disgusting men

Естественно, все эти легенды выглядят как дедовы байки для привлечения зевак, но родились они отнюдь не в таком качестве. Только представьте, как в позапрошлом веке одинокий человек сидел в одном из таких маяков, и каждую ночь прислушивался к скрипам и шорохам. Его окружал лишь свет тусклой керосиновой лампы или свечи, да убаюкивала музыка ночной, неспокойной волны — тут поневоле начнешь выдумывать всякое.

А главное, практически никто не помнит имен самих смотрителей, тогда как легенды более чем столетней давности поминают до сих пор. Так кто из них реальнее — люди или легенды?

Маяк на острове Сигейн: саундтрек твоего безумия.

Однажды смотритель маяка не выдержал и в очередной раз, когда жена начала играть, буквально свихнулся — взял топор и зарубил ее тут же, за пианино. После этого он сбросился со скалы, и с тех пор люди, оказавшиеся на маяке Сигейн, жалуются на повторяющуюся мелодию, которая звучит как-бы из ниоткуда, и в то же время словно из самого нутра маяка. Безостановочно повторяясь на пределе слышимости, эта тихая мелодия сводит смотрителей с ума, заставляя их прыгать со скалы.

Согласно еще одной легенде, в 1985 году, когда на маяке проводили ремонт, и свет был отключен, здесь ночевал служитель береговой охраны. Он рассказывал, что ночью его пыталась скинуть с кровати призрачная фигура в дождевике. Фигура кричала: «Не трогайте мою мебель, убирайтесь прочь!». На следующий день судно, перевозившее мебель с маяка, затонуло. Кстати, маяк на острове Сигейн был закрыт совсем недавно, в 2019.

                                    

                                     Маяк Нью-Лондона: не место для балагуров.

Нью-Лондон — небольшой портовый город в Коннектикуте, расположенный в неспокойной бухте. В 1939 году здесь построили небольшой маяк, смотрителем которого устроился известный в Нью-Лондоне балагур по имени Эрни. Все знали его жизнерадостным парнем, поэтому, когда Эрни перестал появляться в кабаках, местные как-то ночью решили проведать его на маяке.

Когда мужчины доплыли на лодке и поднялись к Эрни, они увидели на полу лужу крови, лежащий нож для разделки рыбы и записку, в которой смотритель просил прощения за то, что вынужден покончить с собой. В записке он винил во всем голоса с моря, из-за которых он, словно в бреду, не может ни уйти с маяка, ни остаться — единственным выходом для Эрни стало самоубийство.

Поскольку тело смотрителя так и не было найдено, а кровавые следы вели на крышу, местные решили, что Эрни сперва перерезал себе горло, а потом с крыши маяка прыгнул в море. А дух Эрни, согласно легенде, так и не смог оттуда выбраться. До того, как в 1987 году маяк полностью автоматизировали, на нем сменилось четырнадцать смотрителей, пятеро из которых не смогли проработать там и одной смены — посреди ночи они звонили на «большую землю» и требовали, чтобы их немедленно забрали из этого проклятого места. Мужчины жаловались, что кто-то передвигает на маяке вещи и переключает каналы на телевизоре.

Но и после 1987 года местные рыбаки несколько раз сообщали, что автомат маяка ведет себя странно, в непогоду направляя их судна на мель. Может быть, это была лишь техническая ошибка, но рыбаки убеждены, что именно Эрни хотел прибрать их себе.

                        

                             Маяк на острове Бун: призрак верной Кэтлин Брайт.

Одна из самых страшных и трагических легенд окружает старый маяк на острове Бун, что неподалеку от залива Мэн в Северной Америке. В середине XIX века здесь поселилась Кэтлин Брайт, ставшая женой смотрителя, имя которого история, к сожалению, не сохранила. Какое-то время они жили счастливо, но однажды супруг Кэтлин заболел чахоткой, и та вынуждена была днем и ночью ухаживать за ним.

