Результаты поиска по запросу «
Ветер поднял юбки
»
Вижу Рифмы крик известный актер
Качает ветер в море шлюпку,
Цветёт и пахнет месяц май,
Ты подняла немного юбку.
Невольно крикнул я:
Цветёт и пахнет месяц май,
Ты подняла немного юбку.
Невольно крикнул я:
песочница
В компании Arriva запретили приходить в шортах летом. Утвердили дресс-код, только брюки и юбки. 13 мужиков пришли вот так.
История рассказ story таймстопер настало время охуительных историй фантастика много букв песочница
(написано спокойным почерком, довольно ровно, на таком же желтоватом листе А4)
Я долбанный извращенец и я опять натворил делов. С момента как я получил письмо о премии прошла ровно неделя. Письмо пришло в среду. В тот же день вышел на работу и нормально работал, и в среду, и в четверг, и в пятницу. Я спокойно общался с колегами, с начальником и с Лизой. В пятницу на карту пришло 50 тысяч. Всё сбылось. В воскресенье я купил себе велосипед о котором давно мечтал и всё жалко было выделить на него денег. Все выходные катался везде где-то только мог, ел в кафешках, отдыхал и спал в парке и снова катался. После выходных, я нормально отработал понедельник и решил, что пора разобраться с возможностью фантазировать ситуации, которые сами по себе никак не должны были случиться. За все эти дни я почти не вспоминал об этом и совсем не придумал каким конкретным способом мне проверить задуманное.
По пути домой, с работы, я заехал в большой супермаркет, поставил машину на стоянку. Передо мной, через проезд, было свободное место. Я представил, что сейчас приедет машина, встанет здесь багажником ко мне, оттуда выйдет сексуальная девушка в коротком свободном платье или короткой свободной юбке. Она выйдет из машины и зачем-нибудь полезет в багажник и удачно подувший ветер поднимет подол её платья или юбки и я смогу разглядеть какое у неё нижнее бельё. Я представил это картинку несколько раз, каждый раз представляя девушку в платье, у которой то белые стринги, то разноцветные трусики-бикини, то чёрные кружевные. Пока я представлял себе разные виды нижнего белья, сидя в машине, на место передо мной приехал Nissan Note. Оттуда вышла невысокая девушка в свободном сарафане, юбочка которого и правда, заканчивалась выше колена. Я затаив дыхание наблюдал, что она будет делать и что будет происходить. Девушка спокойно достала из машины свою сумочку, закрыла машину, поставила её на сигнализацию и пошла в магазин. Я уткнулся головой в обод руля, сидел и думал. Ведь часть фантазии сбылась, значит может быть всё-таки это были не фантазии, а предвидение. В это время я услышал сигнал машины снятой с сигнализации. Подняв голову я увидел, что девушка вернулась. Она октрыла багажник, достала оттуда большую сумку для покупок и когда она закрывала дверь богажника подул ветер. Ветер поднял подол её сарафана так высоко, что я полностью и совершенно отчетливо разглядел её белые бикини-трусики, с двумя цветными полосками, красной и желтой.
Всё сбылось. Я завелся. И это было зря. Мне надо было остановится в тот же момент и спокойно осознать, что же случилось и как этим пользоваться. Но я разгорелся желанием придумать и увидеть ещё какие-нибудь сценки. Я вышел из машины и пошёл в магазин. Я придумал как неуклюжий работник спотыкается, падает - без травм и сильных ушибов, но цепляет юбку стоящей рядом покупательницы и срывает её на пол, так что покупательница остается стоять перед всеми в в нижнем белье. Потом я придумал как маленький мальчик стоя в очереди заглядывает стоящей рядом в очереде чужой женщине под платье и громко говорит своим родителям, что у вот у той тёти совсем нет трусиков. А потом ещё громко скажет кого цвета трусики сейчас на её маме. Я начал придумывать что-то ещё, но за это время я уже взял все продукты, которые хотел купить и шел к кассам. Проходя мимо отдела косметики, я увидел как мимо стендов несется парень лет 7-8. На повороте он сильно задел девушку-консультанта, которая что-то рассказывала стоящей рядом женщине лет 40. Консультант от толчка на самом деле не устояла и развернувшись в сторону убегающего мальчика начала подать назад на стоящую рядом женщину. Пытаясь схватиться за что-нибудь рукой сзади себя она схватилась за подол юбки покупательницы и, упав, с силой сдернула юбку на пол. Женщина осталась стоять со спущенной юбкой, в белых трусах. Выглядело это не совсем сексуально. Женщина конечно закричала, начала ругаться. Девушка-консультант, извиняясь помогала женщине одеть юбку обратно.
