у неё нож warhammer

Отличия тактик Total War

Warhammer 40,000: Space Marine 2 - Gameplay Reveal Trailer

Более подробные спойлеры

– Вердигриз основан в очень-очень ветреном регионе. На начало шестой книги зигмариты стараются превратить его в неприступный бастион, металиты стоят на позициях, фермеры и кузнецы трудятся не покладая рук.

– Ториан становится командиром города, однако приходит пора расплачиваться за связь с гиранской магией: одна её рука и часть туловища покрываются очень твёрдой корой. Метаморфозы мешают ей передвигаться, но Ториан успешно скрывает этот факт.

– В городе царит тревога. В лесах становится опасно из-за агрессивных зверей. Несколько патрулей Разведкорпуса пропадают бесследно. Проповедники и мистики чувствуют приближение некоего облака тёмной силы.

– Тревога быстро сменяется ужасом, поскольку Абраксия собирает полчища Темноклятвенников и бросает их на городские укрепления. Начинается жестокий штурм. Ториан выпускает отряды рыцарей, чтобы перехватить наступление, но силы Хаоса сметают их. В книге есть крутая сцена, где Абраксия прорубается сквозь всадников, и под ударами её копья они мутируют на глазах.

– На помощь рассветоносцам приходит Бельтанос. Сильванеты заходят с фланга хаоситской армии и разделяют её на две части: одна остаётся на подступах к городу, другая – непосредственно занята штурмом. Абраксия оказывается зажатой между сильванетами и силами Вердигриза. Она пытается распределить войска, чтобы должным образом встретить натиск двух армий, но часть вараньих гвардейцев отказывается ей подчиниться, поскольку думает лишь о приказе Архаона: захватить Вердигриз. Собственно, яркий пример того, как работает иерархия в войсках Хаоса; пускай Абраксия – правая рука Архаона, многие готовы предать её, лишь бы выслужиться перед Всеизбранным. Но результат у этого не очень хороший, потому что силы Гвардии распадаются.

– В дуэли Бельтанос ранит Абраксию ядовитым клинком, и та вынуждена отступить в военный лагерь Хаоса. Через провидца она связывается с Архаоном, и тот, чувствуя порчу в её крови, советует ей «украсть пламя у Лживых богов», чтобы вывести яд из тела.

– Абраксия говорит Архаону нечто такое: «Ты можешь покарать меня за мою оплошность, или же я могу преподнести тебе лучший дар нежели Вердигриз». В итоге она отправляется в Фенициум, держа в голове то, что может а) умереть от яда, б) вывести Архаона из терпения, потому что он по-прежнему желает, чтобы Вердигриз пал.

– Вердигриз выстоял. К нему на помощь приходят подкрепления.

– Абраксия захватывает Фенициум и укрепляет его. В следующий раз, когда она связывается с Архаоном, тот поздравляет её с победой, оставляет город ей и говорит, что из этого самого оплота она потопит весь Гиран в крови. Абраксия пытается выведать у Архаона, что произошло с Адамантовой цепью, но тот игнорирует все вопросы и говорит лишь, что у него есть планы на Великую Рогатую Крысу.

Ненадолго переносимся в Акши:

– На подходе к Хаммерхолу ещё одна крупная армия Кхорна. Эмбергард шлёт добрые вести, но Великий Конклав хочет направить войско Грозорождённых в город, чтобы окончательно закрепить позиции. Они предлагают Ванда на роль командира, но тот отказывается, ибо не хочет сидеть сложа руки и ждать, когда придут силы Хаоса. У Ванда совсем другая идея: пускай ему позволят встретить подступающее войско кхорнитов, которым по слухам командует Коргос Кхул, убить предводителя и тем самым покончить с кхорнитской кампанией. Битва вдали от городских стен поможет каменщикам восстановить повреждённые укрепления. Талии Верде не нравится эта идея, но Конклаву всё равно. Тогда она берёт своих рыцарей и выезжает на поле боя вместе с Грозорождёнными, чтобы приглядывать за Вандом.

