Истории

Достался в наследство мужчине от жутко богатой умершей тетки большой алмаз. Ну, что с ним делать? Решил пойти к ювелиру. Тот внимательно осмотрел алмаз и воскликнул:
— Это — уникальный камень! Он стоит бешеных денег! Я не возьмусь его обрабатывать! А вдруг я что–то не так сделаю, вдруг ошибусь! Нет, не возьмусь я его делать, и не уговаривайте!

Пошел мужчина к другому мастеру. Тот тоже отказался, сославшись на те же причины.

Пошел к третьему. Им оказался старый еврей Циперович. Он осмотрел алмаз и крикнул мальчику, сидевшему в углу и обрабатывающему какое–то колечко:
— Моня, мальчик мой, сделай–ка вот этот камушек!

Мужчина (с тревогой в голосе):
— Послушайте, как вы можете доверять вашему юному подручному?! Разве вы не знаете, что это за алмаз?! Его отказались обрабатывать опытные ювелиры!

Циперович (спокойно):
— Ша, ша, любезный! Вы знаете, что у вас за алмаз и сколько он стоит. Я знаю, что у вас за алмаз и сколько он стоит. А Моня не знает, он–таки сделает!!!

30 МАЯ. Официально разрешили наш клуб. Все веселые человечки собрались на первое заседание. Рассказывали о своей веселой жизни. Плакали.


31 МАЯ. Поступило указание о перестройке. Стали перестраиваться. Перестроились только Петрушка, Карандаш и Самоделкин. На остальных шифера не хватило.


1 ИЮНЯ. Приехал Незнайка. Сказал, что мы неправильно перестраиваемся. Объяснил про гласность и разгул демократии. Тогда встал Знайка и сказал, что Незнайка - дурак. Незнайка внимательно посмотрел на Петрушку.


2 ИЮНЯ. Петрушка позвонил куда следует, и сообщил, что Знайка перегоняет брагу. Знайку забрали.


3 ИЮНЯ. Продолжили перестройку. Теперь шифера хватило и Незнайке. Незнайка уехал.


4 ИЮНЯ. Ходили на суд. Судили Знайку. Дали два года. Петрушка стибрил кошелек у прокурора. Знайке дали еще два года.


5 ИЮНЯ. Денег в клубной кассе нет. Уборщица отказалась убираться. Карандаш нарисовал ей червонец. Убралась. Похоже - насовсем.


6 ИЮНЯ. Приходил милиционер и спрашивал: "Кто уборщице червонец нарисовал?" Карандаш посмотрел на Петрушку. Петрушка сказал, что Знайка. Знайке дали еще два года.


7 ИЮНЯ. Прочитали в "Литературной газете" о неформальных женских объединениях. Решили выделить Дюймовочке отдельную комнату в клубе.


8 ИЮНЯ. Денег в клубной кассе прибавилось. Петрушка попросился к Дюймовочке в обучение. Разрешили и выделили им еще одну комнату.


9 ИЮНЯ. Поступило указание о принятии индивидуальных планов. План оказался только у Гурвинека. Весь вечер курили его план.


10 ИЮНЯ. Весь день болели. Приехал Незнайка. Сказал, что план мы принимали неправильно, и внимательно посмотрел на Петрушку. Петрушка позвонил куда следует, и Гурвинека забрали.


11 .ИЮНЯ. Незнайка забрал остатки плана. Гурвинека выпустили за не доказанностью. Он заявил, что это национализм, и уехал в Израиль.


12 ИЮНЯ. Был вечер памяти Гурвинека. Оказалось, что он увез клубную кассу. Карандаш нарисовал его портрет, и мы все в него плевали. Дюймовочка взяла повышенные обязательства и перешла на хозрасчет.


13 ИЮНЯ. Весь день пили квас, то есть "квасили". Вечером пошли на дискотеку. Дюймовочка, говорят, сломала ногу.


14 ИЮНЯ, Весь день пили аспирин и пытались вспомнить, что же было на дискотеке и особенно после нее и куда это делись Дюймовочка, Петрушка и Чиполлино.


15 ИЮНЯ. Приходила на костылях жена Петрушки. Искала Петрушку. Оказалось, что Дюймовочка сломала ногу ей, а не себе. Она сказала, что, если мы не вы гоним Дюймовочку, она нас посадит.


16 ИЮНЯ. Нашлись Чиполлино, Петрушка и Дюймовочка. Петрушка и Дюймовочка сразу ушли на три дня в камыши. Сказали, что на тусовку. Приковыляла жена Петрушки. Уже без костылей. Спрашивала: "Где Петрушка?" Чиполлино сказал, что вышел.


