Британская розничная сеть Tesco, остановила работу одной из своих фабрик в Китае и намерена провести там проверку.
dw.com/ru Об этом говорится в заявлении, опубликованном на сайте компании в воскресенье, 22 декабря. Ранее стало известно, что на этом предприятии могли работать заключенные. Скандал в Великобритании разгорелся после того, как живущая в Лондоне шестилетняя девочка купила пачку благотворительных открыток, в одну из которых была вложена записка. В ней было написано: "Мы - заключенные-иностранцы в шанхайской тюрьме Цинпу в Китае. Нас заставляют работать против нашей воли. Пожалуйста, помогите нам и сообщите правозащитным организациям".
Британка Флоренс Виддикоум, которая нашла открытку с просьбой о помощи
Историю опубликовала британская газета The Sunday Times. После этого Tesco заявила, что в компании "шокированы этими фактами", изъяла открытки из продажи и начала расследование. В ней заявили, что не приемлют использования подневольного труда заключенных.
Развернуть
Отличный комментарий!
Молодцы, руководство завода сказало Спасибо! и замело следы и переместило заключенных на другой завод.
Знакомьтесь, это Чарли, Чарли Лайтоллер. Чарли прожил ту жизнь, про которую ты мечтал в детстве.
Чарли родился в Англии в 1874 году. Мама умерла рано, а папаша-дауншифтер пристроил тринадцатилетнего пиздюка на фабрику (ага, детский труд – наше всё) и свалил в Новую Зеландию. Наш пиздюк поработал на фабрике и очень быстро понял, что такими темпами он скоро воссоединится с родственниками, только не с папой за океаном, а с мамой на небесах: условия работы в ХІХ веке были не то чтобы комфортными. И Чарли сбегает с производства и пристраивается юнгой в парусный флот. Там тоже били, но хотя бы воздух был посвежее. Встреча с мамой начала плавно отдаляться. С папой, впрочем, тоже.
К двадцати пяти годам Чарли уже успел:
- обойти под парусами половину планеты; - побывать в кораблекрушении и выжить; - поучаствовать в увлекательном тушении пожара на корабле в открытом море, находясь при этом собственно на горящем корабле; - чуть не умереть от подхваченной где-то в порту малярии; - поучаствовать в золотой лихорадке на Клондайке; - разориться в золотой лихорадке на Клондайке; - «зайцем» в товарных вагонах пересечь Канаду и часть США; - поработать ковбоем; - вернуться в Англию.
Чарли снискал любовь братского австралийского народа, знатно затроллив жителей Сиднея. Когда его корабль пришвартовался в сиднейском порту, наш внешне повзрослевший пиздюк организовал местным жителям шутку-минутку. Британия (а Австралия была её частью) тогда воевала в Южной Африке с бурами (это народ такой голландского происхождения). Чарли просёк фишку и вместе с друзьями-матросами тайком подплыл к полузаброшенному форту, вывесил там бурский флаг, а вдобавок напихал пушку всякой ерундой, зажёг длинный фитиль и удалился. Через время пушка выстрелила, и жители Сиднея, нервно отреагировавшие на выстрел, увидели вдобавок вражеский флаг над городом. После этого шутники оказались под неиллюзорной угрозой дружеского линчевания или как минимум суда, но Чарли взял вину на себя и был прощён, а компания, в которой он служил, даже перевела его на более элитарные рейсы.
Собственно, эти рейсы и сделали Чарли (тогда уже Чарльза) Лайтоллера известными. Точнее, один рейс.
На "Титанике".
Чарли, дослужившийся уже до второго помощника капитана, аккуратно укладывал своё тело на койку и собирался засыпать, когда почувствовал сильный удар, потрясший корабль. Как мы все уже интуитивно догадались, боксировал с «Титаником» айсберг. Он же и победил.
