Metracryg Дарья

Сводка новостей по "Warhammer 40000: Rogue Trader" от Owlcat Games (Часть 1)

Решил перевести существующие на данный момент новости с информацией про ожидаемую игру.

Эйблард Версериан (Abelard Werserian) - человек долга

  Вольные торговцы - яркие звезды просторов Коронуса. Они бороздят пустоту, покоряя дикие миры, охотясь за древними сокровищами и неся свет Императора на дикие границы. Их великие умы сосредоточены на важных задачах (или отвлечены удовольствиями, которые приносит роскошный образ жизни имперской знати... но это уже другой разговор). В любом случае, каждому вольному торговцу необходим доверенный человек для решения второстепенных задач, таких как поддержание колониальных правительств на всех этих завоеванных мирах или превращение всех этих древних сокровищ в реальную прибыль. Представляем вам Сенешаля.

  Десятилетия назад прилежный и властный Эйблард Версериан был первым офицером на пустотном крейсере, пока не вмешалась судьба в виде Теодоры фон Валансиус, эксцентричной и своенравной вольной торговки. Разные, как день и ночь, они научились ценить и уважать друг друга во время совместной операции сил Навис Империалис и вольных торговцев. Впечатленная его квалификацией, Теодора утвердила Эйбларда в качестве своего нового Сенешаля - должность, которая дает как самые высокие почести, так и является самым тяжким бременем.

  Спустя десятилетия Эйблард, будучи правой рукой вольной торговки, продолжает бдительно охранять торговую империю фон Валансиусов от угроз. Время и невзгоды добавили седины, а его характер стал еще жестче, чем в дни службы на флоте. И все же Эйблард по-прежнему остается одним из самых надежных членов команды вольной торговки, яростно преданный торговой империи, которую он помог создать и сохранить. Все, что ставит под угрозу это драгоценное творение, он воспринимает как личную угрозу. А опасностей много, ибо в глубинах Коронуса таятся великие и грозные силы. Хватит ли еще сил в руках стареющего Сенешаля, чтобы удержать торговую империю и защитить ее от гибели?

Идира Тласс (Idira Tlass) - высвобожденные силы Варпа

  В глазах Империума психические способности и те, кто ими владеет, представляют собой угрозу - если, конечно, такого человека нельзя подавить и контролировать. Если они окажутся достаточно волевыми, чтобы сдерживать свои нечестивые силы, им разрешается использовать их во благо человечества. Однако на просторах Коронуса санкционированный псайкер - крайне редкий товар. Те, кто достаточно могущественны и отчаянны, часто прибегают к услугам несанкционированных псайкеров - еретиков, которым удалось, благодаря прыткому уму или простой удаче, пережить самоинициацию, устоять перед соблазнами Эмпиреев и научиться использовать свои богохульные дары.

  Идира Тласс родилась и выросла на далеком мире, давно потерянном для Света Императора и отошедшем от учений Экклезиархии. Обладая невероятным, но ненадежным талантом прорицать будущее по слабому шепоту варпа, Идира была ценным помощником для правителей своей родной планеты - от этой роли она отказалась ради возможности путешествовать среди звезд в свите могущественной вольной торговки. Будучи прорицательницей, Идира не раз приходила на помощь своему лорду-капитану, предвидя грядущие события и пути, которые еще предстоит открыть. Одаренная и несколько самоуверенная, она компенсирует отсутствие должного обучения и осторожности своим жезеным самообладанием и врожденным талантом.

  Но за беспечность и недооценку сил варпа Идире приходится расплачиваться. С каждым днем она все меньше уверена в том, что голоса в ее голове - это ее собственные мысли, а не нашептывания с другой стороны. Когда-то гордая и высокомерная, теперь прорицательница - лишь тень себя прежней, измученная и разбитая душа, которую преследует шепот из-за завесы. От него нет спасения, кроме окончательной смерти и вечного проклятия - и даже если появится проблеск надежды, он может оказаться не более чем еретическим искушением.

Сводка новостей по "Warhammer 40000: Rogue Trader" от Owlcat Games (Часть 2)

Часть 1: https://joyreactor.cc/post/5334777

Теодора фон Валансиус (Theodora von Valancius) – власть и слава

  Нечасто рождаются люди, которые осмеливаются покинуть пределы имперской территории и отважиться на путешествия в неизведанные просторы галактики. Непоколебимая храбрость, хитрость, даже откровенное безрассудство - все эти и другие черты характера помогают выжить и процветать тем, кто получает Торговую Хартию и позволение рассекать неизведанные глубины пустоты в поисках наживы и добычи. Они – вольные торговцы, уникальные личности, наделенные Императором правом служить человечеству самым неортодоксальным образом - пересекая границы Империума и совершая поступки, которые иначе считались бы еретическими.

  Лорд-капитан Теодора фон Валансиус Массимо аф Скарус - жесткая женщина: любой, кто стоит у руля древней династии вольных торговцев так долго, как она, либо сломлен, либо закален опытом. Теодоре принадлежит пустотный корабль с тысячами верных слуг, она правит огромным конгломератом миров, приносящих несчетные богатства, и борется за первенство с другими вольными торгоцами Коронуса - конкуренция, не имеющая себе равных по беспощадности. Однако лорд-капитан всегда жаждала большего, поэтому она отправляется в самые глубокие и темные уголки пространства Коронуса, оставляя торговлю и управленческие дела своим подчиненным.

