Подробнее
В той же самой категории у нас было несколько «сексуальных маньяков», которые относились к лозунгу Карла Маркса слишком серьезно, что препятствовало их работе для КГБ. Сосланные в АПН, они должны были в течение нескольких лет жить на диете только из местных девушек, полные ностальгии и историй об их прошлых авантюрах. Вроде такой истории: один сотрудник «Новостей» в Токио исчез без следа. Месяц спустя КГБ нашел его в доме гейши. Когда его привели к послу, тот строго попросил его объяснить свое непатриотическое поведение. - Вы когда-либо трахали японскую девочку-подростка в подвешенной и вращающейся корзине? - спросил сотрудник «Новостей». - Никогда, - сознался озадаченный посол. - Ну, тогда как я могу вам это объяснить?!
журналисты,Истории,Агентство печати «Новости»
Еще на тему
-- Ну, тогда я дам вам адресок в качестве объяснения...
— Ты моя вечнозеленая сакура... Ты мой лотос под лунным светом... Всегда любил японских женщин, всегда. Я счастлив с тобой... Трахая тебя, я ощущаю, как вхожу в тело Японии, срастаюсь со Страной Восходящего Солнца...
Гейша вдруг всхлипнула. И, уже выгибаясь в ликующей дуге оргазма, простонала:
— Какая же я тебе японка, мудак... Я кыргызка, я в СССР родилась... Бери меня, бери меня еще, любимый! О-о-о!
— А-а-а! — завопил я, ослабевая...", Сергей Лукьяненко, рассказ "Фуга в мундире", 1993г.
«Когда из любопытства употребляешь японку, то начинаешь понимать Скальковского, который, говорят, снялся на одной карточке с какой-то японской блядью. Комнатка у японки чистенькая, азиатско-сентиментальная, уставленная мелкими вещичками, ни тазов, ни каучуков, ни генеральских портретов. Постель широкая, с одной небольшой подушкой. На подушку ложитесь вы, а японка, чтобы не испортить себе прическу, кладет голову на деревянную подставку. Затылок ложится на вогнутую часть. Стыдливость японка понимает по-своему. Огня она не тушит и на вопрос, как по-японски называется то или другое, она отвечает прямо и при этом, плохо понимая русский язык, указывает пальцами и даже берет в руки, и при этом не ломается и не жеманится, как русские. И всё это время смеется и сыплет звуком «тц». В деле выказывает мастерство изумительное, так что вам кажется, что вы не употребляете, а участвуете в верховой езде высшей школы. Кончая, японка тащит из рукава зубами листок хлопчатой бумаги, ловит вас за «мальчика» и неожиданно для вас производит обтирание, причем бумага щекочет живот. И всё это кокетливо, смеясь, напевая и с «тц»…»