утренняя минька

Кошки лета

– Привет, кот, – сказала я, открывая глаза. – Ну что, сегодня?

Полосатый кот сидел на подоконнике, спиной ко мне, и лишь шевельнул ухом, мол, я тебя слышу, ага. Я осторожно приподнялась на кровати. Вроде голова на месте и стены не спешат пуститься в пляс. Что ж, видимо, не сегодня.

Вы спросите, чего это я в свои шестьдесят четыре уже о смерти и дверях думаю? А сосуды, знаете ли, такая вещь: сейчас ты живчик, бодро дочитываешь книжку и прыгаешь с авоськой (боже, какие я слова помню!) до магазина, а потом раз и здороваешься со своим вторым инсультом. Так что – думаю. И кот у меня есть.

У нас почти каждый старик держит кошку или собаку. Все знают, что когда наступает «осень жизни», то в час смерти хозяина, даже если это произошло далеко от дома, кот или пес могут открыть ему дверь. И тогда ты попадешь в лето. В тот летний день твоего детства, когда трава была самой зеленой, а небо самым голубым, когда полуденный зной лениво тек над широким лугом и воздух звенел, натянутый тоньше струны. Когда под ногами стрекотали кузнечики, а над головой с жужжанием проносились блестящие жуки, когда с пальца взлетала божья коровка, чтобы принести нам хлеба, и где-то высоко со звонким «тр-р» играли в салки ласточки. Когда ветер с реки и рисунок на песке… Там ты и будешь жить, молодой, веселый, с теми, кого любил или полюбишь еще. Ведь они всегда там, в твоем лете.

Но не все животные умеют открывать дверь, лишь некоторые. Из тех, что ходят между мирами. Только вот не отличить их друг от друга по внешнему виду никак. Поэтому у нас так много бабок-кошатниц с двадцатью «хвостами» в однушке. Вдруг хоть один да сработает! А если не сработает… говорят, просто уходишь в забвение. Тихо, спокойно… спишь.

За размышлениями я не заметила, как сделала себе гренки и выпила кофе. И впрямь надо бы в магазин, сливки совсем закончились. Я вздохнула, не без удовольствия покряхтела и, собравшись, вышла на лестничную площадку. Там оно и случилось.

Стены провернулись разок-другой, в глазах стало темно, а в голове больно. Кажется, я плюхнулась на пол, с той самой авоськой в руке.

Немеющие пальцы задел полосатый хвост. Как? Я ж его в квартире заперла. Ох, нет, дверь-то отворена. В последний год совсем рассеянная стала.

Взглянула в желто-зеленые кошачьи глаза. А вдруг? Но нет, самые обычные глаза. Ошиблась я с котом, ошиблась. Ну что ж, значит, вот сейчас и помру.

Кажется, так я и сделала.

– Сегодня, кот? – спросила я, открывая глаза.

– Да, – ответил кот. – Посмотри, дверь-то отворена.

Из-за двери тянуло легким ветром с реки.

Автор: Юстина Южная

Наседка из леса

Скатиться по лестнице с чердака; приоткрыть дверь, чихнуть от лучика солнца, упавшего на веснушчатую физиономию. Немного сыро, ветер несёт запах сена, машинного масла, опилок. Стальные, инородные небоскрёбы Надзирателей за лесом бросят блики на хутор, но до них далеко, как и до ближайшего налёта. Можно жить. И хочется жить.

Из сарая доносится хор наседок, они уже давно проснулись и ждут, когда им принесут корма, разольют по поилкам, возьмут на руки, потискают. Мама вот-вот крикнет из кухни:

- Ром, где шляешься, иди, собирай!

И побежишь на склад, нальёшь, потащишь бидоны густого стеллерового, которое молоковоз с берега привозит раз в неделю. Откроешь ногой дверь сарая, и семнадцать пар глаз уставится на тебя.

Наседки вопят, но больше не от голода, просто рады видеть. Трутся, щекотят усами, лезут на руки: погладь, почеши за ухом! И, конечно, поставишь бидоны, обязательно погладишь, почешешь. Обижать кормилиц нельзя. Рыжий Тишка полезет под крышку, норовя опрокинуть, но не успеет – тут же разольёшь. Наседки разделятся в четыре неровные линии по обеим сторонам кормушек. Лакают, мурчат. Кинешь корма Тишке – осеменителю положено отдельно.

