Сняла мокрые трусики

Как мы с другом в детстве трахались

(фото не моё)

Начнём с того, что меня возбуждают девушки и только девушки. Но иногда я подрачиваю на трапов, представляя себя с ними. И я не гей.

Началось всё ещё в 90-е. В школе у меня был друг, он учился со мной в классе, его звали Руслан. Когда в стране начался бум видео, мой друг приобрел по случаю видеомагнитофон. поначалу мы смотрели исключительно боевики, но природа требовала свое. О сексе мы знали только по рассказам наших друзей и родителей, и вот Руслан достал кассету с порнухой, мы ее смотрели все три часа подряд у него дома, наши трусы были мокрые от накопившейся в наших яйцах спермы. Я предложил Руслану подрочить, но он сказал, что раньше никогда не дрочил и попросил помочь ему. Я не хотел отказывать лучшему другу, но он меня совсем не возбуждал в сексуальном плане. И я решил это исправить.

Так как Руслан жил с мамкой и сестрой, у них было полно женских шмоток. Я прошелся по шифанерам и собрал ему неплохой лук. Руслан сидел в кресле, я подошел к нему, попросил снять одежду, а вместо неё надеть мини юбку, трусики, лифчик и бомбезные чулки его сестры. Он согласился, переодевшись его член стоял как вкопанный и выпирал из розовых трусиков. Я погладил его через трусы, затем медленно стал снимать их с него. Вот это был вид! Его член был сантиметров 11 и диаметром около 3, а что меня поразило так это, то, что он стоял идеально прямо. Я оговорюсь, у меня член немного искривлен вниз, хотя тоже маленький, поэтому вид чужого члена в женских трусиках меня возбудил до нельзя. Я взял его большую пиписку в руку и начал водить по ней вверх-вниз. Руслан застонал, закрыл глаза, а правой рукой стал нащупывать мои штаны, постепенно приближаясь и к моему хозяйству.

Я дрочил его член, а он ласкал через брюки мой. Он кончил буквально через пару минут и забрызгал меня, себя и одежду своей спермой. Затем Руслан стал снимать брюки с меня, когда он добрался до трусов, его член, немного опавший, стал набирать силу. Я снял с себя все и остался стоять перед ним голый, а он надрачивал мой член, поглаживая свой. Через несколько минут я почувствовал прилив адреналина и предчувствие что сейчас кончу, он поднялся и подставил свой член к моему, я разразился бурной порцией спермы прямо ему на головку. Если бы нас кто видел! Мне стало немного стыдно. Затем мы пошли в ванную отмываться, и договорились, то об этом никто не узнает.

Наши встречи с Русланом продолжались еще несколько месяцев на том же уровне, мы только переодевались в женское и дрочили друг другу до изнеможения и все.

И вот я как-то на вокзале купил видео кассету с кроссдресс-порно. В то время мы уже не только переодевались но и наносили друг другу макияж, получалось у нас весьма неплохо. Когда мы смотрели кассету первым взять у него в рот предложил Руслан, я немного боялся, но решился. Вкус члена показался мне очень приятным. Его головка блестела от моих слюней и его влаги, которая буквально капала с его конца. Я облизывал его яйца, ласкал его попу, которая выглядела как попа девочки в женских трусиках. Затем я предложил Руслану позу 69, мы легли на диван и стали бешено сосать. Кончили почти одновременно, залив спермой все на свете. Немного отдышавшись и осмелев, я предложил Руслану трахнуть его. Он сказал, что пока не готов, но я настаивал и он согласился.

Руслан встал раком, так же как и кросс на видео, я дал пососать ему свой член, сказав, что мокрый он лучше войдет в него. Он попросил называть его Русланой, пока мы трахаемся, и обращаться как с девочкой. Это было странно, ведь мы оба были одеты как малолетние шлюшки. К слову, во всей этой женской одежде и накрашенный он выглядел довольно женственно. Обойдя его сзади, я настроил свой член напротив её розовой дырочки и стал медленно надавливать, член входил с трудом. Руслана сказала, что ей больно и попросила вынуть. Мы передохнули пару минут и я продолжил. На этот раз Руслана дала мне какой-то крем, я смазал свой член и он стал входить быстрее. Когда я вошел наполовину, Руслана застонала, тогда я начал водить туда-сюда, постепенно насаживая её на свой член. Через несколько минут я трахал Руслану по всей длине своей маленькой пиписки. Кончал я в попу своей подружке, при этом она очень сильно стонала. Затем Руслана попросила подрочить её член. Я стал надрачивать её упавший член, однако он быстро поднялся и Руслана тут же кончила.