Чарли Лайтоллер организовывал посадку в шлюпки пассажиров с левого борта, отгоняя, в том числе револьвером, мужчин, которые ломились в шлюпки. Сначала – женщины и дети. Когда шлюпки закончились, Чарли отправился за складными шлюпками для пассажиров, и, пока он вынимал сложенную лодочку, «Титанику» надоело барахтаться и он быстро, решительно отправился на свидание с дном. Чудом не засосанный в водоворот Лайтоллер набрёл в воде на ту самую шлюпку, от которой его отвлёк жаждущий дна «Титаник», перевернул её и начал собирать выживших и рассаживать их по весу для баланса. Их подобрали последними.
Чарльз Лайтоллер оказался последним человеком, вступившим на борт спасающего корабля. Он же остался старшим из выживших офицеров. Он же во время судебного расследования дал подробные инструкции по безопасности, которые используются до сих пор, например, расчет количества шлюпок исходя из количества пассажиров (а не тоннажа, как было раньше) или постоянный обязательный радиообмен об опасных погодных условиях.
Чарли Лайтоллера играет в фильме "Титаник" Джонатан Филлипс
Но на этом приключения экс-пиздюка Чарли не закончились. Во время Первой мировой войны Лайтоллер был первым офицером корабля «Океаник», который тоже когда-то был самым большим кораблём в мире. Именно на нём Чарли поучаствовал в третьем своём кораблекрушении, когда судно село на мель и надломилось. «Да ёб твою мать», – уже привычно вздохнул Чарли и побежал организовывать эвакуацию. Позже Лайтоллер наконец-то сам стал капитаном (после успешной атаки его судна на дирижабль. Да, корабля на дирижабль, не спрашивайте меня, как) и именно в этом статусе в четвёртый раз спасался сам и спасал людей со своего тонущего судна из-за случайного столкновения с траулером. Это произошло день в день через шесть лет после катастрофы «Титаника».
Но не надо думать, что Лайтоллер только и делал, что тонул. Он был на борту самолёта, который первым в истории во время рекогносцировки заметил с воздуха корабли условного противника. А в 1917 году Чарли командовал успешным тараном своего корабля немецкой подводной лодки. Правда, кораблю потом пришлось более ста миль идти в порт пятясь, задним ходом, но немецкой лодке было всяко хуже. Лайтоллер был опытным, понятливым, неоднократно награждённым морским офицером в звании коммандера (по-нашему – капитана второго ранга).
После войны Чарли вышел в отставку и занимался чем попало. Он купил и оборудовал небольшую яхту. Торговал на бирже. Разводил цыплят. Воспитывал пятерых детей. Писал автобиографию...
Но автобиография оказалась неполной. Началась Вторая мировая война. И младший сын Чарли погиб в первый же её день под немецкой бомбардировкой.
Старший сын погибнет в последние недели войны. Об этом Чарли ещё не знает.
Английские войска окружены. Они во Франции. На пляже. Под Дюнкерком. Начинается операция «Динамо»: Черчилль пробует спасти окружённых солдат маленькими кораблями гражданского флота.
И старый (под семьдесят лет) моряк Чарльз Лайтоллер на собственной маленькой яхточке, вмещающей до двадцати человек, отправился в Дюнкерк, где спас 130 британских солдат от наступающих немцев и перевёз их через Ла-Манш. В конце концов, спасать людей ему было не впервой. Всю последнюю (по состоянию на сейчас) мировую войну наш герой (уже не пиздюк, да) провёл в резерве и после войны был демобилизован.
Убил Чарли Лайтоллера не океан – что было бы даже где-то логично – а погода, а именно Великий смог в Лондоне в 1952 году. Туман и дым из каминов убили за несколько дней более 12000 лондонцев. Среди них был и Чарли Лайтоллер. Чарльз Лайтоллер.
Золотая лихорадка. Ковбойская культура. Англо-бурские войны. Крушение «Титаника». Две мировые войны. Дюнкерк. Великий смог. Чарли Лайтоллер явно стремился принять участие во всех знаковых событиях своего времени. И у него получилось
Да, Трамп, находясь на своей позиции, говорил и писал безответственные вещи. За это он расплатился тем, что его не избрали на второй срок.
