доктор пси
»Heroes of Might and Magic Игры Доктор
— Здравствуйте, доктор.
— Здравствуйте, грифон. На что жалуетесь?
— Да вот, в битве под Стоун-сити крыло вывихнул, когда штурмовали замок.
— Ну-ка...
— Ау!
— Не топорщи перья, мешает. Тут вывих и растяжение. Шевелить можешь?
— Могу, но болит очень. Летать вообще никак.
— Три дня в медпалатке, потом ко мне на прием.
— Но мне завтра под командованием Катарины идти захватывать золотую шахту!
— Ее охраняют полсотни зомби. Монахи и без тебя справятся. Следующий!
— Ждрашьте.
— А чего шепелявим?
— Жубы выбили. Арбаветным бовтом.
— Сам виноват, нечего в таком открытом шлеме на поле боя соваться.
— Так кто ж жнал! Да и Шандро товько такие выдает, когда вошкрешает...
— Ладно, ладно, не начинай. Этот некромант у меня в печенках уже сидит. Знал бы, что нежить в стационар ходит, в жизни не пошел бы во врачи... Держи.
— И што это жа пакет?
— Челюсти. На весь отряд ваш. Если кому-то не достанется — извиняйте, новых не завезли. Как начнете проигрывать битвы, тогда будет поступление. Следующий!
— Кккхфщщ!
— Гарпия? Ты-то чего сюда пришла? Отделение для Подземелья двумя этажами ниже.
— Фххщщщ?
— Здесь принимаем всех, кроме Конфлюкса, Подземелья и Башни.
— Пппщъщ, фхщ фьйщ!
— Да потому что врожденный радикулит у троглодитов, артрит у титанов и воспаление астрала у пси-элементалей мы не лечим, как и прочие ваши травмы и болячки! Нет средств для этого, понимаешь? Это уже магия нужна, а в нашем отделении гильдия едва ли второго уровня построена.
— Кххх...
— Ну а я что могу поделать? Ладно, давай, не задерживай очередь. Вниз спустись, у них там четвертого уровня, может подсобят чем. Следующий!
— Моя хотеть воевать!
— С чем я вас сердечно и поздравляю. А жалуетесь-то на что?
— Моя не может воевать.
— Ага. А почему?
— Волк сломать лапу. Лежать дома, скулить. Моя не знать, что делать. Волка жалко.
— А чего ты ко мне-то пришел?
— Дык... Врач! Врач лечить. Значит, волк тоже может лечить.
— Ветеринарное отделение в соседнем здании, там над дверьми огромная такая вывеска, не заблудишься.
— Вере... Ветет...
— Где животных лечат. Волка туда отнеси, все ему исцелят.
— Моя понять! Спасибы!
— Всегда пожалуйста! Господи, когда ж уже этих орков грамоте научат... Следующий!
— Здравствуйте.
— О боже, а можно чуть потише?
— Простите. Не привык говорить с человеками.
— Ладно, проехали. На что жалуемся?
— Глаз болит. И вижу плохо.
— Ага. Травмы какие-то были? Против летучих змеев дрался?
— Нет. Башню осаждали. Там маг много колдовал. На меня кинул Слепоту. Уже девяносто ходов прошло, а до сих пор еле вижу.
— Странно. Не читер?
— Вроде нет. Армия маленькая была. С двух камней раздавил.
— Ладно, ну-ка открой глаз... ага. Закати. Хм. Закрывай.
— Что там?
— Много мелких осколков каких-то. Заживет, конечно, но это тебе к герою надо. Попроси дважды Лечение на тебя кастануть.
— Понял. Спасибо, доктор. Это вам.
— Да не за... Стоп, эй, зачем мне этот валун на полкабинета здесь?
— Благодарность. Я себе другой найду, потяжелее. Чтоб гремлины в лепешку.
— Охренительно. И что мне с ним делать? Ладно, пофиг... Следующий!
— Дооктор...
— ...
— Дооктор, почщщщщему вы молчите-сссс?
— ...
— Хээй, я ссссс вами говорю...
— А? Что? Твою ж мать! Охрана! Кто пустил василиска в кабинет?! Уведите его нахрен!
— Но мне нужна медицинсссссская помощщщщь, у меня хвосссст...
— И знать ничего не хочу! Прочь! Вон! Все, хватит с меня! Увольняюсь! Пусть Джем вместо меня работает, у нее Первая Помощь на максимум прокачана!
Азиат сын маминой подруги Джонни Ким-Морской котик-Выпускник Гарварда-Астронавт
Когда вкачиваешь в кросс-класс.