17 ИЮНЯ. Опять появилась жена Петрушки. Теперь с каким-то мужиком. Хотели побить Петрушку и Дюймовочку. Не нашли их и сильно побили Чиполлино. Чиполлино уехал собирать мафию.


18 ИЮНЯ. Приехал Чиполлино с мафией. Всю ночь пили спирт, называя его "Чинзано", и орали песни.


19 ИЮНЯ. Приходила снова жена Петрушки с тем же мужиком, и они вдвоем очень сильно побили Чиполлино, мафию и всех остальных заодно. Мафия уехала.


20 ИЮНЯ. Объявили выборы нового председателя клуба. Не пошли. В клубе установили импортную мебель, холодильники, газовые плиты, кондиционеры, провели водопровод с ближайшего ледника, поставили междугородный телефон, рядом выстроили детский садик, школу и стадион.


21 ИЮНЯ. Пошли выбирать нового председателя. Приехал Незнайка. Сказал, что нам самим из своих рядов надо выбрать наиболее честного и достойного. То есть его - Незнайку! На худой конец - Петрушку. Все проголосовали - против.


22 ИЮНЯ. Все, что сделали, разобрали и увезли. Поломали при этом водопровод. Обещали починить через месяц.


23 ИЮНЯ. Подвели итоги выборов. Оказалось, что единогласно избран Незнайка. Знайка прислал письмо. Пишет, что скоро вернется и пришьет этих вонючих сявок, то есть Незнайку с Петрушкой.


24 ИЮНЯ. Слушали "Голос Америки". Выступал Гурвинек. Рассказывал, как хорошо живется веселым человечкам в Америке. Незнайка выкинул приемник в окно.


25 ИЮНЯ. Приходил милиционер с забинтованной головой и спрашивал: "Кто это приемник в окно выкинул?". Петрушка сказал, что Знайка. Знайке хотели дать еще два года, но тут на место прокурора Незнайлова назначили прокурора Знайлова.


26 ИЮНЯ. Приехал бритый Знайка. Его выпустили по амнистии. Незнайку забрали. Петрушка пошел купаться и утонул.


27 ИЮНЯ. Приходил милиционер и спрашивал: не знает ли Знайка, почему у Петрушки веревка с камнем на шее? Знайка сказал, что он теперь ничего не знает. Милиционер ушел.


28 ИЮНЯ. Снова ходили на дискотеку. Самоделкин налепил себе шипов с заклепками и сказал, что "металл" - это вещь! Из толпы вылез Гунька в полосатых штанах, заявил, что он - любер и за Незнайку всех задубенит, после чего долго бил Самоделкина железной трубой по голове.


29 ИЮНЯ. Прибежал Буратино. Размахивал золотым ключиком и кричал про индивидуальную трудовую деятельность. Предлагал организовать театр. Организовали.


30 ИЮНЯ. Показали критический спектакль про Карабаса. Зрители смеялись. Карабас поздравлял с успехом и жал нам всем руки.


1 ИЮЛЯ. Театр сгорел. Вместе с Буратино. Клуб закрыли, ключик забрали, а нам сказали, чтобы мы шли домой и больше не приходили.

Вашингтон, округ Колумбия, станция метро, холодное январское утро 2007 года.
Человек со скрипкой играл Баха. За это время примерно 2 тысячи человек прошли мимо него. Минуты через три один из прохожих немного замедлил свой ход, а потом снова заспешил по своим делам

4 минуты:
Скрипач заработал свой первый доллар: женщина на ходу положила деньги в шляпу

6 минут:
Молодой человек остановился, чтобы послушать, потом посмотрел на часы и ушел.

10 минут:
Маленький мальчик остановился, но его мать резко дернула его за рукав. Потом еще несколько детей хотели остановиться, но родители их сразу уводили

45 минут:
Музыкант играл без перерыва. Только 6 человек остановились на минутку, чтобы послушать его. Около 20 дали деньги на ходу. Человек со скрипкой заработал $32.
Потом он закончил играть. Не было никаких аплодисментов

Это был один из самых известных скрипачей Джошуа Белл. Он сыграл одно из самых сложных произведений Баха, на скрипке Антонио Страдивари 1713 года ценой в 3,5 млн. долларов. За два дня до этого Белл давал концерт в Бостоне, где билеты стоили в среднем $100

