Первые Чёрные легионеры находились лишь в нескольких ярдах от подножия трона Жиллимана, когда рунные панели на технореликварии Коула замерцали красным и зеленым. Прозвучал одиночный звон, чёткий, чистый звук, разрезавший воздух, словно нож. Сам архимагос в тот момент вместе с иннари и Тигурием изо всех сил продолжал отчаянно сражаться, но, услышав звон, издавал нехарактерный всплеск бинарного триумфа. В следующее мгновение "лепестки" технореликвария отделились и упали на землю один за другим, открыв взору воплощение истинного великолепия.
На троне, где до этого сидел полубожественный мертвец, застрявший вне времени, ныне гордо восседал примарх, и жизнь кипела в нём, как некогда в прошлом. Жиллиман медленно поднял голову и открыл глаза, оживленно обозревая окружающее пространство, с нечеловеческой скоростью обрабатывая новую информацию. Его присутствие ощущалось как нечто огромное, доминирующее, как гроза, внезапно заполнившая всю святыню своим сокрушительным давлением. Жиллиман был одет в великолепный новый комплект доспехов - богато украшенный шедевр, прошедший путь от кузниц Марса в техносаркофаге Велизария Коула. В правой руке примарх сжимал меч самого Императора. Более 9000 лет клинок покоился рядом с ним, защищая душу Робаута от скверны Хаоса. Теперь, зажжённый словно от искры, от самой рукояти до кончика лезвия меч был объят пламенем. Пламенем, отблеск которого был виден в глазах примарха; глазах, озаренных такой интенсивной убийственной силой, что даже имперцы, защищавшие святыню, были потрясены, почувствовав на себе его взгляд.
Словно некое заклинание заставило воздух внутри святыни замереть. Хотя за её пределами грохотали взрывы, внутри этой эхо-камеры и друг и враг одинаково смотрели на благословенную легендарную фигуру, находившуюся среди них. В этот момент, бессвязный крик гнева разрушил тишину, и один берсерк Кхорна бросился мимо своих остолбеневших собратьев. Возможно, он желал добиться величайшей почести забрать череп примарха, или же просто первым пасть от его руки... Жиллиман двигался с такой скоростью, что даже иннари не сумели бы угнаться за ним. Встречный апперкот его левой, силовой перчатки, отправил скрюченную массу раздробленного керамита, плоти и сломанных костей в полет через весь зал.
Когда тело берсеркера рухнуло на землю, заклинание было сломлено. С великим воем ненависти воины Чёрного Легиона бросились к Робауту. Безмолвно-благородный полубог шагнул им навстречу, огненный меч в его руке засверкал словно солнце, и бойня действительно началась.
Первым умер колдун, чьи силы уже потрясли Храм Исправления до основания. Жиллиман вновь поднял свою мощную перчатку, "Руку Власти", и из-под неё вырвался шторм бронебойного огня, разорвавший еретика на куски.
Стоящие рядом, оставшиеся берсерки Чёрного Легиона, следуя примеру своего собрата, бросились на возродившегося сына Императора Человечества. Как и их предшественник, они были превращены в большое количество бронированных трупов, летящих по воздуху с ужасающей скоростью. Жиллиман бежал вперед, словно ледокол прорываясь сквозь строй проклятых космодесантников, отражая летящие в него болты и снаряды. Даже выпущенные ракеты, от которых примарх просто не стал уклоняться, взрывались, даже не долетая до его доспехов, сбитые на подлете при помощи особой системы активной защиты.
Когда Жиллиман врезался в передние ряды Чёрных легионеров, он издал утробный львиный рев чистой, незамутненной ярости. Первый удар кулака примарха подбросил в воздух терминатора, оставившего в воздухе кровавый шлейф. Обратный взмах отшвырнул ещё одного терминатора к стене, который своей бронированной тушей сбивал на своём пути прочих космодесантников Хаоса словно кегли. Сила была такой, что масса терминатора пробила мраморную колонну и впечаталась в стену за ней, застряв в образовавшемся проломе. Жиллиман пока не совершил ни одного убийства Мечом Императора. До этого момента. Взмах пылающего клинка, словно коса самой Смерти отнял жизни дюжины космодесантников Хаоса, разрубив их на части. Сила, заключенная в мече, была частью души самого Повелителя Человечества. Более 9000 лет Он оберегал дух своего сына, защищая его во мраке между жизнью и смертью. Теперь Его клинок защищал сына на поле боя. Тела еретиков обращались во прах, а их души плавились словно воск, застывали вновь, и вновь плавились, неспособные вынести святости и психической силы, которая была когда-то заключена в мече ещё на наковальне.