Мыться мы пошли вместе. Я мыл его первым, стоя у ванны. Тушь растеклась у нас по щекам. Руслан пытался залезть своей рукой ко мне в попу. Потом он предложил мне стать раком, а сам водил своим членом вокруг моей дырочки, постепенно надавливая. Я почувствовал, что его член снова встает и Руслан пытается тоже трахнуть меня. Не успел я что-либо сказать, как Руслан засадил в меня свою штуковину. Я чуть не подскочил до потолка. Но Руслан не вынул из меня свой член, а наоборот, глубже вогнал его в меня. Я вскрикнул и пытался слезть с члена, но Руслан крепко держал меня сзади, тем более габариты ванны мне не давали особенно двигаться. Постепенно странная боль ушла. Руслан стал водить членом вперед-назад, я почувствовал, что это даже приятно. Руслан трахал меня минут 15. При этом я стоял возле ванной раком, в мокрых чулках, мои ноги едва не подкашивались. Кончил он в меня, я почувствовал теплую жидкость у себя в попе. Мы рухнули в ванной как подкошенные, а затем по-дружески обнялись и я, переодевшись, отправился домой.

Мы стали трахаться почти каждый день, как только выдавался свободный вечер. И это могло продолжаться не один год. Но люди взрослеют, Руслан нашел себе девчонку, я тоже обзавелся подругой. Наши встречи стали все реже и реже. И вскоре мы расстались. Но я не жалею о случившемся, наоборот, считаю, что человек должен все в жизни попробовать, чтобы потом сравнить, что лучше.

«Скрытая правда» Антонио Коррадини, 1752 год.

Ужас Лизы

Лиза не могла сказать точно когда именно это началось. Некий страх, словно, существовал в ней всю жизнь. Еще в раннем школьном возрасте начались робкие стеснения. Процесс мочеиспускания всегда был для нее делом интимным, а в школьных туалетах всего у двух кабинок были двери. Большинство девочек не стеснялись друг друга, но Лиза испытывала порою такой сильный дискомфорт облегчаясь на виду у других, что сам процесс тормозился и организм не позволял желанному действу произойти, пока ситуация не изменится.

Но, благо, никогда ничего серьезного из-за этого комплекса не случалось. Лиза обычно терпела до дома, так как только в условиях домашнего туалета чувствовала себя спокойно и могла расслабиться, но если уж совсем припирало, девушка не доводила до крайности, шла в общественный туалет или даже в кустики если понадобится, и делала свои дела. Но с годами все изменилось...

К девятнадцати годам своей жизни Лиза стала весьма привлекательной молодой женщиной, стройной рыжеволосой  красавицей, за которой на ее втором курсе ухаживали сражу аж трое молодых людей. Она слушала легкий рок, одевалась просто и практично (джинсы, юбки, майки) и никогда не строила из себя мисс мира, хотя постоянное занятие фитнесом привело ее тело к тем нужным пропорциям, которые притягивают на себя взгляд большей части мужской аудитории. Застенчивая, веселая, добрая девушка, Лиза любила мужское внимание но не злоупотребляла им, потому не давала лишних надежд тем, кто изначально ей не приглянулся. Сама же Лиза точно решила, после двух лет печально окончившихся отношений со своей первою любовью, что теперь будет ждать кого-то особенного и достойного. Как именно должен выглядит этот особенный счастливчик она сказать не могла, но особо не задумывалась об этом и не рисовала себе его образ, просто жила с уверенностью, что когда встретит его - обязательно узнает.

И вот однажды, было начало зимы, Лизе случайно довелось увидеть репортаж о случившемся ужасном убийстве. Женщину изнасиловали и убили в туалете ночного клуба, а убийца скрылся и остается неизвестным. Почему-то именно эта история что-то переключила в мозгу девушки. Она и прежде слышала истории про маньяков, которые ловили девушек, насиловали их и убивали, но прежде эти истории проходили мимо ее сознания. Она не ассоциировала жертв с собой, это были другие люди, другие девушки, которых она никогда не встречала. Они словно были не настоящие. Но этот случай по-настоящему напугал ее. Не сразу, не в тот момент, когда она слушала репортаж, нет. Позже. Через несколько дней, когда гуляя с подругами она зашла в туалет макдональдса, села на унитаз и поняла, что просто не может этого сделать. Жуткая история убийства сразу же родилась в ее голове. Ладони вспотели, все тело пробила мелкая дрожь. Она сидела там, вспоминала убитую девушку, и просто не могла опорожнить мочевой пузырь. Она представлял как в ее кабинку врывается маньяк, как насилует ее прям здесь и убивает. Разум понимал, что это абсурд и бред, но воображение было уже не остановить. Так Лиза и покинула тот туалет не выдавив из себя ни капли.