Я прошёл мимо и уже начал думать, что я явно делаю что-то не то. Что у меня похоже появились какие-то очень необычные возможности, а я занимаюсь какими-то извращениями. Чувствуя себя виноватым и задумавшись о том как мне надо себя вести на самом деле, я дошёл до касс и в раздумьях встал в очередь. Остояв почти всю очередь, я услышал сзади голос маленькой девочки:
- Мааам, а у тети под платьем нет трусиков.
Сзади послышался сдержанных смех. Слышно было как мама пытается сказать дочке, что нельзя говорить такие вещи и нельзя заглядывать никому под платье. И был слышен ответ дочери, которая совсем чуть-чуть снизила свою громкость.
- Мам, а почему у тебя сейчас красные трусики, а у меня всегда только белые?
Я не стал оборачиваться. Я понял, что нужно обдумать своё поведение и начать фантазировать что-нибудь более серьёзное и по возможности не причиняющее никому вреда и неудобств.
Весь вчерашний день, во вторник, на работе и после работы и пытался придумать, что можно сделать действительно полезного воспользовавшись своими фантазиями. Пока больше ничего не происходило.
anon
Во сне была женщина. Они где-то повстречались и теперь шли по мосту через маленькое озеро в центре городка. Ветер ерошил поверхность озера, раздувая небольшие волны с белыми гребешками.
— Там, внизу, — сказала женщина.
На ней была леопардовая юбка, которая хлопала и развевалась на ветру, обнажая сочную и гладкую плоть между чулками и юбкой, и он, там, во сне, на мосту, перед лицом Господа и перед всем миром, опустился на колени и погрузился лицом в ее промежность, упиваясь пьянящим, диким женским ароматом.
Он поднял голову и посмотрел наверх: он по-прежнему не мог разглядеть ее лица. Он отыскал губами ее губы и стал упиваться их нежностью, положил ладони ей на грудь, а потом заскользил по гладкой атласной коже, пробираясь внутрь, запуская руку в чудесную расщелину, которая разгорячилась, увлажнилась и раскрылась ему навстречу, как цветок.
Женщина исступленно заурчала, протянула руку вниз и сжала его напрягшийся член. Он отшвырнул простыни, перекатился на нее и раздвинул ей бедра, а она направила его рукой к себе, а потом одним толчком, одним волшебным движением…
И вот он уже целует ее взасос в своей бывшей тюремной камере. Она крепко обвила его руками, обхватила ногами его ноги, чтобы он не смог выйти из нее, даже если бы захотел.
Он никогда не целовал губ нежнее, чем эти. Он даже не мог себе представить, что на свете могут быть такие нежные губы. Вот только язык, скользивший по его языку, был шершавым, как наждачная бумага.
— Кто ты? — спросил он.
Она не ответила, только толкнула его на спину, оседлала одним гибким движением и поехала на нем верхом. И даже не поехала, а стала наплывать на него нежно-шелковым прибоем, с каждым заходом бьющим все мощнее и мощнее; ритмичные толчки и удары, будто ветровые волны, разбивавшиеся о берег озера, сотрясали его разум и тело. Острыми как иглы ногтями она полосовала ему бока, но он испытывал не боль, а удовольствие, какая-то алхимическая реакция превращала всё в мгновения наивысшего наслаждения.
— Кто ты? — снова спросил он, с трудом произнося слова.
Она посмотрела на него глазами цвета темного янтаря, потом приблизилась губами к его губам и страстно поцеловала его, поцеловала так всеобъемлюще и так глубоко, что там, на мосту над озером, в тюремной камере, в постели похоронной конторы Каира, он едва не кончил. Он оседлал наслаждение, точно воздушный змей, оседлавший ураган. Лишь бы не достичь предела, лишь бы не взорваться, лишь бы это никогда не кончалось. Он совладал с собой. Нужно ее предупредить.
— Она тебя убьет. Моя жена.
— Только не меня, — отозвалась она.
