боевой медик

Боевики надругались над телом погибшего на Донбассе военного медика

Перед возвращением Вооруженным силам Украины тела погибшего в районе Зайцево Донецкой области военного медика боевики надругались над ним. Об этом 21 июля проинформировал "Укринформ", который получил фотографии погибшего.

"Отснятые снимки переданного оккупантами тела настолько ужасны, что на них нельзя смотреть и тем более публиковать. По непонятным причинам оно было распорото от таза до шеи, после чего грубо сшито. Также тело не хранилось в морге, из-за чего оно было покрыто большими трупными пятнами", – сказано в сообщении агентства.

Утром 13 июля в районе Зайцево офицер 35-й отдельной бригады морской пехоты во время выполнения боевого задания получил смертельное ранение в результате подрыва на неизвестном взрывном устройстве.

Украинская сторона в тот же день договорилась с боевиками об эвакуации тела погибшего и объявлении режима тишины. Но когда группа в белых касках с опознавательными знаками приблизилась к телу офицера, боевики открыли по ней огонь вначале из стрелкового оружия, а затем из гранатометов и крупнокалиберных пулеметов.

Как рассказал командир 35-й отдельной бригады морской пехоты Николай Палас, первым в группе шел сержант разведвзвода, который принял на себя огневой удар и был ранен. Военный медик и один из разведчиков пытались оказать помощь раненому сержанту, который отползал навстречу группе. В то же время боевики продолжали вести огонь, в результате чего медик погиб на месте, а офицер разведки получил контузию. Его удалось эвакуировать офицерам инженерно-саперной группы.

15 июля боевики передали представителям операции Объединенных сил (ООС) тело военнослужащего, который погиб утром при подрыве взрывного устройства. Это лейтенант Дмитрий Красногрудь.

Тело погибшего военного медика передали 17 июля. В тот же день украинская сторона в Совместном центре по координации и контролю режима прекращения огня сообщила, что боевики третий день не позволяют украинской стороне начать поиски раненого военного.

18 июля боевики "ДНР" заявили, что нашли тело третьего украинского военнослужащего. Представитель боевиков отметил, что обстановка на месте, где был найден военнослужащий, говорит о том, что он погиб не сразу и пытался связаться по радиосвязи с командованием.

21 июля боевики передали представителям ООС тело еще одного украинского военного.

Медбрат ВМС США прослушивает землю с помощью стетоскопа с целью нахождения подземных ходов солдат вьетконга. Вьетнам, март 1968 года.

Если бы болезнь была войной, а врачи — солдатами

1. Терапевты. Рядовая пехота. У этих солдат самая простая экипировка, безо всяких наворотов, местами изрядно обшарпанная. Умеют стрелять изо всех видов оружия, даже из пушек и танков, а некоторые даже немножечко умеют водить самолёты. Но при малейшем отказе или поломке оружия быстро впадают в панику и бегут с поля боя, уступая место другим.

2. Хирурги. Предпочитают служить в танковых войсках и тяжёлой артиллерии. В целом их артиллерийские удары весьма эффективны и полезны, но иногда случаются казусы: задевают своих. К счастью, это бывает не очень часто.

3. Анестезиологи-реаниматологи. Спецназ. Они проводят спецоперации в таких местах и в таких условиях, куда ни один нормальный солдат не сунется. В оружии разбираются весьма поверхностно, но своими пистолетами, автоматами и гранатами, которые у них всегда с собой, владеют в совершенстве. Всегда прикрывают своих и выносят раненых с поля боя. Из недостатков – не всегда согласовывают свои действия с артиллерией, в результате чего иногда могут уничтожить пару-тройку собственных танков, но чаще сами попадают под артобстрел.

4. Врачи скорой помощи. Отличаются от анестезиологов-реаниматологов тем, что вооружены только одним пистолетом, который на близких дистанциях стреляет неплохо, но иногда заедает. Они передвигаются на лёгком военном грузовичке, который ломается примерно с той же частотой, с которой заедает пистолет.

5. Гинекологи. Эти солдаты предпочитают не воевать на поле боя, а потихоньку развращать боевых подруг противника. Тактика действенная, но, к сожалению, не всегда.

6. Дерматовенерологи. Своего рода десант. Они спасают тех, кто в силу обстоятельств попал под дурное влияние боевых подруг противника.

7. Инфекционисты. В любую атаку берут с собой полную экипировку, защищающую от всех видов химического и биологического оружия. Но при этом часто забывают надеть банальный бронежилет. Отчего и страдают.

8. Неврологи. Разведка. Они с точностью до миллиметра могут установить дислокацию войск противника даже в полной темноте, вычислить его транспортные пути, обезвредить вражеские минные поля. Всегда в тёплых отношениях с бойцами системы радиолокационного обнаружения и наведения. Относительно своих возможностей они слабо вооружены. Они знают, как оружие выстреливает пулю, как она летит, как попадает в противника, но что она делает в организме противника и почему он после этого умирает — для них большая загадка.

9. Психиатры. Предпочитают донимать противника жутким завыванием из окопов и пугать световыми вспышками, но в контактный бой стараются не вступать. Если же боя избежать не удаётся, применяют электрошок.

10. Наркологи. У этих солдат свой, особый взгляд на «боевые 100 грамм». В остальном мало отличаются от психиатров.