Жиллиман двигался с такой скоростью, что даже сверхчеловеческая реакция Астартес не могла спасти Чёрных легионеров. Хаосопоклонники погибали, их ряды таяли на глазах. Элита Абаддона несла потери. Никто не мог сравниться с Жиллиманом. Никто не мог даже приблизиться к нему, и немногие счастливчики, нанесшие удачные удары, обнаруживали, что их оружие даже не царапало доспехов примарха.
Святая Целестина посмотрела на возвышающуюся фигуру перерождённого примарха и почувствовала неизменное удовлетворение от того, что её вера вновь подтвердилась. Сын Бога-Императора, полубог войны, который выведет Империум из тьмы, которая, казалось, с каждым прошедшим днём угрожала поглотить его полностью. В чём более великом она могла сыграть свою роль? Какое событие могло быть более важным, чем воплощение Его захватывающего дух чуда? Смиренно Целестина вознесла свою искреннюю благодарность Императору за то, что Он позволил ей поучаствовать в этом чудесном деле.
Вокруг неё всё ещё бушевала битва, однако для Целестины все аспекты боя изменились в момент возрождения примарха. Разбросанные трупы имперских воинов больше не были трагической утратой, но вместо этого стали телами падших мучеников, чья жертва будет увековечена. Вероломные убийцы, заполнившие святилище, больше не были ненавистными осквернителями, но вместо этого стали первыми из бесконечного списка еретиков, которых убьёт Жиллиман. Её собственные страдания больше не имели значения, будь то физические раны её тела или душевные раны, открывшиеся со смертью сестер-серафимок.
— Спасибо, — произнесла Целестина, и единственная золотая слеза скатилась по её щеке, когда она обратила лицо к небесам. — Спасибо Тебе, мой Император. Он — благословение, которого мы не заслуживаем.
Рыча, Чёрный Легионер бросился к Целестине, с зубчатым клинком в руке. По-видимому, он думал, что она отвлеклась в момент возвышенной благости. Пусть убить примарха им уже не удастся, оборванная жизнь Живой Святой станет для еретиков хоть какой-то победой. Обессиленная Целестина повернулась в его сторону, закрыла глаза и блаженно улыбнулась, предчувствуя скорое забвение и встречу со своим владыкой. Её свет почти угас, а клинок выпал из её руки…
...Но в тот же момент взметнулся вверх, насквозь пронзив проклятого Астартес. Катарина Грейфакс обеими руками сжимала меч Целестины, вспыхнувший от её прикосновения серебряно-белым пламенем. Постчеловеческое отродье сгорало заживо, но продолжало натиск. Приняв на себя весь вес космодесантника Хаоса, Катарина закричала от боли и ярости, упираясь ногами в лежащие на земле тела. В последний момент, когда казалось, что она вот-вот сломается и падет, рука Целестины схватилась за рукоять клинка, сжимая её поверх руки Грейфакс. Объединив усилия, Инквизитор и Святая разрезали напополам горящего еретика-Астартес.
— Я ошибалась, — тяжело дыша проговорила Грейфакс. — И я понесу покаяние. Ты действительно инструмент воли Императора.
— Бдительность — это не грех, Катарина, — ответила ей Целестина. — Ты служишь Ему также верно, как и я.
— В самом деле… — ответила Грейфакс. — Тогда мы будем служить Ему вместе, как истинные воины веры.
С этими словами две воительницы поднялись на ноги и плечом к плечу бросились на врага.
