Про говно — всегда смешно.
 
Людмила Аароновна у нас давеча скушала длинный, человеческий волос. Такое бывает.
Очевиднее всего — волос был женский, ибо мужчины, бывающие у нас в избе все как на подбор опрятно острижены, и пышных грив не имеют уже давно, а вот дамочки - те да, бывают ещё вполне буйноволосы. Вот видимо и сорят растительностью почём зря.

А человеческий волос, как вероятно и все прочие волосы, до чрезвычайности скверно переваривается организмом, и на выходе из оного вид имеет практически такой же, как и на входе. И вот Людмила Аароновна стала нечаянной жертвой такой достаточно подлой особенности волос.
А именно — пойдя, как и положено хорошим кошечкам, какать в горшочек, к своему немалому изумлению, она увидела, а благодаря шумным её удивлениям, и все домашние обнаружили, что волос, надёжно интегрированный в каловые массы, выходит из Людмилы пусть и естественным путём, но всё же немного противоестественно, образуя некое подобие гирлянды из, я извиняюсь многократно, свежего, парного говна.
И выходит, что самое плачевное, не весь, а частично остаётся в молодом кошином теле, так что вот эта импровизированная вязанка говносарделек повисает вторым хвостом и не отваливается. Держится, дрянь такая!

Люсю данное новоприобретение одновременно и испугало и обрадовало, и она начала бешено вертеться, пытаясь рассмотреть, что это за диковина теперь у неё под хвостом. Фекальная инсталляция, соблюдая основы физики, начала вторить Люськиным метаниям и ловко бить её по бокам. Это было началом катастрофы, ибо поймать и обезвредить говноносца уже никто не смог, а сам он (сама, разумеется) дико вытаращив глаза кинулся бежать по хоромам, спасаясь от экскрементного монстра, неотступно следующего за ним по пятам.

Дерьмецо, скреплённое пусть и не особо надёжно, но тем не менее — достаточно прочно для того, чтобы не развалиться на первых же скачках молодого животного, начало гулко постукивать по ламинату, на манер вязанки пустых консервных банок за автомобилем, чем ещё больше подстегивало и раззадоривало беглеца, побуждая его к  более сложным траекториям и непредсказуемым эволюциям. Где-то недобро и неслышно, как будто бы из могилы, заиграла музыка из шоу Бенни Хилла, в такой минорной тональности, что аж зубы заныли.

Моисей Абрамыч, доселе сидевший себе чинно и смирно, кушавший куру и интересу к сложившейся ситуации не питавший никакого, внезапно вдруг нехорошо оживился, бросил трапезу и не будь дурак — кинулся за Людмилой Аароновной, да не просто так, а исключительно гадливо, кособоко, по юродивому ловко ковыляя на трёх ногах, ибо четвёртой-передней пытался на ходу ухватить её за говняный хвостик и в немалой степени преуспел в этом.

Люся же, в силу юного возраста — натура увлекающаяся и азартная, и если её ловят, она будет убегать пока есть силы. Это уже давно и хорошо проверено. По этой причине говно, которое, как бы пафосно это не прозвучало, висело на волоске, пролетело по квартире несколько полных кругов с неминуемыми заскоками на диваны, кресла, столы, чёртовы пуфики, которые непонятно кто вообще покупал и об которые я теперь спотыкаюсь по утрам, и прочее и прочее.

Баба с салфеткой в руке и ужасом в глазах, кинувшаяся было принимать участие в этой крайне нечистоплотной погоне была бесцеремонно подрезана жирным Моисеем Абрамычем и на собственной шкуре испытала, что шесть с небольшим килограмм, несущихся на трёх ногах — не шутка, а вполне себе серьёзная угроза жизни и здоровью.

Кстати, не так давно упомянутые шесть с небольшим килограмм ездили на плановый осмотр и доктора в один голос сказали — он у вас просто крупный. Так что — никто тут не толстый!
Можно есть по ночам и дальше. Но это отступление, вернёмся к калу.

Итог, а ждать его пришлось недолго, учитывая что всё построенное из говна и палок (в данном случае палки заменили волосами, но это ничего радикально не поменяло) работает плохо — был предсказуем.

Говно отвалилось, Моисей Абрамыч всеми тремя (слава богу одна не пострадала!) лапами вляпался, Люся, освободившись от оков кинулась всё это закапывать и скрежетать когтями по полу, Абрамыч внезапно стал пугаться кала и, высоко подбрасывая испоганенные ноги, тоже было побежал, хотя уже и не так эпично,  как было в начале, зато оставляя тошнотворно чёткие отпечатки лап, но, милостью божией  быстро устал, лёг и начал неприятно орать басом, требуя утешений и ласк, ибо пострадал и вообще перенервничал. Тут уже подоспела подрезанная баба с салфетками, завыли приближающиеся сирены, зеваки столпились на тротуарах, пополз нехороший туман из подворотен, визгливо заиграла скрипочка  и медленно поплыли титры.

Такая вот история без особой морали. Заводите домашних животных, говорили они, это весело, говорили они. И ведь не соврали!