Развитие сюжета,показ исторических событий Описание дуба »«)* / выбор :: литература :: толстой :: классика

1) На краю дороги стоял дуб. Вероятно, в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще, и в два раза выше каждой березы. Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными, давно, видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие! — как будто говорил этот дуб. — И как не надоест вам все один и тот же глупый бессмысленный обман! Все одно и то же, и все обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они — из спины, из боков. Как выросли — так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам» .
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего-то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он все так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, — думал князь Андрей, — пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, — наша жизнь кончена! » Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно-приятных в связи с этим дубом возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь и пришел к тому же прежнему, успокоительному и безнадежному, заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.

2) Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем месяц тому назад; все было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где-то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая, мокрая, глянцевитая, блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Все было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу, был этот дуб, с которым мы были согласны, — подумал князь Андрей. — Да где он? » — подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и, сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого горя и недоверия — ничего не было видно. Сквозь столетнюю жесткую кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что это старик произвел их. «Да это тот самый дуб» , — подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна — и все это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена и тридцать один год, — вдруг окончательно беспеременно решил князь Андрей. — Мало того, что я знаю все то, что есть во мне, надо, чтоб и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтобы не жили они так, как эта девочка, независимо от моей жизни, чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе! »

"Андрей Болконский как старый дуб зацвел и зазеленел"

Как ещё до школьных заданий по литературе считал Толстого долбаным графоманом ("Детство", помнится, прочитал - дома книга стояла), так и сейчас, когда универ уж давно забыт, а книг его прочитано поболее, нихрена не изменилось.
Стабильность восприятия классики.

Дэ си ми роллинг...

Андрей Болконский часто ездил поглядеть тот дуб, на который он был похож как две капли воды (с)

По дороге в Богучарово Андрей Болконский, как старый дуб, расцвел и зазеленел (с)

Болконский после измены Наташе Ростовой долго не мог оправиться. Он оправился только после того, как подъехал к дубу (с)

По дороге к себе в усадьбу Андрей Болконский встретил дуба. (с)

Толстой изображает возвращение Болконского на старом могучем дубе (с)

Помню, помню, как в школе задали написать тезисы каждой главы какого-то тома, по одному предложению. И ты читаешь главу, и понимаешь, что там не набирается на целый, мать его, тезис.

А я в школе был дохуя умненький и, не читая сами произведения, догадывался об их содержании по обсуждениям, даже сочинения неплохо писал

Чо ещё не вспомнили толкиена с его описанием камней, холмов и прочего.

Кстати вот да, надо прочитать уже наконец-то.
Такими описание автор погружает читателя в атмосферу, в момент.

Шел 2018 год, люди продолжали ахуевать от толстого не осознавая, что в те годы 90% людей читать не умели и на качество текста было довольно таки наплевать. Пишешь уже збс.
З.ы. Таки да, метафора.

"...Толстой был напрочь не согласен, например, с Иваном Тургеневым, утверждавшим, что подлинный художник не способен заниматься материальными вопросами. "Нет человека,— писал Толстой,— который мог бы обойти материальную сторону жизни". И только усиливал давление на Некрасова. После "Записок маркера" Толстому платили уже 75 руб. серебром за лист, а после "Набега" и "Святочной ночи" — 100. Дело дошло до того, что за лист статьи на педагогическую тему Лев Николаевич выбил сначала 150, а вскоре и 250 руб. Чтобы привязать Льва Толстого к "Современнику", Некрасов стал выплачивать писателю процентные отчисления от доходов издания. Однако молодой автор, назвав дивиденды "неладными", вышел из журнала.

[...] Написанную в яснополянском кабинете "Войну и мир" он продал по 500 руб. за лист."

Для сравнения: батон хлеба стоил 3 копейки, килограмм картошки 15 копеек. Офицерские сапоги и мундир - 20 и 70 рублей. Парадный конь 100 рублей. Зарплата заводского рабочего примерно 20 рублей в месяц. При таких расценках, сложно удержаться от соблазна воткнуть пару-тройку глав описания какой-нибудь не относящейся к делу хуйни.

Сюжет самая примитивная часть любого художественного произведения, так что нечего тут нагонять