МИФОТРАВМА, ИЛИ ПОЧЕМУ ГОСУДАРСТВО И СЕКС НЕСОВМЕСТИМЫ
Недавно американской учительнице Дженнифер Фихтер вынесли приговор — 22 года тюремного срока за сексуальную связь с тремя (по отдельности, если что, а не сразу) 17-летними учениками Аэрокосмической академии, в которой преподавала обвиняемая (правда, большая часть этого срока приходится на лжесвидетельство). Согласно законодательству штата Флорида, возраст согласия начинается с 18 лет (с 16 при условии, если второму партнеру не больше 23).
Приговор, конечно, суровый — ровно на 22 года больше, чем нужно. Это всего лишь одно из череды аналогичных дел, поэтому американская публика уже привыкла, а вот на российскую интернет-общественность это произвело большое впечатление. Однако текст вовсе не о том, какая Дженнифер няша и как она осчастливила учеников (именно так выглядит стандартный российский комментарий к теме). А о том, как благородные мотивы заботы о пострадавших могут оборачиваться издевательством над пострадавшими, а дорога, вымощенная благими намерениями, ведет известно куда.
Американская судебная практика включает в себя и гораздо более впечатляющие случаи — например, случай когда 17-летний школьник занялся оральным сексом с 15-летней школьницей. В итоге школьник получил 10 лет тюремного срока. Нет, законы штата Джорджия были не настолько идиотскими, чтобы считать преступлением обычный секс между подростками, однако их идиотизма хватило на то, чтобы посчитать преступлением секс оральный. После того, как школьник успеть отсидеть четыре года (!) нормы все-таки изменили, а Верховный суд штата сжалился и отпустил беднягу, признав наказание слишком жестоким. Но это не было оправданием (закон не имел обратной силы) — никакой компенсации за сломанную жизнь он не получил.
Начнем с вопроса: а где тут, собственно, благие намерения? Почему вообще добровольный секс между людьми может считается преступлением? Благие намерения здесь действительно есть — партнеры разного возраста и неравноценны. Одна сторона опытна, другая — молода и наивна. Взрослый может манипулировать подростком, а подросток недостаточно развит, чтобы принимать самостоятельные решения, а потому процесс этот называется statutory rape (в русском языке этому термину примерно соответствует слово «растление»).
Особенное возмущение вызывает, если растлением промышляет человек, наделенный властью и авторитетом. Например, учитель. Пускай власть американского учителя такова, что он способен лишь на мелкие пакости (успехи учеников определяются в ходе тестов, ответы к которым обрабатывает компьютер). Однако он остается символом авторитета, магическую власть которого демонстрирует множество психологических экспериментов — например, знаменитый Стэнфордский тюремный эксперимент (где выбранные по жребию студенты-охранники издевались над студентами-заключенными, а те послушно выполняли унизительные приказы) или не менее знаменитый эксперимент Милгрэма (где экспериментатор, изображая профессора, заставлял подопытных пытать током постороннего человека). Примерно поэтому в цивилизованных обществах бытует мнение, что секс в условиях вертикали власти (учитель-ученик, начальник-подчиненный и т.п.) — это неправильно.
Вроде все разумно, так что же тут не так? Не так получается, когда от благих намерений и голой теории мы переходим к практике.
Миф о травме
В 60-ые и 70-ые годы в развитых странах распространилось убеждение, что совращение малолетних — болезненный и травматичный опыт, который обязательно сопряжен с насилием и страхом. А жертвы всю жизнь страдают от полученной травмы или же «вытесняют» ее из памяти (испытывая так называемую диссоциативную амнезию), но все равно страдают. Представление укоренилось как среди специалистов, породив психотерапевтическую индустрию поиска детских травм (гарантия 100%), так и крепко вошло в массовую культуру. Почему в этом кино злодей такой злодей? Разумеется, потому что его насиловали в детстве.