В одну из таких ночей на море разразился страшный шторм. Девушка побежала закрывать тяжелые двери и затаскивать лодку на берег, чтобы ее не разбило о камни, но когда она вернулась к мужу, тот уже скончался.

Не помня себя от горя, Кэтлин поднялась на 168 ступенек вверх и встала за прожектор, на протяжении пяти дней сохраняя в нем свет для кораблей. На шестой день шторм закончился, но кончились и силы Кэтлин — когда на «большой земле» заметили, что маяк больше не светит, на остров Бун отправилось несколько человек на помощь. Кэтлин встретила их на берегу — истощенная, голодная и лишившаяся рассудка девушка протянула к мужчинам руки и тут же умерла.

С тех пор дух Кэтлин Брайт неразрывно связан с маяком на острове Бун — местные рыбаки частенько видят на берегу одинокую фигуру в белом платье, а смотрители говорят, что свет на маяке иногда включается сам по себе.

                       

                      Юго-восточный маяк на острове Блок: призраки в тумане.

Остров Блок находится на расстоянии в двенадцать миль от берега штата Род-Айленд. В 1997 году маяк на этом острове вошел в перечень особых исторических мест США с пометкой «один из лучших маяков, построенных в Америке в XIX веке». Так это или нет, здание внушает трепет — даже если и не знать о легенде, связанной с ним.

Легенда рассказывает о корабле, который назывался «Принцесса Августа». Он вышел из порта Роттердама в августе 1738 года и вез на своем борту 340 иммигрантов из Германии, искавших приют от религиозных гонений в американской Вирджинии, куда до того успело перебраться три тысячи их земляков. Капитаном на «Принцессе Августе» был Джордж Лонг, уже не раз проходивший на своем корабле опасными морскими путями. Но если непогода была Лонгу нипочем, то отсыревшие запасы в трюме были не просто проблемой, а настоящей напастью — за несколько дней пути отравление скосило несколько десятков пассажиров, включая самого капитана. Через неделю на «Принцессе Августе» уже вовсю свирепствовала дизентерия, от которой умерла почти половина людей — в том числе и Джордж Лонг. Тогда командование принял Эндрю Брук, первый помощник Лонга, приказавший сбрасывать покойников и оставшуюся еду за борт, чтобы не распространять болезнь.

В это время стал дуть сильный северо-западный ветер, который ускорил «Принцессу Августу», но радости от этого никто не испытал — шквалы ветра рвали паруса с такой силой, что казалось, будто мачты вот-вот могут сорваться с палубы.

                                                           Маяк Пойнт-Лукаут.

Маяк Пойнт-Лукаут — одно из легендарных мест штата Мэриленд. Построенный в 1830 году, этот маяк всегда привлекал к себе внимание различных мистиков и безумцев, однако наибольшую популярность он обрел в 1981 году, когда сюда с командой экстрасенсов приехал знаменитый парапсихолог, доктор Ганс Хольцер. С помощью специального оборудования Хольцер записал на пленку двадцать четыре различных голоса, которые якобы принадлежали жившим когда-то смотрителям и солдатам войск Конфедерации, находившимся здесь во время Гражданской войны в плену. Голоса пели, разговаривали и даже нецензурно ругались; вспоминают, что один из солдат-призраков сказал сослуживцу: «Если они подойдут ближе, стреляй!».

Помимо этого как экстрасенсы Хольцера, так и простые зеваки обратили внимание, что на маяке жутко воняет, что может свидетельствовать о фантомах разлагающихся человеческих тел, души которых до сих пор не упокоились.

Когда Хольцер уехал и опубликовал свое исследование, маяк Пойнт-Лукаут превратился в национальную достопримечательность, куда начали стекаться туристы со всех уголков США.

Источник

Клондайкская Кэтт. Очевидно, не была любовницей Билла Гейтса, но зато дает представление о том, как выглядели куртизанки времен Золотой лихорадки.