Джонни Ким, до 37 лет трижды сменил карьеру:-снайпер морской пехоты,
-доктор наук в Гарварде
-астронавт НАСА
https://www.ladbible.com/community/man-becomes-navy-seal-doctor-astronaut-20220102
#Реактор литературный рассказ story Иван Абрамов написал сам
Нюансы длительных межпланетных перелетов
(Картинка для привлечения внимания. Художник: Vstlm)
— А это наш отдел психологического освидетельствования, — профессор Лунгин пригласил практикантов в темный кабинет с огромным односторонним стеклом на всю стену. Ватага студентов и студенточек, уже нафантазировав всякого интересного, молча распределились по длинной стеночке напротив операторского стола, — Знакомьтесь, это доктор Чжоу.
Профессор указал ладонью на маленького щуплого человечка в несоразмерно больших роговых очках, сидевшего сгорбившись над экраном.
— Ммм… здраствуйте… — на секунду повернулся доктор Чжоу, а затем снова вернулся к изучению каких-то данных.
— А это кандидат медицинских наук, доктор Рапрански, — профессор огладил свою остроконечную бородку, — гордость всего Института!
— Да ладно вам, профессор, — совсем еще молодая темнокожая блондинка с обворожительной улыбкой развернулась на стуле к посетителям, — Всего лишь незаменимый специалист, так ни разу и не вылетевший в космос.
— Не прибедняйтесь, голубушка, делать вам там нечего, как и нам всем тут. Здесь пользы мы приносим гораздо больше – и это ваши слова с защиты, кстати. Ну-с, доктора, расскажите нашим новым практикантам, чем сейчас занимаетесь, введите их в курс их будущего дела, так сказать.
— Ну, если кратко, мы подвергаем космонавтов тестам, — доктор Рапрански прокашлялась в кулак, — Длительные межпланетные перелеты – это одна большая глобальная система, состоящая из множества подсистем различного характера. Техническое оснащение корабля, его программное обеспечение, микроклимат пространства, микро— и макробиоценоз внутренней обшивки корабля и так далее. Все взаимосвязано и тесно работает друг с другом на всех возможных уровнях. Это взаимодействие и отдельные аспекты в частности и изучает космология, дабы вся система работала исправно, без перебоев, — доктор Рапрански явно вошла в лекционный раж, от чего ее глаза заблестели неподдельной любовью к своему делу, — И психологическое здоровье экипажа – один из важнейших аспектов, который необходимо тщательно просчитать и проанализировать. Представьте: замкнутое пространство корабля, ограниченный круг общения, безграничная, всепоглощающая пустота, от которой вас ограждает лишь тонюсенькая стенка корабля и долгие, долгие, долгие световые годы от родных, знакомых, и не очень, людей… Все это негативно сказывается на психике экипажа, тем самым высвобождая самые потаенные и хорошо скрываемые оттенки личности. И чтобы предотвратить неблагоприятный исход миссии, снизить риски, мы тщательно изучаем каждого кандидата на космические перелеты, как бы физически и психически готовы к полету они ни были.
— А эта девушка? – смущенно спросила практикантка, обоими руками прижимая блокнот с ручкой к груди, словно держась на спасательный круг, — Она… она боится одиночества, да?
Все, в том числе и профессор, посмотрели сквозь одностороннее зеркало на мускулистую великаншу в красной форме Военно-Космических Служб, столбом застывшую со шлемом виртуальной реальности на голове.
Доктор Чжоу отвлекся от данных на экране и посмотрел на профессора. Тот молча кивнул.
— Кандидат HF-50-Grey… — доктор Джоу нажал пару кнопок на операторском столе и открыл на планшетке печатающийся в режиме реального времени файл, — Эмм, в том то и дело, что она ничего не боится. Наоборот.
— Да, — доктор Рапрански открыла тот же файл на своем планшете, и отдельной командой вывела отображение симуляции на экран над зеркалом, — Да, действительно. Подойти к… такому… и не просто подойти, а еще и… да, храбрости ей точно не занимать. Так, так, где там считается этот параметр, — она отмотала файл на планшете немного вверх и ввела пару команд, — Ксенофилия — 83%, профессор. Это уже Категория В — негодность к дальним космическим перелетам.
— Но… – вопросила уже другая девчушка, как и все собравшиеся, не в состоянии оторвать взгляда от того, что творилось на экране симуляции, — почему?