Поскольку вся ярость еретиков была обращена на примарха, натиск на выживших лоялистов в святыне ослаб. Полные мщения, вдохновленные зрелищем ожившего примарха, последние из целестинцев и их союзников с новой силой ринулись в бой.
Когда Жиллиман истребил врагов от подножия трона, Тигурий, Коул и Иннари пошли вслед за ним. Иврейн танцевала среди руин и гор мертвецов, разрубая космодесантников Хаоса в изящных пируэтах. Один из еретиков, направивший на неё плазменную винтовку, лишился рук и головы от двух взмахов меча Визарха. Чемпион Иннеада уже двигался дальше, когда души погибших врагов поглощались поющим в его руке мечом.
Тигурий, которому казалось всё происходящее почти что сном, выпускал невиданный прежде громадный шквал психических энергий, обрушивая телекинетические ударные волны, сбивавшие с ног врагов и разрушавшие их броню подобно фарфору. Сражавшийся из всех своих сил старший библиарий почувствовал на себе взгляд Жиллимана, всего на мгновение. Оценивающий взгляд примарха как будто лишил Тигурия его собственной души. Жиллиман продолжил атаку на вражеские ряды.
С каждым ударом примарх Ультрамаринов посылал в воздух трупы врагов Человечества. Выражение его лица было изящным гранитом застывшей ненависти, маской мстительного гнева, который он пронес сквозь тысячелетия.
Последним воспоминанием Жиллимана была отчаянная схватка с испорченным братом, противостояние полубога и архидемона, и колючими, ненавистными насмешками — точно яд отравлявшие его бдительность. Теперь же он оказался в странном окружении, лицом к лицу искривленной ордой существ, которые были кошмарными пародиями на идеалы Адептус Астартес.
Не то, чтобы его очевидные союзники были для Жиллимана более знакомы, но хотя бы он мог, по крайней мере, определить, кто в этой громадной гробнице был запятнан Хаосом, а кто нет. Пока этого было достаточно. Примарх оставил свои вопросы на потом и сосредоточился исключительно на сражении.
Чёрные легионеры продолжали метаться вокруг возрожденного Владыки Ультрамара, явно готовые принести любое количество жертв, чтобы сразить примарха. Но с каждым мгновением их и без того малые шансы таяли. Для него они были смехотворными противниками почти во всех отношениях. Нанося удары Мечом Императора широкими взмахами, стреляя из тяжелого болтера на Руке Власти, примарх собрал собственный кровавый счет, заставив предателей отступить. Нет, не просто отступить. Бежать.
Скрежеща зубами, Волдус неумолимо шел сквозь чёрное психическое пламя по направлению к колдуну Хаоса. Прижатый к месту силой воли рыцаря, чернокнижник последний раз в жизни почувствовал страх, когда силовой молот смял его череп, вбив его в пространство между наплечниками.
Последний из лидеров еретиков потерял самообладание, лая приказы своим подчиненным, чтобы те прикрыли его отход из святыни. Колдун повернулся, громыхая в своей броне терминатора, и оказался лицом к лицу с Робаутом Жиллиманом. Кричащий ведьминский свет ворвался из его руки, когда колдун попытался произнести мощное заклинание. Прежде чем он успел даже выплюнуть проклятые слоги, чтобы высвободить силу варпа, он был был физически поднят над землей, когда Рука Власти схватила его за горло, смяв горжет доспехов. В захватывающем дух проявлении силы примарх поднял врага над землей, а на его лице появилась холодная маска отвращения. Прочие хаоситы в панике спасались бегством, бросив своего вожака. Колдун посмотрел в глаза примарха, а затем истерически засмеялся, каркающим, гортанным смехом, осознавая разыгравшуюся вселенскую трагикомедию. Его смех превратился в вопли, когда меч Императора вонзился в его живот и психическое пламя начало пожирать его тело и душу. Повернув меч вверх, примарх разрезал древнюю броню и развращенную плоть так же легко, как шелк, и внутренности чернокнижника выплеснулись на пол прямо перед тем, как обратится в пепел.