До того, как отыскать золотую жилу, Билл явно был под действием наваждения золота, но, став богачом, быстро нашел себе новую манию и явно похуже. Он влюбился в некую даму из среды проституток и танцовщиц кабаре из Доусон Сити. Та, впрочем, отличалась неимоверно дрянным характером и при том даже не обладала красотой в придачу. Она носила пошлейшее имя Гасси Ламор (явно псевдоним) и Билл «Быстрый поток» Гейтс, буквально сходил по ней с ума.

Однажды, тщетно пытаясь добиться ее руки, этот баснословный богач заявил во всеуслышанье, что готов отдать ей в качестве приданного ровно столько золота, сколько весит она сама. Мы не знаем, какой именно была Гасси, эфемерной нимфеткой или двухсоткилограммовой валькирией, но предложение все равно впечатляет.

Ламор ответила отказом (достаточно странный поступок для проститутки) и, более того, очень быстро нашла себе другого любовника (а вот это – далеко не странно). Билл Гейтс затеял самую странную месть, какую только мог придумать влюбленный золотоискатель. Зная о том, что Гасси любит завтракать яичницей и омлетами, он скупил все яйца в округе, сварил их и отдал бродячим псам. За этот сумасбродный поступок менее удачливые, но более вменяемые жители Доусон Сити прозвали его «Рыцарь Золотого Омлета».

                                      Билл Гейтс пытается удержать свое хозяйство в штанах, но терпит неудачу

После отказа Гасси Ламор Билл Гейтс стал еще более расточительным, странным и непонятным для окружающих. В дальнейшей жизни его ждала череда взлетов и падений (в основном, падений) и новые попытки отомстить за свое унижение. В какой-то момент Билл предсказуемо промотал почти все состояние и пустился в новые авантюры с поисками золота Клондайка, Калифорнии и Аляски.

Вернувшись на юга, Гейтс, по всей видимости, решил, что звания «Рыцаря Золотого Омлета» ему недостаточно и решил усугубить месть Ламор. Впрочем, он снова выбрал для этого откровенно мудацкий способ. Билл соблазнил сестру Гасси, Грейс и наверняка считал отмщение достаточным, но вскоре этот брак рухнул. Успешный муж и счастливая жена вскоре после венчания начали испытывать друг к другу такую лютую ненависть, что она вошла в местные поговорки. Едва остыло брачное ложе, Билл сбежал и нашел себе менее разборчивую и более покладистую 16-летнюю девчушку по имени Бера Кук. С ней же он произвел на свет двух крепких наследников – сына и дочь. Если вы думаете, что на этом «Быстрый Поток» угомонился, то чертовски ошибаетесь.

Бера Кук, единственная женщина Билла Гейтса, которая могла вынести его дольше пары суток.

Билл Гейтс, человек с шилом в заднице, не мог усидеть на месте и быть нормальным дольше, чем пару лет подряд. Едва дождавшись второго ребенка, он сматывает удочки и срывается на другой конец страны, «чтобы подзаработать деньжат и вернуться». Угадать, что он сделал дальше, сможет разве что настолько же опасно неадекватный читатель. Билл, неудовлетворенный планом мести, который он пытался устроить с помощью Грейс, снова пытается провернуть тот же самый трюк. Он находит еще одну сестру Гасси, Белль, соблазняет ее и, если верить байкам о нем, женится на ней. Этот брак, если продолжать следовать духу легенды, расторгается в тот же самый день – Гейтс умудряется вывести из себя еще одну из сестер Ламор, на этот раз практически моментально. Видимо, у них была семейная предрасположенность ненавидеть таких парней, как Билл.

                                                                         Моральное падение и таинственная смерть

Билл Гейтс в центре, сидит на стуле в окружении старателей.

Но черта с два Билл Гейтс, мистер «я не могу удержать свое хозяйство в штанах» остановился и на этом. Едва состоялся его развод с Белль Ламор, он снова повторяет жизненный круг и снова находит себе покладистую девушку 14 лет от роду. И, чтобы лишний раз не вставать для новой глупости или сумасбродства, этой девицей оказывается его собственная племянница. Вот здесь он уже перешел все дозволенные рамки, поскольку похитил ее и женил на себе насильно. После такого даже у изворотливого Билла начались ожидаемые проблемы с законом.

