люди хотят поэзии

Июнь. И Юле промеж ног,
Натёрли стринги ягодицы.
Вспотело тело и потёк,
Ручьями пот с девицы.
Вёрст эдак дцать еще идти,
Ни далеко ни близко.
Какой-то дядя впереди,
Вдруг обнажил сосику.
И с криком: «Отворяй дупло!»,
На Юлю устремился.
Но что-то вдруг не так пошло.
Ногами зацепился.
И совершив последний взлёт,
Упал — любви во имя.
Любовь здесь больше не живет.
И тело дяди стынет.

— А напоследок, я скажу — сказал он напоследок.
— Через карман я, хуй держу — и сплюнул ей на кеды.
Девчонка та не поняла, в чём собственно тут дело.
И жизнь обоих развела. Он вправо, ей налево.

Гренобль ёблами заполнен.
Стою, жую свой круассан.
Вчера был жутко грязный вечер,
Сам Франсуа мне отсосал.
Он ешек наглотавшись люто,
Любви и ласки возжелал.
А я был, тот еще ублюдок,
Ему отказывать не стал.

С собачим калом на песке играли детки.
Егорка дворник выжрав литр, танцевал.
Студентка на углу сосала за таблетки.
Какой-то хачик крикнул: «Мать ебал!».
И всё привычно, даже как-то скучно,
Если б не в дверь, внезапный стук,
Где на пороге Яхве, со словами:
«Ты хули такой кислый, юный друг?»
Вздыхая томно, я Ему ответил:
«Ты знаешь, жизнь моя скучна.
Работа, интернет, порнуха.»
Прервав томленье духа, Он воскликнул:
«Въеби говна!»
Он на своей ладони протянул мне марку,
И я её без промедленья въёб.
Он в тапках-кроликах до холодильника пошаркал,
А я стоял и думал, что не прёт.
С грибами пиццу разогрев в микроволновке,
Пробормотал он в сторону мою:
«Слышь корешь, нет ли газировки?»
«Есть доктор Пеппер, будешь? Я налью».
Он ел и пил, смеялся в телевизор,
А я смотрел в окно, там дети ели кал.
К хачу явилась мама для сношений.
Студентку Ленку наизнанку хуй сосал.
Егорка стёр себя по самые колени.
И из таблеток в небе хлынул дождь.
Я был готов к любому из явлений,
Ведь я умерший мексиканский вождь.

Я целовал тебя в пупок,
Ты хохотала как дитя.
Твой целлюлит и мой грибок,
Как лёд и пламя, ты и я.
Ты жадно ела майонез,
а я мочил твою манту.
И выпуклость вошла в разрез,
И пересохло всё во рту.

Яички стуки-стуки,
Прощай великий пост!
Мы помним тяжки муки,
Что перенёс Христос.
Помянем Иисуси,
Откушаем кулич.
Так делали бабуси
И даже сам Ильич.

Жара. Июль. И хладный квас.
И ус твой в пене и бородка.
Я не могу отвесть свой глаз.
Ты моя прелесть! Ты красотка.
И хлопнув водки целый штоф,
Идём-бредём до каруселей.
На мне подсохший айнтопф
Что мы с тобой в обед поели.

Катарсис, биотуалет, метро.
Угваздал брюки, воля рока.
Судьбою мне предрешено,
слегка обосранным быть сбоку.
Цыганка в детстве мне гадала,
и вот гадание сбылось.
Обгаженный стою в кабинке.
Всё получилось, всё сраслось.