Длинные стройные ножки без трусиков

стройняшка

Превращение корсета 100+ лет назад

В конце декабря 2013 года довелось попасть на весьма любопытную выставку. Там была представлена история сего предмета гардероба за последнее столетие. Освещение в зале подвело, но что-то получилось.

Почти полвека ничего не меняется. В качестве материалов используются хлопок, сатин, эластичный трикотаж. Революцию в белье производит полиамид, этот материал легко стирается, быстро сохнет и не требует глажки.

В 50-ых в моду входят шортики-блумеры, в таком белье было удобно ездить на велосипеде. А укороченная версия становится классическими трусами.

В 80-ых появилось боди - это майка, слившаяся с трусами в единое целое. 

Ну и под конец 20 века дизайнеры в поисках новых форм либо возвращаются в ретро (в итоге снова тот же корсет)...

...либо идут дальше по пути минимализма и упираются в стринги.

На выставке еще крутили 5-минутный ролик "Виртуальная мадмуазель", в котором модели демонстрировали все типы белья. У меня сохранилось видео, но его надо обработать, оно весит пол-гига, снято на тапок.

Гимны новому началу

Жанры: фэнтези, роман, попаданцы.

Глава 1. Гимн началу после конца.

Странное это чувство. Одновременно бросает и в жар, и в холод. Черт, все онемело. Все внутренности сжало, будто они опухли и стремились вырваться наружу. Приходится бороться за каждый глоток воздуха. А эти чертовы врачи все так и бегают вокруг. Приступ третий раз за неделю уже. Интересно, осталось ли на мне хоть одно живое место? Боже, как же страшно. Я не хочу умирать.

Сердце стучит все громче и громче, каждым своим ударом оно словно пытается разорвать ребра. Все нутро скручивается в приступах боли. Сначала робко и стеснительно, но вскоре смело и решительно, тьма заволокла зрения черной вуалью. Балансируя на краю черноты, я слышал, как верещало медицинское оборудование. Как переговаривались между собой врачи. Как их слова, лишенные всякого смысла, сливались в единый неразборчивый ком. Достигнув своего апогея, какофония звуков резко прекратилась, оставив меня в беззвучной темноте. Многочисленные руки дергали меня из стороны в сторону, жали и давили. Я пытался отбиваться, но силы стремительно покидали меня. И с каждым мгновением чернота пятнала кожу, оставаясь на ней липкими мазками. Просачивалась в плоть, стремилась к костям. Сначала она разъела правые руку и ногу. Затем левые. Чернота, подобно темному пламени, стремительно поглощала меня.

Вскоре боль ушла. Меня больше не было. Остались лишь разрозненные мысли, растворяющиеся в бескрайней темноте. Одна за одной, одна за одной. До тех пор, пока не вспыхнула и не исчезла последняя: «ну, вот и все».

Место без определенной формы. Без чувств. Лишь понимание - смерть. Моего физического воплощения больше не было, а вместе с ним отпали и физические ограничения. Вся жизнь была, словно на ладони. Каждый поступок. Каждая мысль. «Здесь» все это было мной. И это было нормой. До чего же мало. До чего же пусто. Оглядываясь назад, сколь же многого меня лишило это слабое, больное тело. Я почувствовал движение. Присутствие. Вопрос от чего-то. Отклик на желание. Согласен ли с подобным? Нет. Жажду ли большего? Да. Согласен ли на Таинство Возрождения? Но не там, где был. В другом «месте». Зыбком. Неважно. Не хочу умирать. Не хочу заканчиваться. Тогда жди.

Я не знаю, сколько прошло времени. Плато было похоже на сон. Но вскоре я почувствовал чей-то интерес.

- Выглядишь потерянно, - не слова, скорее мысли, обрётшие понятную форму. – И совсем молодо. В первый раз здесь?

Он был подобен мне. Столь же безликий, столь же бестелесный, но много более сложный. Старый, даже древний.

