Последняя вахта / написал сам :: фантастика :: ядерное оружие :: Истории

Последняя вахта

Часы на стене все-таки шли. Будто бы нехотя, устав кружиться, секундная стрелка отсчитывала время. Его время. На сотни километров вокруг – ни души. Здесь оно безраздельно принадлежало ему.

Три часа до отбоя. Одиннадцать часов до подъема. Шестнадцать до следующей отметки. Тысяча триста двадцать до конца смены. Целый вагон времени. Вагон и маленькая тележка.

У тайги было свое отношение со временем. Этот громадный серо-зеленый таежный лес ходил в любимцах у Его Величества Хроноса, и за пазухой имел вечность. У Роберта такого запаса не имелось, поэтому он исправно менял батарейку в настенных часах.

Он был невзрачен на вид. Щуплый, маленького роста, в любой компании смотрелся нелепо, на общение шел с трудом, друзей лучших и друзей простых не имел вовсе, весь круг знакомств ограничивался коллегами по работе. Между тем цепкий ум и упертость доводить начатое до конца, что свойственно людям науки, делали его ценнейшим кадром и незаменимым работником. Притом, был честен всегда как с окружающими его людьми, так и самим собой.

Роберт, как и все в своем советском детстве честно мечтал стать космонавтом. И, как многие, им не стал. После школы попал в Инженерное училище, потом окончил институт по специальности ядерная физика, работал на кафедре, защитил кандидатскую. В связи с нехваткой специалистов в инженерных войсках, его забрали в армию. Отслужив и пройдя сотни проверок попал в секретный проект «Абсолют», разрабатываемый Советами в те годы.

И вот теперь он, немолодой кандидат в доктора наук, каждые двадцать четыре часа нажимал кнопку отметки вахты в небольшом бункере в семи метрах от поверхности земли по соседству с такой же миниатюрной шахтой с одним единственным ракетным зарядом внутри. Где-то в самом сердце сибирской тайги.

Часы все же шли. Роберту лишь порой казалось, что секундная стрелка на мгновение замирала, как бы переводя дух, и снова пускалась в счет. Сняв их со стены, он прислушался. Тихое тиканье успокоило его. Значит, время не остановилось. Вахта закончится, и он не останется тут навсегда делить вечность с тайгой.

Одна тысяча триста девятнадцать часов. Время для размышления.

Советские истребители утром четырнадцатого июля, за день до начала вахты Роберта, нарушили воздушное пространство Соединенных Штатов. Это был показательный маневр Советов. Мол, ребята, мы настроены серьезно. Штаты поступок не оценили и сбили истребители. Холодное противостояние двух держав достигло своего апогея, грозясь перейти в горячее.

И, отправляясь на вахту, Роберт уже морально готовил себя к тому, что единственный телефон без циферблата на панели около заветной кнопки зазвонит именно в его смену. После этого инструкция проста до идиотизма. Вставить ключ в паз на панели, повернуть, открыть стеклянный колпак и вдавить до упора единственную кнопку. Ну и, наверное, молиться.

Боеголовка длиною с автомобиль стартует из шахты в стратосферу, и ложиться на заранее введенный курс. Даже если ее сбивают на подлете, еще в атмосфере, заряд активирует самоподдерживающуюся реакцию ядерного распада, который сотрет с лица земли всю Северную Америку. Теоретически. На практике есть шанс разом лишиться всей планеты. Абсолютное оружие. Фактор сдерживания в холодной войне. Жирная точка в войне настоящей.

Прошло восемьсот шестьдесят девять часов вахты. Телефон молчал.

Ночью Роберту снилась тайга. Бесконечная и одинокая.

Утро выдалось таким же, как и предыдущие тридцать шесть. Серое и мрачное, в закрытом наглухо бункере под землей. Тем не менее, в нем были созданы все условия для проживания в течении трех месяцев вахты – время, которое, опять таки теоретически, человек мог выдержать и не сойти с ума от одиночества.

Свежий кофе бодрил. С книгой в руках – а чем больше заняться? – Роберт устроился в кресле около панели с телефоном. Открыл первую страницу.