На улице ей стало лучше, дрожь прошла и сердце успокоилось, хотя чувство паники не покидало. Очень скоро она оставила своих подруг, под предлогом того, что ей вдруг стало плохо, и отправилась домой, так как давление в мочевом пузыре уже сложно было выдерживать. В тот раз до дома она добралась без проблем, и лишь оказавшись на собственном домашнем унитазе смогла облегчится. Какой-то частью своего сознания девушка понимала, что сложившаяся ситуация не нормальна, это невроз, который может стать причиной неприятностей в будущем, но она уверила себя, что ничего плохо не произойдет, и все вернется на круги своя, как только забудется жуткая история убийства.

Зима прошла и наступила ранняя весна. С последнего случая Лиза старалась избегать общественных туалетов, не желая проверять себя на прочность. И все вроде бы удавалось ей хорошо, но ни что не может продолжаться бесконечно.

Четырнадцатого апреля, в шумной девчачей компании, Лиза праздновала день рождения одной из своих школьных подруг. Они сняли столик в баре, рекой лился алкоголь и веселью не было конца. И конечно, в такой ситуации, любому человеку в итоге понадобится отлучится по нужде. Лиза не стала исключением. Желание пописать появилось у нее еще на втором часу праздника. Она постаралась игнорировать его, и поначалу все неплохо получалось. Но на четвертом часу внизу живота уже чувствовалась тяжесть, и легкая резь в мочевом пузыре постоянно давала о себе знать. Праздник должен был продолжался до самого утра и Лиза понимала, что ей не удастся избегать данной нужды до конца веселья и в итоге сдалась.

Девушка поднялась и двинулась в сторону туалета, точно решив что не будет заворачиваться, пописает, и вернется к подругам. Но как только она вошла в туалет все изменилось. Снова появилась дрожь, снова вспотели ладони. Лиза прошла к кабинке, закрылась в ней, задрала синюю джинсовую юбочку, стянула черные, плотные колготки и черные трусики, села на унитаз и... не произошло ничего. Она никак не могла расслабиться. Тело трясло, сердце колотилось так, что в ушах его удары отдавались глухим гонгом. Тянулись секунды, ничего не происходило. На Лизу нахлынула паника. Писать хотелось очень сильно, но она просто не могла этого сделать, не могла пересилить собственный организм. Как она сможет вернуться за столик, если ей настолько сильно нужно в уталет, что режет живот, но и сходить в туалет она не может?

Лиза, чувствуя как к глазам подступили слезы, постаралась взять себя в руки, выдохнула и поднялась. Она оделась, прошла к умывальники и ополоснула руки и лицо холодной водой. Постояла отдышавшись, успокаивая бунтующий и трясущийся организм. Затем огляделась, убедившись что в туалете она одна и вернулась в кабинку. Она села на унитаз, стараясь не думать ни о чем кроме своего процесса. Пришлось еще немного потрудится, но в итоге она ощутила, что процесс пошел. Струя зажурчала. Чувство расслабления было практически равно оргазму.

И в этот момент, в самой середине процесса, в туалет кто-то вошел. Лиза услышала как открылась дверь. Паника, нет, уже даже не паника а дикий ужас, нахлынули на нее. Ей казалось, что ее струя грохочет на весь туалет, вошедший явно слышал ее. У девушки перехватило дыхание. Она попыталась остановится, ничего не вышло, но она не контролируя собственный страх быстро поднялась, молниеносным движением натянув обратно трусы и колготки и замерла когда воцарилась тишина. Ноги стали ватными, все тело онемело. Лиза прислушивалась к действиям вошедшего. Лишь только краем своего сознания она ощущала, что продолжает писать себе в одежду. Лишь только часть сознания принимала данные о том, что по ногами растекается теплая влага. Лиза просто стояла там, в ступоре, сжимая вспотевшими ладонями задранную юбку, а по левой ноге, по черной ткани плотных, теплых, колготок ползла вниз, к сапожкам, мокрая дорожка, а с промежности колготок падали вереницы золотых капель, и разбиваясь об пол между ног девушки, собиралась в маленькую лужицу мочи.