- Хм, судя по всему, говорить ты пока не научился. Я так понимаю, я первый, кого ты тут встретил?

Я пытаюсь придумать, как ответить. Кивнуть нечем, говорить тем более.

- Хм, ну, считай, что тебе повезло. Мне все равно делать нечего, пока жду перерождения. Это не сложно. Просто собери свои мысли в одно место и направь на поверхность. А потом дальше и дальше, пока не дотянешься ими до меня.

Я попробовал. И снова. И снова. А незнакомец иногда помогал советами. Иногда мешал, сбивая с толку. Иногда просто потешался.

- Кто… вы? – наконец получилось у меня выдавить.

- О, оформленный ответ. До этого ты общался просто какофонией эмоций и мыслей. Приемлемый прогресс, – незнакомец «улыбнулся». – Но не важно, кто я. Да и кто ты. Мне просто было скучно.

- Вы… тоже… умерли?

- Разумеется.

- Много… раз…?

- Да, не впервой, - в мыслях незнакомца проскользнула сложная смесь смеха, ностальгии и небольшой крупицы гнева. – И кое-кто совсем не торопится возвращать меня назад.

- Это… всегда… так… долго…?

- Как повезет. Мы с тобой немного различаемся. Так что извини, но тебе явно придется посидеть тут подольше.

- Это… был… Бог…?

- М? а, нет, конечно. Ну, в смысле, кто-то возможно его так и назовет, но это не так. Просто один из многочисленных отголосков Возрождения. Его, как я понимаю, привлекло твое желание вернуться. Это ты молодец. Многие из-за такой малости, как смерть, сразу опускают руки и сами же зовут к себе Забвение, хотя легко могут вернуться назад. Жалкое зрелище. Но ты все равно будь осторожен. Не падай духом, так сказать. А то, еще чего доброго, притянешь к себе отголосок Разрушения. Сам-то он тебя, само собой, не отправит в Забвение, но…

Незнакомец резко переменился. Стал другим. Более далеким.

- О, кажется, все же раздуплились. Ну, спасибо за компанию, я пошел.

И он полностью исчез. Ушел куда-то. Я бы помахал бы ему на прощание, вот только было нечем. Да и не совсем понимаю, куда конкретно махать. Но не важно. Постаравшись сделаться как можно незаметнее, притянув все свои мысли поглубже внутрь, я «побрел» сквозь это что-то.

Следующий незнакомец был странным. Если прошлый был старый, твердый, гладкий и
переливающийся, то этот был горячим, колышущимся и  грохочущим. Его мысли хлестали подобно плетям, подобно реву, подобно скрежету по стеклу. Не обращая на меня внимания, он проплыл мимо, оставляя за собой след яда и пепла. Он был полностью и неисправимо безумным.

Потом я повстречал еще троих, ведущих меж собой беседу. Они представились, как Искатели, ответвление Прошедшего. Они искали забытое, то, что было и перестало. С ними было сложно общаться. Их мысли были окрашены каким-то знанием и пониманием чего-то, мне недоступного. Но знакомого. Привкус их мыслей был похож на тот, который был у самого первого создания, что я здесь встретил. Которого я принял за Бога. Который был его отголоском, если верить первому незнакомцу.

Но общаться с Искателями пришлось недолго. Я почувствовал, как что-то утягивает меня куда-то. Наружу. Вовнутрь. Не сюда. Искатели пожелали мне удачи. Спасибо им. Она мне явно понадобится.  

Теперь я понял, почему младенцы плачут. Рождаться, это больно. Жить, это больно. Свет безжалостно жжёт глаза. Любой звук оглушает своей канонадой. Жар. Холод. После невесомости духа, оковы плоти удушают, голод сводит с ума, а чистые детские мозги едва удерживают то, кем я был когда-то. Идеи и воспоминания смешиваются воедино, порождая путаницу и жуткую головную боль. В то время я часто пребывал в спасительном беспамятстве, вспоминая себя лишь на краткие мгновения боли. Мгновения, что с каждым разом становились все длиннее.