Наконец, придёт пора собирать яйца в сумку: обычно бывает не меньше шести-семи за утро. Больших, разных – белых, чёрных, серо-голубых. Потом принесёшь домой, мама пересчитает, часть припасёт для Надзирателей, для себя, а из пары приготовит вкуснейший омлет. Ты пока соберёшь ценную шерсть, уберёшь лотки, проверишь воду…

* * *

Но нет, всё будет не совсем так. Пока мать не позвала, плеснёшь в бутыль молока и побежишь за ограду.

Исполинские яблони давно отошли, лишь иногда нога давит поздние плоды. Тебе нужны не они. Там, в овраге под старой корягой древовидной клубники живёт дикая – из крепких, пятнистых, пугливых, тех, что несутся лишь раз в полгода. Ты долго приручал её, она уже почти не боится тебя.

Приходишь: наседка на охоте, и ты осторожно приоткрываешь листья.

Не ошибся. В гнезде, свитом изо мха, притаилось два яйца – чёрно-белое и трёхцветное, пёстрое. Мальчик и девочка. Ты решаешь: девочку оставим лесу, а мальчика, как подрастёт, заберём себе. Построим свою яйцеферму, выведем новую породу на зависть соседям, обрадуем маму, и, возможно…

- Кыс! Кыс-кыс, Мурка! – зовёшь ты. – Я молочка принёс!

Но ответа долго нет, лишь шумит кронами пустой лес. Тебя пугает коптер, прожужжавший над тропой, ты бежишь назад.

Бросила? Звери? Подстрелил дрон-охотник?

* * *

Ты возвращаешься снова и снова, пока не слышишь, наконец, в ответ заветное:

- Мяу!

И ты счастлив.

Автор: Андрей Скоробогатов

Все идет по плану

Два года назад охрана заворачивала меня у входа. Только для взрослых, говорили они, детям нельзя, говорили они!.. Ха! Вот он я! Обдурили дурака на четыре кулака!

И сегодня я получу вожделенный трофей.

Интересно, что это будет? Секс? Наркотики? Насилие? Вряд ли. Этого добра нынче достать не составит труда даже пятилетнему. Походу, там такое запредельное удовольствие, что мне даже не снилось!

Ух, аж дух захватывает! Но — спокойствие. Моё лицо должно оставаться нейтрально-равнодушным до самой кабинки. Только бы не раскрыли!

Хотя мне ли бояться? Я прошёл все круги ада, чтобы стать похожим на взрослого. Новое тело, подделка документов, подпольные курсы «говорю как взрослый», зубрёжка тысяч идиотских новостных лент и ещё более идиотских правил. Голова чуть не вспухла!

Зато теперь любой взрослый примет меня за своего.

Прохожу мимо рамки. Тихо матерюсь, огрызаюсь на охранников. Всё по заученному сценарию. Те довольно улыбаются. Наивные! Думают, что ребёнок сюда никогда не проникнет, вот и расслабились.

Ничего, ничего. Скоро я узнаю, что тут происходит!

Тесты на взрослость. Намеренно ошибаюсь в нескольких ответах. Собеседование прохожу со скучающим видом. Сальная штука в адрес сотрудницы. Та краснеет и пропускает дальше.

Всё идёт по плану.

А вот и вход в кабинку. С ленцой открываю её, хотя внутренне готов прыгать от счастья.

Сажусь в кресло.

Вокруг — приглушённый свет, играет тихая древняя мелодия.

— Устраивайтесь поудобнее, — раздаётся вокруг. — Откиньтесь в кресле, закройте глаза. Расслабьтесь.

Закрываю. Тело фиксируется мягкими ремнями. К голове подключаются электроды. Вот сейчас начнётся!

Голос растворяется, становится зыбким:

— Возраст: тридцать пять лет. Предстоит тридцать погружений. Мы достанем из ваших воспоминаний самые счастливые моменты за каждый предыдущий год — до пяти лет включительно. Погружение полное, вы снова вернётесь в то время...

Что?! Но мне и шестнадцати нет...

15

Вчера мне стукнуло пятнадцать. А сегодня Миха утащил меня на космодром. Он давно готовился, искал изъян в системе защиты. И нашёл! Мы без проблем взлетаем. Обалдеть, какие тут виды!..

10

Юка на два года старше. Никогда даже не смотрит в мою сторону. Но сегодня я подошёл к ней после школы с букетом роз. Юка засмеялась и поцеловала меня в губы...