11. Стоматологи. Снайперы. Работают очень аккуратно, поэтому их удел — не тяжёлые гаубицы, а снайперские винтовки. Недостатки: имеют склонность превращать небольшую вылазку в крупномасштабный штурм, неизменно заканчивающийся опустошением сундуков и карманов противника.

12. Узисты и рентгенологи. Бойцы системы радиолокационного обнаружения
и наведения. Боеспособность у них низкая, но они здорово облегчают жизнь всем остальным родам войск. Особенно артиллеристам.

13. Онкологи. Штурмовая авиация. Если дело совсем дрянь, их штурмовики вдребезги разнесут всё поле боя, не брезгуя даже небольшими ядерными зарядами, оставив лишь горы пепла, по виду которых сложно сказать, где пепел от противника, а где — от собственных передовых войск.

14. Патологоанатомы. Самые полезные и самые бесполезные солдаты одновременно. Они никого не убивают, но после боя подбирают и свои, и вражеские трупы, и хоронят их в общей братской могиле, без слёз и суеты, не допуская тем самым развития антисанитарии.

15. ФОМС. Те самые враги и есть, только они пятая колонна и маскируются под своих.

16. Фельдшер - универсальный солдат. Отправляют туда, где вообще полная ж..па.

17. Аппарат минздрава. Очень жирные генералы с заплывшими жиром мозгами, которые только и умеют, что торжественно награждать друг друга разными наградами, сидят в благоустроенном подземном бункере с бабами картами и бухлом, им хорошо, очень хорошо.

18. Травматологи - мастера рукопашного боя. Один удар - перелом со смещением "в типичном месте".

19. Провизоры и фармацевты. Предпочитают вести боевые действия только из укреплённых ДОТов, или вовсе в глубоком тылу. Личная боеспособность минимальная, но могут уничтожать мелкие вылазки противника, а так же отвечают за подвоз боекомплекта основным войскам.

20. Студенты- медики. Они же "сопливые салажата". Отличаются от остальных групп войск тем, что у них руки растут из жопы, поэтому из всех орудий у них: шпоры, сигареты и большие тоскливые глаза.

Sex Bomb, circa 1970, Vietnam

Пилоты и техники эскадрильи ВМС США VA–125 позируют со специалистом по поднятию боевого духа.
За время войны во Вьетнаме 627 девушек, преимущественно выпускниц колледжей, откликнувшись на призыв президента Кеннеди, оправились добровольцами в Юго–Восточную Азию по линии Красного Креста для участия в программе организации мероприятий по развлечению и досугу личного состава.
Девушки, известные как Donut Dollies работали как на тыловых базах, так и на передовой.

Мечты.

… Валера вышел из комнаты отдыха спецбригад и привычным маршрутом направился к диспетчерской. Обычная рутинная обстановка пересменки, но что-то не так. Впрочем, его ничего не удивляло. Кругом сновал до боли знакомый персонал, но не было видно ни одного белого халата, или зелёного костюма, Кругом пятнистые камуфляжи разной степени изношенности, изредка попадались тёмно-синие рабочие спецовки, старые, заслуженные ветераны "скорой" торопливо застёгивали военные гимнастёрки. Валеру и это не удивляло: на нём был пошитый в ателье ладно подогнанный по фигуре чёрный спецназовский комбез с надписью "Скорая помощь" на спине, жилет-разгрузка, к которой идеально крепились тонометр, фонендоскоп, неврологический молоток и офтальмоскоп, на правом бедре – удобная кобура из мягкой кожи, на левом бедре во вшитых в ткань комбеза ножнах – боевой нож десантника, личное приобретение Валеры – ножей такого качества на "скорой" давно не выдают. Ситуация заурядная : государство не щедрится на обмундирование для сотрудников "скорой", и экипироваться приходится за свои кровные. В перевязочной была обычная утренняя драка: кто-то сдавался, кто-то получался, кто-то списывал расходные материалы. Гомон стоял, как на центральном рынке:

- Петя, Петя! Я за "бегунком", а ты на меня "калаш" запиши!

- Куда полез! Положи автомат! На фельдшерские бригады только дробовики положены!

- Иван Николаевич! "Беретты" только для спецбригад! Берите "макаров" и не мешайтесь в очереди!

- Саша! Быстренько гильзы сдал, патроны получил – и в сторону! Не задерживай очередь!

- Номер автомата записывайте в журнал!

В перевязочную ворвался маленький, шумный доктор Лисовский с "третьей" бригады:

- Ниночка! У меня "срочняк" на Барановку к цыганам. Запиши на "третью" ранцевый огнемёт "Шмель", "РПГ", к нему пять "выстрелов" кумулятивных, отечественных и пяток осколочных, китайских. Приеду – спишу.

Не спеша, продвигалась очередь. Шустрая перевязочная сестра Нина ловко пересчитывала патроны, вынимаемые из "цинков" санитаркой Поликарповной, выдавала подсумки с магазинами и гранатами, сразу записывая, кто и что получил, кто и что сдал, ругалась с фельдшерами, выдавала оружие врачам. Наконец, подошла и Валеркина очередь.