(концепт-арт Теодоры фон Валансиус)

  Но иногда начинания вольной торговки приносят больше проблем, чем ожидалось - в конце концов, среди звезд есть кошмары, которые лучше не тревожить. Аура Теодоры как всегда великолепна - она и ее авторитет склоняют головы даже самых своенравных, а ее власть вселяет страх в сердца врагов. Однако самые близкие к ней люди начали замечать странные изменения - оттенок беспокойства в изгибе ее губ, призрак неуверенности в ранее твердом взгляде. Неведомо для других, раз за разом мысли Теодоры погружаются в грядущее - мрачное будущее, которое погасит ее сияющую звезду и уступит место следующему вольному торговцу из династии фон Валансиусов, чья судьба еще не определена.

Паскаль Хэйньюманн (Pasqual Haneumann) - в клетке цифровых обетов

  Вольные торговцы могут быть отважными исследователями систем за пределами Империума, но привилегия исследовать неизведанный космос принадлежит не им одним. В охоте за тайнами Вселенной их сопровождают огромные флоты Эксплораторов, состоящие из бесчисленных линкоров и исследовательских судов, управляемых техножрецами Адептус Механикус. Эта религиозная организация ученых, инженеров, солдат и ремесленников поклоняется Богу Машины, также известному как Омниссия, и хранит священные тайны технологии, дарованные им. Все в Империуме, от обычного армейского лазгана до божественных и смертоносных шагающих Титанов, было создано Адептус Механикус. В то время как они управляют тысячами миров-кузен, снабжающих человечество инструментами для выживания во враждебной вселенной, передовые флоты техножрецов в алых одеяниях исследуют внешние границы Империума - такова миссия Исследователей, которые отправляются в глубины пустоты, чтобы вернуть дары древних, раскрыть давно похороненные секреты и вернуть священные Знания из небытия.

  Паскаль Хэйньюманн, носитель высокого титула Магоса Эксплоратора, провел многие десятилетия в походах к еще неизвестным планетам и еще не покоренным системам. Его блок памяти теперь является сокровищницей бесценных знаний, недоступных даже самым высокородным аристократам Империума. Он выполнял свой долг перед Омниссией, сдерживая неуемную тягу к знаниям дисциплиной и верностью заповедям своей веры. И именно там, в свете чужих звезд, он столкнулся с самым страшным врагом: расколом среди своих собратьев, расколом, который может потрясти Империум до основания. Паскаль на несколько лет отошел от дела Эксплораторов, чтобы обдумать стоящую перед ним дилемму.

  Однако загадочное послание от бывшего наставника заставило Паскаля отказаться от своих обязанностей и присоединиться к свите вольной торговки. Он надеется, что протекция столь могущественной особы поможет ему найти своего почтенного учителя и решить, насколько прочны границы догмы для искателя истины. Некоторые откровения болезненны, но Паскаль готов вытерпеть все ради своей жажды знаний. Ибо такова воля Омниссии.

Сводка новостей по "Warhammer 40000: Rogue Trader" от Owlcat Games (Часть 4)

Часть 1: https://joyreactor.cc/post/5334777 

Часть 2: https://joyreactor.cc/post/5334798 

Часть 3: https://joyreactor.cc/post/5334916

  Инструкция по варп-путеществиям

  Известный также как Эмпиреи, Имматериум, Море Душ и под многими другими зловещими названиями, варп - это место, где все мысли, мечты, эмоции, амбиции и страхи разумных рас галактики объединяются и обретают физическое воплощение. Его истинная вид довел бы до безумия даже самого грозного смертного. Поэтому его чаще всего представляют, как бесконечный океан бушующей силы, чьи калейдоскопические течения находятся в постоянном движении. Пробив завесу, отделяющую реальность от варп-пространства, человечество прикоснулось к этому бескрайнему океану. Погрузившись в потоки варпа, космические корабли могли преодолевать невероятные межзвездные расстояния за долю того времени, которое потребовалось бы на досветовых скоростях. Это были врата человечества к звездам. Однако Имматериум столь же опасен, сколь и могущественен. Как и любой великий океан, Море Душ сотрясают свирепые бури и жестокие шторма, которые могут поглотить неосторожное судно или выплеснуться в реальность, чтобы опустошить целые системы чумой безудержных мутаций и кошмарных явлений. 

  Без гена Навигатора и тех, кто его носит, Империума Человечества просто не существовало бы. В лучшем случае, контроль человечества над звездами ограничивался бы теми планетами, которые могли полностью обеспечивать себя, и несколькими разрозненными мелкими империями. Контакты с другими мирами были бы скудными или вообще отсутствовали, поскольку путешествия между всеми, кроме самых близких звездных систем, были бы слишком долгими и опасными для практического применения. Без навигатора судно ограничено варп-переходами всего на несколько световых лет за раз, а точная калибровка должна осуществляться огромными кластерами когитаторов, ибо даже малейшая ошибка будет иметь фатальные последствия для судна и каждой души на его борту. Без навигатора пересечь даже самую маленькую межзвездную пропасть без самых подробных и древних карт считается отчаянным или безрассудным поступком для большинства космоплавателей и самоубийством для тех, кто действительно понимает, какие ужасы таятся за пределами материальной вселенной.