Он хотел узнать, как ее зовут, но спросить в третий раз так и не решился. Она прижалась грудью к его груди, так что он почувствовал ее затвердевшие соски. Она каким-то образом сжимала его, сжимала его там, внизу, глубоко внутри себя, и на этот раз он не смог оседлать волну наслаждения и взобраться на гребень, на этот раз волна сама подхватила его, закрутила и откинула прочь, и он, изгибаясь, проталкивался в нее, входя настолько глубоко, насколько вообще хватало воображения, будто они были половинками единого существа, которое наслаждалось, упивалось, обладало, желало…
— Кончай, — зарычала она гортанным кошачьим голосом. — Спускай в меня. Кончай.
И он кончил, содрогаясь и растворяясь всем телом в наслаждении, и сознание его плыло. Потом он медленно, понемногу начал приходить в себя.
Наконец в какой-то момент он вздохнул и почувствовал, как глоток свежего воздуха разливается по легким, и понял, что очень долго задерживал дыхание. Года три по меньшей мере. А может и больше.
— Там, внизу, — сказала женщина.
На ней была леопардовая юбка, которая хлопала и развевалась на ветру, обнажая сочную и гладкую плоть между чулками и юбкой, и он, там, во сне, на мосту, перед лицом Господа и перед всем миром, опустился на колени и погрузился лицом в ее промежность, упиваясь пьянящим, диким женским ароматом.
Он поднял голову и посмотрел наверх: он по-прежнему не мог разглядеть ее лица. Он отыскал губами ее губы и стал упиваться их нежностью, положил ладони ей на грудь, а потом заскользил по гладкой атласной коже, пробираясь внутрь, запуская руку в чудесную расщелину, которая разгорячилась, увлажнилась и раскрылась ему навстречу, как цветок.
Женщина исступленно заурчала, протянула руку вниз и сжала его напрягшийся член. Он отшвырнул простыни, перекатился на нее и раздвинул ей бедра, а она направила его рукой к себе, а потом одним толчком, одним волшебным движением…
И вот он уже целует ее взасос в своей бывшей тюремной камере. Она крепко обвила его руками, обхватила ногами его ноги, чтобы он не смог выйти из нее, даже если бы захотел.
Он никогда не целовал губ нежнее, чем эти. Он даже не мог себе представить, что на свете могут быть такие нежные губы. Вот только язык, скользивший по его языку, был шершавым, как наждачная бумага.
— Кто ты? — спросил он.
Она не ответила, только толкнула его на спину, оседлала одним гибким движением и поехала на нем верхом. И даже не поехала, а стала наплывать на него нежно-шелковым прибоем, с каждым заходом бьющим все мощнее и мощнее; ритмичные толчки и удары, будто ветровые волны, разбивавшиеся о берег озера, сотрясали его разум и тело. Острыми как иглы ногтями она полосовала ему бока, но он испытывал не боль, а удовольствие, какая-то алхимическая реакция превращала всё в мгновения наивысшего наслаждения.
— Кто ты? — снова спросил он, с трудом произнося слова.
Она посмотрела на него глазами цвета темного янтаря, потом приблизилась губами к его губам и страстно поцеловала его, поцеловала так всеобъемлюще и так глубоко, что там, на мосту над озером, в тюремной камере, в постели похоронной конторы Каира, он едва не кончил. Он оседлал наслаждение, точно воздушный змей, оседлавший ураган. Лишь бы не достичь предела, лишь бы не взорваться, лишь бы это никогда не кончалось. Он совладал с собой. Нужно ее предупредить.
— Она тебя убьет. Моя жена.
— Только не меня, — отозвалась она.
Он хотел узнать, как ее зовут, но спросить в третий раз так и не решился. Она прижалась грудью к его груди, так что он почувствовал ее затвердевшие соски. Она каким-то образом сжимала его, сжимала его там, внизу, глубоко внутри себя, и на этот раз он не смог оседлать волну наслаждения и взобраться на гребень, на этот раз волна сама подхватила его, закрутила и откинула прочь, и он, изгибаясь, проталкивался в нее, входя настолько глубоко, насколько вообще хватало воображения, будто они были половинками единого существа, которое наслаждалось, упивалось, обладало, желало…
— Кончай, — зарычала она гортанным кошачьим голосом. — Спускай в меня. Кончай.
И он кончил, содрогаясь и растворяясь всем телом в наслаждении, и сознание его плыло. Потом он медленно, понемногу начал приходить в себя.
Наконец в какой-то момент он вздохнул и почувствовал, как глоток свежего воздуха разливается по легким, и понял, что очень долго задерживал дыхание. Года три по меньшей мере. А может и больше.
Каляки-Маляки фэндомы девушка art art
Начиркал арт к своему рассказу. Если интересно - рассказ в комментах.