- Валерий Александрович! Вы с прошлой смены гранату не списали! Вам выдавать как обычно? – Валера принял у Нины "Беретту Р-92" – штатное оружие врача специализированной неврологической бригады – мощную тринадцатизарядную машинку, к ней две запасные обоймы, три осколочные гранаты "Ф-1", две наступательные "РГД-шки", привычно осмотрел пистолет, мягко оттянул затвор, проверил наличие патрона в патроннике, поставил пистолет на предохранитель, автоматическим движением вогнал его в кобуру, ловко разместил снаряжение на "разгрузке". Эх, раньше на неврологию "Глоки" и "стечкины" выдавались – мощнейшие двадцатизарядные дуры с возможностью ведения огня очередями, пробивающие даже бронированные двери, а теперь остался только один "стечкин", и то только на реанимации. Нина вынула что-то из сейфа и протянула Валере:

- Валерий Александрович, возьмите! Новый лазерный целеуказатель, только вчера по гуманитарке получили! Очень удобный для работы по движущейся цели! Распоряжение начмеда – выдавать только на "спецы"! Скажите вашим фельдшерам, чтобы чистили оружие перед сдачей смены. И гранатку списать не забудьте!

Валера отошёл от окошка, прошел в диспетчерскую, взял толстую канцелярскую книгу с надписью "Журнал учёта назначения сильнодействующих препаратов", и аккуратным почерком заполнил графы, не забыв указать диагноз "Астено-неврастенический синдром", и в графе "Помощь" – "граната осколочная "Ф-1", количество – одна." Тут как тут появилась старший врач смены:

- Валерий Александрович! За прошлую смену – много безрезультатных выездов и повторных вызовов. Что вы пишете! "Больной от медицинской помощи отказался, покинул машину самостоятельно"! А куда вы в таком случае пять патронов списали?

- Ольга Николаевна! – Валера поморщился, - Уж больно он убегал быстро!

- Это вы потом прокурору расскажете, когда он карточку читать будет! А вот еще : на прошлой смене были на Засумской?

- Был.

- Что вы пишете! "В качестве лечебной манипуляции произведено три выстрела : два в область грудной клетки и один – в правую руку. Состояние больной улучшилось, приступ прошёл."

- Ну и где здесь крамола?

- А крамола в том, что через два часа был повтор, на контрольное добивание выезжал доктор Терёхин. Ну, допустим, в грудную клетку – это понятно. Но а на руку-то зачем патрон было переводить?

- Я же пытался предотвратить возможность повторного вызова.

- Валерий Александрович! Не будьте ребёнком! Она что, левой рукой "ноль-три" набрать не может? Прицельнее надо работать, Валерий Александрович, на вас патронов не напасёшься! Тут вам на Афганистан, не Ангола какая-нибудь, а "скорая помощь". Финансирование ограничено, средства не выделяются, главный сказал – экономить. Один пациент – один патрон.

- Скоро сами лекарства в "Охотнике" покупать будем, - недовольно ответил Валера, - а на "уличных" что делать? Он по всей улице, как заяц петляет, а я же не снайпер, я же доктор!

- Стыдитесь, Валерий Александрович, - ответила старший врач, - Не мальчик ведь, не первый год работаете. Молодёжь только после интернатуры приходит, и из "макаровых" прицельно бьют на двадцать пять метров. Вы когда нормативы сдавали?

- В прошлом году. И стрельбы, и рукопашный бой, и ножевой бой, и силовое задержание – везде "зачтено". Тут ко мне претензий нет!

- Вечно вам всё не так! То на пятиминутке вопрос о выдаче на бригады снайперских винтовок поднимаете, то вместо того, чтобы больного выслушать, в ситуации разобраться, сразу гранату в окно кидаете, даже в квартиру не заходя! А кто на позапрошлой смене на "плохо в машине" ручной гранатомёт использовал? Да ещё и с осколочным зарядом! Вам что, кумулятивных мало? Вы что, забыли о возможности поражения своими лечебными действиями случайных прохожих? Они же "скорую" не вызывали! Вам напомнить ваши функциональные обязанности? "В случае вызова в общественное место работать только штатным оружием"! Вы у меня доиграетесь, что я подам рапорт о направлении вас на курсы повышения квалификации в ближайшую воинскую часть! В "десантуру" вместо ординатуры захотели? Совсем разленились! Смотрите мне! Еще одна жалоба, еще один дефект – и я вас у начмеда в кабинете защищать не буду! Вместо фонендоскопа на плечи погоны наденете, марш-броски в противогазе делать будете! На Петропавловской кто "вестерн" устроил? Вместо одного больного помощь оказана четверым и ещё собаке! Кто вас уполномочивал лечить животных? Вы что, ветеринар? Я понимаю, что они вам жалобой угрожали, что вы на всех попутные вызова оформили. Вас государство семь лет для чего учило? С вашей подготовкой можно целое неврологическое отделение за пять минут вылечить! Хватит с вами панькаться! Идите, работайте!