В гробовой тишине раздался тихий щелочек замочка на кабинке, затем немного шуршания одежды и громкая струя полилась в унитаз. Это неизвестная посетительница, так испугавшая Лизу, прошла к пустой кабинке и теперь делала там свои дела. Делал спокойно, не обращая ни на что внимания. И только в этот момент девушка поняла, что никакой маньяк не ищет ее здесь, просто другой человек, так же как и она, зашел по нужде, и этому человеку плевать на громкость журчания ее струи. Страх отступил, вновь она ощутила свое тело и первым из ощущений была влага и тепло между ног. Лиза опустила голову и увидал как ее черные колготки в промежности блестят от пропитавшей их мочи. Огромное мокрое пятно спускается до четверти бедра. По правой ноге от него тянется парочка тоненький мокрых дорожек, слева же длинная темная полоса, блестя уходит в сапог. Она обмочилась. Лиза не могла поверить в то, что видит. Она, сейчас, пописала в одежду. Она описалась как маленькая девочка. К его глазам подступили слезы, к горлу ком тошноты, щеки залились краской позора. Лиза готова была тут же провалиться сквозь пол от стыда. Сейчас там, за столиком, весело болтают и пьют ее подруги, и ни у кого из них нет такой проблемы, никто из них не писает себе в одежду. Лиза возненавидела себя.

Меж тем другая посетительница закончила свои дела. Было слышно как она покинула кабинку и пройдя к умывальнику включила воду. Это немного отрезвило Лизу. Что-то нужно было делать. Стараясь не обращать внимания на катящиеся по щекам слезы и стараясь не зарыдать в голос, упав тут же на колени, она медленно опустила юбку и вновь взглянула на свои ноги. Джиносвая юбочка скрывала основное пятно на колготках, но из под нее был отчетливо виден мокрый след тянущийся по левой ноге вниз. Лиза шепотом выругалась и отмотав кусок туалетной бумаги, потерла ею колготки. Эффекта это не принесло. Она подумала о том чтобы снять их, но как она тогда объясни это подругам и как она поедет домой по такому холоду? Нет, снимать колготки не стоило.

Посетительница помыла руки и покинула туалет. Вновь воцарилась тишина. Лиза поняла, что это ее единственный шанс. Убегать из бара смысла не имеет, хотя ей и очень хотелось это сделать. Она понимала, что выходить на улицу такой обсосанной было еще хуже чем остаться. Ей нужно было время просохнуть а уж потом отправляться домой, и плевала она уже на этот чертов праздник. В баре царил полумрак, и если она быстро пройдет на свое место никто не заметит случившегося. Осталось только преодолеть путь до умывальника и до двери по хорошо освященному туалету.

Она мигом, не раздумывая, вылетела из кабинки и взглянув на себя в зеркало ужаснулось. Тушь размазана по щекам слезами, лицо полыхает красным, глаза опухли. Она стала быстро приводить себя в порядок. Через несколько секунд дверь туалета открылась, Лиза не раздумывая бросилась к ней, желая прошмыгнуть мимо новых посетителей, пока они не успели ее рассмотреть, и столкнулась в дверях с двумя своими подругами.

- О, Лизка - сказала одна радостным, подвыпившим голосом - А мы то гадали, куда ты пропала?

- Я уже возвращаясь - улыбнулась Лиза в ответ, стараясь предать своему голосу ту же пьяную веселость.

Она быстро прошла мимо девчонок в желанный полумрак зала и начала стремительное движение к нужному столику.

Пока она шла по залу, ей казалось, что все окружающие смотрят на нее, видят ее позор, обсуждают его и смеются, хотя конечно это было не так. На ее колготках в полумрак не было видно и следа, но Лиза чувствовала свой позор. Чувствовала влагу между ног и на внутренней стороне бедер, он знала, что обмочилась и это не давало ей покоя.

Лиза вернулась за столик и быстро села. Увлеченные каким-то разговором подруги и не обратили внимания на ее долгое отсутствие.

Оставшееся время она старалась поддерживать беседу, немного пила и время от времени опускала руку под стол, где осторожно ощупывала ткань колготок на ногах и в промежности под юбкой, ожидая когда же та высохнет. Словно вместе с тем как высыхают колготки тает и ее позор, но это было не так.

Очень скоро появился характерный запах. Лиза чувствовала его почти постоянно, хотя возможно это была просто игра ее воображения. Спустя час-полтора она вновь ощутила нужду, но в этот раз решила, что поедет домой, пока еще может успеть, и не будет повторять свою печальную попытку. Количество выпитого сказывалось на ее состоянии, немного притупляя чувство отвращения к себе и позора.