Американский психолог Сьюзен Клэнси выступила против этой популярной «модели травмы». Десять лет работы с жертвами убедили ее в том, что многие из них не испытали травмы непосредственно во время совращения — они испытывали смущение, но обычно доверяли совратителям и просто не понимали, что с ними происходит. Реальная травма сформировалась позже, когда они выросли и узнали, что должны были испытывать боль и страдания. После переосмысления воспоминаний они начали также испытывать стыд и вину — за то, что их воспоминания не соответствуют предписанной картине, и они «позволили этому случится».
Наблюдение вроде бы очевидное. Психологическая травма — часто явление субъективное, конструируемое на основе культурных норм. Мы не считаем травмирующим многое из того, что считается таковым в иных культурах, и наоборот.
Также это хорошо согласуется с феноменом, который называют «самосбывающимися пророчествами», или склонностью к подтверждению (confirmation bias) — когда ожидания программируют конечный результат. Например, во время экспериментов учителям говорили, что, согласно расчетам психологов, такой-то студент должен скоро «раскрыть свой потенциал». В результате его оценки реально улучшались, но шутка была в том, что студента выбирали случайно. Неудивительно, что если окружение непременно ждет от человека «травмы», «невроза» и «поломанной психики» (и сам он ждет от себя того же), то рано или поздно он оправдает все возложенные ожидания.
Однако, это ведь означает, что общепринятая «теория травмы» не просто не помогает жертвам, но и вредит. Те, кто стремится спасать и лечить, на самом деле калечат. Ожидаемо, что эти соображения не пришлись публике по вкусу, и Клэнси обвинили в том, что она оправдывает педофилов. Разумеется, педофилов Клэнси ничуть не оправдывает, а говорит лишь о том, что нужно поменять отношение к жертвам.
Судебное изнасилование
Предлагаю просто рассмотреть дело Дженнифер Ф. с аналогичных позиций. Честно скажу, что оправдывать Дженнифер Ф. мне хочется примерно так же, как Сьюзен Клэнси хотелось оправдывать педофилов. Я не считаю, что секс с учительницей — заветная мечта каждого школьника. И думаю, что взрослая женщина действительно может нанести травму юноше — особенно, если эта взрослая женщина коллекционирует юношей, словно звездочки на фюзеляже. Везти в клинику на аборт свою бывшую тридцатилетнюю подружку, которая теперь спит с новым твоим ровесником (есть там в деле и такой эпизод) — не самые приятные воспоминания молодости.
Однако нанесла ли Дженнифер Ф. травмы своим любовникам — этого мы, к сожалению, уже никогда не узнаем. Только не после того, как любовников этих за уши притащили в полицию родители, а затем совместно с судьями, обвинителями, детективами и репортерами убеждали в том, что они жертвы и просто обязаны страдать, прививая им забористый комплекс вины и стыда. Теперь искать там истоки травмы — это примерно как искать отпечатки пальцев в месте, где только что потоптался и сплясал слон.
Наверняка, молодым людям уже успели разъяснить, что после таких нездоровых отношений с Дженнифер Ф. они могут испытывать проблемы при общении со сверстницами и сложности при построении «нормальных» равноправных отношений. И ведь наверняка именно так оно и будет — пророчества имеют свойство самосбываться.
Если вчитаться в материалы дела, можно увидеть, как суд дотошно изучает личную переписку пострадавших, а также выясняет мельчайшие подробности случившихся правонарушений. При этом юноши вынуждены в деталях рассказывать куда, как и в какой последовательности они засовывали половые органы и прочее в таком духе. Проходят эти познавательные рассказы, судя по всему, при родителях.
Если учесть, что рассказчики являются не порноактерами с десятилетним стажем, а подростками, чья сексуальная жизнь недавно началась, то можно представить, какую интересную гамму эмоций они при этом испытывают. Интересно еще, что допрашивают не только жертв коварной хищницы, но также их друзей и знакомых. Несмотря на то, что имена из материалов дела вымараны, сарафанное радио не дремлет — наверняка, сейчас уже весь город увлеченно обсасывает подробности. Чему спасенные жертвы наверняка несказанно рады.