В гараже стоял привычный шум, гам, матерщина и рёв моторов. Вместо привычных "тойот", "газелей" и "уазов" пространство занимали танки Т-70, БТРы и БРДМы, раскрашенные в знакомый белый цвет с красными полосами и надписями "Ambulance", цифрами "03" на бортах и мигалками на крышах и башнях. По центру гаража неуклюже разворачивался, изрыгая клубы дыма, броневик времён штурма Зимнего Дворца, весь изрисованный звёздами и цифрой "6" на всех бортах - легендарная шестая бригада, самый старый санитарный транспорт на станции. Транспорт неврологической бригады представлял собой обычный пехотный БТР, отличавшийся от обычного, кроме окраски, наличием вместо стандартного крупнокалиберного пулемёта "КПВТ" спаренной длинноствольной зенитной автоматической пушки "ЗУ-2-23" калибром 23 миллиметра, которую на данный момент активно и добросовестно чистил шомполом Лёшик, что-то приговаривая себе под нос. Это была честь, гордость и краса восемнадцатой неврологической бригады, собранная по запчастям, купленным на средства коллектива бригады, смонтированная и снажённая фотоэлементом для автоматического наведения пушки, не выходя из кабины. Завидев доктора, Лёша выпрямился, отбросил шомпол, сплюнул, матюкнулся и сказал:

- Александрович, ну что тут скажешь! Ночью Паша с Серёгой выезжали на аварию, не выходя из машины вызовочек обслужили, а стволы кто будет чистить? Они, блин, что - самого молодого нашли? Ещё и патроны на "зэушку" не получили. Всё, гады, на нас свалили! Спасибо, низкий земной поклон, что хоть гильзы собрали и сдали!...

К машине подошёл Кузя, в видавшем виды армейском камуфляже, кое где покрытом застарелыми пятнами крови. Кузя был консервативен: на плече у него висел старый добрый автомат конструкции оружейного гения Михаила Калашникова, с тремя "рожками", связанными лейкопластырем для более удобной замены в условиях активного лечения, в оперативной заплечной кобуре висел рукояткой вперёд надёжный нетабельный восьмимиллиметровый Тульский Токарев (он принципиально отказывался от штатных фельдшерских дробовиков, предпочитая годами проверенное собственное средство лечения всех болезней, пробивающее любой бронежилет), неся под мышкой спецназовский сферический шлем:

- Ну что, старшой, - он демократично пожал руку Валере, - Окропим снежок красненьким?!

- Да подожди! - лениво ответил Валера, - ещё на свет не благословилось, а ты уже в бой рвёшься! Всему своё время! Игорек, - продолжил Валера, хитро ухмыльнувшись, - А кто на аварии три дня назад предложил из базуки шмальнуть?

- Дык, - развёл руками Кузя, - А что там было ещё делать? Там же народу собралось, больше, чем людей. Я же в плане профилактики повторов, всё, как ты говорил!

- Я только что за это, да и за бойню на Петропавловской волшебный пендель от старшего врача выхватил! Кроме шуток, мужики, теперь открываем огонь, то бишь, оказываем помощь только с моей личной подачи!

Как обычно, прерывая мирный ход беседы, щёлкнул селектор:

- На выезд: "восьмая", "девятая", "четырнадцатая", "восемнадцатая", "двадцать вторая"!

- Проснулись, гады! – сонно пробурчал Михалыч, кардиолог с "двадцать второй", Валерын сосед по койке в комнате отдыха спецбригад.

- Доброе утро! – промычал Валера со своей койки, - Посмотри, Михалыч, в окно: солнышко встаёт, весна, вроде как приходит! (А всё-таки, отчасти жалко, что это был всего лишь сон. Вот бы наяву так… Один пациент – один выстрел… Насколько легче было бы работать…)

- Да, весна приходит, а по утрам как дёргали, так и дёргают. Они – как кошки стерилизованные: им весна – по барабану!

- Поднимайтесь, народ – труба зовёт! – Лёша уже успел пробежаться в диспетчерскую и взять "бегунки" на неврологию и кардиологию, - Виктор Михайлович! На выбор, в какой руке:

- Огласите весь список, пожалуйста!

- "Семьдесят шесть лет, аритмия", или "восемьдесят три года, давление".

- А есть третий вариант: послать всех на… и поспать до пятиминутки?

- Нет, Михалыч, только два.

- Ну ладно, поехали.

Лёня уже прогревал машину:

- Ну, что, куда?

- Роменская,…, восемьдесят три годика, давление...

РАДАРНАЯ ТРАВМА

Если вы думаете, что это такая травма, когда крутящийся радар своей излучающей решёткой по башке задел, то сильно ошибаетесь. Радарная травма - это травма радарным излучением. Если излучение слабенькое, то травмы нет, а есть хроническая радарная болезнь. Ну там сна и аппетита нет, весь на нервах, голова болит и вес теряется. Тоже, конечно, не подарок, но жить можно. А вот после хорошей радарной травмы оказалось жить нельзя. Радарное излучение считается крайне мягким - это не проникающая радиация в общепринятом смысле, а "малоэнергетическое" СВЧ - электромагнитное поле сверхвысокой частоты. Как в обычной микроволновой печи. Чего такого бояться? Вот и не боялись...

