Я примерно так себе и представил.
Будь он человеком, то ему уже было бы где-то за 40. У него была бы вечная щетина. Он был бы завсегдатаем местного бара, где бармен уже давно молча наливает его любимое пойло сразу же, как только он переступит порог этого заведения. Он бы чаще молчал, чем говорил, но если же он начинал говорить, то все сразу же замолкали, что бы послушать очередную историю из его нелегкой жизни. О чем эти истории? Да о всем: о выборе, о чести, о достоинстве, о морали и пр. Никто бы не знал, когда и откуда он узнал все эти истории, был ли он участником всех событий, или он был наблюдателем всех этих событий, и действительно ли эти события имели место быть. Никто, кроме него одного: вечно небритого, никогда улыбающегося постоянного клиента этого бара, клиента, которому уже давно за 40.
Будь он человеком, то ему уже было бы где-то за 40. У него была бы вечная щетина. Он был бы завсегдатаем местного бара, где бармен уже давно молча наливает его любимое пойло сразу же, как только он переступит порог этого заведения. Он бы чаще молчал, чем говорил, но если же он начинал говорить, то все сразу же замолкали, что бы послушать очередную историю из его нелегкой жизни. О чем эти истории? Да о всем: о выборе, о чести, о достоинстве, о морали и пр. Никто бы не знал, когда и откуда он узнал все эти истории, был ли он участником всех событий, или он был наблюдателем всех этих событий, и действительно ли эти события имели место быть. Никто, кроме него одного: вечно небритого, никогда улыбающегося постоянного клиента этого бара, клиента, которому уже давно за 40.