Ну, и вишенка на торте — сознание того, что человека, с которым ты имел близкие отношения посадили на долгие двадцать два года. На основе твоих показаний.
Так вот, Дженнифер Ф., может, кого и травмировала. Но вряд ли это идет в сравнение с той травмой пятидесятого калибра, которую нанесло парням вот это кафкианское судилище, где взрослые и облеченные властью люди подробно изучали их переписку и заставляли описывать интимные подробности (которые еще и стали стали достоянием общественности). Иначе как публичным психологическим изнасилованием происходящее назвать сложно.
Поэтому вопрос — кто же в данном случае настоящий насильник?
Почему государство не должно регулировать секс
В общем, данный кейс (как и почти все аналогичные) наглядно и живописно демонстрирует куда же именно ведет дорога устланная благими намерениями, заботой о нравственности и тревогой за счастье подрастающего поколения. Остался один вопрос: что же делать? Возможно, государству (по крайней мере, в ипостаси уголовного законодательства) делать как раз ничего не нужно. Возможно, государству нужно перестать проявлять сомнительный интерес к чужим гениталиям, а в уголовном кодексе не должно быть ничего такого, кроме статьи «изнасилование».
Нет оснований полагать, будто законодательство в данной сфере можно улучшить. Напомню, что пока законодатели Джорджии латали дыры в своих идиотских законах, позволивших случится «делу о Ромео и минете», школьник отсидел четыре года в тюрьме. А завтра найдется дыра взамен залатанной. Жизнь вообще такая штука, что опережает законотворчество. Вероятно, в те древние времена, когда законодатели были способны заниматься сексом, школьницы не сосали член. А теперь, видите ли, сосут, да еще по доброй воле, что, оказывается, не предусмотрено буквой закона. И ведь за каждой такой юридической дырой — сломанные людские судьбы, тысячи их. Вот, к примеру, 19-летний парень, который отсидел три месяца за секс с 14-летней, которая по такому случаю представились ему 17-летней. Теперь он еще 25 лет будет являться счастливым обладателем волчьего билета и значиться в публичном списке сексуальных преступников (наравне с теми, кто взаправду насиловал детей).
Нужно честно признать, что инструмент просто не подходит для решения задачи. Так бывает. С кражами не борются ковровыми бомбардировками (разбомбил — и красть некому, не у кого и нечего), отбойным молотком не лечат зубную боль (нет зубов — нет зубной боли), а уголовным кодексом не регулируют нравственность. Потому что государство в своей ипостаси поставщика организованного насилия, вообще может многое — может, например, посадить, или взять и посадить, а то и просто посадить. Однако, ущерб от столь гибких государственных решений проблемы оказывается гораздо выше, чем ущерб от самой проблемы. Вместе с водой выплеснули ребенка.
Для всех фанатов богини Немезиды уточню — сказанное не значит, что поступок Дженнифер Ф. нужно оставить без возмездия. Общество и безо всякого уголовного кодекса располагает множеством гибких неформальных институтов и механизмов, позволяющих испортить жизнь тем, кто нарушает моральные нормы и профессиональную этику. Просто без посадок в тюрьму, и не подвергая пострадавших унизительным допросам с последующей славой на полмира.
Однако нынешнее уголовное огораживание подростковых гениталий — это целая индустрия, в которой задействованы тысячи законодателей и исполнителей, авторитетных психологов и озабоченных родителей. Спущены миллиарды общественных денег. Не говоря уже о миллионах бессмысленных и беспощадных social justice warriors, которыми переполнен интернет. Было бы странно предполагать, будто все эти люди вдруг возьмутся за ум и признают, что на протяжении многих лет они никого не спасали, а попросту дружно издевались над детьми.
Что же, наверняка когда-то такой же большой трагедией было крушение вековых представлений о том, что ведьмы наносят ущерб обществу путем порчи соседского молока. А ведь тоже были выучены сотни специалистов по теме, накоплены тысячи судебных прецедентов, написаны серьезные научные работы (см. «Молот ведьм»)…
Отличный комментарий!