5

Мама! Ура, мама пришла с работы! Какую нямку она сегодня принесла?..

0

У-а! У-а! А-а-а-а-а-а!

-1

Салон «Только для взрослых» содрогнулся от звуков сирены. Холодный голос вещал:

— Тревога! Кабинка номер семь! Смерть мозга! Срочно в реанимацию!..

Автор: Александр Богданов

Неозой

— Но профессор… — студент все продолжал свой спор с профессором, из-за чего на него уже начали шикать свои же однокурсники.

— Нет, и еще раз нет, — не менее неутомимо отстаивал профессор свою точку зрения, стоя за кафедрой, — С точки зрения человека никакого неозоя не будет и быть не может. Динозавры, цари природы, были крупнее нас и куда опаснее, но именно разум привел человека на вершину пищевой цепочки. 

— Но…

— Да поймите же вы наконец, молодой человек, неозой предполагает развитие эволюции главенствующего вида на планете, но человек достиг слишком много, чтобы пустить произвольный процесс эволюции на самотек и в пределах только одного мира. Мы уже достигли достаточного уровня развития, дабы контролировать процессы развития планеты по своему усмотрению. И это только сейчас, представьте, что будет через пару лет. А через сотню? Естественный природный процесс, который бы привел к неозою, боле не существует, а потому его и не будет. Это вы можете понять?

— Но профессор… — не унимался студент, но из-за и так затянувшейся лекции однокурсники все же перешли к силовым методам. 

На чем видеозапись благополучно и заканчивалась. 

— Ну что ж, — профессор выжидающе устремил взор на аудиторию, — Что мы можем вынести из этого архивного материала? 

Сидящие в лекционном зале студенты задумчиво и нерешительно зашушукались. Но одна смелая сутденточка все же смущенно ответила профессору. 

— Что люди ошибались? 

— Почти, — ответил профессор, — Люди были крупнее нас и куда опаснее, да, и разум их вполне был готов к приручению природных процессов эволюции животного мира в пределах собственных интересов. Но они не учли того, что их разум так же подвержен этому хаотичному процессу, который и привел их к саморазрушению. 

 — Но профессор, — неловко поднялся студент с задних рядов, — Это значит, что и мы не можем быть уверены, что и нас будет ждать постнеозой? 

— О, нет, категорически нет, — профессор усмехнулся и дернул левым усиком, — Постнеозой нам не страшен. Неужто вы считаете, что тараканья раса подобна вымершему человеку? Ой, не смешите мою докторскую.

Про Алису и будни графоманов

Что может быть страшнее ожидания? Бесконечных сигарет, чая и постоянного обновления страницы браузера? 

Пожалуй, ничего. 

Но Алиса ждала. 

Ждала, когда кто-нибудь скажет ей правду. Пусть ужасную, кошмарную, злую – но правду. Она слишком долго писала этот рассказ, слишком много в него вложила, слишком… 

Отправляя свое творение на суд придирчивых критиков, Алиса очень волновалась. Ведь его могут прочитать случайные люди, они не поймут гениального замысла, получится неловко… Но ничего. Обязательно найдутся умные, тонкие ценители, способные сказать настоящую правду о новой звезде литературы. Может быть, даже какой-нибудь издатель? Он увидит ее талант, сразу все поймет, закажет роман-эпопею в восьми томах! И что, бросать институт? Да и черт с ним, с образованием, ведь главное – способности! 

Первый комментарий к рассказу очень удивил Алису. Она прочитала его несколько раз, все больше недоумевая. 

«Деепричастные обороты выделяются запятыми». 

Четыре слова, не имеющие совершенно никакого отношения к ее таланту! А как же замысел? Сюжет? Глубокий внутренний мир героини? Господи, откуда берутся идиоты, не способные ничего понять, но все равно лезущие оценивать и комментировать? 

Второй отзыв появился примерно через сутки. Алиса бесконечно проверяла обновление страницы в телефоне, и вот, между парами по высшей математике (бредовая скучища) и философии (бесполезная скучища) она увидела заветный значок «один новый комментарий». 

«Очень тяжело читать корявый поток сознания. Автор, вы вообще о чем?» 

Ей хотелось заплакать от несправедливости мира. Опять пишет какой-то бессмысленный идиот! 

Алиса зашла на страничку мерзавца. Так и есть - какие-то рассказики, зарисовки, ничего интересного. Да он просто завидует! Написал гадость, чтобы потешить свое больное самолюбие. 