— Вы же, кхм, — профессор нервно сглотнул и вновь пригладил бородку, — будущие специалисты, как-никак. Уже должны понимать, что любое нарушение техники безопасности приводит не просто к смерти человека. Да, даже одна смерть – это трагедия. Большая трагедия. Но даже смерть всего экипажа корабля — ничто, по сравнению с риском уничтожения всего человечества. Космос опаснее, чем принято считать. Он настолько огромен и всеобъемлющ, что в нем может существовать абсолютно все что угодно. И это «что-угодно» всегда, априори, потенциально опасно, пока не доказано обратного. Но там, — профессор указал пальцем в гипотетическое небо за потолком, — в его просторах, опасности кажутся… не такими и опасными. И… кхм… знаете же, кто такие громпы, да? Наверняка в зоопарке видели, такой комок ядовитых склизких щупалец с Пандоры-9? Или же фрионо, пси-грибы с орбиты Зен-5, представляющие из себя одну большую… вульву с молочными железами? И когда обнаруживается вот такая вот ебака… ой, простите, инопланетная форма жизни, все нормы и правила техники безопасности почти сразу идут этой самой форме жизни под хвост, если в экипаже обнаружится хоть один ксенофил.
Профессор на секунду замолчал, многозначительно обводя взглядом студентов, словно бы выискивая среди них этих самых губителей всего человечества.
— И не поймите меня превратно, — продолжил профессор Лунгин, — ксенофилия – это не что-то неправильное, как может показаться. Это вполне естественное желание человека найти полового партнера с максимально отличающимся генофондом, чтобы получить разнообразное и приспособленное потомство. Здесь абсолютно нечего стесняться или бояться. Как бы странно это ни казалось.
Повисла неловкая тишина. Профессор молча взирал на практикантов, явно переваривающих полученную информацию. Доктор Чжоу потянулся в кресле, размяв спину и хрустнув позвонками, от чего оказался не таким и маленьким да щупленьким. Доктор Рапрански уже заканчивала отчет, будто бы нехотя, задумываясь о важности каждого слова, выводя неутешительное заключение и ставя виртуальную подпись. Кандидат под странным шифром HF-50-Grey по ту сторону зеркала сняла шлем виртуальной реальности, открыв раскрасневшееся под стать костюму лицо и, кинув взгляд на горящую надпись «Спасибо, можете идти», покинула тестовую камеру.
— Но… как?! — один из студентов решил все же нарушить тишину и кивнул головой в сторону уже погасшего экрана, — это же дикие существа!
— Дикие, не то слово. И опасные, а потому некоторым и кажутся такими симпатичными, — профессор улыбнулся нахлынувшим теплым воспоминаниям, — Потому мы и работаем здесь, а не в космосе.
наука генетика опыты на людях
Ученые научно-исследовательского Института Фрэнсиса Крика стали первыми, кому выдано официальное разрешение редактировать гены человеческого эмбриона на ранних стадиях развития, сообщает InternetMedicine. Генетики надеются, что смогут теперь больше узнать о первых семи днях формирования зародыша.
Задача, которая стоит перед группой доктора Кэти Наикен, руководителя проекта, — понять, как развивается эмбрион в первые 7 дней. Ученые собираются применить технологию CRISPR, чтобы изучить гены зародышей, полученных в результате процедуры экстракорпорального оплодотворения.
Подобные исследования уже проводились над мышами и другими животными и позволили понять роль различных генов в раннем развитии плода. Однако, большая часть специфически человеческих генов у животных просто отсутствует.
«Мы бы очень хотели изучить гены, необходимые человеческому эмбриону для формирования здорового ребенка, поскольку выкидыши и бесплодие — очень распространенное, но не очень понятное явление», — сказала доктор Наикен в интервью BBC. Подобная цель кажется вполне безобидной, но противоречивая технология, применение которой было одобрено, вызывает общественный резонанс.
В прошлом году возмущение общественности вызвало исследование нежизнеспособных человеческих эмбрионов, которое проводили китайские ученые в обход официальной процедуры одобрения. Многие видные ученые, включая Джорджа Черча, члена научного совета Института Фрэнсиса Крика, призывали наложить временный мораторий на использование CRISPR/Cas-9 на эмбрионах человека.
В данном случае все необходимые разрешения доктор Наикен получила. Хотя в Великобритании это сделать проще, чем в США, где запрещены любые исследования жизнеспособных эмбрионов, правительственный Совет по вопросам оплодотворения и эмбриологии настаивает, среди прочего, на уничтожении эмбрионов после достижения возраста 14 дней. Также ученым предписывается использовать в экспериментах только пожертвованные науке зародыши, полученные в результате экстракорпорального оплодотворения.
По словам Джона Миня, ученого из лаборатории доктора Черча, знания, которые мы получим в ходе этих исследований, весьма вероятно приведут к появлению лекарств и препаратов, помогающих предотвратить выкидыши, и что конечная форма терапии не будет включать вообще никакого генетического редактирования. Это должно, по его мнению, снять или, по крайней мере, снизить опасения, касающиеся появления генетически модифицированных людей.
Отличный комментарий!