– Талия Верда прибывает в Эмбергард со своим войском. Город лежит в руинах, но некоторым его жителям удаётся пережить разрушения. Они сообщают первому маршалу, что незадолго до Крысорока Зенестра просто взяла и оставила город.

Сюжет Темноклятвенников:

– Спустя сколько-то дней Гуннар Клеймо замечает, что представители одного из племён не присутствуют на совете. Его отряд находит племенную стоянку (или земельный участок предводителя), где всё выжжено варп-пламенем, и повсюду валяются трупы Темноклятвенников. Оказывается, что племя отказалось от сделки со скавенами, поскольку увидело, как пагубно сила варп-камня влияет на их территории; скавенам это не понравилось, и они перебили всех. Гуннар и полчища Темноклятвенников решают отправиться к ближайшему скавенскому подгороду, Безумство Чакрика, чтобы получить ответы.

– План следующий: часть хаоситов ударит в лоб, чтобы отвлечь внимание скавенов; остальные проникнут в город и постараются саботировать план скавенов всеми возможными способами (как они считают нужным, поскольку варвары не знают в точности, что задумали крысолюды). Проникнув в город, Темноклятвенники замечают две вещи: 1) все машины, устройства и орудия так или иначе связаны с сердцем города; 2) нигде не видно мёртвых скавенских тушек, что говорит только об одном: на время крысолюды отложили все свои междоусобицы.

– Внезапно над городом разносится оглушительный колокольный звон. Хаоситы пробираются в сердцевинные палаты, и прямо у них на глазах, на тринадцатый звон, формируется Скрич Крысиный Король. Скавены перегружают все машины, работающие в городе, и те выпускают просто какое-то невообразимое количество энергии. Скрич говорит Гуннару что-то вроде следующего: «Улепётывай отсюда. Расскажи всем, что теперь мы во владениях главные». Вскоре Адамантовую цепь разрывает, и начинается Крысорок.

Возвращаемся к Хаммерхолу:

– Конклав тоже отправляет Гавриэля в Эмбергард. Ванд и Верда встречают армию Кхорна и убивают жреца бойни. Ванда посещает очередное видение: «золотой рыцарь со сломанным мечом, стоящий перед демоном с двумя топорами, на фоне полыхающего города».

– Коргос Кхул перехватывает войско Гавриэля.

– Ванд понимает, что клюнул не на ту цель, и поспешно возвращается в город. Через звёздный мост он спускается в самое сердце бойни, чтобы помочь силам Гавриэля. Он тут же принимается сыпать угрозами в сторону Кхула, но прямо у него на глазах военачальник Хаоса отсекает голову Гавриэля. Лорд-целестант гибнет окончательно, он уже никогда не вернётся в Азир. Ванд падает на колени, сознавая, что все эти смерти случились по его вине, но не проходит и нескольких мгновений, как всё становится многократно хуже. Адамантовая цепь, простирающаяся на фоне, взрывается варп-пламенем.

– Иона вызволяет Ванда из-под обломков. Ванду совсем плохо: он видит галлюцинации о Молниевом Человеке, который приходит за его душой, о воронах, съедающих его заживо. Как итог, Иона запечатывает Ванда в некоем подобии усыпальницы.

– Ну и небольшое откровение про скавенов. Они действительно договорились обо всём с Архаоном, но Темноклятвенники не были частью плана. В итоге их использовали, потому что их земли теперь осквернены варп-камнем и отошли к скавенам.

Никогда без икоты не мог смотреть на ентот кирпич, на мой взгляд всему есть предел. Всего-то надо было кабину вперёд перенести. И над рельефом поработать. И деталей добавить. За 55 фунтов это на редкость унылая и плоская модель.

А ещё у ней совсем нет никаких намёков на посадочные опоры. Вообще. Бида-бида. На брюхо сажать, что ле? Все а-грав пластины послетают.