  Навигатор - это отпрыск одного из великих домов Навигаторов. Некоторые считают, что их родословные старше самого Империума, а другие - что они являются непосредственным творением Бога-Императора, когда он ступал в смертной форме. За тысячелетия они приобрели огромную силу и влияние благодаря тому, что Империум полагается на них, но в то же время находятся в клетке условностей и традиций. Навигатор ни в чем не нуждается, но в действительности часто является рабом своей должности. Благодаря оку варпа они способны проникать сквозь завесу между Материумом и Имматериумом, между реальностью и кошмарными мирами за ее пределами. Способные воспринимать изменчивые образы варпа и невозможные течения, они могут вести судно благодаря своему мастерству и неоценимой помощи света Астрономикона - выкованного Императором обжигающего души маяка, сияющего на всю галактику с древней Терры. Жизнь навигатора - это долг и служение своему дому, но многие не хотели бы, чтобы было иначе, ибо они никогда не бывают по-настоящему более живыми, чем когда сидят в своем навигационном святилище, вглядываясь в безумные, бурлящие глубины Имматериума, соревнуясь своей волей и умом с бушующим штормом энергии и мысли, который скрывается за всем, что другие называют реальностью.

  Каждый Навигатор воспринимает варп совершенно субъективно, как отражение своей собственной уникальной природы, ведь даже такие, как он, не могут заглянуть в бездну и встретить ее истинную форму, не испытав полного разрушения разума и души. Некоторые воспринимают измерение как путешествие по лесу, пронизанному бурей, зная, что, сойдя с пути, можно попасть в пасти ужасов, таящихся в чаще. Для других варп предстает в виде бушующего моря, или пустыни, охваченной песчаной бурей, или меняющегося ночного города, или миллиона других возможных форм. По мере того как навигаторы набираются опыта и силы, абстракция исчезает, и они способны наблюдать истинный варп через «линзу души» - их третий глаз отсекает полнейший ужас.

  Но даже тем, кто на генетическом уровне создан переносить ужасы варпа, все равно приходится платить. Навигаторы, прослужившие дольше всех, могут страдать от телесного истощения, зарождающегося безумия и неизбежных мутаций, и в конце концов они становятся виртуальными узниками, зависящими от жизнеобеспечивающих механизмов своих святилищ. И наоборот, те, кто только что пришел к своему призванию, часто упиваются своим званием и богатством, проявляя расистские манеры и мало заботясь о нюансах и тривиальностях жизни в Империуме. Каждый из них знает, что такая жизнь для них однажды пройдет. Тех, кто принимает в сердце это дикое, почти нигилистическое мышление, часто привлекает служба на борту судна вольного торговца, они уходят во тьму, словно спасаясь от неизбежной судьбы, с которой они должны однажды столкнуться. Другие обязаны своей опасной службой какому-то скрытому преступлению или проступку среди себе подобных или благодаря связи с печально известным и, можно сказать, запятнанным родом.

  Независимо от того, какими бы идиосинкразиями ни обладал навигатор, они необходимы для работы судна вольного торговца, и он предоставляет им большую свободу действий, ведь если судно потеряет своего навигатора за Рубежом, все, кто служит на его борту, канут в небытие.

  Кассия Орселлио – вглядываясь в варп

  На протяжении многих тысячелетий Империум распространял свет Императора и Его волю от Святой Терры до самых темных уголков галактики. Будучи бесстрашными исследователями, вольные торговцы часто первыми погружаются в неизведанные глубины тьмы. Вот почему при каждом лорде-капитане есть навигатор: благородный мутант, который использует свой третий глаз, чтобы вести корабль через ужасы варпа.

  Великие дома Навис Нобилите - один из столпов могущества Империума. Хотя истинное происхождение этих благородных мутантов окутано туманом времени, именно уникальный ген Навигатора помог человечеству объединить разбросанные по всей галактике колонии в единую великую империю. Ведь направляющий взгляд третьего глаза навигатора способен видеть сквозь пелену варпа, тогда как его бушующие глубины могут свести с ума и изуродовать тело обычного смертного. Именно этот дар позволяет навигаторам вести пустотные корабли человечества через Море Душ, ориентируясь лишь на свет Астрономикона - сияние самого Императора. Однако за пределами Палат Навигаторов взгляд открытого третьего ока сулит смерть каждому, кто осмелится заглянуть в его глубины.

  Кассия Орселлио - юная дочь Дома Навис Нобилите, сделавшего своим домом пространство Коронус. Воспитанная втайне на станции с ограниченным доступом, девочка не знает ни своих настоящих родителей, ни мира за пределами своей позолоченной клетки; все, что она знает, - это бесконечные годы учебы и долг перед своим Домом, который тяжким грузом лежит на ее пока хрупких плечах. Родословная Навигатора возвышает Кассию над простыми смертными, а ее грозные способности позволяют не только пронзать варп взглядом, но и испепелять человеческие души. 

  После того как судьба вырывает Кассию из безопасного убежища, она сталкивается с жестокостью внешнего мира гораздо раньше, чем планировали ее наставники. Но и сам мир не менее встревожен ее присутствием: врожденная сила девушки отталкивает от нее как друзей, так и врагов. Сможет ли Кассия вырваться из рабства чужих надежд и идей, или ей суждено стать послушным винтиком в бездушной машине Империума? Кто знает? Только звезды могут видеть будущее.

Деградация Потомков - часть 6

Экс-канцлера Германии Шредера выдвинули кандидатом в совет директоров Газпрома

Источник: https://news.liga.net/world/news/eks-kantslera-germanii-shredera-vydvinuli-kandidatom-v-sovet-direktorov-gazproma

Шредер выдвинут в совет директоров Газпрома вместе с еще десятью лицами. Голосование по кандидатам должно состояться на годовом собрании акционеров 30 июня.