Наиболее мощное поле СВЧ дают радары противоракетной обороны. Их излучающая антенна так устроена, что генерирует излучение подобное невидимому лучу гигантского прожектора. Оно и понятно - мощности на бесполезное "освещение" пустого пространства меньше теряется. Вначале дежурный радар, тот что весь сектор наблюдения контролирует, засекает нечто чужое, а затем уже это нечто "подсвечивается" узконаправленным пучком СВЧ. По отражению этого пучка и идёт ракета-перехватчик. В Советском Союзе такое дело было отработано до уровня балета Большого Театра - каждый знал свою партию до мельчайших движений. В 1972 году Никсон с Брежневым договор о противоракетной обороне подписали, тот что Буш через 30 лет отменил. Так вот, советская противоракетная оборона Москвы существовала с 1973 года, правда с ядерными ракетами-перехватчиками, а Америка до 2000-го ничего толком создать так и не смогла. Для офицера ПВО Ленинградского и Московского округов служба медом не казалась, хоть до обеих столиц, северной и официальной, было рукой подать. Радары всегда стояли на боевом дежурстве, и офицер чувствовал себя, как на войне, никакой расслабухи. Это уже при Мишке Горбачеве бардак пошёл. В начале того бардака и случилась эта история.

Между тогдашними Калининым и Ленинградом стояла секретная часть ПВО (противовоздушной обороны). Как и везде на рубежах обороны Москвы, в той части начались снятия, служебные несоответствия и выговоры. А лишь потому, что месяц назад на Красную Площадь приземлился на своем маленьком самолётике немецкий пилот-любитель по фамилии Руст. Такое издевательство над горбачевской "новой политикой и мЫшлением" привело войска ПВО в страшную опалу. Новый министр обороны Язов - тогда расшифровывали его фамилию как "я заставлю обуться всех" - любивший начищенные сапоги и парады, отменил вывод радаров на ТО (техобслуживание) без видимых поломок. Вот и пришлось офицерам-технарям пускаться во все тяжкие, чтоб радар без снятия с дежурства в исправности поддерживать. Конечно с установками постоянного излучения такое не получалось, а вот с "пучками" запросто. Достаточно было позвонить сослуживцам-смежникам: "Ну как там у вас, чисто? Ну хорошо, тогда мы полезли". Полезли в зону излучения временно неизлучающего радара. Однако если вдруг... Короче, если радар не отключен, а лишь "спит", то пробудить его может любой подозрительный сигнал, поступивший с других станций слежения. Ситуация для техника в излучателе напоминала русскую рулетку - это когда один патрон в барабане револьвера и ствол к виску. Крутнем и бух - ура, пусто. Живите на здоровье до следующего раза.

Прапорщик Иванюк, капитан Лыков, рядовые Альмухамедов и Синягин проводили "текущее малое ТО без снятия установки с боевого дежурства". Капитан копался с электрикой, рядовые просто что-то мыли-чистили, а прапорщик контролировал, чтоб всё мылось-чистилось хорошо, ну и помогал капитану. Операторская находилась далеко от излучателя, да ещё под землей, поэтому для экономии времени и снижения риска технари добирались до "пучка" на машине. Соответственно пятым участником мероприятия был сержант Ляховецкий. В целях безопасности сержант подвозил группу прям под излучающую антенну, а затем отъезжал на сотню метров в безопасном направлении. Его задачей было неотрывно смотреть на дверь радарной и держать постоянно включенным двигатель своего 66-го "Газона" со спецкунгом.

Это был не совсем простой "Газон". Его кабина и кунг* были отделаны экранирующими материалами, а на стёкла выставлялись щиты с мелкими дырочками. Электрическая часть двигателя тоже имела специальную защиту от перегорания под мощным полем. Перед носом у водителя на шнурке вместо обычных безделушек болталось нечто, напоминающее большую авторучку с лампочкой - индикатор СВЧ. Как только лампочка на индикаторе загоралась, водитель обязан был опустить щиты и мгновенно мчаться к дверям радарной, при этом непрерывно сигналя. Персонал прыгал в кунг, и машина неслась подальше от радара в направлении, противоположном позиции излучателя. Обычно малое ТО не занимало больше 15 минут и всегда заканчивалось мирно - техперсонал спокойно выходил из дверей установки, приветливо махая водиле рукой. Никаких щитов опускать не требовалось, а требовалось спокойно подъехать и забрать людей. Если же персонал махал красным флажком, то требовалось сделать тоже самое, но быстро, а вот уезжать надо было заэкранированным - значит на радар "звякнули", и он сейчас заработает. За месяц этого дурацкого нововведения, что случилось после посадки Руста, подобных ЧП не было ни разу. Всё ПВО страны ждало отмены осадного положения, надеясь, что гнев министра вот-вот кончится, и служба войдет в нормальное русло. А пока технари лазили в "спящий" радар, проклиная немца-авантюриста, глупый приказ и начало Перестройки, которая явно понеслась куда-то не туда.
__________
*Будка на месте кузова

Между радарщиками была негласная договоренность - как наблюдающий радар начинает выдавать что-либо подозрительное, то первым делом надо не боевую тревогу объявлять, а на "пучок" звонить, если там люди в зоне. Вот после тревоги радар уже неконтролируемый - он начинает слежение в автоматическом режиме. А так 20-30 секуднд достаточно, чтоб из зоны выйти. Успеют и радар навести и людей сберечь. Конечно подобная мера боеспосбности никак не содействовала, но давала какой-то выход из сложившейся дурацкой ситуации. В тот день "на секторе" сидел майор, от которого подляны ожидать никак не могли. Офицер был грамотный и порядочный, жизнь сослуживцев и подчиненных ставил куда выше мнения проверяющих.