В детстве можно всегда лезть в драку, прыгать с тарзанки и гонять на велосипеде быстрее всех, ежегодно ломая себе что-нибудь. А можно обходить хулиганов стороной и вообще предпочитать телевизор.
В 15 тебе будет наплевать, что у Васи был круче велосипед и все окрестные пацаны его боялись. 15 лет уже, взрослые люди, к чему этот детсад.
В школе можно учиться на одни пятерки, учить химию и писать сочинения про Онегина, действительно размышляя о мотивах главных героев. А можно обойтись шаблонными фразами, домашку списать и закончить четверть как максимум без троек.
В 18 лет внезапно выяснится, что с полным трояков аттестатом можно поступать хоть в МГУ, всем похуй. Школа она и есть школа, все ее заканчивают.
В институте можно ходить на все лекции и семинары, записаться на три интересных спецсема, выбрать клевого научника и двигать с ним что-нибудь актуальное, тусуясь на конференциях. Можно выебать всех клевых однокурсниц, ездить в Крым автостопом, отвисая с хиппанами в Лисьей Бухте, основать митол-группу и записать альбом.
А можно сидеть в интернетах и контре по ночам, пить пиво с такими же задротами, никуда не ходить, ботать экзамены в последнюю ночь и получать свой законный трояк. «Обзор существующих методов...» сойдет за тему диплома, потерять девственность по пьяни поможет подвернувшаяся каракатица а соседи по общаге сойдут за друзей.
В 25 тебе на все это будет наплевать. Какая разница, кто там чего делал в институте, взрослые люди уже. Наука все равно в сраном говне, альбом сведен криво и стыдно даже показывать, меряться количеством баб в таком возрасте уже как-то и не принято.
Можно основать свой бизнес, несколько лет тыкаясь по углам и получая опыт, о котором нигде не прочитаешь. Можно рвать задницу в офисе, доказывая, что это ты самый умный, это тебя нужно повысить и дать тебе большую машину, а то и вовсе отправить в головное отделение за бугор. Можно следить за собой, хорошо одеваться, назначать свидания, искать ту идеальную тян, с которой хочется прожить до конца.
А можно стать программистом, получать хорошие деньги и кое-как отрывать задницу перед дедлайном. Ходить в застиранной майке, не бриться неделями, запивать изжогу вискарем с колой, считать всех окружающих тупым быдлом. Бабло есть, напрягаться не нужно. Какая-нибудь относительно не страшная девка неожиданно полюбит тебя и станет терпеливо ждать, когда же ты наконец слегка созреешь для семьи. Можно и жениться, от скуки.
В 45 на все это будет наплевать. Мало ли, у кого там что было по молодости, сейчас кто не спился и жив тот и молодец, Чуть меньше денег, чуть больше, не важно уже, лишь бы был кто рядом.
Можно расшибаться ради своей цели, идти вперед, учиться, въебывать, пока говно из ушей не польется и в конце уже добиться того, чего хотел. А можно спокойно прожить всю жизнь на отъебись, ища обходные пути и по привычке чувствовать себя крутым умным лайф-хакером. В старости всем на это похуй. Лишь бы не болело ничего.

Кем я хочу стать когда буду большим

Я хочу стать программистом, когда выросту большим, потому что это классная работа и простая. Поэтому в наше время столько программистов и все время становится больше.
Программистам не нужно ходить в школу, им нужно учиться читать на компьютерном языке, что бы они могли с компьютером разговаривать.

Думаю, что они должны уметь читать тоже, что бы знать в чем дело, когда все напереполох.

Программисты должны быть смелыми, что бы не пугаться, когда все перепуталось так что никто не разберет, или если придется разговаривать на английском языке по-иностранному, что бы знать, что надо делать.

У программистов должно быть хорошее зрение, что бы видеть сквозь одежду и что бы не бояться секретарш, потому что с ними приходиться работать.

Еще мне нравитса зарплата, которую программисты получают.
Они получают столько денег, что не успевают их все тратить.
Это происходит потому, что все считают работу программиста трудной, кроме программистов, которые знают, как это просто.

Нет ничего такого, что бы мне не понравилось, кроме того что девочкам нравятся программисты и все хотят выйти за них замуж, и поэтому женщин надо гнать, что бы не мешали работать.

Надеюсь, что у меня нет аллергии на офисную пыль, потому что на нашу собаку у меня аллергия.

Eсли у меня будет аллергия на офисную пыль, программиста из меня не получится и придется искать настоящую работу.

Согласно настоящего контракта жена не нанимается ишачить, убирать тут за всеми, торчать круглые сутки у плиты. Муж, в свою очередь, не нанимается горбатиться, пуп рвать и т.п.