В конце концов, проблему удалось уладить мирно, поскольку сама племянница заявила, что Билл вел себя как истинный джентльмен (если не считать похищения, совращения малолетней особы и женитьбы вопреки ее воле, конечно). Репутация Билла Гейтса была подмочена, но зато удалось избежать заслуженного наказания. Однако вскоре случилось нечто гораздо более ужасное и, как бы того ни требовала вселенская справедливость, вовсе не с Биллом.

Кладбище, где была похоронена Бера Кук после отравления ядом.

Его первая жена, та самая Бера Кук, ставшая матерью двух его детей, узнала обо всех паскудствах своего мужа. Не выдержав горя, она покончила с собой, заявив пред этим, что все это время была безумно влюблена в этого омерзительного проходимца. Как вы думаете, что наш герой сделал после этого? Зная цикличность жизни этого персонажа, нетрудно догадаться, что снова женился. Больше сестер у Гасси Ламор, судя по всему, не было, так что он нашел себе некую даму по имени Китти, а двумя годами позднее развелся с ней ради 18-летней барышни по имени Сэди.

Все эти приключения сильно подточили финансы Билла Гейтса, даже несмотря на новые удачи в добыче золота. В конце концов, он снова стал объектом внимания полиции, теперь ему вменяли в вину неуплату алиментов для всех его бывших жен и их детей, которых накопился уже целый табор. Настали новые времена, 1930-е годы, и Америка была уже совсем не той, что во времена Фронтира. Спрятаться на приисках Аляски или пересидеть в тихом городке не получилось бы. Билл принял решение в своем духе и, не выплатив ни единого цента алиментов, бежал из страны ради новых горизонтов. В это время в Перу началась многообещающая Серебряная лихорадка – профиль был не совсем тот, но для Гейтса было достаточно и этого.

Именно здесь, в 1935 году он и нашел свою пулю, которая справедливо поджидала его все эти годы. Вместо серебра Билл Гейтс получил в Перу лишь свинец. Кто, почему и как именно убил этого проходимца – неизвестно, но у него было всего два варианта: либо из-за драгоценных металлов, либо из-за патологического неумения вести себя с женщинами.

источник

Озеро Коллект до осушения. Будущий шестой округ.

Начать рассказ о бандах Нью-Йорка лучше с истории Шестого округа — именно он на 150 лет стал колыбелью преступности для всего города и его округи. Этот район был построен на месте осушенного озера Коллект. Предполагалось, что он станет чем-то вроде спального района для работяг из пригорода.

Однако история места нисколько этому не способствовала: до осушения посреди водоема располагался остров, который использовался для казней. В 1741-м во время подавления восстания рабов, которые пытались захватить и сжечь Нью-Йорк, на этом острове после истязаний были жестоко казнены сотни чернокожих бунтовщиков. В дальнейшем Шестой округ лишь подтверждал статус гиблого и паршивого места. Его основными районами были Пять Точек и Бауэри — во всем Нью-Йорке не было более непримиримых и озлобленных врагов, чем парни оттуда.

Самое сердце Пяти точек — площадь Парадиз-сквер.

Исторически район Пять Точек — одно из самых важных мест для преступного мира Америки. Хулиганье и дебоширы из этого района были изображены в «Бандах Нью-Йорка» Скорсезе. В целом, режиссеру удалось передать антураж места и группировок тех лет, хотя ради зрелищности он несколько упростил и исказил некоторые факты.

Озеро Коллект оказалось недостаточно осушено, когда началось строительство района: дома оседали, крыши проваливались, а от влажной земли исходили миазмы, что делало всю территорию непригодной для нормальных людей. В конце концов, в это смрадное и дрянное место начали стекаться самые нищие и опустившиеся бродяги со всего города и остальных штатов. Выжить в «Точках» сумели лишь бывшие рабы-негры и самые неубиваемые из ирландцев.

