Ранее весеннее утро 1992 года, Лондон. Здание плотно оцеплено полицейскими Territorial Support Group – подразделением, которое специализируется на контртеррористических операциях и противодействии общественным беспорядкам. Все возможные выходы под пристальным вниманием людей в масках, их шевроны с айдишниками закрыты. Тем временем изнутри баррикадируют окна и двери.
Противостояние длилось 10 часов и закончилось тем, что полиция разбила стену здания экскаватором. Что же произошло? Захват заложников? Накрыли склад террористов? Нет, внутри проводили вечеринку, это был старый добрый рейв.
Рейв-культура – логичное явление своего времени; консервативная политика Британии и индивидуалистка Тэтчер просто не могли не иметь перевес в виде молодежного контрдвижения. Так случилось с эйсид-хаусом. Чикагские диджеи привезли музыку, Пол Окенфолд привез с Ибицы ешки, и именно в Британии в спонтанных тусовках эта смесь быстро обросла политическим смыслом и из музыкально-тусовочного направления стала стилем жизни и идеологией. Фэнзины, DIY, сквоттеры и пиратские радиостанции – это всё влилось в рейв как явление. В то время, как Железная леди пропагандировала лозунг «каждый сам за себя», ставя под сомнение существование цельного общества как такового, рейверы призывали сплачиваться и любить ближнего своего.
И политическая подоплека, и криминальная составляющая, которая не могла обойти потоки денег и наркотиков вокруг ставших гигантскими тусовок, привлекли пристальное внимание властей. Ну как внимание, государство быстро определило, что разбираться, кто там чем занимается, времени нет, поэтому проще запретить всё явление целиком. В конце 1980-х вышел закон об увеличении штрафов за незаконные вечеринки, а для его исполнения создали отдельное подразделение полиции Pay Party Unit. Они составляли базы данных тусовщиков, прослушивали и перехватывали организаторов, врывались на рейвы. Крупный закон 1994 года, Criminal Justice Bill, стал знаменит не только тем, что ужесточал наказания за нелегальные музыкальные и многие прочие сборища, но и предельно бюрократично определил хаус-музыку. Цитирую: «“music” includes sounds wholly or predominantly characterised by the emission of a succession of repetitive beats», то есть «музыка, которая целиком или преимущественно характеризуется как издание последовательно повторяющихся ударов».На это определение музыканты выпускали весьма забавные треки так сказать «с издёвочкой», самый мой любимый вариант – это «Are We Here? (Criminal Justice Bill?)» от Orbital. Можете даже не гуглить. Там просто 4 минуты тишины.Переезды по стране, конспирация и тайные коды держали тусовку на плаву. Тем не менее год за годом аресты, штрафы и спецназ, разгоняющий тусы, сделали свое дело – кислотный пыл угас, легализовался, ушел в клубы и стал родителем многих и многих музыкальных жанров и культурных явлений. Вот такая история. И безумства, и храбрецы, и песни.
PS Хоть Prodigy – это всё же уже более поздняя клубная культура, но корни растут из того самого места, этот трек стал своеобразной отсылочкой к временам острой борьбы с рейвами.
____________________________________________________
Автор: Софья Цветкова
Отличный комментарий!