Когда немногие выжившие еретики скрылись за пределами Храма, бой наконец был окончен. В отдалении от себя примарх обнаружил последних выживших воинов в серебряных доспехах, в которых он сразу узнал истребителей демонов. Их командир, тяжело опиравшийся на рукоять боевого молота, почтительно кивнул Жиллиману, после чего развернулся и приказал своим людям перегруппироваться, дабы начать преследование еретиков. Казалось, только Серые Рыцари не были поражены появлением примарха.
Повернув голову, он увидел странное озарённое светом существо с развевающимися огромными крыльями за спиной, так походившими на крылья его давно погибшего брата. Святая дева стояла на коленях и держала тело другой воительницы. Положив руку ей на грудь, она вдохнула жизнь в бездыханное тело сестры, тем самым действительно поразив уже самого Жиллимана. Рядом с ними стояла ещё одна женщина, по всей видимости инквизитор, которая устало отряхивала от пыли упавшую на землю шляпу.
Среди лежавших вокруг гор тел, Жиллиман почувствовал какое-то движение. Опустившись к земле, он просунул Руку Власти в кучу трупов, и вытащил на свет залитый кровью тактический доспех дредноута. Раненный, почти потерявший сознание Калгар, от прикосновения примарха вздрогнул как будто прошибленный током при реанимации и раскрыл здоровый глаз. Жиллиман положил своего потомка на землю и пристально посмотрел на него. Магистр ордена, не веря тому, что видит перед собой свои ожившие гены, узрел заплывшим глазом лишь нечитаемое выражение на лице примарха.
Хромающее постукивание металла о камень за спиной означало приближение Архимагоса, в котором примарх сразу же узнал Велизария Коула. Тяжело и низко поклонившись, опираясь на посох-секиру, техножрец чуть не упал на землю, еле устояв на своих поломанных конечностях. Им ещё многое предстояло обсудить.
Последней, кого Жиллиман увидел, была женщина-эльдар. Иврейн, стоя на обломке статуи примарха, произвела элегантный реверанс, удерживая в одной руке изогнутый клинок, а в другой конец своего платья. Второй эльдар в красных доспехах, прихрамывая, брел среди руин, отыскивая тела своих павших сородичей и забирая драгоценные камни, которые их раса называла «камнями души».
Сделав глубокий, усталый вздох, Жиллиман понял, что оказался далеко не в том времени, на которое рассчитывал. Так или иначе, ни одному из еретиков, атаковавших Крепость Геры, не суждено было уйти живым.
На троне, где до этого сидел полубожественный мертвец, застрявший вне времени, ныне гордо восседал примарх, и жизнь кипела в нём, как некогда в прошлом. Жиллиман медленно поднял голову и открыл глаза, оживленно обозревая окружающее пространство, с нечеловеческой скоростью обрабатывая новую информацию. Его присутствие ощущалось как нечто огромное, доминирующее, как гроза, внезапно заполнившая всю святыню своим сокрушительным давлением. Жиллиман был одет в великолепный новый комплект доспехов - богато украшенный шедевр, прошедший путь от кузниц Марса в техносаркофаге Велизария Коула. В правой руке примарх сжимал меч самого Императора. Более 9000 лет клинок покоился рядом с ним, защищая душу Робаута от скверны Хаоса. Теперь, зажжённый словно от искры, от самой рукояти до кончика лезвия меч был объят пламенем. Пламенем, отблеск которого был виден в глазах примарха; глазах, озаренных такой интенсивной убийственной силой, что даже имперцы, защищавшие святыню, были потрясены, почувствовав на себе его взгляд.
Словно некое заклинание заставило воздух внутри святыни замереть. Хотя за её пределами грохотали взрывы, внутри этой эхо-камеры и друг и враг одинаково смотрели на благословенную легендарную фигуру, находившуюся среди них. В этот момент, бессвязный крик гнева разрушил тишину, и один берсерк Кхорна бросился мимо своих остолбеневших собратьев. Возможно, он желал добиться величайшей почести забрать череп примарха, или же просто первым пасть от его руки... Жиллиман двигался с такой скоростью, что даже иннари не сумели бы угнаться за ним. Встречный апперкот его левой, силовой перчатки, отправил скрюченную массу раздробленного керамита, плоти и сломанных костей в полет через весь зал.
