Мне эта картинка напомнила изображения прикованной к скале Андромеды. И соответствующий миф, только в изложении Желязны.
Время было тревожное, ибо снова пришла пора выбора. Старейшины сказали свое слово, и жертва была избрана, несмотря на возражения самого старшего из них, Руиллика.
— Недостойно раз за разом склонять свои головы, — протестовал он.
Ему даже не ответили. Юную девственницу отвели в темную пещеру и накормили сонными листьями.
Руиллик был недоволен.
— Это неправильно, — твердил он. — И несправедливо.
— Так делали всегда, — ответили ему, — каждой весной и каждой осенью.
Все тревожно поглядывали на небо, которое уже начало светлеть — близилось утро.
И Бог уже слышался в лесу.
— Пора уходить, — сказали старейшины.
— А вам никогда не приходило в голову остаться и посмотреть, что делает Бог-Чудовище? — с горечью в голосе спросил Руиллик.
— Не кощунствуй! Пошли отсюда.
Руиллик поплелся следом за прочими.
— Нас все меньше с каждым годом, — бурчал он. — Придет день, когда нам некого будет принести в жертву.
— В тот день все мы погибнем, — ответили ему.
— Так зачем же тянуть? — спросил он. — Не лучше ли сразиться сейчас, чем ждать, когда мы перемрем?
Старейшины только покачали головами — как всегда, век за веком. Они почитали возраст Руиллика, но мнения его не разделяли. Один раз они оглянулись и увидели озаренного солнечными лучами Бога с копьем наперевес, на белоснежном скакуне. В сырой туманной пещере девственница в ужасе забила хвостом, глаза ее едва не вылезли из-под чешуйчатых век. Она почувствовала Бога, и пещера огласилась глухим ревом.
Старейшины, больше не оборачиваясь, продолжали свой путь.
На опушке леса Руиллик остановился и поднял костлявую лапу к голове, словно пытаясь удержать какую-то мысль.
— Помнится, — сказал он, — раньше все было совсем по-другому.
Время было тревожное, ибо снова пришла пора выбора. Старейшины сказали свое слово, и жертва была избрана, несмотря на возражения самого старшего из них, Руиллика.
— Недостойно раз за разом склонять свои головы, — протестовал он.
Ему даже не ответили. Юную девственницу отвели в темную пещеру и накормили сонными листьями.
Руиллик был недоволен.
— Это неправильно, — твердил он. — И несправедливо.
— Так делали всегда, — ответили ему, — каждой весной и каждой осенью.
Все тревожно поглядывали на небо, которое уже начало светлеть — близилось утро.
И Бог уже слышался в лесу.
— Пора уходить, — сказали старейшины.
— А вам никогда не приходило в голову остаться и посмотреть, что делает Бог-Чудовище? — с горечью в голосе спросил Руиллик.
— Не кощунствуй! Пошли отсюда.
Руиллик поплелся следом за прочими.
— Нас все меньше с каждым годом, — бурчал он. — Придет день, когда нам некого будет принести в жертву.
— В тот день все мы погибнем, — ответили ему.
— Так зачем же тянуть? — спросил он. — Не лучше ли сразиться сейчас, чем ждать, когда мы перемрем?
Старейшины только покачали головами — как всегда, век за веком. Они почитали возраст Руиллика, но мнения его не разделяли. Один раз они оглянулись и увидели озаренного солнечными лучами Бога с копьем наперевес, на белоснежном скакуне. В сырой туманной пещере девственница в ужасе забила хвостом, глаза ее едва не вылезли из-под чешуйчатых век. Она почувствовала Бога, и пещера огласилась глухим ревом.
Старейшины, больше не оборачиваясь, продолжали свой путь.
На опушке леса Руиллик остановился и поднял костлявую лапу к голове, словно пытаясь удержать какую-то мысль.
— Помнится, — сказал он, — раньше все было совсем по-другому.