Выборы - понятная и конкурентная процедура. Вы можете в них участвовать, вы можете обжаловать их результаты, за их ходом наблюдают миллионы людей. Бан в твиттере - решение неизвестных нам людей по неизвестной процедуре.
Решение о бане Трампа, как мне кажется, эмоциональное и основанное на личных политических предпочтениях. Не надо говорить мне, что Трампа забанили за нарушение правил твиттера. Я получаю здесь угрозы убийства каждый день в течение многих лет. И твитер никого не банит (правда, я и не требую этого).
Здесь совершенно спокойно существуют аккаунты тех, кто в буквальном смысле чудовищные убийцы (Путин или Мадуро) или лжецы и воры (Медведев). Твиттер, Фейсбук и инстаграм много лет являются площадками, где процветает и эффективно работает «фабрика троллей» Путина и ее аналоги из других авторитарных стран.
В твиттере свободно существуют и высказываются те, кто отрицал коронавирус. Их слова стоили тысячи жизней. Тем не менее публично и демонстративно был забанен Трамп. Именно такая избирательность указывает на то, что произошёл акт цензуры.
Безусловно, Твиттер - частная компания, но мы видим много примеров в России и Китае, как частные компании становятся лучшими друзьями и помощниками в деле цензуры. В сегодняшней дискуссии замените «Трамп» на «Навальный» и вы получите на 80% точный текст объяснения Кремля о том, почему мое имя запрещено на российском телевидении и почему мне надо запретить участвовать в выборах.
Этим прецедентом будут активно пользоваться враги свободы по всему миру. И в России тоже. Каждый раз, когда надо что-то заблокировать, они будут говорить: это мировая практика, заблокировали же Трампа в твиттере.
Если Твиттер и Джек Дорси хотят поступить правильно, то им стоит создать нечто вроде комиссии, которая может принимать подобные решения. Мы должны знать имена членов комиссии, понимать, как она работает, как голосуют ее члены и как можно обжаловать их решение.
«В лучах солнца» — так называется документальный фильм о жизни восьмилетней школьницы Зин Ми в Пхеньяне, столице КНДР, снятый российским режиссером по сценарию, написанному северокорейскими товарищами.
Фильм уже собрал кучу призов и прессы, а также удостоился ноты министерства культуры КНДР российскому МИДу и требования северокорейской стороны запретить его к дальнейшему показу. Что Манский увидел в Пхеньяне? Как ему это удалось снять и что не удалось? И как он ушел из-под наблюдения северокорейских чекистов — об этом в эксклюзивном интервью The New Times после просмотра фильма.
- Вам предложили снять фильм о КНДР или это было ваше решение?
- Ну конечно, мое… Я всегда интересовался Северной Кореей, потому что меня всегда волновал вопрос, как, каким образом можно подавить человека, как можно уничтожить в нем основополагающие принципы, почему человек готов подчиняться. И понятно, что это фильм не только про Северную Корею и не столько про Северную Корею. Я читал журнал «Корея сегодня», жадно хватался за людей, которые там были, смотрел всегда какое-то видео оттуда. И вот однажды мне удалось познакомиться с северокорейскими чиновниками — так все и закрутилось.
Сталинская ВДНХ
- Когда вы впервые попали в страну чучхе?
