Четырнадцать дней справедливости.
Пожалуйста прочтите: личное обращение...
Кхм.
Короче, мне, как МТА, рекомендовали не тупить в одну историю, а писать больше коротких рассказов, оттачивая навык. Но, как мы все знаем, писать в стол скучно, а на сайтах типа Самиздата одни писатели и ни одного читателя. Так что я решил выложить сюда, вдруг кто-нибудь заинтересуется. Критика... ну, вы и сами знаете.
4 января 2028 года.
Я проснулся, как от удара и подскочил на кровати с тяжёлым ощущением надвигающейся беды. Несколько секунд я сидел в темноте, не понимая, что происходит, пока кружащиеся вокруг пятна не оформились в картину мира. Вот моя квартира, моя спальня, моя тумбочка, а на тумбочке заливается истерическими воплями телефон. Просто ещё рано для будильника, на который я поставил лёгкую гитарную мелодию, так что звучало тяжёлое металическое соло, которое я выбрал для звонков, поскольку постоянно пропускал их мимо ушей. Я вздохнул и посмотрел на часы. Половина четвёртого. Кому я мог понадобиться в такую рань?
— Вставай и включи телевизор! — Рявкнул в трубку мой старый товарищ. — Бегом!
— Что случилось? — Вяло запротестовал я, огорошенный неожиданным звонком. — Третья мировая началась?
— Потом! Включай телевизор быстрее! — Звонок оборвался. Я недоумевающе уставился на умолкший телефон. Что за чёрт?
Старый телевизор на кухне включался медленно. Я успел ткнуть электрический чайник и смотрел, как под аккомпанемент закипающей воды калибруется изображение огромного космического корабля, стоящего где-то в поле.
— … никаких проишествий. Мы будем держать вас в курсе событий.
Удачно попал. Я ткнул в случайный канал, предчувствуя, что все они сейчас показывают одно и то же, и прибавил громкости.
— Напоминаем, что два часа назад, неопознанный объект приземлился в пустыне, близ города…
А, так это песок, а не поле. Я потёр слезящиеся от яркого света глаза.
— Объект, который многие сразу же окрестили кораблём пришельцев, был в срочном порядке окружён войсками ООН. Тем не менее, предполагаемые пришельцы до сих пор никак не проявили себя.
Я взглянул на наручные часы. Вторник. Вот это неделька началась.
14 января 2028 года.
— … и у них есть бластеры! — Горячился какой-то стажёр. — Они даже из них стреляли! Такой луч синий — ВЖУХ! — и в танке сквозная дыра!
— Да ну, с чего бы им палить по нашим танкам! — Возразил кто-то. — Они говорили, что пришли с миром и всё такое.
— Нет, им специально подогнали списанный. — Объяснил стажёр. — Очень просили показать, как их оружие действует. Те сначала отказывались, но потом согласились.
Я вздохнул. Истории про пришельцев только набирали обороты с каждой секундой, и отличить правду от вымысла не было никакой возможности. Строить догадки мне давно надоело, а именно этим занимались все мои коллеги в “Топ Бокс Лимитед”, так что я перестал участвовать в разговорах, отделываясь многозначительным мычанием и кивками. В конце концов, непохоже, чтобы пришельцы, беспрестанно проводившие переговоры со всеми правительствами подряд, куда-то собирались, а вот отчёты сами себя в базу не внесут. Зато все движения за социальную справедливость просто с ума сходили от перевозбуждения.
— Совершенно очевидно, — говорила молодая девушка, весившая триста кило, гордая обладательница кольца в носу, бульдожьих щёк и причёски в стиле катастрофы на производстве нитрокраски, — что ни одна цивилизация, основанная на эксплуатации, не смогла бы достичь такого уровня развития. Разумеется, они приняли меньшинства и различия, обеспечили дайвёрсити, то есть, разнообразие в принятии решений и отказались от диктатуры. Нам есть чему у них поучиться.
Зал рукоплескал. Я старался не ввязываться в подобные обсуждения. Они всегда заканчивались тем, что меня называли невежественным дикарём, варваром и тупицей. В конце концов, что толку гадать о культуре и намерениях пришельцев, если скоро можно будет их спросить?
По дороге домой я заметил, что на знаке со стрелкой, обозначавшей одностороннее движение, кто-то каллиграфическим почерком вывел неприличное слово. Жестяная стрелка покачивалась на ветру, заставляя чернила переливаться разными цветами.
17 января 2028 года.
