевне немного полежать с ним на диване.
Придерживая подол модного платья, Зинаида Григорьевна легла и закрыла глаза. Мужчина пристроился рядом, она слышала его тяжёлое дыхание, но не чувствовала прикосновений. Так прошёл час или полтора. Наконец, он встал, прихватил зачехлённый синхрофазотрон и, согнувшись в пояснице, молча ушёл.
Он появился через несколько дней и констатировал резкое ухудшений состояния кота. Тот распадался на глазах и вскоре окончательно распался. Зинаида Григорьевна поплакала, останки похоронили в специальном саркофаге, бородатый физик и его друзья провели в доме дезактивацию.
Убоявшийся трудностей Пук Васильков куда-то исчез, но Зинаида Григорьевна об этом ничуть не сожалела.
Когда последний изотоп был выметен из дома, физик пришёл со специально сконструированным им крылом и приделал его маклиновке. По чести говоря, она изрядно надоела им своим чириканьем.
Они открыли форточку, и Зинаида Григорьевна выпустила птицу на волю.
- Лети, дура! - напутствовал пернатую ветеринар.
Они закрыли форточку.
- Полежим на диване? - предложил мужчина.
Зинаида Григорьевна Ведерникова прошла в ванную, стащила добротный вязаный костюм и осталась в тяжёлом и непроницаемом для вредных лучей свинцовом нижнем белье, которого она не снимала уже много лет. Счастливо рассмеявшись, она отлепила его от своего прекрасного тела и, размахнувшись, с грохотом швырнула в мусорное ведро.
Она с наслаждением тёрла себя мочалкой, и физик терпеливо ждал её.
Потом она вышла, и недоразумение было улажено.
Кот был серебристо-белый, когда Зинаида Григорьевна входила к нему в спецкомнату, он начинал светиться от радости и при поглаживании громко потрескивал.
Пообщавшись с котом, Зинаида Григорьевна возвращалась в девичью и слушала птичку маклиновку. Птичка была большим другом страны Советов и громко чирикала о социалистическом выборе. У неё было только одно левое крыло, поэтому летать она не могла, да и сидеть тоже, а свои песни она исполняла лёжа на боку.
Зинаида Григорьевна не разделяла птичьих убеждений и держала глупую и одинокую особь не для удовольствия, а для компании.
По выходным Зинаиду Григорьевну навещал приятель, прибалт по матери, застенчивый и скромный Пук Васильков. Они здоровались, садились за стол и начинали передвигать по скатерти чашки с недопитым чаем, ожидая, пока уснёт малиновка. Птичка закрывала глаза, и тогда Пук натужливо предлагал вместе полежать на диване. Зинаида Григорьевна ложилась первой и закрывала глаза. Деликатный Васильков, тяжело дыша, вытягивался рядом, и Зинаида Григорьевна не чувствовала его прикосновений. Так проходил час или полтора, после чего мужчина благодарил за приятно проведённый вечер и, неестественно согнувшись в пояснице, пропадал на неделю.
Зинаида Григорьевна оставалась наедине с мыслями. Она по полочкам раскладывала прожитую часть жизни, и все полочки, кроме одной, оказывались хоть чем-то, но заставлены. Пустой оставалась лишь полочка для мужчин. Конечно, Пук Васильков был мужчиной, да и других желающих полежать имелось достаточно, но в контактную любовь мужчины с ней никак не шли.
Ещё в последнее время её беспокоило состояние кота. Он как-то потускнел, съёжился, стал отказываться от пищи.
Зинаида Григорьевна решила вызвать на дом специалиста.
Пришёл бородатый плечистый физик-ветеринар. Он надел белый халат, повертел кота на переносном синхрофазотроне и долго мыл руки в ванной комнате.
- Где вы его взяли? - спросил физик.
- Подобрала в ядерном институте...
- У кота начался полураспад личности. Вы должны быть готовы к худшему.
Он стал давать ей рекомендации, она сделала чай, ветеринар повторил сказанное во второй и в третий раз, уходить ему не хотелось, Зинаиде Григорьевне тоже не хотелось оставаться наедине с бедой, от нечего делать ветеринар осмотрел и маклиновку, послушал её, подивился птичьей глупости. Несмотря на серьёзность момента, они даже заулыбались, напряжение спало, и физик, не дожидаясь, пока маклиновка закроет глаза, предложил Зинаиде Григорьевне немного полежать с ним на диване.
Придерживая подол модного платья, Зинаида Григорьевна легла и закрыла глаза. Мужчина пристроился рядом, она слышала его тяжёлое дыхание, но не чувствовала прикосновений. Так прошёл час или полтора. Наконец, он встал, прихватил зачехлённый синхрофазотрон и, согнувшись в пояснице, молча ушёл.
Он появился через несколько дней и констатировал резкое ухудшений состояния кота. Тот распадался на глазах и вскоре окончательно распался. Зинаида Григорьевна поплакала, останки похоронили в специальном саркофаге, бородатый физик и его друзья провели в доме дезактивацию.
Убоявшийся трудностей Пук Васильков куда-то исчез, но Зинаида Григорьевна об этом ничуть не сожалела.
Когда последний изотоп был выметен из дома, физик пришёл со специально сконструированным им крылом и приделал его маклиновке. По чести говоря, она изрядно надоела им своим чириканьем.
Они открыли форточку, и Зинаида Григорьевна выпустила птицу на волю.
- Лети, дура! - напутствовал пернатую ветеринар.
Они закрыли форточку.
- Полежим на диване? - предложил мужчина.
Зинаида Григорьевна Ведерникова прошла в ванную, стащила добротный вязаный костюм и осталась в тяжёлом и непроницаемом для вредных лучей свинцовом нижнем белье, которого она не снимала уже много лет. Счастливо рассмеявшись, она отлепила его от своего прекрасного тела и, размахнувшись, с грохотом швырнула в мусорное ведро.
Она с наслаждением тёрла себя мочалкой, и физик терпеливо ждал её.
Потом она вышла, и недоразумение было улажено.
