Казнь через сожжение в России. Тойгильда Жуляков, Кисябика Байрясова. / Россия :: ислам :: православие :: Башкортостан :: религия :: сожжение

Звучит патриотично. Я бы добавил тег "Моя Россия"

Кратко: Татищев казнил не "врача", а лютого басмача. Буквально образцового.

Очень подробно:
Самая массовая в отечественной истории казнь через сожжение имела место в 1504 г. во время борьбы с ересью жидовствующих. Поимённо известны 8 сожжённых тогда людей, но содержится указание на то, что казнённых было больше. Можно предположить, что осуждённых 15-20 чел.
Традиционно на Руси со времен Иоанна Васильевича Грозного к сожжению приговаривали за преступления "по делам веры" и чернокнижие. Разного рода еретики, отступники, лжеучителя, колдуны имели реальный шанс попасть в огонь.
В 1569 г. за за попытку еретического переосмысления православных норм (употребление в пост телятины) были казнены 3 человека. Через несколько лет - в 1575 г.- В. Новгород были сожжены 15 колдуний.
О казни в 1589 г. в Москве двух еретиков - мужа и жены - упомянул в своих записках английский посол Флетчер. Казнь была совершена в "маленькой доме", т.е специально возведёном срубе.
В 1605 г., был казнён стрелецкий голова Смирной-Маматов, перебежавший в Кызылбаш и принявший там мусульманство. Возвращённый в пределы Московского Царства, Смирной-Маматов по царскому указу подвергся пыткам, после чего был облит нефтью и подожжён.
В 1647 г. в городке Шацке были казнены Ивлевы ( муж и жена ), сознавшиеся в наведении порчи на нескольких горожан, впоследствии скончавшихся. Чета колдунов передавал своим жертвам одежду покойников, т.е. вполне возможно, что обвинение этих людей было оправданным (одежда могла явиться источником заразной болезни, кроме того, посредством вымоченной в растворе мышьяка одежды вполне можно причинить тяжёлый вред здоровью. Такой способ отравления в те времена уже был хорошо известен). Многие колдуны действительно могли причинять вред окружающим в силу хорошего знания химии, ботаники и медицины. Согласно царскому указу Ивлевы были помещены в сруб, обложены соломою и сожжены живьём.
В срубах были сожжены такие известные исторические личности как протопоп Аввакум с тремя своими сподвижниками (это произошло 1 апреля 1681 г. в городке Пустозерске) и протестантский проповедник Квирин Кульман (1691 г., Москва). К Аввакуму восходит тезис о "крещении огнем", на базе которого оформилось учение еретической изуверской секты, известной как "самосожигатели" (самосожженцы). Постулат Аввакума "да не погибнут во зле духом своим, собирающиеся во дворы с женами и детками и сожигахуся огнем своею волей" обрел с течением времени силу догмата. Для последователей этого учения, занимавших по отношению к государственным властям и Православию позицию негативно-агрессивную, гибель посредством самосожжения рассматривалась как неизбежность и планировалась изначально. Обычно самосожженцы, совершив какие-то противоправные действия - например, изгнав из прихода православного священника - в ожидании грядущих репрессий топили своих детей и запирались в молельном доме. При появлении солдат или полиции сектанты разводили огонь, даже не вступая в переговоры с представителями власти.
22-я глава Соборного уложения 1649 г., описывавшая виды смертных приговоров, предусматривало сожжение только для одного вида преступлений - перехода в мусульманство. Т. е. сожжения явились следствием расширительного толкования понятия "преступление против Веры".
В 1738 г. юстиц-коллегия рассматривала дело капитана-лейтенанта флота Возницына, переменившего православную веру на иудейскую под влиянием проповедей еврея Боруха Лейбова. Подробности этого расследования неизвестны; о нем можно судить только на основании приговора, опубликованного в Полном Собрании Законов Российской Империи за N 7612. И Возницын, и его теологический учитель были приговорены к беспримерному наказанию - сожжению заживо, которое и было осуществлено в Петербурге на Выборгской стороне. Это первый достоверный случай сожжения преступников в истории России.