Этот день был объявлен выходным. В смысле, во всём мире. Главы мировых правительств и представители инопланетной расы Ран’Жзакх заключали в Женеве договор о сотрудничестве. Разумеется, это было представлено, как соглашение между равными, но чувствовалось, что Земля, по сути, аннексируется Ран’Жзакхской Империей. Впрочем, с их уровнем технологий, они могли бы навязать любые условия силой, а предложили довольно мягкие. Некоторые роптали, некоторые были в экстазе. Я купил ран’жзакский разговорник в формате аудиокниги.
— Щларгхкх — “извините”. — Бубнил в ушах голос с фальшивыми механическими нотками. — Обратите внимание на окончание — правильный звук издаётся жвалами и произносится как нечто среднее между “хл” и “к”.
Я остановился под жестяной стрелкой, ожидая, когда проедет поток машин.
— Щларгхкх. — Сказал я себе под нос. Проходивший мимо инопланетянин удивлённо покосился на меня и издал одобрительный клёкот.
24 мая 2029 года.
— Я думаю, всё будет в порядке. — Сказал я своей соседке, молодой девушке в рваной, но чистой одежде. Она невесело хмыкнула.
— Вам легко говорить, вы же не наркоман. Что если…
— Но вы тоже не наркоманка, — перебил её я. — Вам точно что-нибудь подберут.
Она улыбнулась, но тут же покачала головой.
— Пусть в завязке, но всё же я сидела на крэке. Что, если единственной работой для меня окажется топливо для биореактора, или типа того?
— Ерунда. — Твёрдо сказал я. — Я уверен…
Два табло “СЛЕДУЮЩИЙ” загорелись почти одновременно. Мы встали.
— Ну вот. — Я осторожно похлопал собеседницу по плечу. — Удачи.
Она нервно кивнула и глубоко втянула воздух, пытаясь успокоиться.
Мы вошли в зал, полный столов. За каждым из них сидел ран’жзакх в белой рубашке и при галстуке — мода, перенятая ими у землян. Пожилой негр в форме охранника кивнул мне:
— Стол номер двадцать три. А вам, — обратился он к моей соседке по очереди, — двадцать четыре.
Около двадцать третьего стола буйствовало существо неопределённого пола с волосами цвета клубничной жвачки.
— Как вы смеете! — Кричало оно. — Это вопиющая дискриминация!
— Не вижу, каким образом. — Едко заметил ран’жзакский чиновник. — Вам предоставлены условия, идентичные тем, что предлагаются любому другому человеку ваших профессиональных и физических качеств.
— Это несправедливо!
— А по-моему, вполне. — Раздражённо щелкнул жвалами чиновник. — Охрана, выведите её, будьте добры.
— Как вы смеете определять мой гендер! — Взвилась розововолосая. — Это неприкрытый шовинизм!
Чиновник только покачал головой, глядя, как её утаскивает охрана, после чего повернулся ко мне.
— Простите за это. Некоторые никак не могут смириться с объективной оценкой своих навыков.
— Ничего страшного. — Я сел и протянул ему свою идентификационную карточку. Тот приложил её к планшету и задумчиво забарабанил по столу острыми пальцевыми отростками.
— Так. Ага. Значит, логистика, да?
Я кивнул.
— Мне кажется, я способен на большее, чем прозябать тут.
— Вижу, вижу. Курсы повышения квалификации, снабжение станций, стыковка в сложных условиях. О, да вы учили наш язык! На планетарную логистику нацелились?
— Вроде того. — Смущённо улыбнулся я. — Думаете, прыгаю выше головы?
Чиновник удивлённо уставился на меня, но быстро вспомнил, что это идиома.
— Чт- А, понял. Нет, почему же, всё возможно. Как насчёт местной орбитальной станции? Познакомитесь с основами, подтянете образование, и через год-два, возможно, дорастёте до межпланетного уровня. Что скажете?
— Скажу “жзрлл гхахр кза”, господин чиновник. — Кивнул я.
Тот издал звук, похожий на стрёкот кузнечика, который считался у них смехом.
— Неплохо, хотя над произношением вам ещё придётся поработать. Вот ваше направление, удачи.
— Спасибо. — Я встал и направился к двери, но задержался у двадцать четвёртого стола.
— … и, несмотря ни на что, ваши физические показатели на приличном уровне. — Говорил чиновник глядя в карточку моей соседки по очереди. — А вестибулярный аппарат! Не хватает образования, но это легко исправить. Что думаете о должности младшего технического специалиста?
Я помахал ей рукой. Она заметила, улыбнулась, и показала мне большой палец.