- В 2013 году у меня была первая ознакомительная поездка: мне показывали, какая это прекрасная страна, и в конечном счете мне удалось выбрать героиню: меня отвезли в образцово-показательную школу, в кабинет директора завели пять девочек, сказали: «У вас есть пять минут, вы можете познакомиться и выбрать, кто вам нравится». Сценарий документального фильма про девочку, которая вступает в пионеры, в Союз детей, ей поручают очень важное дело — быть участником самого большого в мире праздника, к которому она со своими товарищами долго готовится, и в конечном счете превращается в одного из тысяч людей, создающих вот эту самую большую в мире живую картину, изображающую абсолютное счастье, — к этому моменту уже был написан. Хотя героиню еще только предстояло выбрать. Я выбрал Зин Ми, потому что девочка сказала, что ее папа работает журналистом: я подумал, что через его работу я смогу куда-то попасть. Про маму девочка сказала, что она работает в заводской столовой. Я подумал: замечательно, столовая, люди едят, тоже какая-то фактура. А живет Зин Ми около вокзала, в однокомнатной квартире с мамой, папой, дедушками и бабушками…
Но в фильме все не так: и папа не журналист, и столовой нет, и бабушки с дедушкой — тоже…
Естественно. Когда мы приехали уже снимать, папа чудесным образом превратился в инженера на образцово-показательной швейной фабрике, мама — в сотрудницу образцово-показательной фабрики по изготовлению соевого молока, а живут они, как оказалось, в самом шикарном доме столицы с фантастическим видом из окна. Правда, линолеум там, изображающий паркет, просто ножницами отрезан и лежит поверх цементного пола — даже не подбит под плинтуса, мебель только что внесли, картинки только что повесили, я улучил возможность и заглянул в шкаф — он был пустой, ванной никогда не пользовались, да там и нет воды, свет включали на время съемок: вообще у меня было ощущение, что дом нежилой и лифт запустили только ради фильма. Но в этом доме хотя бы три подъезда были открыты. А дом напротив — я его обошел, когда мне удалось сбежать от сопровождающих, — в нем вообще не было входа. При этом вечером в нем горели окна, но присмотревшись внимательно, я увидел, что все они горели одинаковыми лампами. Видимо, поставлена какая-то система, которая по вечерам общим рубильником включается, и создается некое ощущение жилого дома, хотя дом не заселен и в нем нет подъездов. Там все — фейк.
- Как это? Просто стоит коробка?
- Да.
- А мама и папа Зин Ми — они реальные?
- Реальные — я видел семейный альбом. Но вот фотографии в этом альбоме сняты на каком-то фейковом фоне, вмонтированы в фотографии из журнала или на фоне мебельного салона — я специально выношу эти фотографии в начало картины… Пожив там какое-то время, я понял, что Пхеньян — это абсолютная сталинская, брежневская ВДНХ, и все жители Пхеньяна — это абсолютные экспонаты. Например, там везде газоны, а на газонах рано утром, в шесть утра, или вечером, после работы, согнувшись в три погибели, сидят люди и пинцетами вынимают какие-то соринки. Кстати, когда мы снимали на образцово-показательной швейной фабрике, где папа нашей героини как бы работает инженером (см. фото ниже), я отправился в туалет и ошибся дверью. Открываю дверь, а там человек 150 голых женщин, которые моются в душе. Мне удалось выглянуть в окно, и я понял, что на территории фабрики есть жилые бараки, и эта сцена, когда рабочие идут на фабрику, — абсолютный фейк, потому что они живут при фабрике.
- А какой смысл во всем этом фейке? В Пхеньяне почти не бывает иностранцев, а если и бывают, то, как рассказывают, они ходят по строго определенному маршруту?
- Не знаю. С конца октября до начала апреля страна вообще закрывается для посещения иностранцами: дома отапливаются либо углем, либо дровами — вид буржуек, торчащих из окон, вряд ли привлекателен. У Северной Кореи сейчас два самых главных мировых партнера: Китай и, с недавних пор, вновь стала Россия, которая получает в год порядка 500 виз в Северную Корею. Мои три поездки, группа — четыре человека — это двенадцать виз; ежегодный приезд хора Александрова или хора МВД — это вынимай сто виз, вот и считайте, сколько человек приезжает от России. Из Китая, видимо, побольше. Ну и какое-то очень, очень лимитированное число других иностранцев. Подгляданная жизнь
- Почему тогда они пошли на эту затею с фильмом — мало того что российский режиссер, так еще и с вашей репутацией бунтаря?
- А как они могли это знать, коли в стране нет интернета? Они, вероятно, считали, что раз Россия их друг, так и правила в России такие же, и живут там так же, как в Северной Корее. К тому же фильм официально поддержан российским Министерством культуры, а режиссер Манский снимал фильмы о Путине — этого знания им было достаточно.