Алисе было очень противно. Ждешь настоящих, искренних отзывов, а получаешь нелепое враньё. 

Она хотела со злости бросить телефон в стену, но вместо этого, чтобы хоть как-то отвлечься от свалившейся на нее гнусности, открыла конспект по философии. Пока не пришло мировое признание, придется отвечать на семинаре. Так что нужно выучить это дурацкое определение: 

«Солипсизм - философская доктрина и позиция, характеризующаяся признанием собственного индивидуального сознания в качестве единственной и несомненной реальности и отрицанием объективной реальности окружающего мира». 

Алиса утешала себя тем, что и Декарта мало кто понимал. Разве что принцесса Елизавета… Эх, где же мой принц, который все поймет? Ау? Почему вокруг одни тупые гоблины? 

О! Вот еще комментарий! Наконец-то! 

«Мне нра, но баян». 

Алису бросило в краску. Конечно, сюжет ее рассказа не уникален – их в мировой литературе вообще не так уж много. Но оттенки! Нюансы! Тонкости! Опять ее никто не понял! Где же ты, мой настоящий критик? 

Кошмарное ожидание затягивалось. Но Алиса была готова ждать хоть неделю. Может быть, даже две – ведь тому самому, умному, понимающему критику нужно будет осознать все глубины ее таланта, договориться о публикации… Да мало ли, какие могут возникнуть сложности на пути гениального творения! 

Она обязательно дождется настоящего, искреннего отзыва. Не будет обращать внимания ни на дураков, ни на врунов-завистников. Пусть это будет даже самая жуткая правда, пусть ей скажут, что рассказ нужно подправить… Пусть. Главное – правда.

Автор: Алекс Келин

Дача

— Люся! Люся!

— Чего?

— Это что за дрянь у нас на огороде?

— Где?

Посреди грядок, нависая над кустами помидоров, на высоких ногах-опорах стояла ржавая летающая тарелка. Размером с пару дачных сортиров.

— Это же ты вчера притащил. Еще думала скандал устроить, что ты всякую дрянь подбираешь.

— Как бы я такую дуру приволок?

— Ну не знаю. Я вышла утром - она стоит. На тебя и подумала.

Крышка тарелки со скрипом приоткрылась.

Выдвинулась узкая длинная лесенка. И зеленый инопланетянин бодро спустился на землю.

— Добрый время суток.

Зеленый пришелец по-деловому пожал руки опешившим землянам.

— Приветствуем вас, - первым пришел в себя Павлик, - от всего прогрессивного человечества…

— Не надо, - инопланетянин скривился, наморщив короткие антенны, - это неофициальный визит.

— Вы собираетесь нас похищать? - Сообразила Люся и поправила прическу.

Пришелец осуждающе посмотрел на нее и покрутил пальцем у виска. И обратился к Павлику.

— Вы дачу продаете?

— Дачу?

— Дача. Двенадцать соток. С домом. Рядом пруд. Продаете?

— Д-д-да, продаем.

Из тарелки показалась зеленая голова, только с подведенными глазками и напомаженными розовым антеннами.

— Мусик, ну что там?

— Спускайся, - поманил первый пришелец голову, - это они продают.

Женская половина инопланетного экипажа спустилась по лесенке, с неодобрением покосилась на помидоры и, подойдя, взяла своего Мусика под руку. Павлик уже пришел в себя, поднял челюсть, что-то провернул в мозгах и с самой приветливой улыбкой собирался впарить дачу неожиданным гостям со звезд.

— Давайте я вам всё покажу.

И повел парочку по участку. До Люси только и долетало “здесь у нас три яблони”, “тут малинник”, “колодец, чистейшая вода, никакой водопровод не нужен”. Она собралась уже обидеться на мерзких зеленых, как над забором появилась голова соседа. Желчного мужика, собачившегося со всеми подряд.

— Эт кто у вас? Родственники шоль?

Люся кинула на него уничижающий взгляд.

— Покупатели.

— Эти? Зеленые?

Хозяйка дачи вдруг представила, как инопланетяне бластерами гоняют соседа, когда тот в очередной раз придет ругаться. И сразу передумала обижаться на зеленых. Напротив, гордо вскинула голову и с издевкой улыбнулась соседу.

— Именно.

— Да вы ни в жизнь ничего не продадите.

— Продадим. Еще как продадим. Кстати, они сказали, что на посадку им удобнее над вашим участком заходить.