А гады проверяющие свалились на голову абсолютно внезапно. И если бы это были простая пара полковников из дивизии, то можно было бы им всё объяснить или даже послать на худой конец, пусть и с риском для карьеры. Но полковников была куча, да с генералами, и называлась эта шайка комплексной проверкой Министерства Обороны. Это когда паркетные полководцы устраивают запуск холостой ракеты где-нибудь из-под льда Северного Ледовитого Океана и смотрят, как эту ракету сбивать будут. В реале, разве что только без подрыва ядерного припаса в ионосфере. И по своему желанию этот "реал" проверяющие могут несколько усложнить - приблизить к боевым условиям. Вот и усложнили - объявили майору, что он давно убит, потому как в его радар секторального наблюдения десять минут назад попала крылатая ракета противника. Дёргай рубильник, вырубай установку, связь уже отключена. Посмотрим на боевое взаимодействие "подсветки" с радарами других частей, мол нас не одна дивизия, а боевая готовность всего ПВО интересует. Майор хвать телефон - а там и гудка нет. Рад бы ребятам позвонить, а как? Собственный излучатель не работает, хотя контрольный экран "на прием" включенным остается, да ничего на том экране уже не видно.

И вдруг на экране появляется пятнышко цели. Это значит, что его "пораженный" сектор перекрыли соседи, вычислили цель, навели и врубили "подсветку". Только от её мощного пучка сигнал смог на его экранах появиться. А ещё это значит, что "подсветка" уже ведёт ракету-перехватчика, понятно, учебную, не ядерную. О том, какая это ракета, радарной автоматике и дела нет; если цель поймана, то станция работает сама по себе с единственным желанием примитивного робота на уничтожение. А там пускай хоть пожар, хоть потоп, хоть люди в зоне или убиение младенцев в операторской - железные мозги этим не интересуются, на кону тридцать вражьих мегатонн, летящих на Москву. Их надо сбить, а остальное мелочи.

Капитана Лыкова убило в момент - просто шарахнуло током в 27 киловольт. Никакой радарной травмы, смерть как на электрическом стуле. Как потом сказал дежурный оператор: "одни тапочки остались". Правда это он несколько загнул. Тапочки действительно остались, но на ногах скрюченного, обугленного и ужасно маленького тела. Прапор и солдаты за контакты не держались, поэтому им напряжение ничего плохого не сделало. Почувствовали они внезапный жар да страшную головную боль и выскочили из дверей радарной. Надо сказать, что никто из них непосредственно под прямым пучком не был, иначе результат был бы совсем иной. Они всего-навсего были рядом и СВЧ их задело сравнительно легко.

Через несколько мгновений все трое ослепли. Жар спал, хоть тело всё ещё сильно горело. Иванюк однако не растерялся и закричал: "Солдаты, ко мне! Держаться друг за друга!" Почти теряя сознание, солдаты на крик добрались до прапора и вцепились куда придётся. А ещё через момент все услышали спасительное бибиканье и звук мотора. Трое шатающихся технарей производили жалкое зрелище, и водила Ляховецкий понял, что за экраном ему не отсидеться. Наплевав на огонёк индикатора, он отктыл дверь и спрыгнул на землю. Кожу сразу защипало, голова заболела и стала наливаться свинцовой тяжестью, а ещё через миг возникло неприятное жжение. Изнутри. Особенно сильно "горели" кости - как будто кто-то из другого измерения о кости сигаретные окурки тушит.

"Кэп где?" - орёт сержант. "Конец ему. На моих глазах током убило. Нас грузи, а то что-то совсем хреново и ослепли. Давай, друг, быстро! Мотать надо отсюда - сгорим, на хер, заживо!" - отвечает прапор. На невидящих глазах слезы: "Что же они, суки, не позвонили!"

Сержант с трудом впихивает совсем ослабевших людей в кунг. Уже и самому ой-ей-ей как хреново. Слабый и шатает как пьяного. Наконец в кабине. Через экранирующую решётку дорогу видно плохо. Зато видно, как решётка нагрелась. Надо же какое чудо - кое где на ней краска чернеет и дымится, а мы, люди, ходим! Ну поехали. Ох руль не удержать - машину швыряет по дороге, но нет, в кювет нельзя. Фу-уу, отпускает. Сколько проехал? Да всего-ничего, метров двести. А уже и не жжет! Ерунда осталась, только тошнит, да тело слабое, как ватой набито. Вот и забор, триста метров от радара - это уже безопасная зона, можно поднять решётки со стёкол. Только не останавливаться! Надо дотянуть до КПП* - там телефон. Километра три однако будет. Как там ребята в кунге? Ладно, дам ещё километр и остановлюсь - мочевик жжёт страшно, такое чувство, что и вправду кипятком ссать буду. И блевать охота. Всё, больше не могу. Стоп - вначале блевать, потом ссать, потом посмотрю, что с ребятами.
__________
*Контрольно-пропускной пункт