Мессия и жизнь после смерти

— Ты чувствуешь то же, что и я? За последние несколько часов что-то изменилось в воздухе. Некое присутствие рядом.

Апотекарий не ощущал ничего, кроме игл в глубине мозга. И не постеснялся сказать об этом.

— Твой отец здесь, Каргос. Я чувствую его священный гнев. Он ведёт за собой орду. Мы лишь паломники в его тени.

Ангрон. Здесь.

Как давно Каргос не видел того, во что превратился его отец? Воин постарался удержать эту мысль, но она ускользнула из головы, не сформированная и не высказанная.

— Там. — Инзар прервал его размышления, указывая на небо. — Видишь?

Над далёкими стенами сияла одна-единственная звезда. Едва Каргос взглянул на неё, она приковала его взор, и по коже пробежала холодная дрожь. Гвозди укусили чуть сильнее, но боль притупилась — почти облегчение.

— Ты тоже чувствуешь, — кивнул капеллан.

— Я вижу мерцание огня в небе. Ты веришь, что это Ангрон?

— Я знаю, что это он. — Несущий Слово заворожённо смотрел на далёкое пламя. — Нерождённые поют о нём за завесой. По правде говоря, это песня зависти. Они завидуют славе его возвышения. Они были созданы бессмертными. А мы, и даже наши примархи, смертны и должны бороться за вечную жизнь. И благодаря священной ярости Ангрон победил, Каргос. Твой отец прошёл этот путь — и о, как они любят и ненавидят его за то, что он преуспел!

— Путь, — повторил Каргос.

Воин словно снова услышал последние слова Кхарна.

«Мы идём по Восьмеричному пути. Мы идём по Пути к славе».

Кровь в жилах заледенела. Ему пришлось унять дрожь.

— По мне, так это просто очередные нудные колхидские стишки.

— Неужели? — В голосе Инзара не было ни капли обиды на тон Пожирателя Миров. Капеллан шагал рядом с гладиатором, обратив глазные линзы к небу. — Я говорю это ради твоей души, друг мой. Я здесь, чтобы вести тебя вперёд, как Лоргар вёл Ангрона. Ни у кого из нас нет выбора, Каргос. Теперь мы все идём одной тропой.

— Бессмертие, — апотекарий выплюнул слово с насмешкой.

— Бессмертие, — согласился Инзар. — Либо вечная агония.

— Я уже в агонии, — ухмыльнулся Каргос. — И ты научишься так жить.

— Нет, друг мой. Ты испытываешь боль. Слова не могут выразить пропасть между известной нам смертной болью и агонией без конца, что ожидает всех нас.

На востоке прогрохотали шаги титана типа «Разбойник». Он сотрясал разорённую землю, и Каргос смог разглядеть крадущийся вперёд гигантский сгорбленный силуэт. Пока богомашина приближалась к стенам, множество фигур, которые могли быть людьми, а могли и не быть, двигались за ней по пятам. Космодесантник слышал их стайный вой. Слышал шёпот, слишком далёкий, чтобы достичь его ушей. Воин почувствовал, что крепче сжимает топор, и снова посмотрел на капеллана.

— Не шути со мной, проповедник.

— Каргос, меня вряд ли можно назвать шутником.

Что правда, то правда. По какой-то причине мысль заставила Гвозди зудеть, и Пожирателю Миров пришлось рычать сквозь стиснутые зубы, сдерживая внезапный приступ непрошеного смеха:

— Ты действительно знаешь, что произойдёт с нами после смерти?

Впервые язык тела Инзара выдал его удивление. Апотекарий услышал, как у собеседника на миг перехватило дыхание и коротко щёлкнули сочленения доспеха. Таэр не ответил сразу, а вместо этого устремил взгляд в небо, наблюдая за тем, что, по его словам, было звездой гнева Ангрона.

— Теперь ты решил игнорировать меня? — Каргос рассмеялся, на сей раз по-настоящему. Кровь Императора, как это приятно!

Инзар наконец опустил взгляд с небес.