Сейчас Шредер является главой совета директоров Роснефти и главой комитета акционеров Nord Stream AG – оператора российско-немецкого газопровода Северный поток.

Шредер неоднократно публично повторял пропагандистскую риторику Кремля. Например, недавно он обвинил Украину в "бряцании оружием" и заявил, что Киев "переходит все границы", когда возмущается отказом Германии давать ему оружие.

Имя Шредера стало нарицательным. Существует неофициальный термин "шредеризация" – лоббирование интересов России европейскими политиками, которых экономически стимулирует Кремль, в том числе обещая дать им должность в российских госкомпаниях после политической карьеры.

Дэн Абнэтт, "Биквин: Покаяние" глава 4 + глава 5

1) Теперь использую для прямой речи тире, а не кавычки.

2) "Maze Undue" перевел везде, как "Непостижимый Лабиринт" (раньше был бардак). В предыдущих постах редактировать не могу, но в финальной версии будет, как надо.

Глава 1-я: http://joyreactor.cc/post/4953116

Главы 2-3: http://joyreactor.cc/post/4954326

Если хотите выразить благодарность, то мой патреон такой же, как и мой ник :)

Сообщайте о найденных ошибках - все буду вносить в основной файл.

___________________________________________________________________________

ГЛАВА 4

Беседа

Мы с наставником достигли цели нашего вечера — найти пропавшего астронома. Я подумала, не пора ли снова залечь на дно, но Эйзенхорн намеревался продолжать. Он считал, что ночь еще сможет многое открыть.

Пока мы шли за шумной группой Крукли к «Двум Гогам», Эйзенхорн рассылал быстрые психические сообщения остальным членам команды, находившимся рядом и следившим за нами. Нейлу, Медее и затаившемуся Смертоносу он дал указания не спускать с нас глаз и наблюдать за Фредриком Дэнсом, пребывавшим с Унвенсом в компании Крукли. С этого момента его нужно было отслеживать для последующего допроса. Демонхосту он послал приказ о захвате, который я полностью поняла только позже.

Затем мы пошли пешком, следуя за кликой Крукли, но держась немного в стороне во избежание подслушивания.

— Есть ли еще что-то, что можно узнать? — спросила я.

— Сомневаюсь, но мы останемся с Дэнсом, пока Нейл и остальные не подтвердят захват, — ответил он. — Думаю, будет полезно подружиться с Крукли. Он знает всех в этих кругах и может открыть закрытые для нас двери.

— Ты имеешь в виду «друга»? — спросила я.

— Эвфемистически. — ответил он.

— А… — сказала я. — Потому что мне трудно представить, как ты заводишь друзей.

— Я достаточно хорошо их завожу. — ответил он. — Просто, похоже, я не умею их удерживать. Следи за Крукли. Он одиозен и беспутен. Его ум — развратная трясина. Но он может быть полезен.

— Он знает что-нибудь о Короле? — спросила я его.

— Не больше, чем любой из них. — ответил Эйзенхорн. — Я читал это имя в его мыслях и в мыслях его окружения. Но Желтый Король, Король Орфей, — это местный миф. Я сомневаюсь, что в городе найдется хоть одна душа, которая не слышала бы это имя. Для них это фольклор. Они ни в коем случае не считают его реальностью. Крукли и его прихлебатели гораздо больше заинтересованы в полусерьезной эзотерике, которую они собираются обсудить, воображая себя просветленными посвященными в тайные знания.

— Что насчет истории с Унвенсом и Дэнсом? — спросила я. – Ошибаться с чтением мыслей для тебя нехарактерно.

— Я не могу этого объяснить. — сказал Эйзенхорн. — Возможно, мое понимание было затуманено и сбито с толку. Какое-то пси-поле, предшествующее появлению граэлей.

— А вот и серьезный вопрос. — сказала я. — Два граэля. Прямо по наши души. Как они нас нашли?

— Они и не нашли. Они нашли медиума, чтобы заставить ее замолчать. Мы не были их целью, поэтому мы все еще целы.

— Но она была шарлатаном. Наверняка...

— Согласен, Мэм Тонтелл почти или совсем не обладала психическим даром. — На его лице появилось озадаченное выражение, которое показалось мне тревожным, а его глаза вспыхнули фиолетовым светом. — Возможно, достаточно дара, чтобы сделать карьеру на мистификациях. Нет, Бета, это была одержимость. Что-то вгрызлось в нее. Оно использовало преимущество ее послушного разума, чтобы говорить с нами.

— С нами? — спросила я.

— Ленгмур был прав насчет конкретики. Она озвучила подробности, известные немногим. Больше всего — тебе. Их предоставили для доказательства правдивости послания.

— Которое так и не было завершено.

— Граэли отключили ее голос, — согласился он, — но это было послание для нас.

— Просьба о помощи? От кого?

— Я не знаю. — сказал он.

— Лилиан Чейз?

— Не глупи.

— Тогда Балтус Блеквардс, если он еще жив? Возможно, его семья? Ему было известно об особенностях книги?

— Возможно.

— Но почему? — спросила я. — Он мне не друг.

— Если только ты не имеешь это в виду эвфемистически, то в нашей сфере деятельности нет друзей. — сказал он. — И явных врагов тоже нет. Каждый может быть и тем и другим, либо всем сразу.

