Жизнь назад / узбекистан :: узбек :: отношение :: уважение :: велит Пророк :: аллах :: белгородского села :: турок-месхетинец :: Дильшад :: ИГИЛ :: войну :: объявил :: жизнь

Жизнь назад

     Его зовут Дильшад. Он турок-месхетинец. Он живёт в белгородском селе, хотя родился и вырос в Узбекистане. Больше двадцати лет назад (Дильшад говорит, что это было «жизнь назад») в Узбекистане убили его сына. И пообещали, что убьют всех остальных турок-месхетинцев – потому что так будто бы велит Пророк. 

     Дильшад понимал, что с ним не шутят. Он собрал детей и внуков. Позвал невесток и старую тётку Тамару. Погрузил в мешки нехитрый скарб. Они сели в грузовик и поехали. Потом ещё ехали в автобусе. Потом в душном и грязном поезде – на третьих полках битком набитого плацкартного вагона. Старая тётка Тамара до России не доехала – сердце не выдержало. Приехали на голое место в Белгородскую область. Поселились на полузаброшенном хуторе. И стали заново строить жизнь. Овец пасти. Хлеб печь. Детей воспитывать. 

     Дильшад говорит, что ему здесь нравится. Его уважают. Пару раз даже в школу звали, чтобы он рассказал, как его призвали на фронт в 44-м и как он освобождал Вену, как похоронил в Чехословакии русского побратима. Внуки вон в институты поступают, стараются («На четвёрки учится парень – агрономом будет!»). Воспитанные растут, стариков уважают. Такие в плохую компанию попасть не должны – у них внутри стержень, говорит Дильшад.

    Говорит, но не очень верит. И потому несколько раз в год собирает юных домочадцев у своего телевизора. Отключает от телевизора DVD-проигрыватель и подключает старенький видеомагнитофон. Вставляет затёртую кассету, которую ему привезли из Турции. На кассете – документальный фильм. Называется «Ислам проклинает террор». Просто кассета с таким фильмом у Дильшада есть, а DVD-диска нет. Фильм страшный. Он про тех, кто будто бы во имя пророка ведёт войну с «неверными» (к коим, к слову, можно отнести и самого Дильшада, потому что он суннит, и это не нравится радикальным шиитам). Кто пытает людей. Кто разрушает памятники с тысячелетней историей. Кто зазывает в свои сети неокрепшие души под красивые лозунги о «возвращении к истинному исламу».

     Фильм кончается, и тогда Дильшад начинает говорить. Он говорит об Аллахе, милостивом и милосердном. Он говорит, что Аллах, несмотря на своё милосердие, никогда не простит убийство, потому что нет страшнее преступления, чем отнять жизнь у людей. Молодёжь слушает и внимает, но Дильшад всё равно боится. Он живёт в центре православного региона и всё-таки боится, что кого-то из его внуков или правнуков могут обмануть и заставить убивать.

     Дильшад знает, о чём говорит. Здесь, в Белгородской области, был случай: парень из русской семьи проникся радикальными идеями, отрёкся от родственников и уехал на Кавказ к своим «новым братьям». Он искренне верил, что убийство можно оправдать благородной целью – созданием «Исламского государства».

     Дильшад знает: пропаганда хитра и коварна. Он помнит, как в Узбекистане люди, делившие с ним кусок хлеба, едва ли не в одночасье стали его врагами. Им рассказали, что таких, как Дильшад, надо убивать. И Дильшад боится, что найдутся такие же люди, которые расскажут нечто подобное его внукам. 

     Вот Мустафа – ему 17 лет. Он на первом курсе учится. Умный парень. Ищет себя. Ищет в жизни смысл. Ищет простые ответы на сложные вопросы. Дильшад знает, что простых ответов не бывает. Но в социальной сети в Интернете есть такая группа, где Мустафе пытаются дать простые советы. С ним вступают в переписку. Ему говорят: жизнь несправедлива, государства прогнили, всюду ложь и лицемерие. И те, которые богатые, они обворовали тебя. И значит, их надо убивать. 

     Эту группу в социальной сети много раз закрывали, но она появлялась снова и снова – под другим адресом и названием. Дильшад умный и знает, что простыми запретами можно только возбудить любопытство подростка. И он говорит Мустафе: хочешь – читай, хочешь – переписывайся с ними. Но всегда знай: настоящий ислам не имеет к этим, которые мечтают о создании «Исламского государства», никакого отношения. 

     Аллах создал землю и всё на ней для любви и созидания, говорит внукам Дильшад. И спрашивает: разве в исламском государстве станут отрезать людям головы и сжигать их заживо? Разве исламское государство поддержит уничтожением архитектурных памятников, которым много тысяч лет? Это не ислам, говорит Дильшад. Это – варварство. 

     Специалисты легко раскладывают по полкам манипулятивный характер тех пропагандистских мифологем, которые используют вербовщики ИГИЛ. Здесь нужен разум, но эмиссары взывают к чувствам. Противостоять пропаганде способен человек с солидным багажом социального опыта, но вербовщики предпочитают общаться с молодёжью. Законы логики легко опровергают радикальные призывы, но эмиссары предпочитают арсенал софистики. Заболтать, заговорить, запутать – такова их стратегия.

     Дильшад – не специалист по психологии массового сознания. У него образование – три класса, и ему ничего неизвестно про софистов. Зато он читал Коран. И он точно знает: ислам осуждает убийство невинного человека. Ислам запрещает вредить иноверцам, в том числе христианам. Ислам не приклеивает к человеку ярлык «неверного» лишь потому, что его убеждения не нравятся сторонникам ИГИЛ. Ислам не позволяет объявить халифат, потому что это просто кому-то захотелось. 

    Дильшад объясняет это на пальцах, по-простому. Иногда, возможно, отступает даже от классического толкования своей веры. Ислам – это не джихад, говорит Дильшад. Ислам – это признание пророка, намаз пять раз в день, пост во время Рамадана, помощь нуждающимся… Его слушают. Ему внимают. И Дильшад верит, что его внуки никогда не пойдут за радикалами, как это было «жизнь назад» в том, мирном Узбекистане. 

– Слышишь, журналистка? – говорит он мне с высоты своего возраста. – Я Белгородскую область люблю. Тут люди – чудо. Тут всё — чудо.Голос у него сиплый. Старческий. Но когда надо подобрать самые важные слова, куда-то пропадает старческая немощь и прорезаются твердые нотки отца семейства. 

– Ты, журналистка, напиши, что я за своими, за мусульманами буду следить. На тот свет отправлюсь – оттуда буду следить. Чтобы они любили, а не убивали. Чтобы строили, а не разрушали. Но за остальными уследить не смогу. Они ведь придут к вашим – к русским, к украинцам, к православным. В институт придут. Через Интернет придут. И будут вашим детям говорить, что ИГИЛ – это будущее. Ваши дети богословия нашего не знают – поверят, там красиво им всё описывают. Ты напиши, чтобы не верили. Напиши, чтобы родители их за ними следили. Пацан в Интернете сидит, а что он там находит, кто с ним там разговаривает? Отец не знает, мать не знает, а потом – уехал на Кавказ джихад делать. Ты напиши: надо смотреть, надо объяснять всем. Напиши много-много раз: Ислам проклинает террор! Ислам проклинает террор! Напиши, так старый дядя Дильшад говорит!Дядя Дильшад! Я написала.