Сержант прыгает на землю. Ноги не держат, и он беспомощно падает на бок. Вокруг лес, как в заповеднике, тишина, только птички поют. Невольно вспомнился ландшафт перед радаром: леса нет совсем - бетонный плац, а дальше расходящаяся широкая просека с чахлой травой. Хотя чем дальше от радара, тем выше трава. Потом кусты, потом подлесок, ну а потом лес... Может там расчищают, а может само выгорает. Наверное само выгорает. Мысли прервала рвота, впрочем не сильная. Так, чуть блеванулось и полегчало. Кое-как встал, сделал несколько шагов до ближайшего дерева. А вот пописать оказалось проблемой. Струя мочи действительно была горячей - ну, может и не горячей, но теплее обычного - "дымит" как на морозе. Мочиться больно! Сразу вспомнилась давным-давно перенесенная гонорея, которую подцепил перед выпуском из ПТУ. Почему-то стало очень весело: "от радара трипак подхватил!" А потом сразу грустно - настроение менялось, как диапазоны в приемнике. Корчась от рези сержант Ляховецкий наконец выссался. Штаны были порядочно намочены, так как его всё ещё сильно качало, и выполнять всю процедуру пришлось при помощи одной руки, опираясь второй о дерево. Впрочем его виду, как с буйной попойки, это весьма соответствовало. Ляховецкий ругнулся за такую оплошность и поковылял открывать кунг.

В кунге было тихо. Двое беспорядочно лежали на полу. Голова прапорщика находилась под лавкой, рядом с сапогом Альмухамедова. Сам Сатар лежал лицом вниз в рвотной луже. Один Синягин низко сидел, вклинившись в угол, тоже облеванный, с полуоткрытыми глазами, никак не среагировавшими на свет. "Товарищ прапорщик, Михал Саныч! Альтик, Синя! Вы, чё, мужики!!!" Ответом был только сдавленный вздох со стоном Синягина. Ляховецкий с трудом залез в кунг и стал тормошить лежащих. Все были живы, но без сознания. Вытащив откуда-то пару засаленных ватников и старое солдатское одеяло сержант попытался устроить какое-то подобие изголовья и уложить на него в ряд всех троих. Наконец это удалось. Сам он чувствовал себя заметно лучше, чем пять минут назад, головная боль утихла, хотя головокружение оставалось на прежнем уровне.. Ясно, что никакой другой помощи, кроме скорейшей доставки к врачу, водитель предложить не мог. Снова прыгнуть с машины Ляховецкий побоялся - его всё ещё порядком шатало. Он лёг на пол около двери и сполз на землю. Затем держась за борт вернулся в кабину и рванул на КПП.

На КПП обычно дежурили четверо - двое выходили "на периметр" бродить вдоль колючей проволоки и отлавливать заблудших грибников, а двое сидели "на телефоне". Обычно "на телефоне" остаются старослужащие, а молодые бегают "по колючке" - это далеко, до следующего КПП, там надо расписываться в контрольном журнале. Время "на бревне", как называли шлагбаум, текло медленно и размеренно, никаких ЧП не случалось и дежурство на посту было безусловной халявой. Поэтому появление машины оттуда, впрочем как и машины туда, считалось событием. Едва заслышав шум мотора один солдат выходил из будки к шлагбауму с автоматом наперевес, а другой открывал журнал для соответствующей записи "о пересечении периметра". На этот раз наряд сразу понял, что случилось нечто экстраординарное - приближающийся "Газон" швыряло по сторонам, а в кабине не было офицера, один водитель-срочник. Скрипнули тормоза и Лях, как называли Ляховецкого в полку, грузно вывалился из кабины. В глазах наряда застыл немой вопрос.

"Мужики, телефон срочно! Капитана Лыкова убило, остальные в отключке, да и мне хреново, едва держусь!" - выпалил Ляховецкий. "Что случилось?" "А кто его знает - радар всех пожёг!" После этих слов солдаты подхватили Ляха и потащили его в будку. "Куда звонить то? Дежурному?" "Давай дежурному, а потом куда повыше. В штаб полка звони!"

Дежурный было пустился в пространные расспросы, что да как, но короткий доклад Ляха положил конец его сомнениям: "Товарищ Дежурный, капитану кранты пришли, да и нам тут всем хана. Если врача не будет, то щас ещё трое сдохнут. Самому мне их не доставить - не могу я машину вести, голова сильно кружится. Меня тоже радаром немного ёбнуло". Быстро меняющееся настроение оключило в голове Ляха понятие о какой-либо субординации, и он без тени стеснения сыпал матюками офицеру, словно ровне. Дежурный сразу позвонил в полковой медпункт, затем в штаб. Поставив всех на ноги он прыгнул в свой УАЗик и покатил к месту проишествия. Минут через десять он уже был у КПП, вместе с экстренно вызванной техгруппой, а ещё через минуту туда прибыли доктор и фельдшер на своей "санитарке". Доктор кольнул что-то стандартное, вроде корглюкона, и занялся установкой внутривенных систем. Самых тяжёлых, Иванюка и Альмухамедова, положили на носилки и потащили в микроавтобус с крестом. Ляховецкого и Синявина оставили на полу в кунге. На КПП зазвонил телефон, это сам командир полка требовал доклада. Выслушав что и как, приказал времени не терять и везти пострадавших прямиком на аэродром. А ещё минут через сорок вся четвёрка уже находилась в воздухе в пустом брюхе военно-транспортного самолета ИЛ-76. Тогда же из клиники Военно-Полевой Терапии вышла санитарная машина на аэродром "Ржевка", что под Ленинградом. Пересечь половину Ленинграда по времени заняло столько же, как и полёт из соседней области. Самолёт и "Скорая" прибыли на аэродром практически одновременно.