— Это я уже поняла, находясь в твоей компании.

Он посмотрел на меня так, словно я его отругала или как-то обидела. Если вы не знакомы с Грегором Эйзенхорном, а я не могу придумать для этого ни одной разумной причины, вам, возможно, будет трудно его себе представить. Я не имею в виду его внешность, ибо это очевидно: поразительно высокий мужчина мощного телосложения, изрядно потрепанный возрастом и травмами. Одет, как и в тот вечер, в длинное, тяжелое пальто. Его спину и ноги поддерживает металлический аугметическй экзоскелет, а другие признаки, такие как нейронные штекеры, которые тянутся вверх из-под воротника и входят в основание черепа, свидетельствуют о пережитых напастях. Он никогда не рассказывал мне, откуда у него эти увечья, и произошли ли они в один ужасный момент или были накопленным результатом долгой жизни на темном пути. Я подозреваю последнее. 

Но в основном я обращаю внимание на его характер. Он настораживает и внушает страх своими размерами, но в его мрачной, навязчивой манере поведения часто присутствует меланхолия. Не раз я жалела его. Жаль, что он вынужден быть таким, собою. По своей воле или по стечению обстоятельств, он посвятил себя жизни, которая никогда не оставит его в покое.

Видала я его и смеющимся, обычно в компании Нейла или Медеи. Это было редко, но случалось. Медея доверительно рассказала мне, что после миссии на Гершоме двадцать лет назад он иногда улыбался, чего не мог делать много лет. Она предположила, что это связано с исправлением неврологического паралича, но я чувствовала, что здесь кроется нечто большее. Что-то случилось с ним на Гершоме, в далеком мире. Что-то, что заставило его глаза сверкать странным фиолетовым оттенком. 

Я не знаю, что это было. Опять же, правда была скрыта от меня, только намеки. Но это направило его на путь к Санкуру. К тому времени он уже преследовал Когнитэ — преследовал годами, — но Гершом позволил сузить район поисков. Что бы там ни произошло, он нашел место, где скрывался Желтый Король, и связал воедино все известные нам элементы: Короля, Город Пыли, эвдемонические силы граэлей, служивших Королю в качестве миньонов, известных как Восьмерка, Энунцию и связи с Чейз, Когнитэ и их инфернальными произведениями одушевленной инженерии.

Это также привело его ко мне. К тому времени стало ясно, что силы, направленные против нас, считали нулевых, таких как я (то есть неприкасаемых или «пустых», которые по природе своей пси-инертны), жизненно важными инструментами в том Великом Труде, которым они занимались. Когнитэ действительно, под прикрытием Непостижимого Лабиринта воспитали целую школу таких людей.

Но я явно была не просто одним из инструментов. Эйзенхорн узнал обо мне на Гершоме еще до моего рождения. Он пришел, чтобы найти меня и, как мне кажется, защитить. Было установлено, что я была клоном или клонированной дочерью умершей женщины по имени Ализебет Биквин. Она тоже была нулевой и работала вместе с Эйзенхорном. Медея предположила, что они были особенно близки, возможно, даже любили друг друга, если это человеческое понятие имело хоть какое-то значение для такого безэмоционального и замкнутого человека. Эйзенхорн должен был выполнить миссию на Санкуре, возможно, последнюю и величайшую в своей жизни, и я была частью этой миссии, но также я была и другой миссией. Он намеревался присматривать за мной не потому, что я была частью Великой Работы, а потому, что это была я. 

Ранее в этом повествовании я размышляла о том, почему решила встать на его сторону, хотя было много веских причин против этого, и не в последнюю очередь его якшанье с демонами и предателями Астартес. Я была ему не безразлична. Другие также проявляли участие: Медея, бедняга Лайтберн и, возможно, Нейл. Но Эйзенхорн не заботился ни о чем и ни о ком, кроме своего долга, поэтому эта искра человечности казалась более значительной, более истинной.

Я гадала, не потому ли, что я напоминала ему его потерянную Ализебет, ведь многие отмечали, как я на нее похожа. Иногда я даже думала, не воспринимает ли он меня в какой-то мере как суррогатную дочь. Между нами не было никакой другой привязанности. Я уверена, как в синем небе, что он не видел во мне замену своей потерянной любви, своей Ализебет, чудесным образом возродившейся и вернувшейся к нему. Ничего подобного. Полагаю, на какое-то время он стал для меня самым близким отцом, хотя расстояние между ним и настоящим отцом было несколько большим, чем между Санкуром и Святой Террой. 

Моя короткая встреча с Рейвенором добавила еще один кусочек к загадке Санкура. Он утверждал, что Желтый Король пытается восстановить утраченный язык силы, известный как Энунция. Этому языку Рейвенор посвятил большую часть своей карьеры. Король хотел заполучить Энунцию, чтобы управлять самой сутью Вселенской Реальности. И, что особенно важно, он хотел узнать одно слово, которое дало бы ему непревзойденную власть: единственное, истинное имя Бога-Императора Человечества.

Иногда я задавалась вопросом, не был ли тот любопытный текст, написанный от руки в общей книге, упомянутой покойной Мэм Тонтелл, неким глифическим изображением Энунции, хотя он не походил ни на какие другие известные нам письменные свидетельства этого языка. Я подумала, не была ли это зашифрованная форма Энунции, и не скрывает ли она внутри себя то единственное, подлинное имя Его Величества Императора.

— О чем ты думаешь? — спросил меня Эйзенхорн.