Большая территория, примыкавшая к Уралу, была населена племенами башкир, пытавшимися игнорировать власть русской администрации и промышлявших набегами на русские поселения, захватом заложников, поджогами лесов и полей и пр. Границы Российской Империи уже давно были отодвинуты к Амуру и Камчатке, а в самой их середине существовал очаг напряжения, во многом напоминавший нынешнюю Чечню.
Власть в регионе Южного Урала и верховьях реки Яик была сосредоточена в руках Главной Горной канцелярии. Край жил интересами рудников и металлургических заводов, а поскольку вредительство башкир мешало их работе, то Главная Горная канцелярия весьма деятельно их усмиряла.
Арсенал властей был весьма обширен: от казней, телесных наказаний и обращения в крепостную зависимость, до подкупа и взятия заложников. Кроме того, одной из традиций русской администрации тех лет на Урале было полное прощение виновного в случае принятия им православия. Правда, следует оговориться, что это правило не распространялось на бандитов, повинных в убийстве людей. Все башкиры, принимавшие православие, предупреждались о том, что отречение от него и возврат к исламу будет рассматриваться как тягчайшее преступление и прощен не будет.
К 1738 г. волнения, разгоревшиеся было за три года до того, были практически подавлены. Во многом это случилось благодаря действительному тайному советнику Василию Никитичу Татищеву, деятельному администатору, ученому - историку, возглавлявшему в ту пору Главную Горную канцелярию. Он деятельно вникал во все мелочи хозяйствования, принимал на себя решение серьезных и ответственных задач и своим темпераментом, всем складом своей широкой натуры вполне соответствовал духу того времени.
Нетрудно догадаться, что освобождение от наказания в случае принятия православия, служило серьезным стимулом для разного рода хитрецов демонстративно принимать крещение, а после освобождения из - под стражи - возвращаться к мусульманству. Информация о том, что те или иные башкирские семьи отказывались от пастырского окормления и возвращались к вере предков, стала к 1738 г. все чаще поступать в канцелярию Василия Татищева. Тот повелел разобраться в ситуации и учинить строгое расследование по каждому из этих случаев, чтобы исключить их повторение впредь.
Согласно этому приказу из городка Мензелинск, в котором находилось тогда представительство Главной Горной канцелярии, 11 марта 1738 г. полковнику Арсеньеву, командиру Сибирского драгунского полка, было отправлено предписание о конвоировании для проведеня следствия одного из таких башкир - некоего Тойгильды Жулякова. Арсеньев с драгунской командой выехал в Теченскую слободу, где и задержал Жулякова и трех его старших сыновей - 16 - ти , 14 - ти и 12 - ти лет. Любопытно, что ни жены Тойгильды, ни его младшего сына там не оказалось - они находились в составе бандитской шайке, прятавшейся в местных лесах.
Расследованием всех случаев отказа от православной веры занимался майор Угримов. К нему - то в Екатеринбург и отправил полковник Арсеньев задержанных. Для конвоирования были выделены 2 гренадера из состава полка. Тойгильду Жулякова и его старшего сына Якшигуля сковали цепями и посадили к колодки, двух младших сыновей - из соображений гуманности - везли нескованными и даже несвязанными. Перевозили задержанных на двух крестьянских телегах, которые вместе с возницами - русскими крестьянами были реквизированы администрацией края в счет положенного оброка.
В таком составе конвой отправился в Екатеринбург и 10 апреля 1738 г. был уже в 30 километрах от города, около русского села Бобровского. Тут произошел следующий инциндент : Тойгильда Жуляков, незаметно расцепив колоду, сумел освободить руки. Пользуясь тем, что уже начинало вечереть и в сумерках гренадеры не могли достаточно бдительно наблюдать за ним, Тойгильда расцепил и половинки колоды, в которой находился его старший сын. Подождав, пока к телеге, в которой они сидели, приблизился один из конных гренадеров ( по фамилии Трапезников ), Тойгильда выхватил из - за армяка сидевшего к нему спиной возницы топор и ударил им по ноге гренадера. По счастливой случайности удар пришелся по стремени, а потому Трапезников не был травмирован, но лошадь под ним шарахнулась и упала.
