Оранжевое море
Пластиковая лента с патронами слегка постукивала по стенкам коробки, когда динамические рессоры нашего “баджера” не справлялись с кочками.Баджер был новеньким, как и весь “тринадцатый марсианский” полк, так что в основном мы мерно покачивались над серо-рыжим грунтом.
На горизонте показалась пара приземистых тёмно-серых зданий. Наземные жилые блоки Свободного Марса. Скорее всего внутри только песок и тихоходки, но рука сама потянулась к поясу, где висел увесистый блин генератора поля.
По уставу он должен быть включен, но поле приглушало и без того скудные звуки пустыни и через некоторое время тишина становилась невыносимой. Мне даже поговорить было не с кем - единственным человеком кроме меня на башне баджера был Христофор - выёбистый сын какого-то чинуши с земли. Любые попытки вести беседу с ним кончались обсуждением того, как классно он проводил время дома - полёты, девочки, постоянные стартапы и обязательно дорогое бухло. Как будто оно давало отличный от дешёвого эффект. На вопрос, от чего же он тогда свалил Христофор отвечал неизменно натягивая беззаботную мину: “За приключениями, чувак”. Но все понимали, что даже он не на столько ёбнутый, чтобы подставляться под пули от скуки. Дело было либо в бедности, либо в проблемах с законом.
Да и если кто-то летел сюда от скуки, его ждало большое охряное пыльное разочарование. Те редкие бои, которые мы всё-таки вели, кардинально отличались от фильмов и пропагандистских роликов. Изредка что-то дымилось на горизонте, раздавался треск выстрелов. Мы стреляли в сторону звука пару раз. Потом это повторялось. Иногда мы “занимали территорию” - медленно подъезжали на баджерах, постреливая в сторону предполагаемого противника, и убеждаясь по звукам, что он отступает.
Мы даже не видели врага - однажды нашли тело в марсианском комбенизоне с развороченным плечом. Кровь плохо впитывалась в марсианский грунт, и украшала землю вокруг кольцом красных брызг. Парня, или девушку (марсиан сложно раличить) оттащили куда-то, и я наконец убедился, что мы воюем не с собственной шизой. Почему-то от этого стало только хуже: в следующие разы, направляя орудие на звуки, я представлял развороченное плечо того марсианина. Возможно я - и есть его убийца.
Я ещё раз глянул на тёмные блоки, дрожащие в мареве горячего воздуха. После терраформирования атмосфера Марса всё ещё была непредсказуема, и жилые сектора часто использовали локальный климат-контроль.
Два блока, как два чёрных зрачка спрятавшегося чудовища, осуждающе выглядывали из песка. Бинокль был у Христофора.
-Христо? - Нет ответа.
Я обернулся. Скотина снова заснул, подложив под голову запасной блок для генератора поля. Пыль, от колёс колонны впереди нас, плавно опускалась к его лицу, и начинала дёргано плясать, когда входила в зону действия генератора. Он всегда жёг блоки, ни на секунду не выключая поле. Но никто не мог ничего с этим сделать, потому что всё было по уставу.
Я протянул руку к биноклю на его груди, резко дёрнул на себя и наставил ему в лицо палец-пистолет.
Парень дёрнулся, и на секунду мне показалось, что он собирается поднять руки.
Он как следует разлепил глаза и нахмурился.
-Ты чё, ёбнутый?!
-Я ёбнутый? Ты спишь на орудийной башне посреди переброски. Другой бы на моём месте давно на тебя настучал.
-И что - меня бы отправили домой? Или высадили посреди пустыни? Да я только за - здесь скука смертная.
Христо был прав.
-Давай ка тогда сам за орудие, чтоб не скучал а я подрыхну?
-Я случайно уснул.
-Случайно подложил себе под голову энергоблок, как подушечку, и обнял его?
-Иди нахуй.
Я покивал. Наконец-то получилось его уделать.
Под антипылевыми крышками линз скопилась пыль - как обычно. Я протёр их и настроил бинокль. Ни один спектр не показывал живых существ поблизости к блокам.
Я расслабился, но где-то глубоко внутри животная частичка меня легонько дёрнулась от сожаления, что снова ничего не происходит. Потом я вспомнил потрескавшееся на солнце лицо того марсианина и понадеялся что ещё два месяца ничего не будет происходить. Я заберу свои баксы, наконец-то куплю квартиру где-нибудь в Старой Европе, устроюсь ресторанным критиком… Или лучше открою свой бар и попробую писать музыку.