Она попрощалась с подругами, вновь сославшись на плохое самочувствие, и, поймав такси, укатила домой, где до утра отмывалась в душе и плакала жалея себя и ненавидя одновременно. Всю нижнюю одежду: трусы, колготки и юбку, Лиза вышвырнула в помойку, не желая, чтобы они напоминали ей о своем позоре.

Доброго времени суток, аноны. Поведаю Я Вам о своем недавнем... приключении. Начну с далека, но суть изложу быстро.
Мне по работе время от времени приходиться ездить в разные области моей любимой страны, вот неделю назад был выбор или ехать в Винницу, или ехать в Харьков.
Я решил поехать в Винницу по двум причинам - во первых мой коллега сам из Харькова и он обрадуется что его ожидает командировка домой, во вторых в Виннице у меня живет ооочень хороший друг, терапевтом работает в поликлинике.

Поехал в Винницу (поездом), сделал свою работу часа за три. Планов на остаток дня у меня не было. Позвонил другу - у него прием. Решил пешком пройтись в поликлинику с планами подоспеть как раз к окончанию приема. Но... пришел немного быстрее, зашел к другану - людей... мама не горюй, быстренько переговорили и решили что встретимся через часика четыре тут же у входа в поликлинику - он отсидит свой прием и потом ещё какая-то комиссия. Прихватив у него в кабинете бесплатных сосулек от горла пошел искать месте где бы можно было и перекусить и ноутбук к розетке подключить.

Спускаюсь по ступенькам, между вторым и третьим этажом стоит некая барышня, приятной внешности но явно юного возраста, и что-то мямлит в телефон и шморгает носом и тихонько ноет. Дай думаю спрошу чего случилось. Спросил, сначала девица ломалась, но потом таки раскололась - терапевт ей не дал больничного. Х.з. нахер она мне сдалась, но я ей предложил сделку - я ей больничный на три дня, а она со мной обедает, согласилась, дала свою карточку.

Вернулся к другану, поведал ситуацию. Оказалось мадам жестко симулировала простуду, но нихера у неё не получилось. Друган дал мне больничный лист и сказал где поставить печать. Хм, три дня с ОРВИ за пообедать, продешевил, но она красивая. Отдал карточку с больничным и пригласил мадам обедать, сразу намекнув, что за обед платит она. Договорились. Девица так обрадовалась больничному, что пригласила меня в какую-то пиццерию, которая по ее описанию очень классное место.

Пришли, сели, заказали одну громадную пиццу и бутылку вина, мадам начала бегать глазами и немного дергаться, на что я её успокоил что с оплатой обеда я пошутил, платить будем поровну.

В общем упустим немного времени, примерно часа полтора... к сиему моменту к нам подоспела вторая бутылка вина и мы доедали остатки холодной пиццы. В ходе разговора выяснилось, что особа учиться на первом курсе в каком-то университете и ей очень хочется поехать завтра с подругами в какой-то офигенский "курорт" на санках покататься, но с институтом порешать отсутствие на парах можно только больничным, с чем я ей помог. Также особа была очень заинтересована моей работой и слушала она с блеском в глазах... Решили обменяться телефонами, я её номер записал, а свой продиктовал не правильно (важный момент), но мы друг-другу не "сбрасывали".

Упустим ещё пол часа, за это время девица умудрилась втянуть почти бутылку вина и у неё знатно заиграло в голове. Признаком стал перевод темы на личные отношения - "а есть ли у тебя кто-то?", "а как тебе в поездках без женщины?" и пр. На её распросы я решил высказаться довольно вульгарно (терять то мне нечего, рассердится - пофигу) и сказал примерно "Солнышко, я с больничным тебе помог только потому что представил как ты облизываешь мой член". Девица ещё больше покраснела, но не обиделась, немного помолчала и выдала "Не хочу облизывать, у меня есть для него более подходящие места", после чего посмотрела на меня своими уже бухими глазами и облизала губы.
Спустя минут пять мы уже были в туалете пиццерии. Она тихонько сопела на умываликом пока я приспускал ей штаны. Я коснулся хуейм её попы и она реско повернулась ко мне лицом, присела и начала рассматривать мою залупу. Немного пососала, но ей явно более нравилось смотреть... потом она встала, уперлась в умывальник и нагнулась. Я вонзил свою пику в неё... ощущения лучше некуда - тело мягкое, горячее, пизденка мокрая и тугая.