Как только пораженные были доставлены в ВМА, встал вопрос, от чего же их лечить? С Ляховецким всё было более-менее ясно - у парня активно съезжала крыша, были дополнительные неврологические симптомы и острый цистит не совсем понятного генеза - воспаление мочевого пузыря. Впрочем, чего же тут не понятного? Что мозги, что мочевик - наиболее "мокрые" органы. Вот их СВЧ и зацепило в первую очередь. Были вызваны психиатр, невропатолог и уролог. После того, как необычный консилиум назначил терапию, дела у нашего шофёра быстро пошли на поправку. Цистит прошёл за пару дней без особого лечения. Какое-то время сержант ещё демонстрировал странные симптомы, напоминающие смесь сотрясения мозга, менингита (воспаления твердых мозговых оболочек), слипчевого арахноидита (воспаления мягких мозговых оболочек) и алкогольного опьянения с крайней психоэмоциональной лабильностью, но через месяц и это прошло. Паренька недолго потаскали по клиникам Академии науки ради, а потом выписали в часть, как раз под его дембель. Легко отделался.

С остальными было куда труднее. Состояние прапорщика Иванюка было очень тяжёлым. Несмотря на проводимые реанимационные мероприятия никакой положительной динамики (улучшения) не было. Через двое суток у него стало сердце. Попытки запустить его электростимуляцией и непрямым массажем оказались абсолютно безуспешными, и прапорщик умер, так и не придя в себя. Однако его смерть спасла жизнь оставшимся. На вскрытии открылась поразительная картина - вся радарная травма состояла из элементарных ожогов внутренних органов. При этом, где воды больше, там сильнее ожог. Ожоги не захватывали органы стопроцентно, а лежали на их поверхности - на фиброзных капсулах печени и почек, на мозговых оболочках, на эпителии мочевого пузыря, на эндотелии крупных сосудов. И на перикарде - сердечной сорочке. У пораженного развился острый фибринозно-экссудативный перикардит, состояние, когда вокруг сердца накапливается много жидкости с фибрином, веществом образующем тромбы в крови. Перикард то дренировали, а вот восстановить нормальною свёртываемость крови так и не удалось. В обожжённых изнутри крупных сосудах образовались пристеночные тромбы, которые и привели к инфарктам и эмболии - непосредственной причине смерти. Предотвратить такое было трудно, но зато ясно стало, как лечить. Лечить следовало не от мифической радарной травмы, а от ожоговой болезни! Ожогами же объяснялась и внезапно наступившая слепота - сетчатка глаза просто сгорела.

Теперь на консультацию пришли комбустиологи, специалисты по ожогам. Подключили аппараты для очистки крови, стали корректировать её агрегатное состояние - чтоб в сосудах не сворачивалась, но и чтоб через сосудистую стенку не сочилась. Дополнительно лили много жидкости в вену и специальными лекарствами форсировали диурез, или отделение мочи. Такое тоже организм от ожоговых токсинов чистит. Вскоре кризис миновал, вернулось сознание и дело пошло на поправку.

По началу состояние Альмухамедова было тяжелее, чем у Синягина. Перикардит развился быстро, но после того, как всю жидкость, сдавливающую сердце, выпустили и сердечную сумку промыли специальным раствором, спаек не образовалось. Вот у Синягина жидкости вокруг сердца было мало, а фибрина в виде спаек - много. Стало его сердцу трудно биться, пришлось переводить в Госпитальную хирургию, где ему сделали операцию - рассекли эти спайки. Долго ребята на койках пролежали. В конце концов функции внутренних органов полностью восстановились. Только радости солдатам с того мало было. Остались они инвалидами на всю жизнь - мёртвую сетчатку глаза не починишь. Как радар её сжёг, так видеть им нечем стало, зрение потеряно бесповоротно.

Много лет спустя в тридевятом царстве, в закордонном государстве тоже производился ракетный перехват - где-то в тысяче километров над океаном неслась похожая боеголовка-макет, а на неё летело killer vehicle, убийственное транспортное средство. Тридевятое царство решило ракеты-перехватчики вообще без взрывчатки делать, "упростив" задачу до уровня "собьём пулю пулей". . Радар построили на высоком холме, выступающим большим мысом в океан. Поразительна была и территория вокруг радара. Там стояли в большом ассортименте огородные пугалы, какие-то вертушки, трещалки, рядом висели динамики, которые пищали, звонили, клекотали по-ястребиному, заполняя всё вокруг невыносимой какофонией самых разнообразных звуков. Оказалось от птиц. Но птиц, похоже, это нисколько не волновало. Мимо чинно пролетали здоровые коричневые пеликаны, а чайки просто кишели в небе. И вот радар заработал. Пых-пых-пых - птички попавшие под лучик забавно взрывались, оставляя после себя маленькие облачка перьев и сажи. Вот это настоящая радарная травма!