административщики тоже люди

Отдельного описания эта камера не требует: тоже четырехместная, только нужник с другой стороны. Отличия были в специализированности камеры. Не буду развивать тему полилоты, но среди присутствующих там помимо репостов, пикетов и неповиновения статей не было.

Ограничения 3-й камеры:

Наверное, самым тяжелым были подъемы по ночам и отсутствие книг. Хотя, не буду лукавить, была у нас одна книга в камере, про которую вроде как дежурные не знали - "Красный дракон" Томаса Харриса. По окончании ежедневного времени чтения, продольный приходил забрать книги, мы не рисковали прятать другие книги чтобы не нарваться на шмон. Да и из всех книг, пожалуй, "Красный дракон" был самым интересным. Я обычно забирался на верхнюю нару, садился лицом к окну, закрывая спиной свое чтиво от камер. Было приятно погрузиться в историю (хоть уже и известную по нескольким экранизациям) и покинуть эти стены. Больше всего из групповых занятий я любил  слушать истории из жизни. Именно слушать, а не рассказывать. Порой просто отключался от реальности, окунувшись в историю.

Когда заканчивались истории, время проводили за настольными играми - самодельныне доминошки нарисованные на фантиках конфет "Красная шапочка" (пластиковые забрали во время проверки, просто потому что). Главный недостаток самодельных, это быстрый износ: десяток игр -- и половину нужно заменять. Ещё были шашки из хлеба, но тут ничего необычного.

Что касается ночных подъемов, по началу вставал сразу бодро, потом обратно спать. Но со временем стал адаптироваться и как-то очнулся уже у кормушки глядя в глаза продольному, с абсолютным непониманием происходящего. Пропадало ощущение времени, и сложно было даже сориентироваться - сейчас вторая ночная проверка или уже подъем.

С камерами и наблюдением тоже было не все так просто - я уверен, что продольный и дежурный  догадывались, когда я читал, однако не проявляли инициативы по ещё большему закручиваю гаек. Наша камера была на особом контроле. Кто-то из дежурных сам говорил, что ему не жалко все дать, но из-за того что с камер картинка в любой момент доступна кому-то "сверху", он просто опасается получить по шапке. Тоже самое подтверждал спустя время продольный в ответ на просьбу спичек - ему не жалко, за работу он держится не особо, но за нами пристальный контроль. Продольные в большинстве были адекватны по отношению к нам (камера только воспитанных людей, всегда спасибо-пожалуйста), но все равно исправно выполняли свой долг по нашему ночному пробуждению.

Любопытный факт: похоже, только в нашей камере на двери висел распорядок дня. Более того, это была не копия, а оригинал (слабо представляю что начальник рувд подписывал по бумажке с распорядком на каждую камеру). 

Возможно, кто-то не в курсе, но никто из сотрудников в ивс тебе не объясняет местные порядки. Права, обязанности - забудьте. По пути разберешься, может сокамерники расскажут. Как пример - о том что камеру можно проветривать (открывая окно), и ручку для окна (металлический прут в метр) приносят чуть ли не по первому требованию, мы узнали уже под конец срока, и то только потому что просясь на улицу, сказали - хотим подышать свежим воздухом и чтобы камера проветрилась.

Однако были и преимущества этой камеры - контингент и прогулки. Соседей по камере уже сложно было называть сокамерниками - одни интеллигенты. За двое суток во 2-й камере мы ни разу не попросились на прогулку - ходить нужно всей хатой, а у Старого не было мотивации идти, говорил, что обуви нормальной нет, но мне думается, что просто опасался за нычки. Может показаться, что прогулки это не так важно, но в ивс нет ничего неважного: тебе настолько сужают окружение, что ты цепляешься за мелочи и высасываешь из них все, на что только хватает сил.
В 3-й же гуляли столько, сколько давали. Несколько раз даже выходили гулять дважды в день. Проще всего было выпрашиваться, когда был курящий в камере - официально курить в камере запрещено, и для этого должны выводить, а потому отказать прямо не могут (чаще всего говорили классическое "потом"). Странное отношение к курению, как будто это что-то святое (сам не курю, мне не понять).