Дабы не обделить девицу приятностями я начал ей поглаживать клитор пальцем и ебать её помедленней и помягче. В общем спустя некоторое время девка напряглась, закрыла рот рукой и кончила. Я сей момент принял как знак того, что пора бы и мне... и начал жарить её быстрее и жесче. Что было в моих мыслях в то время, я не помню, но мои страстные раздумья прервал глухой стон и подергивания девицы и... сцанина. В прямом смысле. Мадам усцалась (сквирт?) и оргазмировала одновреенно. По ней видно было, что в этот момент ей пофигу и она где-то не здесь ловит "приход".

Меня немного разозлило то, что она мне малось подпачкала брюки и я начал орудовать хером жесче и через некое время... разрядил обойму. В неё. Да я чпокал мало знакомую девку без защиты. Нет, она оказалась не заразной. Описывать тут особо нечего, но один момент оказался важным - когда кончал, вонзил залупу в неё так глубоко, как только смог, в результате чего из неё ничего не вытекало.

Далее начали одеваться... она включила воду в кране, немного умылась, повернулась ко мне и посмотрела себе в джинсы, они были зассаны. Со словами "пиздец,как же домой доехать" она одела трусики и начала нехотя натягивать джинсы. Я стоял с вываленным хером и смотрел на неё... она глянула, поцеловала меня в залупу, слизала остатки кончины и потом с круглыми глазами спросила "а куда ты..?". Я сразу ответил "в салфетку" и показал кусок туалетной бумаги которым только что вытирал хер. Да, решил умолчать я этот факт.
Далее мало интересного - я вышел с сортира и быстро принес ей свой свитер, она ом обвязалась дабы не видно было мокрых джинсов, потом мы быстренько слиняли с харчевни, предварительно рассчитавшись. Такси, завез её домой, в гости не поднимался потому что "дома мама, ругать будет, а так скажу что упала на гололеде и описалась от падения".

Вот теперь вернувшись с командировки, уже дома, сижу, листаю реактор и думаю - позвонить ей, вдруг беременна, девка красивая, можно и жениться... а с другой стороны - ей годов то вот-вот восемнадцать исполнилось, а уже дает первому встречному мужчине, нах такая жена...?

Как быть, анон?

На сеновале

Дождь бил по крыше сеновала, создавая подходящую атмосферу.

Любочка с лоснящейся шерстью на рыжей мордочке, заливаясь звонким смехом, упала в мягкие объятия душистого сена, наваленного на втором этаже. Антошка, как она нежно его всегда называла, медленно склонился над ней, пожирая глазами ее аппетитные формы, обмахивая подругу пушистым хвостом.

- Ух, красавица, - томно прошептал он ей на ушко, нежно укусив за мочку, от чего та снова залилась звонким игривым смехом.

- Ой, Антошка… не надо…

- А я думаю иначе, - парень стал осыпать поцелуями ее длинную лебединую шею, и та зарылась пальцами в его шерсть от приливающего насаждения, - да и ты тоже.

- Ой, Антоша… хи-хи, ох… не надо. У отца есть ружье. Если он узнает…

- А он ничего не узнает, - нежно прошептал парень, опускаясь ниже, в сладкую и такую манящую ложбинку меж сочных грудей, - Ты же ничего не скажешь?

- Ну Антоша… ох, Антоша, нет… да…!

- Любава!

- Ммм…

- Ох, Любава…

- О-о-о…

- Так, сучий потрох! – двери сеновала открылись от пинка большим грязным сапогом, послышался характерный звук передергивания ружья, - А ну выходи, кобелина! Я знаю, что вы здесь!

- О нет, отец! – одними губами произнесла Любава, зашнуровывая кофточку и пытаясь справиться с неудобными трусиками с застежкой над хвостом, - У него ружье! Беги!

- Куда? – так же беззвучно вопросил перепуганный парень, распластавшись в сене и судорожно ища снятые портки.

- Девку мою портить собрался, ирод! Живым отсюда точно не уйдешь! - Громыхнуло. В крыше образовалась дыра размером с добротного быка, - А ты, дочка, тоже выходи. Не убью, но так выпорю, что о пацанах еще лет десять думать не будешь!

Прозвучал второй выстрел. Блок для поднятия тюков сена на второй этаж сеновала разлетелся в мелкую щепу.

- Черт! – парень, только решивший высунуть длинные уши, снова распластался по полу, косплея амебу, окончательно забыв про портки, - Он совсем спятил!

Любочка так вообще забилась в дальний угол сеновала, и с остекленевшими глазами смотрела в пустоту, погрузившись в пучину страха и бесконечных мыслей того, что с ними сейчас случиться. Нежный молодой девичий разум не выдержал нагрузки.