Чарльз Диккенс в свое время побывал в этом районе и описал его как самое мерзкое место во Вселенной.

«Ну и местечко! …везде запах грязи и отбросов… Грубые, обрюзгшие лица, которые мы видим в этих домах, таковы же, каковы и по всему миру. Сами дома преждевременно постарели от дебоширства. Посмотрите, как обрушиваются прогнившие балки, и как разбитые и запачканные окна хмуро смотрят тусклыми глазами, словно подбитыми в пьяной драке…. Из каждого угла, в который вы заглянете на этих темных улицах, ползет в полусне какая-то фигура, и кажется, что наступает время страшного суда, и темные могилы исторгают своих мертвецов… огромные многоквартирные дома, которые названы по именам грабителей и убийц; все это отвратительно, уныло, и везде разруха».

Сердцем «точек» было здание старой пивоварни (оно показано в первых минутах фильма Скорсезе), которое было оборудовано под жилье. Здесь в невероятной тесноте жили около тысячи человек, как правило, без мебели и удобств. Ни одного честного гражданина, только бродяги, воры, убийцы и опустившиеся пьяницы. В среднем в этом здании совершалось около 30 убийств в месяц и большую часть жертв закапывали прямо в подвале или у стен здания. Жители пивоварни не питали никаких иллюзий ни по поводу своего будущего, ни по поводу своего образа жизни: самое крупное жилое помещение называлось «Пещера воров», а улица, огибающая это гиблое место — «Аллея убийц». Именно эта клоака и породила первые настоящие и рвущиеся к власти банды Нью-Йорка.

Шайка «40 воров» формально считается самой первой организованной бандой Нью-Йорка с известным руководством, своей клановой территорией и кодексом. Именно по их образу и подобию создавались остальные группировки. «40 воров» в свое время придумали не просто набирать в банду достойных кандидатов, но воспитывать тех с самого детства: была организована младшая лига с говорящим названием «40 воришек», в которой дети под патронажем старших учились драться, воровать и подносить боеприпасы во время битв. Любопытно, что главами этой детской банды становились даже девочки, если они доказывали, что дерутся и воруют лучше пацанов.

«Дохлые кролики» во время бунта.

Молодые и жаждущие драк ирландцы (именно из них состояли банды) обожали вычурные и крутые названия: «дохлые кролики», «уродские цилиндры», «рубахи навыпуск», «гвардия Роача». Это место, еще недавно принадлежавшее индейцам, породило новую дикарскую культуру с клановыми войнами, своими табу и татуировками, кодексами воинской чести и клятвами верности вождям. «Уродские цилиндры» назывались так потому, что использовали шляпы в качестве шлемов: набивая в них ткань и куски кожи, бойцы надевали свои цилиндры едва ли не ниже своих злобных глаз. «Дохлые кролики» носили с собой на битву тотемы в виде палок с прибитыми к ним кроликами, а название «рубах навыпуск» говорит само за себя.

ссылка на гифку

Район Бауэри находился рядом с Пятью Точками и изначально тоже был вполне благопристоен: в нем жили небогатые, но вполне трудолюбивые пролетарии. Однако близость с бандитскому рассаднику сделала свое дело: простые трудяги, вынужденные давать отпор наглому хулиганью, сами быстро маргинализировались и начали сколачивать банды. Сначала они делали это для самозащиты, затем для крышевания местных лавочников, а затем и вовсе для открытых грабежей и убийств.

Преимущество «Парней Бауэри» было в том, что они изначально выросли не в столь дурных условиях: они в среднем были крепче и выше беспризорников из «точек», могли позволить себе пистолет и, самое главное, они все повально были пожарными. Дело в том, что местные довольно быстро смекнули, что быть членом пожарной дружины очень выгодно: при тушении можно унести из горящего дома что-то ценное, пожарному полагается прочная медная каска, и полиция относится к ним лояльнее.

Типичный бауэри-бой.