- Сколько экспедиций было у вас в Северную Корею?
- Две. Хотя должно было быть три, но нам закрыли въезд.
- Почему?
- Они заметили, что вы тайком снимаете фильм о фильме — то, как разыгрывается весь этот театр про счастье жизни в Северной Корее, как перезаписываются дубли, как эти самые сопровождающие говорят людям, что и как они должны говорить?
- Они не понимали и не видели этого. Но им не нравилось, что, например, я снимаю из-за занавески в гостинице… Однажды я просыпаюсь от шума, подхожу к окну и вижу совершенно фантастическую картину: шесть утра, вся площадь, все тротуары забиты людьми, которые сидят на корточках, кто-то просто на заднице, кто-то что-то жует, кто-то спит, кто-то лежит — их всех согнали на репетицию очередного митинга. Я, естественно, хватаю камеру и начинаю в окно снимать. Проходит минуты три-четыре — стук в дверь: мои сопровождающие, которые, жили справа и слева от моего номера, говорят: отойдите от окна, вы что, хотите, чтобы мы вас больше никогда не впустили? Все, что в фильме снято неофициально, — люди, толкающие автобус, дети у мусорных баков, очередь за отовариванием талонов — все это снято в щелочку из-за занавески.
- А по улицам вы могли гулять?
- Нет, у нас сразу отобрали паспорта, а без паспортов нельзя было выходить на улицу. Но мы все-таки пару раз обманными путями выбегали из гостиницы, куда-то успевали добежать, пока не включали план «перехват» и нас не ловили в городе.
- В магазины вам удавалось зайти?
- Я был пару раз в универмаге, где попадал в смешные ситуации. Первый раз меня прямо отвели в этот универмаг сопровождающие. Я походил, посмотрел, удивился, как все дешево. Это был мой первый приезд, и я не сообразил, в чем дело, — к тому же иностранец не имеет права иметь северокорейские деньги, и потому купить я ничего не мог. Но потом мне удалось достать немного их денег, и с сопровождающими я пошел купить каких-то сувениров. Прихожу в универмаг, там горы смешных тетрадок, прошу: мне три тетрадки. Ответ: «Вы не можете их купить». Потом я понял: продавцы, посетители, товары — это не настоящий магазин, это — выставочный зал. В другой раз мы — естественно, с сопровождающими — зашли в продуктовый магазин. Там стоят человек 15–20, все полки снизу доверху уставлены пачками томатного сока. Я спрашиваю, сколько стоит томатный сок. Сопровождающий отвечает традиционное: «Потом расскажем». Я: «Нет, переведите сейчас». Продавщица долго что-то говорит, сопровождающий — мне: «Еще не привезли ценник», — ну или что-то в таком духе. Я говорю: «Хорошо. Сколько стоил томатный сок на прошлой неделе?» Он переводит: «Томатный сок не продается».
- И где и что ела ваша съемочная группа?
- Завтракали и обедали в гостинице, вечером чаще всего ели в номере — несколько раз закупали продукты, какие-нибудь консервированные сосиски в магазине при нашем посольстве. Иногда нас возили в валютные рестораны: десять евро за обед — недорого. Для нас — недорого. Знаете, какая зарплата у главного сценариста студии документального кино в Пхеньяне, на которой работает 800 человек? Его зарплата равна 75 центам в месяц.
- В вашем фильме есть кадры, когда семья — мама, папа, девочка — собирается за низким столом, который весь уставлен тарелками с едой. Если в стране все продукты распределяются по талонам, а магазины — это выставки, то откуда это?
- Это еда, которую при нас привезли упакованной целлофаном, распаковали, разложили на этом столе, поставили, а люди реально боялись к ней прикоснуться. Сопровождающие им говорили: вы ешьте, ешьте. Они смотрели на них: правда можно?
- Но какой смысл в магазинах, где единственный товар — томатный сок, и он не продается?