-Христо?
-А! - Из за поля он частенько кричал, хотя его было и так отлично слышно. Это только дополняло его и без того раздражающий образ.
-Что купишь, когда вернёшься? Только иди нахуй со своим элитным алкоголем и шлюхами. Придумай что-нибудь интересное.
Я отвернулся от орудия и увидел, что он всерьёз задумался. Приподняв одну бровь, он наблюдал, как пыль внутри защитного поля закручивается в психоделичные узоры.
Солнце садилось за его спиной и создавала вокруг тела еле видную клубящуюся “ауру” - как на тибетских изображениях демонов.
-Я… Не знаю чувак. У меня и так денег дохуя. Я здесь не за ними.
Опять началось. Хотя его “Я не знаю” - звучало довольно искренне.
-Ну чем займёшься тогда.
Договорить нам не дали глухие звуки выстрелов с востока. Заросли марсианской колючки. Я направил на них орудие и посмотрел в бинокль. Снова ничего не видать. Несколько пятнышек тепла появились на секунду среди ветвей и исчезли.
Христофор проверил, как закреплена коробка с патронами, показал большой палец и продолжил сидеть на заднице, скрестив руки на груди.
Я включил поле и дал короткую очередь. С орудийного ствола слетело облако пыли. Несмотря на шлем и поле, звуки выстрелов всё-равно давили на уши. Но сидеть внутри баджера было уже совсем не по мне, так что оставалось просто надеяться, что обстрел не затянется. В шлеме прозвучало флегматичное: “Мы под обстрелом. продолжаем движение”. Колонна замедлилась. По уставу мы должны были останавливаться во время боевых действий, но тогда мы бы ни за что не приехали до заката.
Снова треск выстрелов. Необычный звук - более высокий, как будто стучали вилкой по стакану. От соседнего баджера откололся кусок керамики.
-Блядь, чувак! - Христо приподнялся над ограждением, - Это же электромагнитные пушки!
-Сядь, дебил!
Снова треск и звон. Дали команду остановить колонну и вести прицельный огонь.
Придётся слушать грохот. Бинокль снова распознал тепловые следы противника. Над головой что-то просвистело и руки почему-то перестали как следует сжимать орудие как следует - стали ватными, как во сне, когда пытаешься ударить кого-то или убежать.
Я сделал пару выстрелов, от которых рукоять орудия чуть не выскользнула из рук. Холодная капля пота неприятно сползла по боку из подмышки. Ещё очередь. Загромыхали орудия других баджеров. Руки вспомнили, как делаются дела, и я благополучно отстрелял коробку. Никто больше не отвечал огнём. Пустыня снова замолкла. Машина разведки дала сигнал двигаться дальше и пыль снова полетела из под колёс, танцуя в пониженной гравитации Марса.
Христо не торопился подавать патроны, зато пустился в рассуждения о том, чем он займётся, когда вернётся на землю.
Я сам отцепил коробку от держателя и заменил. Я вглядывался в дрожащий горизонт на востоке. Голос говнюка, приглушённый полем становился всё тише. Я даже не обращал внимания на то, что он говорит.
-Знаешь чувак… там на земле есть батя. Вот батя… Он мудак, но он батя. Батю надо уважать…
-Что ты, блядь, несёшь? - Я обернулся к Христо. Красное солнце за его спиной не давало разглядеть лица, но по позе я понял, что он снова заснул. Через пять минут после обстрела.
Я подскочил, чтобы пнуть его как следует, но чуть не свалился, поскользнувшись на чём-то.
Это была кровь. Она вытекала из аккуратной дырочки, в доспехе Христо прямо по центру туловища. Электромагнитная пушка перебила позвоночник. Он ничего не чувствовал и подёргивал губами, будто пытался что-то сказать. Я поднялся с четверенек на колени и увидел, как Лицо Христо замерло. Я прикрыл глаза и прислонился спиной к ящикам с патронами. Мы снова плавно покачивались на кочках, как на волнах. Пыль танцевала внутри защитных полей, сверкая в закатных лучах под усыпляющее шуршание колёс - словно звук далёких волн. Словно так было всегда и никто не стрелял, и мудак Христо сидит рядом, уснув под этот шум.
Еще на тему