И в один момент этот кошмар закончился. Многочисленные фрагменты пазла сложились в единый узор, что был многой. Это маленькое слабое тело все еще было непослушным, тяжелым, незнакомым. Но все же теперь полностью моим.

И, если верить детскому плачу и бессвязному бормотанию, я тут такой был не один. Через какое-то время в комнату вошла строгого вида старуха. Стройная и прямая как палка, с моей младенческой перспективы она казалась величественной и ужасной. Одетая в простое черное платье с высоким воротником, она ходила по комнате и заглядывала в колыбели, что-то говоря своим двум молодым помощницам на непонятном местном языке. Боже, его теперь же и учить придется. Какая прелесть.

Вскоре наступила моя очередь. Строгая старуха заглянула в мою колыбель и внимательно посмотрела мне в глаза. Не смотря на почтенный возраст, ее серые глаза смотрели твердо. Ее строгий взгляд буквально пригвоздил меня к кроватке. Хмыкнув, она с холодно-приветливой интонацией  что-то сказала. В голове роилось множество мыслей, подозрений и тревоги. Неужели, она знает…

Не обращая внимания на мои страхи, старуха аккуратно прикоснулась к моему лбу. Жар растекся по моим мозгам, пробуждая все мои старые воспоминания. Стремительным калейдоскопом они пронеслись перед моими глазами. Кем я был. Хватит! Пожалуйста! Я не хочу снова проходить через это! И мое детское тело было со мной согласно. Не выдержав наплыва боли и эмоций, я заплакал, как самый настоящий младенец. Старуха же, разочарованно цокнув языком, что-то сказала одной из помощниц. Уже без какой бы то ни было приветливости. Молодая девушка кивнула и сделала несколько заметок в большом блокноте. Старуха же тем временем прикоснулась к моей левой щеке. Снова волна жара. Левая щека вспыхнула болью, после чего онемела, будто от укола анестетиком. Закончив со мной, старуха с помощницами молча пошла дальше. И всюду, где она ступала, плакали дети.

Вскоре меня перенесли в какую-то другую комнату. Просторная и светлая, в ней было несколько больших окон, что заливали ее светом. Хотя, справедливости ради, для меня сейчас все что угодно будет большим. Простая обстановка, около десяти кроваток, несколько горшков с комнатными цветами, да и все на этом. Стены и потолок комнаты были выкрашены в светлые цвета. Старые половицы скрипели при каждом шаге работниц. Прежде, чем меня переложили в новую кроватку, успел заметить своих соседей. Обычные младенцы, хоть и со слишком разумным взглядом. И у всех странный узор на левой щеке, похожий на татуировку. Один на всех, с небольшими отличиями в деталях. G-образная неровная спираль

И дни сменялись днями. Судя по всему, попал я в какой-то детский приют. В большинстве своем работники относились к нам безразлично и сугубо по деловому. Некоторые, разве что, смотрели с неприязнью. В те растянутые от безделья месяцы с нами разговорили. Много разговорили. Учили языку. Он оказался относительно простым, по крайней мере его разговорная часть. А дни все сменялись днями.

Так, за всеми этими разговорами прошел примерно год. Наши маленькие тела на удивление быстро окрепли, чтоб хоть как-то ходить и говорить. Никогда бы не подумал, что это так сложно. Переставлять маленькие слабые ножки. Топ-топ. А уж использовать рот для разговора мне вообще сначала показалась непосильной задачей. Но потихоньку, не спеша, мало по малому, нечленоразборные звуки все же начали складываться на хоть и косноязычные, но все же слова. Боже, насколько же «агукать» было проще. И почему только люди от этого отказались?

И все наши старания нас привели сюда. В классную комнату. На уроки. Честно говоря, я никогда не забуду это зрелище. Двадцать годовалых детей, сидящих за детскими столиками, с серьезными лицами слушали не менее серьезную пожилую леди в черном платье. И в глазах каждого горел совсем не детский интеллект.