- Я не понимаю. У меня вопросов после жизни в Северной Корее больше, чем до. Я ехал туда с каким-то вполне внятным представлением. Ну, прежде всего я думал, что это система страха, подавления, что люди внутри себя все понимают. Но, окунувшись, я увидел, что люди в принципе не только не понимают, а даже не задумываются… Я как-то разговаривал с дрессировщиком тигров: он мне объяснил, что когда тигр рождается — тот, которому предстоит выступать в цирке, — он с первого дня воспитывается таким образом, что не знает, что он тигр. То есть он вырастает, у него вырастают когти, зубы, усы, он рычит, он прыгает, но он просто не знает, что он тигр… Вот вам пример: мы снимали в метро. В Пхеньяне в метро иностранец не может зайти без сопровождающих и может проехать только две остановки. То есть он может увидеть три станции. Там есть специальный маршрут для иностранцев: на определенной станции войти и на определенной станции выйти. Мы не успели закончить съемку за две остановки и просим дать нам проехать еще несколько станций. В ответ — категорическое нет. Предлагают поехать обратно и доснять там. Я объясняю: на обратном пути в вагонах будут уже другие люди. Сопровождающие отвечают: это не проблема. И командуют людям в вагоне: «Встали и перешли станцию». И весь вагон встает, переходит и садится в вагон, который едет в противоположном направлении. Молча, без дискуссии.
- И это реальные люди были в вагоне?
- Откуда я знаю?
- Вы хотите сказать, что в Северной Корее нет двоемыслия, как оно было даже в сталинском СССР?
- Нет, абсолютно. Там люди — они родились вот в такой данности, в которой жили их родители и их деды, и у них нет никакой информации, что жизнь может быть какой-то другой, — они никуда не ездят, интернета у них нет. Мне кажется, у них и страха уже нет — ужас в том, что это нечто следующее, что-то после страха. Знаете, самое сильное объяснение и разоблачение, если хотите, страны, это ее телевидение… Естественно, в Северной Корее запрещено записывать телепередачи, но мы с собой привезли такую установку: мы писали телевизионный сигнал 24 часа в сутки на жесткий диск — на всякий случай. Так вот, там всего два канала, никакой, естественно, рекламы — вместо рекламных пауз клипы о великих вождях, контент — либо передачи, прославляющие вождей, либо чтение чучхе. Даже новостей нет в нашем понимании этого слова.
- И фильмов про любовь нет?
- Ни в одном фильме за всю историю северокорейского кино никто никогда не поцеловался.
- Ваши герои, мама с папой — они как-то демонстрировали свои отношения?
- Нет, никак. Они выполняли важное государственное дело: снимались в фильме.
- Ну хорошо, но не могут же люди не задаваться вопросом, почему в фильме у них на столе еда, которую они отродясь не ели и не видели?
- Они знают, что живут плохо только потому, что против них Соединенные Штаты… Когда мы снимали сцену приема детей в пионеры, сопровождающие нам показали на детей — лет семи-восьми, в военной форме, и говорят: «Их родители погибли на войне, это дети войны». Какая война? Последняя война, в которой участвовала Северная Корея, была шестьдесят лет назад! Но они совершенно уверены: где-то идет война, туда уходят северокорейские войска, есть линия фронта, солдаты погибают, а вождь заботится об их детях… Они воюют, они реально воюют.
- Как выглядят там газеты?
- В Северной Корее выходит три газеты. Кстати, газеты запрещено вывозить из страны и их запрещено использовать как бумагу. Так вот, все газеты издаются по одному лекалу. Первая страница — это лик вождя на всю полосу с небольшим текстом. Вторая страница — это четыре лика вождя уже в каком-то наборе с чем-то и небольшие к этому тексты. Третья страница — это восемь ликов вождя, как правило, какие-то общие фотографии. И четвертая страница — это фотографии свершений, а в самом углу — события в мире: маленькие тексты с еще более маленькими черно-белыми фотографиями, где сообщается о забастовках, катастрофах, падениях самолетов. Каждый день за этими газетами стоит очередь в киоски.
- Вы говорили, что каждый день должны были сдавать отснятый материал. Как же вам удалось вывезти кадры, снятые тайком?