14 февраля 2031 года.
Я встал из-за стола и раздражённо прошёлся по кабинету.
— Нет уж, давай-ка объясни. Каким образом энергоячейки попали в сектор К?
Голографическая фигурка ран’жзакха на столе смущённо зашевелила лапками.
— Вы что, думали, я не знаю, чем вы там занимаетесь? Мелкие кражи — чёрт с ними, я закрывал на них глаза, но это! Я тебе гарантирую — покатятся головы! Всё, конец связи!
От удара голографический проектор раскололся, и мелкие детали взмыли вверх. В условиях пониженной гравитации они падали намного медленнее, словно были из пенопласта. Рин хмыкнула и поймала микрочип.
— Что, я не вовремя? — Спросила она.
— Не говори. — Мрачно ответил я. — Это какой-то кошмар. Всё было нормально, пока не прибыли новые кадры. Кадры, ха! Рин, они все дебилы, поголовно! А некоторые ещё и мрази. Как, откуда, почему?
Я подавил желание плюнуть и махнул рукой.
— Ну их к чёрту. У тебя-то как дела? Говорят, тебя повысили.
— А то! — Приосанилась она. — Как будто у них выбор был. После курса детоксикации ко мне вернулся здравый рассудок. А ещё мне расширили права на модификацию. Вот, смотри.
Она развернула из предплечья с десяток кибернетических манипуляторов, переключила режим глазного импланта и принялась собирать разбитый проектор, мгновенно припаивая пойманные заплечной механической конечностью детали. На сборку ушло не больше двадцати секунд.
— Бам! — Торжествующе воскликнула она. — Техник первого класса это тебе не хвост собачий!
— Не хвост. — Уныло согласился я. Теперь отвертеться от звонков не получится. — Круто, конечно. Я тоже просил себе имплант, хотел встроенный тазер. Но они мне отказали. Говорят, и так много жалоб.
— Да уж, — согласилась Рин. — Теперь считается дурным тоном отказывать придуркам в рабочих местах. Мне, конечно, полегче, но и в технический отдел перевели пару кретинов. Жрут как все, а работать не хотят, учиться не хотят, ничего не хотят, только денег нахаляву.
— Пару? — Удивился я. — А ещё один где?
Рин пожала плечами.
— Влез в рабочий реактор и распылился на атомы. Только не говори никому, я всё ещё на него зарплату получаю. Один чёрт за него всегда я работала.
Я откинулся на спинку стула и потянулся.
— Как же так получается, что технологии развиваются, а люди глупеют, а, Рин?
— Ну так технологии-то у нас… а, чёрт. — Её левый глаз мигнул жёлтым. — Да. Да, получила, вижу. Бегу. — Сказала она в пустоту. — Извини, потом поболтаем, у нас тут ЧП.
Рин сорвалась с места и одним прыжком вылетела за дверь. Я вздохнул. После пятого сорвавшегося из-за ЧП свидания мы перестали даже пытаться их назначать, довольствуясь редкими случайными встречами. Пытаясь отвлечься, я открыл новости.
“Глава социального движения “Справедливые права” Рах’Рзитщ Каржаетц: “Галстуки — инструмент культурной аппроприации, и это отвратительно!”
Если подумать — к чёрту новости.
27 ноября 2031 года.
— … и это, по всей видимости, конец власти Ран’Жзакхской Империи. Смотрите подробности от наших аналитиков в восемь вечера.
И это, по всей видимости, был именно он. Губернатора, отвечавшего за наш сектор, сняли с должности за “непозволительные в современном обществе взгляды”, после того, как он заявил, что основанием для занятия должности должны быть личные качества, а не происхождение. Когда я попытался возмутиться подобной травлей, меня назвали невежественным дикарём, варваром и тупицей. У его преемницы ушло две недели на то, чтобы ввергнуть отлаженный механизм в упадок и анархию. Рекорд, своего рода. Я прищурился и посмотрел вдаль. Когда-то здесь стояло здание мелкой фирмы, в которой я работал. Жестяную стрелку, обозначавшую одностороннее движение, намотали на столб, на котором она висела. Теперь здесь были трущобы, где жили только неудачники, вроде меня. Что ж, справедливость восторжествовала — теперь у всех было всего поровну. А именно — ничего и обида. Интересно, кто-нибудь торжествовал вместе со справедливостью, или она тоже осталась в одиночестве? Чувствуя в горле горький комок, я прислонился к исписанной граффити стене и задрал голову к небесам, где светились первые звёзды, и сказал:
— Щларгхкх.