И Люся почти бегом бросилась на помощь Павлику - продать участок теперь было делом принципа.

Через час инопланетные гости, изрядно утомленные, практически согласились на покупку.

— Хорошо. Аванс, пять килограмм золота, мы отдадим сразу. Остальное платиной, через десять дней.

Павлик, пораженный предложенной ценой, только икнул. А за соседским забором послышался тяжелый шмяк от рухнувшего тела.

— С-с-согласен.

Но тут в дело вмешалась инопланетянница.

— А где у вас цурюпульки?

— Какие цурюпюльки?

Павлик, подсчитывающий в уме деньги, вопроса не слышал и отвечать пришлось Люсе.

— Как это какие? Обычные, с щупальцами. Желательно лиловой породы. У вас в объявлении было написано - грядка с цурюпульками.

— Ни про какие цурюпульки мы не писали.

— Как не писали?

Инопланетянин достал свернутый вчетверо листок.

— Вот. Дача. Двенадцать соток. С домом. Рядом пруд. Пять грядок с цурюпульками. Обращаться - пятая планета Альфы Эридана.

Люся замотала головой.

— Это не наше объявление.

— Как не ваше? У вас какая планета?

— Третья. От Солнца.

— А я тебе говорила! - Взвизгнула зеленая, - А ты, это тот поворот, это тот поворот.

Инопланетянница дала спутнику подзатыльник.

— Всё, поехали. Дали же боги такого идиота в мужья.

Пришельцы, не прощаясь, забрались в тарелку и беззвучно взлетели.

Люся и Павлик в расстройстве сели на крыльцо.

— Слушай, а может на рынке спросить, вдруг есть у кого эти “цурюпульки”? А лучше твою маму попросим. Она что хочешь найдет, у неё же такие связи.

Люся печально кивнула.

А в это время сосед растягивал на крыше большой плакат с надписью “Продается дача. На участке теплица под выращивание цурюпулек”.

Автор:Александр "Котобус" Горбов

Федька

   Жил у нас на Верхних Выселках мужик один, Федькой Рыковским звали. От кого его мать, Таська Рыковская, в подоле принесла, леший знает. Мужа у нее не было, не зналась в деревне ни с кем, а вот гляди ж ты...

   Байстрюку этому, надо сказать, с самого начала не повезло. Акушера у нас о ту пору еще не было, Малашка, баба повивальная, в ночь, когда мальчишка народился, хорошо под хмельком была. И то ли она плохо потянула, то ли еще что, но лицо у мальца так и осталось перекошенным. А со временем еще и левая рука да правая нога сухонькими стали. Так и ковылял он на костыле.

   Так и вырос у Таськи сын нелюдимым да мрачным. До сорока лет дожил, а его все Федькой так и кликали. В колхозе у нас ровесников его много было, те все по имени-отчеству, Василь-Петрович, там, Сан-Палыч, а он как был Федькой, так и остался. Бобылем был, в колхоз вступать не захотел. Мол, как я, калека - да ваши трудодни потяну? Да понятно было, что лентяй он просто. Вон, дед-Михею ногу на немецкой войне в шестнадцатом году оторвало и ничего, бодреньким бегал, а этот... Даже молодуха за него никакая не пошла, так и остался он в одиночестве, Федька н-тот, Рыковский, значит.

   А там глядишь, и война началась. Ты - молодая, не знаешь уже, небось, с тех пор и ничего, семьдесят лет как-никак с победы прошло...

   Немец на нас тогда пошел. Мужики все воевать ушли. Бабы, дети да старики только в Верхних Выселках остались. Ну и Федька Рыковский. Не взяли его в Красную Армию, калеку-то. Да он-то и сам, небось, не хотел...

   Немец о ту пору, в сорок первом году, злобствовал. Колхоз спалили, скот забрали, есть нечего было... А до этого самолеты, еропланы енти, бомбами все Верхние Выселки забросали...

   Староста, дед-Михей, он у нас настоящим коммунистом был, идейным. В колхоз первым пошел, корову свою ледащую сразу привел... Его первым немцы и расстреляли. Мол, партизанов привечаешь. А откуда у нас, в Верхних Выселках, партизаны?

   К исходу второго месяца деревня вся в леса ушла. Скота ни у кого не осталось, все немец забрал... Вот-та и сбежали как-то ночью в леса... И Федька ушел, со всеми вместе. Калека - калекой, а на костыле своем спереди всех ковылял.