- А ну выходи, тварина! Тогда просто кастрирую к чертям собачьим, яйца свои свиньям скормишь, но жив останешься!

Скрип. Скрип. Скрип.

Это скрипели перекладины приставной лестницы под могучими сапогами отца Любавы.

Скрип, не предвещающий ничего хорошего. Вестник близкой смерти.

Но и единственного шанса на спасение для Антона.

Воспользовавшись случаем, когда отец Любавы стал подниматься по лестнице, а значит, как минимум одной рукой держась за перекладины, без возможности прицельной стрельбы, Антон рыбкой прыгнул со второго этажа, сверкая таким любимым Любавой мускулистым голым филеем.

Громыхнуло, и в огромная дыра появилась в стене сеновала, но не в бренном теле Антона, а значит еще не все потеряно.

Приземлившись в тюки с сеном и сделав кувырок в сторону с ловкостью легкоатлета на олимпийских играх (на которую тот даже не знал, что способен), Антон рывками и зигзагом стал бегать от одного укрытия сеновала за другое, виляя пушистым хвостом, сбивая с толку.

- Ах ты ж тварь вертлявая, я тебе коки то отстрелю! – орал, брызжа слюной, некогда почтенный пес, а теперь просто спятивший старик с обвисшими ушами и грязными патлами под подбородком, паля по движущейся цели, разнося выстрелами из ружья свое же добро, складированное под сенью сеновала, - Чтоб не мог больше девок невинных портить!

Наконец дождавшись, когда у старика кончатся патроны, Антон смог наконец улизнуть в открытую дверь сеновала, прямо в объятья темной ночи и проливного дождя.

- А ну стой, потрох! Не уйдешь, зараза! Теперь точно башку к херам разнесу! – неслось из недр сеновала, освещенного одной единственной тусклой лампой, но в ночной темноте горящего ярким маяком близкой смерти.

Не зная зачем, но убегая в чистое поле, поросшее высокой травой, чисто машинально Антон схватил с собой лопату, о которую споткнулся на выходе из сеновала. Тяжелым, но придающим уверенность грузом она лежала сейчас в правой руке, когда он затаился в траве, поджав хвост, наблюдая за выбегающим из дверей стариком с ружьем.

- Не уйдешь! Это мое поле, а значит и задница твоя теперь моя!

Старик, не видя ни зги сквозь проливной дождь, все равно стал медленно обходить поле по одному ему известным межам и тропинкам. Это действительно было его поле, он знал его вдоль и поперек, облазил каждую ямку еще будучи мелким щенком, а потому отлично знал, где мог затаиться городской кобелина, попортивший его единственную, любимую и бесконечно драгоценную дочь.

Благо, нюх у старика был уже совсем не тот, что в молодости.

Антон лежал в грязи и сквозь траву наблюдал, как Отец Любавы приближался все ближе и ближе к его укрытию. Но, раз выстрела еще не прозвучало, он его еще не заметил.

И вот, выбрав момент, когда безумный старик оглянулся в сторону, высматривая наглеца, почти не осознавая, что он делает, Антон быстро вскочил с земли и, замахнувшись, огрел плашмя лопатой безумного старика.

Громыхнул гром. Молния на мгновение осветила поле.

А, может, это выстрелило ружье, упав на землю.

Но Антон застыл в ужасе, не в силах пошевелить и пальцем, постепенно осознавая – никакой молнии не было, как не было и грома или же выстрела ружья в грязи.

Антон стоял и не верил своим глазам, видя, как оседает безголовое тело старика, а из его поросшей серо шерстью шеи торчит сотня оголенных сверкающих под проливным дождем проводков.

- Ч…ч…ч…что? – наконец произнес Антон, уронив лопату в грязь к бесполезному ружью.

Но он остался жив. В него разрядили не меньше двух дюжин патронов крупной дроби, но вот он, живой, невредимый… но ставший убийцей.

Или нет…

Но можно ли убить… робота?

- Любава! – заорал он в ночные небеса, и, наконец, освободился от оцепенения и побежал обратно, словно мотылек, единственному светлому пятну в этом темном, мрачном и до жути непонятному полю, - Любава!

Но Любава не отвечала.

Вбежав на сеновал, Антон отряхнулся, разбрызгивая с меха крупные капли дождя, быстро взобрался на второй этаж и кинулся к девушке.

Она так и сидела на том же самом месте, где ее оставил, в самом дальнем углу сеновала. С открытыми глазами, уставившимися вдаль и торчащим вверх хвостом Сидела и не моргала.