— Праздные размышления. — ответила я.

— На них нет времени, — сказал он. — Тот, кто так жестоко использовал Мэм Тонтелл, был псайкером или имел псайкера в своем подчинении. Мы...

— Что насчет Рейвенора? — спросила я. — Ты сказал, что он псайкер почти непревзойденной силы, и он охотится за тобой.

— Не он.

— Не для того, чтобы выманить тебя? У него теперь есть обычная книга Чейз. Он знает достаточно деталей, чтобы использовать их. Он...

— Думаешь, это была уловка? — спросил он. — Попытка выманить меня?

— Почему бы и нет? — спросила я.

— Нет. — сказал он твердо. — Такие интриги ниже его достоинства. Я хорошо его знаю.

— Правда?

— Да. — сказал он. — Он был моим учеником.

— Ах. — произнесла я, потому что больше мне нечего было сказать. 

— Гидеон знает, что нужно держаться подальше от меня и оставить меня в покое. — сказал он. — Ибо если наши пути пересекутся, это будет конец. Он поклялся сжечь меня, а я не сдамся. Если он решит... когда он решит... выступить против меня, это будет прямо и жестко. Никаких игр и уловок.

— Приятно знать. — сказала я.

— Если граэли были посланы, чтобы помешать Мэм Тонтелл доставить ее послание, — добавила я, подумав, — это говорит о том, что послание было действительно важным. Что это была не уловка, чтобы обмануть нас, а истинное послание, которое они хотели во что бы то ни стало заглушить.

— Или чтобы не услышал кто-либо посторонний. — ответил он.

— Но послание было для нас. — сказала я, улыбаясь. – Ты сам так заявил.

— Виолетта! Дэзум! Поторопитесь! — Крукли звал нас, смеясь при этом. — Мы на месте!

Мы прибыли в «Два Гога».

ГЛАВА 5

Которая о числах

«Два Гога» — это питейное заведение в двух улицах от салона, ветхое угловое здание на повороте Фейгейт-роуд, где она переходит в Литтл-Хекати-стрит. Возможно, вы проходили мимо него, если посещали Королеву Мэб?

 Правильнее «Ягог и Магог» - заведение названо в честь мифических гигантов-демонов, разделивших первозданную пустоту и отделивших материум от имматериума, а над его дверью возвышаются две фигуры из резного дерева фепена, резные изображения близнецов-верзил, схватившихся друг с другом и ревущих. Эти фигуры, являющиеся чем-то вроде местной достопримечательности, регулярно перекрашивают, чтобы защитить стареющую древесину от воздействия стихий, хотя, очевидно, для этого используются любые излишки краски, имеющиеся на тот момент под рукой. В тот вечер они были по большей части ярко-зеленого цвета, знакомого по палатам лазарета, их конечности и клювы были несвежего синего цвета, как у корпуса баржи, а когти, зубы и плетеные кольчуги — едкого желтого. По правде говоря, я не могу представить себе ничего, что можно было бы покрасить в такой цвет, но останки краски ведь где-то взяли.

 Возможно, безумного короля?

 Когда-то они держали оружие для битвы друг с другом, или хотя бы что-то сжимали в руках, но эти предметы давно истлели и были разломаны вандалами. Сейчас Ягог сжимал в руках венок из мертвых цветов, украденный с какого-то городского кенотафа, а Магог держал потрепанную шляпу, которую, вероятно, забросили туда из спортивного интереса. Казалось, что он приветствует нас напряженным взмахом своего головного убора.

 Мы вошли. Здесь было немноголюдно, сильно пахло пролитым элем и немытыми телами. Озтин Крукли, которому явно нравилось быть в центре всех событий, громко приветствовал персонал в слишком знакомых выражениях и поторопил их принести угощение для всей компании.

 Мы заняли столики, и разговоры, начатые на улице, стали громче и оживленнее. Как и в салоне Ленгмура, я воспользовалась моментом, чтобы осмотреть помещение. У бокового бара я увидела крупного мужчину, флиртующего с двумя официантками. Даже со спины я узнала Гарлона Нейла. Он уже был на месте, и знал о нашем появлении.

 Мое внимание переключилось на остальных участников вечеринки, «банду» Крукли, разношерстную компанию из двух десятков человек, которые, очевидно, слонялись вокруг него, как небольшой фан-клуб, радуясь каждому его слову и греясь в его потускневшей славе. Я не знаю, чем он был более знаменит — своими стихами, некоторые из которых, признаю, были весьма хороши, или своей скандальной репутацией развратника, совратителя всего, что движется, сношениями с сомнительными типами и провозглашением себя мастером — магусом, не менее — оккультной практики.

 Он не был последователем Хаоса, хотя и гордился своей порочной репутацией харизматичного плута. К тому времени он был уже близок к преклонному возрасту, страдал от избыточного веса и алкоголизма, его разум и здоровье были разрушены десятилетиями употребления различных наркотиков. Он казался человеком, решившим доказать, что может все, что угодно, хотя на самом деле его звезда давно закатилась. Он цеплялся за идею себя прошлого, намереваясь никогда не отпускать ее.

 В этом, к моему стыду, он напоминал мне Эйзенхорна.

 Что касается остальных, большинство из них не имели никакого значения: подхалимы и прихлебатели, или просто одержимые наркоманией торчки, знавшие, что рядом с Крукли выпивка будет литься рекой.