1. Глава семьи избирается сроком на пять лет путём скандала.
2. При голосовании права сторон распределяются следующим образом:
муж - 50%
жена - 50% + 1 противный голос.
3. Жена должна быть с мужем и в горе, и в радости, и в бедности, и в богатстве, и напоминать ему о том, кто он есть на самом деле.
4. Супруг обязан именовать супругу с применением уменьшительно-ласкательных суффиксов - оньк, еньк, очк, ёчк, а также ласковых слов, таких, как рыбка, зайка, репка, редиска, белочка в колесике.
5. Лучшие испорченные годы отсчитываются с момента подписания данного контракта.
6. При походе по магазинам муж не должен предлагать пойти домой чаще 1 раза в 4 часа.
7. Мужу запрещается забывать про главный семейный праздник - День свадьбы жены.
8. Каждую пятницу муж имеет право уходить с друзьями в зюзю.
9. При возвращении домой с работы после 24:00 опоздавшая сторона должна отправиться туда, откуда пришла.
10. Жена имеет право объявить план "перехват" в дни получения мужем зарплаты.
11. Появление в шкафу работников без спецодежды карается скандалом.
12. Жена обязана предоставить справку от головнюка о наличие или отсутствии у нее головных болей.
13. В случае частых головных болей у супруги супруг имеет право обратиться к врачихе или, там, к училке.
14. Пребывание в местах общего пользования сроком свыше 30 минут караются отключением электроэнергии злостным там сидельщикам.
15. Супруг имеет право не поднимать крышку унитаза, если пользуется раковиной для умывания.
16. В случае прекращения любви до гроба супруги обязуются уведомить противную сторону в трехдневный срок. При уходе из семьи по собственному желанию супруг должен предупредить за две недели и две недели еще отработать.
17. Клятва мужа: Если я нарушу условия этого контракта, то пусть меня постигнет суровая и радостная пьянка с участием моих товарищей.
18. Клятва жены: Если же я нарушу условия этого контракта, то пусть.

Дата ________________
Подпись жены ______________
Подпись мужа ______________

Редьярд Киплинг
БАЛЛАДА О ВОСТОКЕ И ЗАПАДЕ
О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест онине сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.
Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?