Когда тело берсеркера рухнуло на землю, заклинание было сломлено. С великим воем ненависти воины Чёрного Легиона бросились к Робауту. Безмолвно-благородный полубог шагнул им навстречу, огненный меч в его руке засверкал словно солнце, и бойня действительно началась.
Первым умер колдун, чьи силы уже потрясли Храм Исправления до основания. Жиллиман вновь поднял свою мощную перчатку, "Руку Власти", и из-под неё вырвался шторм бронебойного огня, разорвавший еретика на куски.
Стоящие рядом, оставшиеся берсерки Чёрного Легиона, следуя примеру своего собрата, бросились на возродившегося сына Императора Человечества. Как и их предшественник, они были превращены в большое количество бронированных трупов, летящих по воздуху с ужасающей скоростью. Жиллиман бежал вперед, словно ледокол прорываясь сквозь строй проклятых космодесантников, отражая летящие в него болты и снаряды. Даже выпущенные ракеты, от которых примарх просто не стал уклоняться, взрывались, даже не долетая до его доспехов, сбитые на подлете при помощи особой системы активной защиты.
Когда Жиллиман врезался в передние ряды Чёрных легионеров, он издал утробный львиный рев чистой, незамутненной ярости. Первый удар кулака примарха подбросил в воздух терминатора, оставившего в воздухе кровавый шлейф. Обратный взмах отшвырнул ещё одного терминатора к стене, который своей бронированной тушей сбивал на своём пути прочих космодесантников Хаоса словно кегли. Сила была такой, что масса терминатора пробила мраморную колонну и впечаталась в стену за ней, застряв в образовавшемся проломе. Жиллиман пока не совершил ни одного убийства Мечом Императора. До этого момента. Взмах пылающего клинка, словно коса самой Смерти отнял жизни дюжины космодесантников Хаоса, разрубив их на части. Сила, заключенная в мече, была частью души самого Повелителя Человечества. Более 9000 лет Он оберегал дух своего сына, защищая его во мраке между жизнью и смертью. Теперь Его клинок защищал сына на поле боя. Тела еретиков обращались во прах, а их души плавились словно воск, застывали вновь, и вновь плавились, неспособные вынести святости и психической силы, которая была когда-то заключена в мече ещё на наковальне.
Жиллиман двигался с такой скоростью, что даже сверхчеловеческая реакция Астартес не могла спасти Чёрных легионеров. Хаосопоклонники погибали, их ряды таяли на глазах. Элита Абаддона несла потери. Никто не мог сравниться с Жиллиманом. Никто не мог даже приблизиться к нему, и немногие счастливчики, нанесшие удачные удары, обнаруживали, что их оружие даже не царапало доспехов примарха.
Святая Целестина посмотрела на возвышающуюся фигуру перерождённого примарха и почувствовала неизменное удовлетворение от того, что её вера вновь подтвердилась. Сын Бога-Императора, полубог войны, который выведет Империум из тьмы, которая, казалось, с каждым прошедшим днём угрожала поглотить его полностью. В чём более великом она могла сыграть свою роль? Какое событие могло быть более важным, чем воплощение Его захватывающего дух чуда? Смиренно Целестина вознесла свою искреннюю благодарность Императору за то, что Он позволил ей поучаствовать в этом чудесном деле.
Вокруг неё всё ещё бушевала битва, однако для Целестины все аспекты боя изменились в момент возрождения примарха. Разбросанные трупы имперских воинов больше не были трагической утратой, но вместо этого стали телами падших мучеников, чья жертва будет увековечена. Вероломные убийцы, заполнившие святилище, больше не были ненавистными осквернителями, но вместо этого стали первыми из бесконечного списка еретиков, которых убьёт Жиллиман. Её собственные страдания больше не имели значения, будь то физические раны её тела или душевные раны, открывшиеся со смертью сестер-серафимок.
— Спасибо, — произнесла Целестина, и единственная золотая слеза скатилась по её щеке, когда она обратила лицо к небесам. — Спасибо Тебе, мой Император. Он — благословение, которого мы не заслуживаем.