В драке парня Бауэри с отребьем из других районов, как правило, отличала каска и пожарный топор в руках, а то и пистолет за пазухой. Сражаться с таким детиной один на один гопники из «точек» не рисковали. Кроме того, по какой-то неведомой причине выходцы из Бауэри испытывали тягу к медвежьему жиру: они обильно смазывали им прически, бакенбарды и даже ворс на шляпах, так что бандита из этого района можно было узнать издали даже по запаху.

Одной из любимых спортивных игр банды «парни Бауэри» был очень своеобразный способ напиться задешево. В те времена и в тех районах воровали буквально все; оборудовать бар стаканами было попросту глупо, поэтому пиво и самогон в питейных заведениях подавали из резиновых шлангов: клиент платил медяк и имел право выпить столько алкоголя, сколько сможет за один глоток. Уметь проглотить за раз столько, чтобы хватило не только себе, но и друзьям (все сплевывалось в общую бутылку) считалось признаком лихости и спортивного духа.

Мясник Билл в фильме «Банды Нью-Йорка».

Самыми известными лидерами банд Шестого округа и его окрестностей были Монах Истмен и Мясник Билл. Оба в том или ином виде вошли в фильм «Банды Нью-Йорка»: Мясник как непосредственный персонаж, Монах как основа для собирательного образа священника Валона. Билл, вышедший из «парней Бауэри», действительно начинал как мясник, но к концу своей жизни был известен уже как князь преступного мира и видный политик партии «Коренные американцы».

В какой-то момент Билл настолько поверил в свое всемогущество, что начал нарываться на крупные неприятности: плевал в лица крупным криминальным воротилам, угрожал расправой чуть ли не каждому на своем пути и нахально лез во все сферы преступного бизнеса. В результате Мясник Билл был подло и грязно убит — в баре его ждала засада.

После смерти этот мерзкий и злобный головорез стал символом мученичества ради страны, и о его жизни была поставлена ура-патриотическая пьеса, где Билл трагически погибает, завернувшись во флаг США.

Монах Истмен.

Так выглядели переулки Готэма.

В Пятом округе располагался знаменитый «Готэм», который, как и Старая пивоварня был сердцем преступного района. В этом плотно заселенном дворе проживали около тысячи человек, а под его тротуарами располагался коллектор канализации. Местные прорубили себе ходы под землю и использовали их для того, чтобы перемещаться по городу, а также прятать там добычу и трупы. Банды «подземных крыс», бесследно исчезающие прохожие и эпидемии холеры стали фирменной чертой этого безнадежного места.

Больше всего Пятый округ прославился одновременно как самое злачное и самое опасное место для моряков, жаждущих развлечений на берегу. Весь район от мала до велика жил лишь за счет матросов: кто-то обеспечивал необходимые им услуги, а кто-то обворовывал их. Подсчитано, что в среднем в одном только этом районе местные грабили в среднем по 15 тысяч матросов в год. Кроме того, процветал и иной способ нечестного заработка: вербовщики из местных опаивали постояльцев и продавали на корабли в качестве «матросов». На деле — рабов без документов и прав.

При всех своих криминальных замашках, шайки из «точек» и Бауэри были скорее бузотерами, горлопанами и хулиганьем, они варились в своем собственном котле и не очень поднаторели в преступном бизнесе. Зато головорезы из Четвертого округа стали их противоположностью в мире банд. Эти ублюдки были настоящими профессионалами, редко создавали крупные группировки и были озабочены не драками и бандитской честью, но делами разбоя и ухода от полиции. Хулиганье из «точек» дралось и бесконечно выпендривалось, уроды и психопаты из Четвертого округа убивали, грабили и работали втихую. Здесь оседала самая опасная и скрытная гниль всего города. Достаточно сказать, что первый маньяк-убийца Нью-Йорка появился именно на этих улицах.

Четвертый район также зарабатывал на моряках, но со своей спецификой: здесь их просто нещадно резали и скидывали в коллекторы.