Камал бежал с двадцатью людьми на границу мятежныхплемен,
И кобылу полковника, гордость его, угнал у полковника он.
Из самой конюшни ее он угнал на исходе ночных часов,
Шипы на подковах у ней повернул, вскочил и был таков.
Но вышел и молвил полковничий сын, что разведчиков водит отряд:
“Неужели никто из моих молодцов не укажет, где конокрад?”
И Мохаммед Хан, рисальдара сын, вышел вперед и сказал:
“Кто знает ночного тумана путь, знает его привал.
Проскачет он в сумерки Абазай, в Бонаире он встретит рассвет
И должен проехать близ форта Букло, другого пути ему нет.
И если помчишься ты в форт Букло летящей птицы быстрей,
То с помощью Божьей нагонишь его до входа в ущелье Джагей.
Но если он минул ущелье Джагей, скорей поверни назад:
Опасна там каждая пядь земли, там люди Камала кишат.
Там справа скала и слева скала, терновник и груды песка...
Услышишь, как щелкнет затвор ружья, но нигде не увидишь стрелка”
И взял полковничий сын коня, вороного коня своего:
Словно колокол рот, ад в груди его бьет, крепче виселиц шея его.
Полковничий сын примчался в форт, там зовут его на обед,
Но кто вора с границы задумал догнать, тому отдыхать не след.
Скорей на коня и от форта прочь, летящей птицы быстрей,
Пока не завидел кобылы отца у входа в ущелье Джагей,
Пока не завидел кобылы отца, и Камал на ней скакал...
И чуть различил ее глаз белок, он взвел курок и нажал.
Он выстрелил раз, и выстрелил два, и свистнула пуля в кусты...
“По-солдатски стреляешь, — Камал сказал, — покажи, как ездишь ты”.
Из конца в конец по ущелью Джагей стая демонов пыли взвилась,
Вороной летел как юный олень, но кобыла как серна неслась.
Вороной закусил зубами мундштук, вороной дышал тяжелей,
Но кобыла играла легкой уздой, как красотка перчаткой своей.
Вот справа скала и слева скала, терновник и груды песка...
И трижды щелкнул затвор ружья, но нигде он не видел стрелка.
Юный месяц они прогнали с небес, зорю выстукал стук копыт,
Вороной несется как раненый бык, а кобыла как лань летит.
Вороной споткнулся о груду камней и скатился в горный поток,
А Камал кобылу сдержал свою и наезднику встать помог.
И он вышиб из рук у него пистолет: здесь не место было борьбе.
Слишком долго, — он крикнул, — ты ехал за мной, слишком милостив был я к тебе.
Здесь на двадцать миль не сыскать скалы, ты здесь пня бы найти не сумел,
Где, припав на колено, тебя бы не ждал стрелок с ружьем на прицел.
Если б руку с поводьями поднял я, если б я опустил ее вдруг,
Быстроногих шакалов сегодня в ночь пировал бы веселый круг.
Если б голову я захотел поднять и ее наклонил чуть-чуть,
Этот коршун несытый наелся бы так, что не мог бы крылом взмахнуть”.
Легко ответил полковничий сын: “Добро кормить зверей,
Но ты рассчитай, что стоит обед, прежде чем звать гостей.
И если тысяча сабель придут, чтоб взять мои кости назад,
Пожалуй, цены за шакалий обед не сможет платить конокрад;
Их кони вытопчут хлеб на корню, зерно солдатам пойдет,
Сначала вспыхнет соломенный кров, а после вырежут скот.
Что ж, если тебе нипочем цена, а братьям на жратву спрос —
Шакал и собака отродье одно, — зови же шакалов, пес.
Но если цена для тебя высока — людьми, и зерном, и скотом, —
Верни мне сперва кобылу отца, дорогу мы сыщем потом”.
Камал вцепился в него рукой и посмотрел в упор.
“Ни слова о псах, — промолвил он, — здесь волка с волком спор.
Пусть будет тогда мне падаль еда, коль причиню тебе вред,
И самую смерть перешутишь ты, тебе преграды нет”.
Легко ответил полковничий сын: “Честь рода я храню,
Отец мой дарит кобылу тебе — ездок под стать коню”.
Кобыла уткнулась хозяину в грудь и тихо ласкалась к нему.
“Нас двое могучих, — Камал сказал, — но она верна одному...
Так пусть конокрада уносит дар, поводья мои с бирюзой,
И стремя мое в серебре, и седло, и чепрак узорчатый мой”.
Полковничий сын схватил пистолет и Камалу подал вдруг:
“Ты отнял один у врага, — он сказал, — вот этот дает тебе друг”.
Камал ответил: “Дар за дар и кровь за кровь возьму,
Отец твой сына за мной послал, я сына отдам ему”.
И свистом сыну он подал знак, и вот, как олень со скал,
Сбежал его сын на вереск долин и, стройный, рядом встал.
“Вот твой хозяин, — Камал сказал, — он разведчиков водит отряд.
По правую руку его ты встань и будь ему щит и брат.
Покуда я или смерть твоя не снимем этих уз,
В дому и в бою, как жизнь свою, храни ты с ним союз.
И хлеб королевы ты будешь есть, и помнить, кто ей враг,
И для спокойствия страны ты мой разоришь очаг.
И верным солдатом будешь ты, найдешь дорогу свою,
И, может быть, чин дадут тебе, а мне дадут петлю”.
Друг Другу в глаза поглядели они, и был им неведом страх,
И братскую клятву они принесли на соли и кислых хлебах,
И братскую клятву они принесли, сделав в дерне широкий надрез,
На клинке, и на черенке ножа, и на имени бога чудес.
И Камалов мальчик вскочил на коня, взял кобылу полковничий сын,
И двое вернулись в форт Букло, откуда приехал один.
Но чуть подскакали к казармам они, двадцать сабель блеснуло в упор,
И каждый был рад обагрить клинок кровью жителя гор...
“Назад, — закричал полковничий сын, — назад и оружие прочь!
Я прошлою ночью за вором гнался, я друга привел в эту ночь”.
О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.
Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?
Перевод Е. Полонской

— Моя тетушка сейчас сойдет, мистер Наттель, — сказала весьма хладнокровная девушка лет пятнадцати, — а пока вам придется смириться со мной.

Фремтон Наттель попытался сказать что-нибудь правильное, чтобы должным образом польстить племяннице в данный момент, но без того чтобы недолжным образом расстроить тетушку, которая сейчас придет. Про себя он более обычного сомневался, смогут ли эти формальные визиты к целому ряду полных незнакомцев способствовать успокоению нервов, которым он предположительно занимается.