 Но некоторые представляли интерес. Аулей, гравер в чернильных пятнах, был тихой душой, чьи работы принесли ему известность. Его наряд свидетельствовал об успешной карьере, но руки его дрожали, и было ясно, что он безнадежный ловелас. Его роль заключалась в том, чтобы быть постоянным подельником Крукли, и он стоически играл ее. Думаю, Крукли держал его рядом, потому что ему нравилось красоваться в компании знаменитых людей, а также Аулей был безгранично богат и оплачивал большинство вечеринок. Что касается самого Аулея, то, думаю, он просто не любил пить в одиночестве.

 Потом был Тимурлин, который был — как он всем неоднократно говорил — «тем самым» Коннортом Тимурлином, концертным клавиристом высочайшего таланта. Он отстукивал ритм пальцами на краю стола, как на клавишах своего инструмента. Это был молодой человек, тот самый, в полосатом костюме и халате, которого я видела в перепалке с женщиной в ржавом платье у Ленгмура.

Рядом с ним сидела Мэм Матичек, наставница и лингвист из Академии Гекулы. Это была суровая, вульпинистая женщина, ранее сияющая красавица, сохранившая призрачный блеск в свои немолодые годы. То ли по собственному желанию, то ли из-за отсутствия средств она ни разу не воспользовалась ювенантными процедурами. На мой взгляд, ей было не менее шестидесяти лет, а ее выразительное лицо в своих чертах ясно хранило напоминание о несравненной юношеской красоте. Она не красила волосы, а носила их, цвета первого инея на мертвой зимней траве, свободно ниспадающими на плечи. Мэм Матичек предпочитала черный креп и кружевные перчатки, и никогда никоим образом не улыбалась. Она курила палочки лхо, держа их в серебряном мундштуке и была склонна без предупреждения поправлять произношение окружающих. Когда Крукли рассказал о пути инициации, приведшего его к уровню магуса — очевидно, о долгом и покаянном паломничестве в Багровую пустыню, где к нему явились демоны-симурги Геррата и наделили дарами некуомантии, фармакии, магейи и готейи — Мэм Матичек укоряла его, что симургам следовало бы использовать эленикские термины, а не энмабские слова, и недоумевала, почему они смешивают их с халдейским термином макус — вместо магуса — и, кроме того, удивлялась, что сущности варпа так свободно владеют мертвыми языками Терры, которые стерлись из памяти людей в пыль еще до Старой Ночи.

 — Разве у них не было своих языков, у этих демонов? — спросила она.

 — У них были, мэм! — Крукли рассмеялся. — Но я не знал ни одного из них! Ни у них не было желания учить меня, ни у меня — уст, чтобы говорить на них!

 — Значит, Озтин, — заметила она, — ты свободно говорил на эленикском и старохалдейском до того, как ушел в пустыню?

 — О, дорогая Эльса, — воскликнул Крукли, забавляясь, — неужели вы не любите хорошие истории?

 — Я в восторге от них, сэр, — ответила она. — Я лишь удивляюсь, почему Санкур так наполнен останками крушений прошлого. Мне кажется, что здесь больше обломков, больше кусков старой, древней Терры, выброшенных на берег и смешавшихся воедино, чем в любом другом уголке великого Империума. Как будто мы — высокая отмель, и течение времени сметает весь мусор прошлого и сваливает его здесь, чтобы мы могли ковыряться в нем. 

 И, конечно же, был Фредрик Дэнс, объект нашего интереса. Он говорил очень мало, невзирая на шумные разговоры вокруг него, и казался спокойным в своих собственных мыслях, если в его руке была выпивка. Пожилой человек с длинными, как у паука, конечностями сидел рядом с ним. Это, как мы узнали, был Линель Унвенс, старший клерк «Судоходной Компании Геликан». Я и не знала, что судоходство все еще здесь существует.

 В салоне, хотя они сидели рядом в баре, они не признавали друг друга, но в «Двух Гогах» между ними существовали какие-то отношения, даже если они не соответствовали тому, что Крукли называл «друзьями». Унвенс следил за тем, чтобы Дэнсу приносили напитки, и даже, казалось, слушал его, хотя я никогда не видела, чтобы Дэнс вообще говорил. Иногда Унвенс поправлял свое серебряное пенсне и что-то черкал в блокноте, как будто Дэнс сказал что-то заслуживающее внимания. 

 +Интересно.+

 Эйзенхорн шипел в мой разум на самом конфиденциальном уровне псайканы. Я подняла брови.

 +Это Унвенс. Теперь я его понимаю. Он псайкер. Низкого уровня, и очень специфического типа.+

 — Правда? — прошептала я, поднимая свой стакан с джойликом, чтобы скрыть свой ответ.

 +Тип D-тета-D по классификации Ордоса на стандартной гаумонической шкале. Пассивный и однонаправленный.+

 — Как одно из грамматических правил Мэм Матичек? — пробормотала я.

 +Нет. Это значит, что он может читать, но не передавать. И, в частности, только из одного разума одновременно. Это большая редкость. Например, сейчас он не может слышать ни меня, ни мысли других людей. Его внимание полностью сосредоточено на Дэнсе. Он слушает его разум. Читает его. Отношения странные, почти симбиотические. Унвенс — это глаза и рот Дэнса. Он... записывает то, о чем думает Дэнс, как стенографист. Меня не удивит, если я узнаю, что Унвенс написал безумную книгу звезд для Дэнса под диктовку.+

 — И о чем же сейчас думает слепой астроном? — очень тихо спросила я.