   Не любили его в деревне, жуть. Сам не поможет никому, скажешь ему что-нибудь, а он все молчит, да из-под бровей зыркает.

   Землянки там понарыли, как-то зиму протянули... Страх был, словами не передать! Стреляют со всех сторон, сверху еропланы - самолеты енти, бомбами кидаются, жуть!

   А потом, по первому снегу пара дней затишья выдалось. Бои ж недалеко шли, подле деревни оставленной, вот пара мальчонок, Мишка да Колька Федотовы и решили дотуда податься, может найти что-нить хорошее. А почто за ними Федька Рыковыский поковылял, одному богу известно.

   Дети-то что, война рядом прошла, а любопытство осталось. Набрели они на поляну какую-то, смотрят, а там фриц мертвый, та они к нему - нож у него красивый был в руках, ладный, с рукоятью черной. Они на нож тот да и засмотрелись. А потом из них кто-то гранату и нашел.

   Они-то дети глупые, несмышленые, они знать не знали, что там нашли, не понимали... Увидели вещь интересную, да и начали в руках крутить, рассматривать...

   Тут бы Федьке смолчать, мальцов от находки отвлечь, они б спокойно положили на землю да дальше пошли, а он не сдержался, гаркнул на них, мол, что ж вы творите, пострелята?! А те, как его увидели, да как испугались, так находку свою и выронили.

   Калекой он был, Федька. Рука да нога у него сухие были, на костыле он все ковылял, бегать не мог... Только и успел, что малят тех оттолкнуть да гранату своим телом накрыть...

   ...Мишка после войны, как подрос, в колхозе нашем директором был. Колька Федотов, тот важной птицей стал, в Москву уехал...

   А Федьке Рыковскому даже камня надгробного не поставили...

Автор: Ксения Баштовая

Романтика авторов новой волны

Они встретились совершенно случайно. Она любила писать космическую оперу, он – ЛитРПГ. Они были слишком разными, но именно это и заставило их обратить друг на другу свое драгоценное внимание. Им обоим хотелось чего-то новенького, чего-то… необычного. Дикого.

Все началось с одного маленького рассказика. Он мониторил сайт на предмет продвижения своего нового рассказа. Она же выложила свой на очередной конкурс, мило улыбнувшись смайликом в аннотации. Его привлек ее немногословный стиль и кокетливое общение с читателями в комментариях. Она была так умна, оригинальна.. необычно начитанна.

Бегло осмотрев ее аватарку, он кликнул на ее профиль и подписался на обновления. Просто так, машинально, будто «Добавить в друзья» для него больше ничего не значило. Но он лгал. Самому себе. И она знала это, принимая приглашения в друзья.

А потом он заглянул в список ее произведений и закатил глаза от желания – ее работы были абсолютно бесплатны. Он любил легкодоступных писательниц. Они заводили его внутреннего читателя.

Облизнувшись, он накинулся на ее творчество, словно дикий зверь. Он читал часы напролет, поначалу выискивая ошибки, а потом все больше и больше погружаясь в дурманящие дебри ее сюжетов. Она же отвечала ему взаимностью, заглядывая к нему на страничку, листая его рассказы, попутно проверяя свою статистику, раз за разом удивляясь цифрам, которыми он одаривал ее.

А потом она поставила ему свой первый лайк.

И это было сродни взрыву.

Вздрогнув, он продолжил с утроенной силой. Его рейтинг увеличился на пару значений, перейдя на другую страницу ТОПа. Он слегка застонал, увидев ее в таблице авторов рядом со своим никнеймом. Ее многочисленные, полновесные лайки стояли у него перед глазами, и он не мог устоять перед соблазном…

И написал ей в ЛС.

- Да, - стонала она, - да, читай меня больше, делись в ВК, рекомендуй друзьям…

- Да, лайкни меня там, где тебе нравится! – хрипя от натуги и страсти, набирал он ей сообщения.

А когда он закончил, то излил все в комментариях к ее незаконченному роману...

Ночь была томна и полна подписчиков.

Мальчик и Марсоход

Мальчик Миша мечтал о марсоходе. Мобильном, но мощном, метеоритоустойчивом, могущим махнуть между мегаполисами - мол, мало ли.

Мракобесие местного мэра мешало мечте. "Мальчик мал, - молвил мэр, мрачно мыля морду между meeting-ами. - Марсоходами могут маневрировать мамы, не малыши". Мимоходом мямлил о Матриархальных Моральных Мерах Марса, мешающим мещанам мечтать о марсоходах.

