стругатские

Почему обитатели Арканара не любят смотреть фильмы про Арканар
По узким и грязным улицам Арканара бредет (скачет на коне) человек. Из окон домов на него выливают помои, без зла, не прицельно, естественным способом сообщения. В Арканаре нет канализации. Возможно, когда-то она была, но ее реформировали и демонополизировали, и каждый хозяин доставшейся ему части распоряжается ею по своему усмотрению: захочет — сдаст в лом металлов, захочет — переделает под самогоноварочный аппарат. Под ногами (копытами коня) человека — помои. И помои подаются в дешевых и дорогих тавернах.

В тавернах, домах и на улицах Арканара сильные вооруженные люди грабят, унижают, иногда убивают слабых безоружных людей. Сильным здесь не стать без насилия. Здесь самый близкий синоним сильного — это насильник. Нашему герою тоже нужно казаться сильным, поэтому он сам иногда грабит и унижает. В отличие от других, он недоволен собой. Будь внешние условия иными, он бы вел себя совсем иначе. Но, во-первых, в Арканаре не может быть других условий, во-вторых, он выполняет миссию. Он собирает данные для потомков. Он — этолог, этнограф. По крайней мере, он так считает. И он такой не один. Свою миссию выполняют многие — одним нужно построить дом, другим посадить дерево, третьим вырастить сына, четвертым заработать здесь денег и убежать. Поэтому всем им тоже нужно быть сильными, поэтому они грабят и унижают друг друга. Будь внешние условия иными, они бы вели себя совсем иначе. По крайней мере так считают они.

Ценители повести братьев Стругацких "Трудно быть богом", написанной в 1963 году, утверждают, что фильм Алексея Германа очень далек от книги. Другого не ожидал: два мастера две истины, разные времена и разные месседжи. Книга Стругацких питала "шестидесятников" некоторой надеждой: научный прогресс, покорение космоса, необратимое движение Матери-эволюции. И каждый шестидесятник считал себя немного Антоном, в крайнем случае — Пашкой. Шестидесятники приняли правила, шестидесятники поверили, что прогресс излечит больную мораль. Они уходили в леса и тихо пели под гитару в ожидании летающей тарелки и отставки Политбюро.

Не дождались. "Пикник на обочине" закончился "Хромой судьбой".

Фильм Германа подтверждает догадки поздних Стругацких: здесь прогресса не будет. Здесь ходом времени руководит не Мать-эволюция, а отец-идиот. И в дворянине Румате Эсторском почти не осталось Антона. Видение перспективы Алексеем Юрьевичем Германом мне понятно и близко. Все пятнадцать лет, пока Герман делал великий фильм, он пристально вглядывался в нас. И в результате соединил фантастический замысел братьев Стругацких с окружающей нас реальностью.

- Что, по-вашему, следовало бы сделать всемогущему, чтобы вы сказали: вот теперь мир добр и хорош?..
Будах, одобрительно улыбаясь, откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. Кира жадно смотрела на него.
- Что ж, - сказал он, - извольте. Я сказал бы всемогущему: "Создатель, я не знаю твоих планов, может быть, ты и не собираешься делать людей добрыми и счастливыми. Захоти этого! Так просто этого достигнуть! Дай людям вволю хлеба, мяса и вина, дай им кров и одежду. Пусть исчезнут голод и нужда, а вместе с тем и все, что разделяет людей".
- И это все? - спросил Румата.
- Вам кажется, что этого мало?
Румата покачал головой.
- Бог ответил бы вам: "Не пойдет это на пользу людям. Ибо сильные вашего мира отберут у слабых то, что я дал им, и слабые по-прежнему останутся нищими".
- Я бы попросил бога оградить слабых, "Вразуми жестоких правителей", сказал бы я.
- Жестокость есть сила. Утратив жестокость, правители потеряют силу, и другие жестокие заменят их. Будах перестал улыбаться.
- Накажи жестоких, - твердо сказал он, - чтобы неповадно было сильным проявлять жестокость к слабым.
- Человек рождается слабым. Сильным он становится, когда нет вокруг никого сильнее его. Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место займут сильные из слабых. Тоже жестокие. Так придется карать всех, а я не хочу этого.
- Тебе виднее, всемогущий. Сделай тогда просто так, чтобы люди получили все и не отбирали друг у друга то, что ты дал им.
- И это не пойдет людям на пользу, - вздохнул Румата, - ибо когда получат они все даром, без трудов, из рук моих, то забудут труд, потеряют вкус к жизни и обратятся в моих домашних животных, которых я вынужден буду впредь кормить и одевать вечно.
Не давай им всего сразу! - горячо сказал Будах. - Давай понемногу, постепенно!
- Постепенно люди и сами возьмут все, что им понадобится.
Будах неловко засмеялся.
- Да, я вижу, это не так просто, - сказал он. - Я как-то не думал раньше о таких вещах... Кажется, мы с вами перебрали все. Впрочем, - он подался вперед, - есть еще одна возможность. Сделай так, чтобы больше всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным смыслом их жизни!
"Да, это мы тоже намеревались попробовать," - подумал Румата. - "Массовая гипноиндукция, позитивная реморализация. Гипноизлучатели на трех экваториальных спутниках..."
- Я мог бы сделать и это, - сказал он. - Но стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?
Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал. За окном снова тоскливо заскрипели подводы. Будах тихо проговорил:
- Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными... или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.
- Сердце мое полно жалости, - медленно сказал Румата. - Я не могу этого сделать.

А какова твоя версия? Что бы ты попросил у Бога если бы он был?