Четвертый округ стал прибежищем настоящих орд пиратов. Банды речных грабителей, которых в общей сложности было около полутысячи, плавали вдоль рек Гудзон и Ист-ривер с «Веселым Роджером» на мачтах и нападали на доки, корабли и даже грабили и жгли поселения. Самой известной и жестокой из таких шаек были «рассветные» под предводительством некой полумифической Козы Сэд. Считалось, что эти пираты были такими безбашенными, что умудрялись грабить целые деревни, полицейские катера и даже других пиратов.

Альфред Хикс.

О том, каковы были пираты Четвертого округа, можно понять из истории об Альфреде Хиксе, бывалом речном грабителе, который влип в неприятную историю. Хикс был известным в своем районе пиратом, однако даже он попался в лапы вербовщиков: опоенный и раздетый, он оказался на борту шлюпа «Е.А. Джонсон». Обнаружив себя бесправным матросом, известный головорез не стал трусливо убегать с судна, но попросту перебил всех до единого на посудине пожарным топором, забрал ценности и отчалил на лодке в сторону берега. Позже Альфред Хикс был найден, казнен, а в его честь была открыта экспозиция в музее Барнума.

Адская кухня — действительно адское место.

Ближе к концу XIX века еще один район Нью-Йорка деградировал до уровня сплошного бандитского притона. И этим районом была Адская кухня, что в Истсайде. Новый центр бандитизма и разбоя превратился в убежище для самобытных и очень своеобразных шаек. Главной силой района после многих лет стычек и борьбы за территорию стали «гоферы», названные так в честь североамериканских ночных грызунов.

Гоферы.

Банды «кухни» стали настоящими любимцами прессы благодаря тому, насколько они отличались от своих собратьев. Лидерами гоферов были такие боссы как Курран Без Легкого (он был туберкулезником, который все никак не мог подохнуть) и Счастливчик Джек, который страдал из-за тика лицевых мышц и потому постоянно непроизвольно улыбался. Помимо лидерских функций, Курран исполнял роль барда, прославляя бесчисленные подвиги банды в балладах и даже отсылая эти вирши в газеты. Кроме того, у «гоферов» была своя уникальная женская банда «Атлетик клуб» (больше известная как «гоферши»). Эти амазонки выступали одновременно как отряды поддержки и наемники. «Атлетическим» их клуб назывался не просто так: эти воительницы действительно тренировались боксировать и драться оружием.

«Гудзонские чистильщики» — еще одна группировка, которая начала свою жизнь в Адской кухне. Однако в какой-то момент эта банда, которой стало тесно на родине, пустилась в кочевье по районам Нью-Йорка, до тех пор пока не закрепилась юго-восточнее «кухни». Они стали особенно известны тем, что предпочитали вести битвы под воздействием кокаина (который в те времена был чертовски дешев и любим скорее нищими). «Чистильщики» вполне справедливо заявили о себе как о непредсказуемых ублюдках, страдающих от паранойи и вспышек ярости.

Неудивительно, что даже в криминальной среде тех лет банды Адской кухни считались хаотичной силой, с которой тяжело вести бизнес. «Гоферы» свергали, а потом снова возвращали своих вождей едва ли не каждый месяц, «чистильщики» были невменяемыми торчками, а малые банды района (например «гориллы» и «маргиналы») вообще не умели договариваться и просто валили всех направо и налево.

Ирландские банды, начиная от «40 воров» и заканчивая княжеством Монаха Истмена, правили городом на протяжении большей части XIX века, им не было серьезных альтернатив, никто не мог тягаться с ними и они правили темной стороной Нью-Йорка почти безраздельно. Однако XX век поменял все коренным образом: новые волны иммигрантов-итальянцев пришли на смену кельтам, почти полностью вытеснив их из криминального бизнеса; пришло время Аль-Капоне, «Черной руки» и бутлегерства. Осколки ирландских преступных княжеств существуют до сих пор (к примеру, в той же Адской кухне), но это уже далеко не те шайки, которые сумели захватить Нью-Йорк и чуть не переломили ход Гражданской войны.

отсюда