Миша меланхолично махнул механическим манипулятором-протезом и молча мелькнул мимо мэрского мордоворота.

Мелочность, мнительность и мозгоусугубительство марсианских местоблюстителей морщили малыша, моча мокрым мимику и мотая по мостовой. Мимопроезжающие марсиане в мини-машинах матюгали Мишу, мигая моргалками.

* * *

Модуль "Москва-5". Мама мешает молоко в мини-сепараторе. Марсианская "мультикорова", мимикрировавшая под московский мини-бар, мило мычит Мише.

- Марсоход?.. - мама, меркуя мордовыражение Миши, макнула в молоко мультикоровье "мясо".

- Мамо! Мерзко мне мракобесие мэра... - мальчик махнул манипулятором, маня и переходя на шёпот. - Купи! Не могу уже! Ну купи мне марсоход! Ну и что, что я киборг?! Хочу я, понимаешь, хочу как настоящий человек изъясняться по-человечьи, хочу свободы, в скафандре прошвырнуться по песочку родному марсианскому, да под солнышком, на волю хочется, свалить хочу из этого сраного городишки, не могу под кумполом проклятым я!!!

- Молчи, молчи!.. - мама с мышиным мнением мотает макушкой - мигают ли монокуляры-мреокли мэрских мерзавцев, моняторющих не-марсианская мову. - монолингвистика, молви "М-м", меньше мельтеши, мимо мрачные мысли...

Автор: Андрей Скоробогатов

Охота

Полнолуние, а это значит, что сегодня я не усну. Вирус, проклятье ли, но в такие ночи во мне просыпается… зверь. Настоящий монстр, перехватывающий управление моим телом и совершающий ужасные вещи.

Мой муж, посапывающий на кровати рядом, не знает моего страшного секрета. Я подсыпаю снотворное ему в чай, чтобы он не просыпался ровно до следующего утра.

Он не должен знать, что за монстр с ним живет.

Ибо я слишком сильно его люблю. Но раз в месяц теряю контроль.

Только стемнеет, как я надеваю черное платье и выхожу на Охоту. Зверю нужна подходящая жертва - абы кто ему не по вкусу. Нужен деликатес. А потому я еду в бар, в котором меня еще не знают, заказываю бокал дешевого коктейля и жду. 

Ведь именно в этот час в море дрянного алкоголя обитает самая крупная рыба. Отщепенцы, социопаты, бандиты. Отбросы общества, опасные, брутальные, жестокие и беспринципные твари.

Как и Зверь.

Один, другой, третий вонючий, пьяный мужлан пытается подкатить, но Зверь внутри меня не реагирует на них – они не интересны. Слишком банальны, скучны, безобидны.

Но после часа ожидания и отказов, атмосфера в баре накаляется до предела. И появляется Он. Альфа-самец.

Идеальная жертва.

Именно тогда то Зверь начинает рвать меня на куски, но я научилась сдерживать его. Хотя бы до того момента, пока мы с Альфой не покинем бар и не уединимся в вонючем, задрипанном мотеле.

Только тогда я отпускаю поводок.

Все последующие часы удовлетворения диких, низменных животных инстинктов для меня проходят словно в дыму. Это не я, это Зверь, это уже его тело, а я лишь наблюдательница, невольная жертва, как и брутальный, уверенный в себе, но абсолютно беспомощный против Него Альфа.

Когда все заканчивается, и я просыпаюсь голая и грязная, мне хочется как можно скорее покинуть место, где творились поистине ужасающие вещи. В первые разы меня рвало от отвращения. С годами желудок привык, но разум… разум до сих пор не выносил чудовищного превращения.

По приезду домой, первым делом я мою автомобиль от дородной пыли, подкручиваю счетчик спидометра и прячу грязное, потное платье-крючок. Только после этого иду в душ и час стою под горячими струями, стараясь смыть с себя всю эту грязь, все это отвращение к самой себе.

И каждый раз безуспешно.

Потом возвращаюсь в кровать, где мирно посапывает самый дорогой мне человек, и долго плачу в подушку.

Мне ненавистна Охота. Я проклинаю себя за это. Но монстр от этого сыт и впадает в спячку еще на месяц. Пока предательница луна снова не войдет в фазу безумия.

И я снова не еду изменять своему мужу.

Автор: Иван Абрамов