— Я знаю, как это будет, — сказала его сестра, когда он готовился мигрировать в сельское убежище, — ты похоронишь себя там, ты не будешь разговаривать ни с одной живой душой, и от хандры твои нервы станут еще хуже, чем были. Я просто дам тебе рекомендательные письма ко всем, кого я там знаю. Некоторые, насколько мне помнится, весьма милы.

Фремтону хотелось знать, входит ли миссис Сэпплтон, леди, которой он представил одно из рекомендательных писем, в разряд милых.

— Многих ли вокруг вы знаете?, — спросила племянница, когда рассудила, что у них достаточно долго продолжалось молчаливое духовное общение.

— Ни души, — ответил Фремтон. — Понимаете, моя сестра несколько лет назад останавливалась здесь у приходского священника, и она дала мне рекомендательные письма к нескольким местным жителям.

Последнее замечание он сделал тоном явного сожаления.

— Значит, вы практически ничего не знаете о моей тетушке, — продолжала хладнокровная молодая леди.

— Только ее имя и адрес, — признался посетитель. Он хотел бы знать, замужем миссис Сэпплтон, или вдова. Нечто неопределенное в комнате казалось намекало на мужское присутствие.

— Ее большая трагедия произошла точно три года назад, — сказал ребенок, — значит, это было после отъезда вашей сестры.

— Трагедия?, — спросил Фремтон; в этом покойном сельском месте трагедии казались как-то не к месту.

— Вы, наверное, удивлены, почему в октябрьский день мы держим это окно нараспашку, — сказала племянница, показывая на громадное французское окно, открытое на лужайку.

— Для этого времени года еще совсем тепло, — сказал Фремтон, — разве открытое окно имеет какое-нибудь отношение к трагедии?

— Через это окно три года назад в этот самый день ее муж и два ее младших брата ушли утром на охоту. И никогда не вернулись. Пересекая болото на пути к своему излюбленному месту для снайперской стрельбы, все трое утонули в предательской трясине. Понимаете, стояло страшно сырое лето и место, которое в другие годы было безопасно, вдруг поддалось под ногами без предупреждения. Их тела так и не были найдены. Такая ужасная история. — Здесь голос ребенка потерял ноту хладнокровия и стал по-человечески неуверенным. — Бедная тетушка все думает, что когда-нибудь они вернуться, они и маленький коричневый спаниель, который пропал вместе с ними, и войдут в это окно, как привыкли всегда делать. Вот почему каждый вечер окно держится открытым до полной темноты. Бедная дорогая тетя, она часто рассказывает мне, как они ушли, ее муж с белым дождевиком через руку, и Ронни, самый младший брат, как всегда напевающий «Берти, почему ты скачешь?», — чтобы поддразнить ее, потому что она говорила, что эта песенка действует ей на нервы. Знаете, иногда тихими спокойными вечерами, вроде этого, у меня бывает жуткое ощущение, что все они входят в это окно…

Она прервалась с легким содроганием. Фремтон почувствовал облегчение, когда в комнату ворвалась тетушка с вихрем извинений на запоздалое появление.

— Надеюсь, Вера развлекла вас?, — спросила она.

— С ней было очень интересно, — ответил Фремтон.

— Надеюсь, вы не возражаете, что окно открыто, — живо спросила миссис Сэпплтон, — мой муж и братья должны вернуться после стрельбы, а они всегда приходят этой дорогой. Сегодня они пошли пострелять на болота, поэтому устроят маленький кавардак на моих бедных коврах. Вы, мужчины, таковы, не правда?

Она продолжала радостно болтать об охоте, об отсутствии охотничьей птицы и о перспективах зимней охоты на уток. Фремтону все это казалось чистым ужасом. Он делал отчаянные, но лишь частично успешные, попытки повернуть разговор к менее горячим темам; он сознавал, что хозяйка уделяет ему лишь часть своего внимания, а ее глаза постоянно блуждают мимо него в открытое окно и на лужайку в окне. Несчастливое совпадение, что ему пришлось нанести визит именно в день трагической годовщины.

— Врачи пришли к согласию прописать мне полный покой, отсутствие умственного возбуждения, уклонение от резких физических нагрузок любой природы, — объявил Фремтон, который находился в состоянии широко распространенного заблуждения, что абсолютные незнакомцы и случайные знакомые умирают от желания услышать последние новости о лечении и немощах другого, их причинах и протекании. — По поводу диеты врачи не столь согласны, — продолжал он.

— Вот как?, — сказала миссис Сэпплтон голосом, лишь в последний момент подавив зевок. Потов он вдруг просияла напряженным вниманием — но не к тому, что говорил Фремтон.