Рыча, Чёрный Легионер бросился к Целестине, с зубчатым клинком в руке. По-видимому, он думал, что она отвлеклась в момент возвышенной благости. Пусть убить примарха им уже не удастся, оборванная жизнь Живой Святой станет для еретиков хоть какой-то победой. Обессиленная Целестина повернулась в его сторону, закрыла глаза и блаженно улыбнулась, предчувствуя скорое забвение и встречу со своим владыкой. Её свет почти угас, а клинок выпал из её руки…
...Но в тот же момент взметнулся вверх, насквозь пронзив проклятого Астартес. Катарина Грейфакс обеими руками сжимала меч Целестины, вспыхнувший от её прикосновения серебряно-белым пламенем. Постчеловеческое отродье сгорало заживо, но продолжало натиск. Приняв на себя весь вес космодесантника Хаоса, Катарина закричала от боли и ярости, упираясь ногами в лежащие на земле тела. В последний момент, когда казалось, что она вот-вот сломается и падет, рука Целестины схватилась за рукоять клинка, сжимая её поверх руки Грейфакс. Объединив усилия, Инквизитор и Святая разрезали напополам горящего еретика-Астартес.
— Я ошибалась, — тяжело дыша проговорила Грейфакс. — И я понесу покаяние. Ты действительно инструмент воли Императора.
— Бдительность — это не грех, Катарина, — ответила ей Целестина. — Ты служишь Ему также верно, как и я.
— В самом деле… — ответила Грейфакс. — Тогда мы будем служить Ему вместе, как истинные воины веры.
С этими словами две воительницы поднялись на ноги и плечом к плечу бросились на врага.
Поскольку вся ярость еретиков была обращена на примарха, натиск на выживших лоялистов в святыне ослаб. Полные мщения, вдохновленные зрелищем ожившего примарха, последние из целестинцев и их союзников с новой силой ринулись в бой.
Когда Жиллиман истребил врагов от подножия трона, Тигурий, Коул и Иннари пошли вслед за ним. Иврейн танцевала среди руин и гор мертвецов, разрубая космодесантников Хаоса в изящных пируэтах. Один из еретиков, направивший на неё плазменную винтовку, лишился рук и головы от двух взмахов меча Визарха. Чемпион Иннеада уже двигался дальше, когда души погибших врагов поглощались поющим в его руке мечом.
Тигурий, которому казалось всё происходящее почти что сном, выпускал невиданный прежде громадный шквал психических энергий, обрушивая телекинетические ударные волны, сбивавшие с ног врагов и разрушавшие их броню подобно фарфору. Сражавшийся из всех своих сил старший библиарий почувствовал на себе взгляд Жиллимана, всего на мгновение. Оценивающий взгляд примарха как будто лишил Тигурия его собственной души. Жиллиман продолжил атаку на вражеские ряды.
С каждым ударом примарх Ультрамаринов посылал в воздух трупы врагов Человечества. Выражение его лица было изящным гранитом застывшей ненависти, маской мстительного гнева, который он пронес сквозь тысячелетия.
Последним воспоминанием Жиллимана была отчаянная схватка с испорченным братом, противостояние полубога и архидемона, и колючими, ненавистными насмешками — точно яд отравлявшие его бдительность. Теперь же он оказался в странном окружении, лицом к лицу искривленной ордой существ, которые были кошмарными пародиями на идеалы Адептус Астартес.
Не то, чтобы его очевидные союзники были для Жиллимана более знакомы, но хотя бы он мог, по крайней мере, определить, кто в этой громадной гробнице был запятнан Хаосом, а кто нет. Пока этого было достаточно. Примарх оставил свои вопросы на потом и сосредоточился исключительно на сражении.
Чёрные легионеры продолжали метаться вокруг возрожденного Владыки Ультрамара, явно готовые принести любое количество жертв, чтобы сразить примарха. Но с каждым мгновением их и без того малые шансы таяли. Для него они были смехотворными противниками почти во всех отношениях. Нанося удары Мечом Императора широкими взмахами, стреляя из тяжелого болтера на Руке Власти, примарх собрал собственный кровавый счет, заставив предателей отступить. Нет, не просто отступить. Бежать.