— Твой отец преподнёс великий дар вашему легиону. Гвозди Мясника стали маяком, освещающим путь. Лоргар наделил наш легион таким же даром. Он дал нам истину.

Каргос позволил своему взгляду устремиться вдаль. Не на звезду — она ощущалась как колючий жар на коже, несмотря на броню, — а на силуэты и тени орды вокруг. Он наблюдал за ними: за своими братьями, за существами, что притворялись его братьями, и за людьми, порабощёнными всеми ими. Успокаивающий голос Инзара словно отбивал гипнотический ритм.

— То была уродливая истина. Когда он узнал, что реальность — всего лишь ненавистная ложь, тонкая оболочка, под которой клокочет и скалится проклятие, это едва не сломило его. Ты можешь себе представить, друг мой? Быть первым живым существом, которое узнало — и по-настоящему осознало, — что каждого мужчину, женщину и ребёнка после смерти ждёт растворение в океане кипящего ужаса?

Каргос крепко стиснул зубы, чтобы то, что скапливалось в горле, не воплотилось в звук. Воину казалось, что его сейчас стошнит смехом и, если тот вырвется наружу, он потеряет контроль над своими конечностями. Как будто веселье Гвоздей каким-то образом овладеет им, и неизвестно, надолго ли.

— Опять дерьмовая поэзия, — пробормотал апотекарий, сам не веря собственным словам.

— Напротив. Я говорю настолько ясно, насколько могу. Слабые души будут пылать недолго — лишь мгновения агонии, прежде чем сгорят дотла и станут частью варпа. Но более сильные души, души псайкеров, могут рассчитывать на вечность…

Капеллан запнулся. Замолчал. И начал снова.

— Мы все стоим перед простым выбором. Никакая вера в ложного Бога-Императора не может спасти душу. Самых слабых из нас ожидает забвение. Мучения перед окончательным уничтожением станут наградой для сильных. Боги за завесой — удивительные существа, мой друг. Но они гневливы и, по любым человеческим меркам, безумны. Да, Несущие Слово воспевают Пантеон и поклоняются ему. Но в нашей вере есть прагматизм. Мы — легион, первым нашедший нечто достойное поклонения за пределами реальности. Но мы также первыми нашли то, чего стоит бояться.

Каргос почуял запах крови, затылок тошнотворно жгло. Гвозди кровоточили, горячая влага скапливалась в шлеме. Он чувствовал, как его жизнь каплями стекает по шее. Воин попытался заговорить, но ничего не вышло.

— Лоргар видел всё это. Он подвёл Ангрона к пропасти и дал твоему отцу шанс на бессмертие. Глупцам при взгляде на него мерещится чудовище. Зрячие же видят всё, что он преодолел. Он — Красный Ангел. Он — сын бога войны. Человек, что отказался принять смерть и агонию подземного мира. Ему была противна мысль о возможном забвении. Вместо этого… он решил жить вечно, чего бы это ни стоило.

Силуэты и тени вокруг них принялись выть и рычать. По коже Каргоса побежали мурашки; ему стоило огромных усилий не присоединиться к ним с таким же звериным рёвом. Голос Инзара теперь звучал, словно боевой барабан, как настойчивая проповедь и братское утешение.

— Ты ненавидишь Ангрона за то, что он сотворил с тобой, за грех, сделавший вас сильнее в обмен на способность мыслить? Друг мой, отец даровал гораздо больше. Он дал вам выбор, которого лишены многие другие. Вы можете умереть как смертные, страдать как смертные — или идти по этому пути и жить вечно.

Несущий Слово в тот миг сделался оком бури, единственным оплотом спокойствия. Шаги титанов сотрясали землю вокруг. Мужчины, женщины, демоны и мёртвые выли. Таэр поднял свой крозиус, указав им на одинокий светоч.

— Посмотри на своего отца, Каргос. Ибо в первую очередь он дал своим сыновьям пример для подражания.

Высоко над стенами Авалона с небес низвергалась пылающая звезда.

— Он дал вам мессию.