Башкиры повскакали с телег и бросились врассыпную, благо до леса было недалеко.
Второй гренадер - Казаков - стал преследовать бегущего Тойгильду. Догнав его, Казаков спешился и предложил бандиту сдаться. Примечательно, что вооруженный гренадер не спешил применять оружие, хотя после нападения на товарища имел все основания убить Тойгильду Жулякова на месте.
Башкир бросился с топором на гренадера, завязалась напряженная рукопашная схватка, в ходе которой Жуляков смог перерубить правую руку Казакова.
Трудно сказать как долго и с каким бы успехом продолжалась эта борьба, если бы на помощь Казакову не подоспел Трапезников. Обнажив тесак, он пригрозил снести голову Жулякову, если тот не прекратит борьбу. Тесак с шириной лезвия 10 см. показался бандиту достаточно внушительным инструментом и тот сдался. Жулякова опять засадили к колоду и гренадеры велели ему вызвать из леса убежавших сыновей; Тойгильды принялся их пдзывать, но на его крик вышел один только Якшимбай ( младший сын ).
Гренадеры довезли пленников до села Бобровского, в котором рассказали о происшествии. По команде сельского старшины местные крестьяне принялись прочесывать окрестные леса и в течение вечера и последующей ночи к ним присоединились крестьяне других деревень. Утром крестьянами деревни Косулинская был пойман и возвращен в руки гренадер старший из беглецов - 16 - летний Якшигуль Жуляков.
Розыски в окрестных лесах были продолжены, причем с немалым рвением со стороны крестьян, поскольку они боялись появления башкирских бандитов. Последние были известны не только своими прямыми нападениями на русских, но и разнообразным вредительством : порчей источников воды, поджогами лесов и пр. В конце - концов крестьяне деревни Колюткиной , расположенной в 23 км. на юго - восток от Екатеринбурга, поймали и последнего беглеца - 14 - летнего Кутлумбая. Произошло это 24 апреля 1738 г.
Тойгильды Жуляков по прибытии в Екатеринбург был доставлен на допрос к майору Угримову. Свой отказ от православия арестованный объяснил тем, что бандиты держали в заложниках его жену Азакбику и младшего сына Мухомбетема и постоянно грозили расправиться с ними. Любопытно, что в то же самое время два других сына Жулякова - 10 - летний Мергин и 8 - летний Алкей - находились в услужении у воеводы Исетской провинции, т. е. тоже были своего рода заложниками , но только у русской администрации. За сыновей, находящихся у русских, Тойгильда почему - то совсем не боялся, а вот за жену младшего сына - очень переживал. До такой степени, что даже решил обратно перейти в мусульманство.
Майор Угримов представил протокол допроса на ознакомление Начальнику Главной Горной канцелярии Татищеву. Василий Никитич уже получил рапорт о попытке бегства Жулякова и его нападении на гренадер, так что ознакомившись с его допросом, очевидно, не поверил ни единому слову. Татищев отреагировал на случившееся очень жестко, наложив такую резолюцию : "Татарина Тойгильду за то, что, крестясь, принял паки махометанский закон - на страх другим, при собрании всех крещенных татар сжечь ". Как высший начальник на всей огромной территории южного Урала Василий Татищев имел полную власть над жизнью и смертью всех подданных Российской Империи, проживавших в этих местах.
Беспримерная казнь свершилась 20 апреля 1738 г. Все башкиры, каких удалось розыскать в Екатеринбурге и его окрестностях, были доставлены к месту сожжения Тойгильды.
В указе по Главной Горной канцелярии за подписью Татищева вина Тойгильды Жулякова была сформулирована следующим образом: " ты, крестясь в веру греческого исповедания, принял паки махометанский закон, и тем не только в богомерзкое преступление впал, но яко пес на свои блевотины возвратился, и клятвенное свое обещание, данное при крещении, презрел " Публичное зачитывание этого указа, а также последовавшая за этим казнь Жулякова, были призваны произвести устрашающее впечатление на башкир и доказать им, что администрация края не потерпит ложного принятия христианской веры.