Скрежеща зубами, Волдус неумолимо шел сквозь чёрное психическое пламя по направлению к колдуну Хаоса. Прижатый к месту силой воли рыцаря, чернокнижник последний раз в жизни почувствовал страх, когда силовой молот смял его череп, вбив его в пространство между наплечниками.
Последний из лидеров еретиков потерял самообладание, лая приказы своим подчиненным, чтобы те прикрыли его отход из святыни. Колдун повернулся, громыхая в своей броне терминатора, и оказался лицом к лицу с Робаутом Жиллиманом. Кричащий ведьминский свет ворвался из его руки, когда колдун попытался произнести мощное заклинание. Прежде чем он успел даже выплюнуть проклятые слоги, чтобы высвободить силу варпа, он был был физически поднят над землей, когда Рука Власти схватила его за горло, смяв горжет доспехов. В захватывающем дух проявлении силы примарх поднял врага над землей, а на его лице появилась холодная маска отвращения. Прочие хаоситы в панике спасались бегством, бросив своего вожака. Колдун посмотрел в глаза примарха, а затем истерически засмеялся, каркающим, гортанным смехом, осознавая разыгравшуюся вселенскую трагикомедию. Его смех превратился в вопли, когда меч Императора вонзился в его живот и психическое пламя начало пожирать его тело и душу. Повернув меч вверх, примарх разрезал древнюю броню и развращенную плоть так же легко, как шелк, и внутренности чернокнижника выплеснулись на пол прямо перед тем, как обратится в пепел.
Когда немногие выжившие еретики скрылись за пределами Храма, бой наконец был окончен. В отдалении от себя примарх обнаружил последних выживших воинов в серебряных доспехах, в которых он сразу узнал истребителей демонов. Их командир, тяжело опиравшийся на рукоять боевого молота, почтительно кивнул Жиллиману, после чего развернулся и приказал своим людям перегруппироваться, дабы начать преследование еретиков. Казалось, только Серые Рыцари не были поражены появлением примарха.
Повернув голову, он увидел странное озарённое светом существо с развевающимися огромными крыльями за спиной, так походившими на крылья его давно погибшего брата. Святая дева стояла на коленях и держала тело другой воительницы. Положив руку ей на грудь, она вдохнула жизнь в бездыханное тело сестры, тем самым действительно поразив уже самого Жиллимана. Рядом с ними стояла ещё одна женщина, по всей видимости инквизитор, которая устало отряхивала от пыли упавшую на землю шляпу.
Среди лежавших вокруг гор тел, Жиллиман почувствовал какое-то движение. Опустившись к земле, он просунул Руку Власти в кучу трупов, и вытащил на свет залитый кровью тактический доспех дредноута. Раненный, почти потерявший сознание Калгар, от прикосновения примарха вздрогнул как будто прошибленный током при реанимации и раскрыл здоровый глаз. Жиллиман положил своего потомка на землю и пристально посмотрел на него. Магистр ордена, не веря тому, что видит перед собой свои ожившие гены, узрел заплывшим глазом лишь нечитаемое выражение на лице примарха.
Хромающее постукивание металла о камень за спиной означало приближение Архимагоса, в котором примарх сразу же узнал Велизария Коула. Тяжело и низко поклонившись, опираясь на посох-секиру, техножрец чуть не упал на землю, еле устояв на своих поломанных конечностях. Им ещё многое предстояло обсудить.
Последней, кого Жиллиман увидел, была женщина-эльдар. Иврейн, стоя на обломке статуи примарха, произвела элегантный реверанс, удерживая в одной руке изогнутый клинок, а в другой конец своего платья. Второй эльдар в красных доспехах, прихрамывая, брел среди руин, отыскивая тела своих павших сородичей и забирая драгоценные камни, которые их раса называла «камнями души».
Сделав глубокий, усталый вздох, Жиллиман понял, что оказался далеко не в том времени, на которое рассчитывал. Так или иначе, ни одному из еретиков, атаковавших Крепость Геры, не суждено было уйти живым.
Еще на тему