— Вот они, наконец!, — воскликнула она. — Как раз к чаю, и не кажется, что они по уши в грязи!

Фремтон слегка вздрогнул и повернулся к племяннице, намереваясь выразить взглядом сочувственное понимание. Однако, ребенок смотрел в открытое окно с изумлением и ужасом в глазах. В холодном потрясении безымянного страха Фремтон повернулся на своем стуле и посмотрел в том же направлении.

В сгущающемся сумраке через лужайку к окну шли три фигуры, все несли под мышками ружья, один из них был дополнительно обременен белым плащом, висящем на плече. Близко к их ногам жался уставший коричневый спаниель. Они бесшумно приблизились к дому, а потом хриплый молодой голос запел из темноты: «Берти, почему ты скачешь?»

Фремтон дико схватил свой стек и шляпу; дверь в холл, дорожка из гравия и входные ворота были смутно отмеченными этапами его панического отступления. Велосипедисту, едущему по дороге, пришлось врезаться в живую изгородь, чтобы избежать неминуемого столкновения.

— Вот и мы, дорогая, — сказал владелец белого макинтоша, входя в окно, — слегка грязные, но в основном сухие. Кто это выскочил, когда мы вошли?

— Весьма экстраординарный человек, мистер Наттель, — ответила миссис Сэпплтон, — говорил только о своих болезнях и унесся без слова прощания или извинения, когда вы появились. Можно подумать, что он увидел привидение.

— Мне кажется, это из-за спаниеля, — спокойно объяснила племянница, — он говорил мне, что боится собак. Как-то раз на кладбище где-то на берегах Ганга за ним охотилась стая одичавших собак и ему пришлось провести ночь в свежеотрытой могиле, когда эти твари рычали, хрипели и пускали слюну прямо над ним. Достаточно, чтобы расстроились нервы.

Ее коньком была романтика.

Это личное, поэтому простите, если что-то в моем рассказе покажется вам преувеличенным или абсурдным. Таков я, и события о которых вы узнаете лишь ретушированы чувствами прошедшими через призму моей души.

Было около восьми утра. Я вышел из здания железнодорожного вокзала одного приморского города, имя которого я, увы, теперь не могу вам назвать, и позже вы поймете почему. Мой путь почти подошел к концу, я поймал такси, чтобы поскорее преодолеть последний отрезок дороги. На улице был май, я ехал с опущенным стеклом, вдыхая свежий утренний бриз в предвкушении важной встречи. Воздух, после прошедшего здесь ночного дождя, был необычайно свеж и приветлив. Он переполнял меня каким-то наивным восторгом и легкостью, вытеснив усталость долгой дороги. Ну вот, поплутав немного, усатый таксист доставил меня на место.

Передо мной открывался прекрасный вид: темно-синее спокойное море чуть играло лазурью внизу, лениво облизывая прибой, и зеленоватые бархатные горы упирались в безоблачное летнее небо. За спиной возвышался белый трехэтажный особняк в восточном стиле.

- Здравствуйте, - неожиданно сказали сзади. Я обернулся, передо мной стояла девушка лет 25-ти в легком льняном сарафане. Её фигура была сногсшибательна, а лицо безукоризненно красивым, я бы сказал, совершенным. На секунду онемев от неожиданности и красоты, я все таки ответил ей: «Доброе утро. »

- Я увидела вас в окно и спустилась, - сказала она, - проходите,- красавица кивнула в сторону открытой двери во двор особняка. Во дворе я увидел небольшой бассейн и, что удивило меня, фонтан.

- Трудно было меня узнать? - спросил я, ведь вы видели всего несколько фото?

- Нет, но в жизни вы намного симпатичнее - улыбнулась она

- Спасибо, - смутился я.

Мы зашли в дом, она проводила меня на второй этаж в мою комнату и сказав:

«Жду вас внизу через полчаса.» удалилась вниз.

Комната была просторной и светлой, сквозь витражное остекление было видно как сливалось небо с морем. Я вышел на балкон, вдохнул воздуха и пошел в ванную освежиться. Скажу прямо, я был немного обескуражен встречей, нет я был готов к ней, но думал что все будет немного по-другому. Да и пустота и тишина в доме меня немного настораживали и одновременно настраивали на умиротворенный лад. Никого,кроме своей прекрасной незнакомки, в особняке я пока не увидел, а тишину нарушал лишь плеск фонтана во дворе. Приняв душ я спустился вниз, в большую столовую-кухню, где сидела моя незнакомка.