- Любава! – он схватил девушку за плечи и потряс, но та больше не казалась ему… живой. Налитые груди, голубые глаза, длинная мордочка… но не было тепла, не было эмоций, она… была просто куклой в его руках, не реагирующая ни на пощечины, ни на щипки по самым нежным и сокровенным местам.

Кукла.

Из проводов и искр.

Как и ее безумный отец с ружьем.

- Да что тут такое, черт возьми, происходит!? – заорал Антон в черные небеса, зияющие в отверстии от беспорядочных выстрелов безумного старика.

И это напомнило ему, как он сиганул вниз со второго этажа прямо под дуло старика. И как он скакал козлом по всему сеновалу, и эти самые выстрелы чудом ни разу не достигали цели. Во всяком случае, он ни разу не почувствовал боли от впивающихся в его плоть дробин.

Медленно, искренне боясь получить ответ на свои опасения, но Антон скосил взгляд дабы осмотреть на свое оголенное тело, не чувствующее холода этой мокрой ветреной ночью.

***

- Так, нет, так не пойдет, - Заказчик снял солнцезащитные очки с желтыми линзами и приподнялся со стоматологического кресла, - Остановите симуляцию!

Что-то где-то зажужжало, завертелось, замигали лампочки на панели управления, а изображение на экране застыло.

К мужчине в стогом сером костюме, сидящему в кресле, подошел высокий блондин с длинным носом и в роговых очках - местный Распорядитель Удовольствий.

- Вам что-то не нравится?

- Конечно! - Заказчик экспрессивно замахал руками в сторону экрана, - Я не это заказывал!

- Подождите, господин, сейчас проверим, - Распорядитель потапал по планшетке, вызывая соответствующую информацию о заказе, - Так, так, посмотрим. Просмотр реалистичного фурри с драматически сюжетом и неожиданной развязкой, сидя в стоматологическом кресле, одетым в старомодный костюм тройку с солнцезащитными очками с желтыми линзами, будто вы готовитесь сесть за руль, и чтобы на вас смотрел плюшевый Винни-Пух с огромными глазами, - распорядитель огляделся по комнате, выискивая плюшевую игрушку, и найдя, удовлетворенно кивнул, - Все по вашим персональным кинкам, не вижу несоответствий.

- Да нет же, - Заказчик с истерическими нотками в голосе замахал в экран, - Но это же не фурри. Все было хорошо, но они же все роботы!

- Разве. Простите, я не смотрел. Сейчас, - Распорядитель подошел поближе к экрану, снял очки, чтобы лучше видеть, и, щурясь и морща большой нос, хорошо всмотрелся в торчащие из живота парня проводки, - да, действительно, действительно.

- Позовите автора! - не унимался Заказчик, - Подайте его сюда!

Распорядитель удовольствий нажал пару нужных кнопок на планшете и спустя десяток секунд в комнату вошел низенький полноватый мужчина, прижимающий к груди исписанные листки бумаги.

- Д... д-да, вызывали?

- Откуда в симуляции взялись роботы? - с места в карьер задал вопрос Распорядитель.

- Ну они же в... в-все роботы в нашем сим-м-муляционном центре. В этом наша ф-фишка.

- Да, но откуда они взялись в сюжете?

- Так д... д-драматичнее, - Автор потупился, перебирая бумаги со сценарием, - В... в-вот. Сочинил в соответствии с заказом. Драматический сюжет про фурри влюбленных с членовредительством и моральной дилеммой, - как ни странно, но литературные термины Автор произнес ни разу не заикнувшись, - и неожиданным поворотом в конце, для усиления д... д-драммы.

- Но роботы не фурри! - закричал от горя Заказчик и, осев в стоматологическом кресле, зарыдал навзрыд. Его самые потаенные, самые желанные и самые неисполнимые желания наконец были исполнены, он почувствовал, что вот, вот оно, счастье... как оно разбилось в один единственный миг. Это должен был быть его день. Его "сеновал"! И момент был испорчен. При том - навсегда. Потому что повторить такой порыв счастья просто не получится - негативный опыт уже сыграл свою роль.

Распорядитель, вызвав Успокоителей в персональную кабинку симуляционного центра "Самый Лучший День", а сам начала поносить Автора всеми возможными и невозмдными ругательствами, грозя лишить премии, зарплаты и хлебного места для писателей.

А Автор молча смотрел на застывшую картину его творения. Да, это были роботы-актеры, но все же, это была экранизация его мыслей. Это его герои, его мир, его история, его эмоции и переживания, которые он влил в произведение. Его сеновал.

У каждого автора всегда есть свой собственный сеновал.