- Доброе утро, «дети». И добро пожаловать, - сухой тон старой леди был лишен хоть каких-то проблесков эмоций, за исключением легкой тени скуки от уже приевшейся рутины. – Как некоторые из вас уже, возможно, догадались, вы находитесь в королевском приюте для Чужаков. Я здесь для того, чтоб обучить вас основным правилам нашего мира, дать вам необходимые умения, а так же оценить, как вы можете отплатить королевству свое рождение. Чтоб сразу расставить все по своим местам. Да, вы совершили преступление, украв плоть у верноподданного короны, хоть и не рожденного. И это преступление вы будете исправлять принудительным трудом. Вопросы?

- А сьто мы будем делть? – немного нечетко проговорила девочка.

- Подмастерьи, курьеры, различные помощники, трубочисты. Все то, что от вас будут требовать. Можете не переживать, никто от вас не будет просить того, что ваши детские тела не смогут сделать.

Немного помолчав, старая леди кивнула и продолжила:

- Чтож, продолжим. Перво-наперво, запомните мое имя: Присцилла Корвис. Всю свою жизнь я служила короне и, можете не сомневаться, я сделаю все для того, чтоб вы до последнего пенни погасить свой долг перед королевством.

Заложив руки за спину, Присцилла принялась медленно ходить из стороны в сторону:

- Итак, мир, ставший для вас новым домом, зовется Мардел. Наше королевство называется Альглан, мы на континенте Бролк, - остановившись, старая леди взяла стеклянный кувшин со стола и налила себе воды. – Считайте, что вам повезло. Альглан славится тем, что мы принимаем к себе всех перерожденных Чужаков, кто согласен жить по нашим законам. Мы уже давно поняли, что хоть далеко не все, но некоторые из вас несут в себе знания из иных, более продвинутых миров. Не все ваши технологии у нас реализуемы в прямом виде, но на основе познаний тех, кто пришел к нам до вас, мы уже смогли воссоздать многие чудеса технологий.

Один из детей поднял руку и, получив в ответ кивок от Присциллы, спросил:

- А что в других странах?

- Наше королевство по земле граничит с двумя странами. Неорской Демократической Республикой и королевством Трегл. В Республике вы будете лишены гражданских прав и, если вы не передадите им никакие значимые технологии, с вами будут обращаться как с гражданами второго сорта. Рабами, по сути. В Трегле же очень значимую роль играет культ Первопредка Альтхола. И с их точки зрения, вы украли святую плоть у ее истинного обладателя. Скорее всего, вас там просто убьют. В лучшем случае.

- Что такое Первопредок? – спросил все тот же любознательный «мальчик».

- Их с определенной точки зрения можно назвать богами, хоть это и не совсем верно. Да, их несколько. Альтхол, это Первопредок всей жизни. Именно от него произошли люди, звери, растения и все живое, что вы видите. Второй Первопредок, «Поток». От него произошли жидкие формы неживых одушевленных существ. Они почти бессмертные чудовища, в которых вы, при всем желании, не найдете ничего человеческого. В этой части света они почти не встречаются. Ну и последний, «Ложный Зодиак». Не знаю как в ваших старых мирах, но в нашем зодиакальный знак имеет большое значение. Он частично определяет как вашу судьбу, так и некоторые ваши личные особенности. Дети «Ложного Зодиака», это неживые имитаторы, что вмешиваются в течение людских судеб, сея вокруг себя хаос. Наибольшая проблема с ними в том, что внешне, внутри и по поведению они совершенно не отличаются от представителей своего вида. Обычно их находят либо по случайности, либо после того, как они уже причинили много вреда. Но подробнее об этом вы узнаете позже от последователей Альтхола, если захотите.