 +Я не могу сказать. Унвенс настолько замкнулся на сознании Дэнса, что оно закрыто. Частный разговор. Это нелегко для Д-тета-Д. Возможно, долгое знакомство, почти зависимость.+

 — Что ж, — прошептала я, — давай выясним, что они говорят.

 Эйзенхорн резко посмотрел на меня.

 — Я слышала, вы работаете в судоходстве. — сказала я, наклонившись вперед к Унвенсу. Внизу, за столом, большинство участников вечеринки прислушивались к деталям последней пикантной истории Крукли, которую он рассказывал стоя.

 — Да, мэм, — ответил Унвенс. — Это скучная работа, я уверен, что такая прекрасная молодая леди, как вы, сочла бы ее очень нудной.

 — Я нахожу космические перелеты очень увлекательными. — ответила я. Выбраться за пределы этого мира, достичь других звезд...

 — Ну, — сказал он, — моя работа в основном связана с накладными и грузами. Это просто писанина. Сам я никогда не покидал Санкур, хотя видел корабли в доках и на низкой орбите.

— Это, должно быть, великолепное зрелище. — сказала я. 

 — Вы — та самая леди, которая вела разговор. — неожиданно сказал Фредрик Данс. Он наклонил голову в мою сторону, хотя его глаза оставались такими же невидящими, как всегда. — Вы говорили с Мэм Тонтелл во время ее сеанса.

 — Да. — сказала я.

 — Да, я узнаю ваш голос. Она погибла, как я слышал. Просто упала замертво.

 — К сожалению, это правда, сэр. — подтвердила я.

 — Она заинтересовала вас числом. — сказал Дэнс. — Один-один-девять. Сто девятнадцать. Интересное число. Я тогда так и подумал. Натуральное число, конечно, полупростое, с удивительно большим коэффициентом. Сумма пяти последовательных простых.

 — Правда? — заинтересовалась я.

 — Да. Семнадцать плюс девятнадцать плюс двадцать три плюс двадцать девять плюс тридцать один. Это четвертое число в последовательности Шепралона и наименьшее составное число, которое на единицу меньше факториала. Это...

 — О, успокойся, Фредди. — сказал Унвенс, положив заботливую руку на запястье Дэнса. Но Фредди Дэнс уже настроился говорить.

 — Сто девятнадцать — это порядок самой большой циклической подгруппы в Бенчианской мастер-группе, — продолжил он, — а также средняя точка на шкале Лейкамисса. Это число звезд в созвездии Антико и угол, в градусах, Сикакса на восходе солнца в середине зимы. Это число ступеней в башне Святого Зороаста и число железнодорожных столбов на западной стороне Парнасского моста. Это бортовой номер «Тандерболта», на котором летел в Осквернение Ипруса коммандер Дориан Казло во время Пятой Орфеонийской. Его ведомый, Виве Ларатт, совершил сто девятнадцать убийств во время той кампании. Это число, присвоенное Фантасмагору в «Бестиарии всех демонов» Глинидеса. Это возраст, которого достигла бы твоя тетя, если бы у нее был еще один день рождения. Она умерла?

 — Моя тетя? — спросила я.

 — Нет, Мэм Тонтелл.

 Боюсь, она умерла.

 — «Л» и «Ч»... это были последующие буквы. Интересно...

 — Я тоже удивляюсь, сэр. — сказала я. Вы человек цифр. Как бы вы использовали "один-один-девять" в качестве ключа, скажем, в письменном шифре?

"Брежнев = Гитлер". Эта надпись запечатлена неизвестным оператором, снимавшим в августе 1968 года ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Четыре часа уникальных съемок, которые удалось найти 50 лет спустя, стали основой фильма чешского режиссера Яна Шикла "Реконструкция оккупации".

Среди уникальных кадров есть и съемки в моравском городке Простеёве – там жители поменяли указатели так, что танки ездили по кругу и не могли отыскать дорогу. Когда в третий раз военные оказались на том же месте, они открыли стрельбу. Причин не было никаких, кроме этих дорожных знаков. Погибли пять человек.

Знатоки психологии/социологии! 

Почему "Дивный новый мир" Хаксли считают антиутопией? 

Я прочитал этот довольно короткий роман и не нашел проблем в том обществе. Все довольны своим положением, у всех есть работа, пища, жилье, медицина, секс, безопасная наркота. Нет войн, практически нет преступлений (логично, никто не голодный во всех смыслах). Даже служители порядка в случае проблем задерживают тебя, обрызгивая наркотой, чтобы тебе похорошело и ты не буянил. 

В последнем разговоре главный по континенту на пальцах объясняет герою, что он дебил (хотя это простительно - он же в племени рос, еще и презираемый всеми). 

И наука развивается под контролем, чтобы случайно не самоуничтожиться. 

Кстати, герой в конце умирает в основном от психических проблем, связанных с осознанием своей неправоты (ну и еще над ним все смеются, когда он себе самобичевание устраивает).

Низшие касты угнетают? Отнюдь! Их создают довольными, и им доступны те же развлечения. Они даже сочувствуют остальным кастам - нижние тяжело пашут, а у верхних много ответственности. Конечно, это так запрограммировано, ну и что? Никакой матрицы, все реально живут в свое удовольствие.

(Учитывайте, что книга вышла в 1932 году. Автор пережит Первую мировую войну и жил в ожидании Второй. С точки зрения того времени, это какой-то нереальный Сад Эдема).