- Скажите, - начал я, - это вы меня пригласили сюда или мы ждем этого человека?

- Конечно я, - ответила она, - меня зовут Виктория, я сразу как-то не представилась.

- Очень приятно, - сказал я, садясь за стол.

- Вам сделать фреш? - спросила она,- или будете, как обычно, кофе с круассанами?

- Пожалуй, как обычно, - усмехнулся я.

Она встала из-за стола и направилась делать мне завтрак. Я опять мысленно восхитился ею, её осанка была грациозна, а походка подобна лани. Она стояла ко мне спиной, и в голову лезли пошлые мысли. Впрочем я их быстро отогнал, воздержание - превыше всего. Виктория приготовила завтрак и пригласила меня на третий этаж, где была расположена великолепная большая мансарда с видом на бухту. Мы поднялись и, расположившись на большой мягкой софе, продолжили наш разговор.

- Виктория, вы живете здесь одна? - спросил я, отпив вкусный кофе.

- Почти, после смерти родителей я бы не справилась одна с таким домом - сказала Виктория.

- Простите - смутился я

- Давай на ты? - предложила она.

- Если это не помешает нашему деловому общению, - согласился я. - кстати, может быть ты уже расскажешь, зачем пригласила меня?

- Именно тебя, потому что ты по-настоящему интеллигентен и предприимчив,- начала она.

- А правда, что ты закончил Санкт-Петербургский государственный университет низкотемпературных и пищевых технологий?

- Да конечно, - не без гордости ответил я.

Вика стала излагать суть дела. Было видно, что она рада своей находке в лице меня. Я принял ее предложение и знал, что работа будет выполнена на самом профессиональном уровне. Мы пили кофе, обсуждая нюансы предложения и наслаждались обществом друг друга, когда у нее позвонил мобильник.

- Извини, - прервала она меня на полуслове. Подойдя к мансардной балюстраде, она крикнула вниз: «Наш долгожданный гость уже здесь! »

Я тоже встал и взглянул вниз, во дворе, возле фонтана стоял двухметровый небритый кавказец с пакетами продуктов в руках. Увидев меня он улыбнулся. Мне стало как-то не по себе.

- Это Вазген, мой главный и единственный помощник по дому - сказала Вика. Я натянуто улыбнулся и помахал ему.

- Ты пока присядь, - обратилась хозяйка дома ко мне, - я спущусь, дам ему указания и вернусь.

Она ушла. Я присел на край софы и закурил. Мое сознание находилось в некой прострации с того момента, как я сюда приехал. Пустой трехэтажный дом в собственности молодой одинокой красавицы, работа которую она мне предлагала, ее помощник Вазген - все эти образы и мысли толкались в моей голове, угрожая взорвать ее. Я затянулся и закрыл глаза.

Проснулся от света луны падающего мне на лицо. За окном была ночь. Где-то далеко был слышен шум прибоя. Рядом на тумбочке стояла бутылка вина и бокалы. Вика спала, прижавшись ко мне и положив руку мне на грудь. Я понял, что я голый, впрочем, как и она. Полежав неподвижно минуту, я судорожно пытался вспомнить, что произошло.То есть я конечно понимал, что произошло, но как? Попытавшись аккуратно встать, я разбудил Вику, она сонно взглянула на меня и сказала: «Куда ты, сладенький? » Я молча направился в ванную. Открыв кран и умывшись, я стоял перед зеркалом, смотрел в свои слегка покрасневшие глаза. Минут пять. Я ничего не помнил. Мне 23 года. Это была моя первая девушка(причем какая!) в жизни. И я ничего не помнил.

Когда я вернулся в спальню, горел свет, она обнаженной стояла у окна с бокалом вина и бесстыдно смотрела на меня. Я в очередной раз восхитился ее телом, на что последовала естественная реакция моего организма. Вика произнесла:

«Максим , тебе нужно жить заграницей. Умных людей с твоим менталитетом, всегда презирали и гнали из России. Твоя мать- мелкая ведьма ,а отец под ее влиянием. Ты для них не более чем забавная игрушка. »

Я обнял ее. Никто не был мне так близок, как она сейчас. Наши губы слились в страстном поцелуе. Бокал выпал из ее рук, и вино брызнуло нам на ноги. Я взял ее на руки и отнес к постели.

-Я выключу свет? - тихо сказал сказал я, направляясь к двери.

-Я сама, - услышал я в ответ.

Обернувшись, я стал легким и холодным. Её рука тянулась через всю комнату к выключателю.

http://vdovlatov.livejournal.com/