- Оператор каждый день жаловался на желудок и уходил на 20 минут в туалет. И копировал отснятый материал на другую карту памяти. Честно говоря, это, наверное, самый сложный мой фильм — хотя у меня было немало трудных фильмов. Но этот психологически был очень тяжелым. Сутками под наблюдением, говорим знаками или выходим в коридор — а ведь надо было обсуждать завтрашнюю съемку, каждую ночь баррикадировались в номере, чтобы ночью никто не вошел, чтобы извне номер ночью нельзя было открыть...
- Сколько дней вы снимали в Пхеньяне?
- 45. Хотя по контракту с северокорейской стороной должны были 75.
- Что потом произошло?
- А потом нам не давали разрешения на въезд — и так до того момента, когда они узнали о том, что фильм будет показан на кинофестивале в Таллине: они не знали, что фильм уже идет практически по всему миру. Тут они предложили нам вернуться и доснять картину. Но какой смысл? Ну а наше Министерство культуры после ноты корейцев попросило убрать себя из титров фильма. Что странно и глупо, потому что уже подтверждены запросы как минимум 30 крупнейших фестивалей по миру, несколько стран уже купили фильм для телепоказа, и в нескольких странах Европы он выходит в кинопрокат. И сейчас мои партнеры обсуждают контракт по выходу этого фильма в кинопрокат в Соединенных Штатах Америки.
- А в России фильм будет показан?
- Его стоило бы, на мой взгляд, показать в то время, когда идет программа Дмитрия Киселева. Но телевидение ко мне не обращалось. Что касается кинопроката, то надо будет получить прокатное удостоверение — весной мы этим, я надеюсь, займемся.
Возвращаясь к фильму: в финале картины девочка вдруг расплакалась, за кадром слышится ваш голос, и в ответ Зин Ми начинает декламировать клятву верности вождю. Что произошло?
Я думаю, она заплакала потому, что чувствовала на себе очень большую ответственность, и она подумала, что не справляется. Ее выбрали. Выбрали для того, чтобы она показала величие, мощь страны и преданность ей, и когда ей задают вопрос, на который она отвечает, как ей кажется, недостаточным образом, она плачет от растерянности. Она говорит: «Я не могу понять, все ли я сделала для того, чтобы быть благодарной великому вождю». И от ощущения, что нет, не все, она и начинает рыдать…
Совместная с ProPublica, очень объёмная статья про методы работы китайского правительства с местными СМИ в разрезе коронавируса вцелом и смерти докотора Ли, который первым обнародовал что мол, простуда какая-то странная. Некая группа хакеров, называющая себя C.C.P. Unmasked предоставила редакции тонну правительственных документов интересного содержания.
Некоторые из них - рекомендации новостным порталам, что и как можно/нельзя постить, например - "Не используйте слова "неизлечимое, смертельное" или подобные в заголовках, чтобы избежать общественной паники."
Или вот такие отчёты о работе:
"на 13 декабря наше подразделение (уезд Тунлу, население 400к+ чел.) опубликовало 15 обличающих постов, 62 подобных зарепостило, 16 человек было проверено полицией, 14 (я так понимаю из этих 16ти) было "просвещено и предупреждено", двое задержаны"
Под rumor-debunking подразумевается развенчивание слухов о том что корона опасна для людей, доктор Ли умер не своей смертью и так далее.
Также есть много интересного про китайский С.А.С. - Cyberspace Administration of China, которые с 2014го года мутят всякие киберштуки. Например софтина под названием Urun - условно это CRMка для кибертроллей
наши 15-тирублёвые (если их не индексировали конечно) жадно облизываются - 40 центов за коммент, это в два раза больше в рублях. За пост в 400+ символов вообще 25 баксов, но тут не обольщайтесь - в китайском один символ - одно слово.
И вроде как оценивается, что в подобном - в смысле в продвигании идеологии партии онлайн на платной основе - участвуют сотни тысяч человек, большая часть которых конечно чиновники и прочая номенклатура. Ссылка на статью гарварда об этой оценке.
Отличный комментарий!