Каждое утро на проверке мы говорили, что хотим сходить погулять, и, если не было большой загрузки у дежурного, нас выпускали. Когда пошел снег, ввиду того, что мы выходили первыми гулять, нам выдалась лопата, и мы с удовольствием убирали снег. Можно считать это работой, но когда ты просто хочешь отвлечься, убить время до конца своего срока и наконец выбраться -- почистить снег - благо.

Кстати, ещё одна интересная мысль посетила меня во время прогулки: когда заселяешься в камеру и хочешь о чем-то спросить продольного - уточняешь у соседей, спрашивали ли они, и, если однажды в ответ на просьбу нахамили или просьба привела к негативным последствиям, включался эффект из эксперимента обезьян в клетке и связку бананов. Давний седелец мог обжечься, пытаясь что-то получить, и поколения соседей передают историю, пока все не сменятся или кто-то не засомневается в исходе.

На фото выше можно рассмотреть наш дворик - на одной из стен даже изображен пейзаж, хоть и сомнительного качества. Ниже вид со спутника.

Наверное свои переживания я могу разделить на отдельные этапы, через которые я прошел за весь свой срок.

В стакане РУВД меня накрыла клаустрофобия. Явно она у меня не проявлялась, разве что однажды, когда делал МРТ. Попав же в клетку, я задумался: "а что если там снаружи все пропадут или не захотят открывать". Сначала паника, потом, пытаясь успокоиться, запускаешь мыслительный процесс : "как я смогу отсюда выбраться (или все же не смогу)" . Начиная со стакана я задавался этим вопросом в каждом замкнутом пространстве: стакан суда, милицейский бобик, клетка газели, в которой возвращали из суда, камера в ивс, дворик для прогулок.Первые сутки в РУВД я только и думал о том, что я сделал не так, почему не почистил телефон или зачем я его вообще отдал. Переживал за родных, боялся, что вслед за мной пришли к ним. Эти мысли все крутятся и крутятся у тебя в голове. Если повезет, уснешь и на время забудешься, но потом они вернутся.

Попав в ИВС я стал немного приходить в себя и переключаться на присходящее вокруг. Все ещё переживал, но знал, что раньше суда мне не удастся связаться с кем-то с воли. Я знал, что ещё один вариант что-то передать наружу - с выходящим, однако первый выходящий был только на мои шестые сутки.
На перерыве в суде, ненароком брошенная фраза близкого мне человека, без контекста, в депрессивном ключе, поселилась мне в голову. Она заставляла меня загоняться в течении половины срока. Ты просто не понимаешь, что это значит и ничего не можешь сделать, не можешь получить никакой информации. Просто всплывающая в голове фраза вселяла беспокойство. По выходу оказалось, что все хорошо, а услышанное я неверно интерпретировал.

В последние дни я просто боялся, что принесут новый протокол или повесят уголовку. В наших реалиях это вполне возможно (застал оба случая среди сокамерников).

Но было также много положительных моментов - кто-то вспоминал 2020, кто-то просто травил байки из жизни. Порой мы так громко смеялись с историй (были среди нас харизматичные ребята), что я думал: "сейчас придет дежурный и, офигев с нашего позитива, сделает какую-нибудь пакость". Но он не пришел.
В этой камере среди административщиков, таких же случайных гостей ИВС, как и я сам, не переключаешься на тюремную жизнь. Нету главного, все просто живут, поддерживая друг друга, подбадривая, по доброму подкалывая. Это позволяет не сойти с ума и, выйдя на свободу, переключиться на обычную жизнь в мгновение ока.

Раньше я не боялся сесть, потому что был самонадеян и наслушался позитивных рассказов от сидельцев в 2020 (после августа). Сейчас не боюсь, потому что прошел через это и знаю, что меня ждет. Только вот это бессмысленно и глупо - время в пустую и нервы вникуда. Основной же стоп-кран - родные. "Снаружи труднее, чем внутри" - это про административки у нас. Будучи внутри ты знаешь, что происходит и как-то держишься, будучи же снаружи  не знаешь ничего. Я был с обоих сторон в подобной ситуации.

На выходе из ИВС меня встречала девушка и родители. У них эмоций было куда больше чем у меня. Я был просто рад наконец выйти и узнать, что с ними все хорошо. Я был рад, но спокойно. Такой уж я человек.
Пока я сидел, девушка писала мне письма, но ничего не передали. Изоляция, отсутствие вестей от близких, именно это было самым тяжелым для меня.