Звонок оглушительной трелью разбил тишину вдребезги. Роберт от неожиданности вскочил, пролив кофе на книгу. Сердце на миг перестало биться. Сон, это всего лишь сон. Но трезвон телефона без циферблата не оставлял никакой надежды. Это реальность. Его. Самая, что ни на есть, настоящая.

Холодный пластик трубки прижат к уху – миг – и слышится голос:
«- Код - семнадцать! Код – семнадцать! Один – три – девять! Повторяю! Один – три – девять! Как понял? Подтверди!»
Сухие губы не слушаются:
«-Код – семнадцать… Один – три – девять… Подтверждаю.. »

В трубке замолкли. На минуту Роберт потерял способность двигаться. Так и стоял с трубкой, не в силах положить ее обратно. Сейчас, вот сейчас они снова выйдут на связь и отменят приказ. Но нет, он сам прекрасно слышал: «один – три – девять - безотлагательный старт ракеты без возможности отмены приказа». Это не объявление готовности. Это старт. Поворот ключа и кнопка до упора.

С трясущимися руками попасть ключом в паз не так просто. Стеклянный колпак не хочет открываться. Но вот она кнопка. Только нажать. Одно движение – и нет континента.

Тысячи жизней. Тысячи лиц, улыбок, глаз. Смех, слезы, любовь, ненависть. Отцы, матери, братья, сестры, мужья, жены, любовники. Дети! Маленькие, большие, не родившиеся, живущие. Все в прах и навсегда… Казнить, нельзя помиловать.
Палач, каких свет не видывал. И не увидит.

И Роберт понял. В этот один единственный миг, между переходом секундной стрелки, между ударами сердца, понял, как он их всех любит. Понял, что не сможет ни под страхом смерти, ни под каким иным страхом нажать на кнопку. Он любит весь этот большой и странный мир, всех этих людей, которых никогда не видел. Он всегда был честен с самим собой. Старая задачка с перестановкой запятой.

Казнить нельзя, помиловать.

План родился сразу. Только бы успеть! Они сидят, попрятавшись в бомбоубежища, и ждут старта ракеты. Десять минут. После чего высылают ударную группу к бункеру. Группа прибудет через пятнадцать, максимум двадцать минут. Полчаса в запасе есть.
Роберт опрометью кинулся в кладовую, где хранились ключи от двери в коридор, ведущий в шахту с ракетой. При сбое аппаратуры, если таковой произойдет, необходимо согласно инструкции, активировать запальный шнур вручную. Для этого и был предусмотрен коридор в шахту.

Прихватив инструменты, он отворил дверь и впервые увидел воочию ракету, над которой работал три с половиной года, разрабатывая отдельные элементы. В частности – схему боеголовки. Поэтому он знал, в какой части ракеты находился термоядерный заряд.
На снятие верхней панели потратил десять минут. Еще десять возился с охранными замками и прошитой двойной оболочкой самого заряда. Добравшись до внутренностей боеголовки, особо не церемонясь, стал доставать пластины.

Две пластины из обогащенного урана диаметром в десять сантиметров и толщиной в один идеально плотно сходятся при активации заряда, инициируя процесс распада. Количество выделенной энергии должно хватить, чтобы Нью-Йорк отправить к праотцам. Но главное не в этом.

Маленькая неприметная коробочка в углублении между пластинами активируется при взрыве. В ней – катализатор процесса распада. После чего он и становиться самоподдерживающимся на протяжении длительного периода времени. Достаточно длительного, чтобы весь континент стал непригоден для жизни в ближайшие сто-двести лет. А может и вся Земля.

Пластины Роберт просто сломал молотком. Долбил по ним изо всех сил, зная, что уже получил достаточную дозу облучения, чтобы не беспокоиться о планах на будущее. Пришел черед черной коробочки. С ней расправился одним ударом. Вещество внутри, вступив в реакцию с воздухом, без необходимого количества энергии распалось на составляющие. Одним ударом – три года работы. Ничуть не жаль. Чтобы снова создать подобный заряд, потребуется столько же.

Все. Теперь все. Роберт бросил ненужный молоток и поплелся назад в бункер. Пусть теперь врываются, угрожают, орут. Поздно. Он полюбил весь мир. И умирает от этого.

С улыбкой на лице.