Присцилла прекратила расхаживать по кабинету и посмотрела прямо на своих учеников:

- Закончим же мы нашу обзорную часть темой, что касается вас непосредственно. Таинствами. Как и Первопредков, их три. Таинства Сотворения, Возрождения и Разрушения. Все, что вы будете делать в этом мире, будет приближать вас к ним. И иногда это происходит не самым очевидным образом. Возьмем, например, ваше перерождение здесь. Благодаря ему вы приблизились к Возрождению, так как вернулись из мертвых. С другой стороны, вы не дали появиться кому-то другому на свет, что приблизило вас к Разрушению. С третьей стороны, вы для этого мира что-то новое, что приблизило вас к Сотворению.

- И что выходит в итоге, ноль?

- Хм, не совсем. Эти три Таинства хоть и борются между собой, но все же не являются полностью антагонистичными. Именно на их пересечении и гармонии существует наш мир. Это с одной стороны. С другой же, чтоб познать истинную суть одного из Таинств, двумя другими придется пожертвовать. Будьте осторожны с теми, кто пошел по этому пути. Все они в той или иной степени безумны. Старайтесь придерживаться баланса как ради себя, так и ради окружающих. Всего существует семь ступеней постижения Таинства: Посвященный, Аколит, Ученик, Адепт, Мастер, Мудрец и Просвещенный. До уровня Ученика мы можете свободно совмещать Таинства между собой. Но если вы будете сильнее погружаться в одно из Таинств, то связь с остальными начнет ослабевать. Адепт в одном может стать только Аколитом в других. Мастер – только Посвященным. Мудрец же полностью отворачивается от иных Таинств, с головой уходя в свое. Ну а о Просвещенных мы ничего достоверного не знаем. О них известны только легенды неизвестной степени достоверности. Пока общий консенсус сходится на том, что седьмой ступени Таинства смертное существо достичь неспособно.

Вскоре после первого урока прошла церемония наречения. Ну, называть ее церемонией, пожалуй, будет излишне, но какая никакая атмосфера торжественности все же присутствовала. На ней нас спрашивали, как нас зовут. Кто-то выбирал новое имя, кто-то назывался старым. Я был из первых. Новому миру, новое имя. Так что приятно познакомиться, теперь меня зовут Робин. Всегда любил этого благородного разбойника. Увы, вторую часть пришлось пока оставить, так как по местным законам, у Чужаков не может быть фамилии. Ну, имя уже неплохо.

И насколько же непривычно смотреть в зеркало и видеть новое лицо. Светлые блондинистые волосы, неестественно насыщенные, почти ядовито зеленые глаза. Пухленькое детское личико. Интересно, каким я выросту?

Зарисовки с внеочередных каникул.

Девочкам предоставили возможность в попытку отдохнуть вне "Совёнка". Девочки тянули жребий. Кто-то был доволен, кто-то позлорадствовал с любимой подруги...

Саманте достался привычный ореол обитания. Пусть и на 300 км восточнее.

Но не переживайте за них. Ведь хорошо иметь в нычке ящик "Столичной". Амбалы, после шести по 0,5, сами загрузились (не спрашивайте как, не понял), после трёх по 0,5 сами выгребли на стрежень, ещё после двух по 0,5 и утопленного навигатора подплыли к какому-то месту на озере и устроили пьяные чтения избранных мест рутов Лены и Алисы из "7 Дней лета", очень избранных, пришлось прикрыть лавочку с экскурсиями на сегодня, потому что уж с совсем нехорошим вожделением амбалы, после 40 минут зачитывания и рассматривания ЦГ-шек, уставились на Ульяну с Хмуркой. А потом были ещё пару пар по 0,5 и здоровый храп с острова Ближний.

Ну и осталось рассказать про Лену. Ей досталась вакансия в одном забугорном мальчишеском скаутском лагере. Как она потом рассказывала, так её ещё никогда не игнорили. Это одна из немногих фотографий где она улыбается. И где не видно скаутят трогательно держащихся за руки.

Ищут пожарные, ищет милиция...

Или словами Розенбаума, - Заболело сердце у меня....  Не только с Жириновским Шредингера творятся странные вещи...