славя фанфик

Проект "Тян". Часть - 2.

В прошлых, так сказать, сериях:

http://joyreactor.cc/post/2038070
http://joyreactor.cc/post/2042165
http://joyreactor.cc/post/2044394

Подвиньте печеньки поближе, с вами снова Граф Стенатекста.


Глава третья: "Первая ходка перед бурей"


Перец:

Я рассматривал в окуляр на верстаке свой разобранный ИКР. На самом деле смысла в этом особого не было, просто мне необходимо было занятие, чтобы спокойно подумать. Ситуация, в которую я попал, была патовая, можно сказать, решающая. От досады, мне захотелось взять свой гранатомёт и пойти беспорядочно палить по улицам. Но я быстро взял себя в руки. Почему-то мне казалось, что гибель или поиск ответов, зависят от одного правильно принятого решения. Ублажать жирного ублюдка в мои планы точно не входило, значит, необходимо было переиграть рыжего в его же игре. Я ещё раз углубился в изучение прибора. Снова убедившись, что совершенно не понимаю его устройство, принял удручённо занятой вид. Я знал одного специалиста по пиратским ПО, который снова подставил меня под удар, но за долгие годы охоты, я так и не смог его достать. Можно было бы, конечно, привлечь свои связи... но риск предательства был крайне велик, каждая паскуда была готова впиться в глотку своему собутыльнику, лишь бы урвать немного славы и зелени... Был ещё вариант обратиться к механикусам, они с техникой на "Вы" с уважением... Но я отмёл его по той же причине, что и предыдущий.
Размышляя о предательстве, я совсем позабыл о кое-ком. Я украдкой посмотрел на Dykh`а. Новичок сидел на краю моей кровати и безучастно рылся в своём ИКР. Он уже пришёл в норму -- я дал ему немного таблеток из своих запасов. Вообще я был удивлён, тому, как из-за простого случая этот парень сделался мне самым близким за все годы моего пребывания здесь, хотя маску перед ним я снимать не стал. Я прищурился, уже откровенно, а не тайком, пялясь на Dykh`а. И простой как автомат Калашникова план буквально свалился мне на голову.
Я быстро собрал ИКР. И начал лихорадочно и суетливо носиться по каюте, собирая рюкзак. На недоумённый взгляд новичка я достал бластер и торжественно вручил ему в руки.
-Называется "Кузнечик", стрелять умеешь?- кажется до него начало немного доходить, отчего у него исказилась гримаса, по моему же лицу расползлась невольно широкая улыбка, жаль он её не видел.

...

Ни одного сраного облачка на небе, и ветер хлестал раскалённым песком прямо против нас. Да, мы направились в сталк за G.O.D.-нотой. PзRзца до сих пор распирало от гениальности такого решения. Данный поход был первым пунктом, ключом зажигания, фразой "поехали" в его плане. Если говорить образно, то ходка, в представлении PзRзца, сжигала целую ферму зайцев. Он видел в ней несколько исходов, и они все его устраивали:
1. Dykh оказывается гнилым парнем, тогда он либо погибнет в пустошах, либо пристрелю его я. 2. Dykh становится верным компаньоном, а эта ходка добавит ему опыта перед дальнейшим осуществлением плана. 3. Возможно удастся найти немного G.O.D.`а и подзаработать - это никогда не повредит. 4. Я погибаю - вообще всё равно, тогда наконец не нужно будет искать ответы и осуществлять план.
Он размышлял об этом, в одной руке держа гранатомёт и подталкивая им в спину впереди идущего новичка, а другой бутылку пойла, которое он старательно заливал в свой организм, приподняв маску. На такой жаре... в опаснейших пустошах...Похоже PзRзц стремился именно к последнему пункту.
Перед глазами всё поплыло, одна нога норовила споткнуться об другую. Впереди оазисом в пустыне находились руины. Тут были и какие-то бетонные блоки, перевёрнутые ржавые грузовики и даже двухэтажное здание без стёкол.
-Туда!- скомандовал я, кинув по направлению пустую бутылку.
Время вдруг замедлилось до предела. Все звуки мгновенно исчезли. Сначала я подумал, что пойло так начало действовать на организм. Постепенно зрение стало фокусироваться, и я увидел фонтанчик песка в нескольких сантиметрах от ботинка Dykh`а. В сознание пришла ясность. Я вскинул гранатомёт, прицелился и выстрелил. Килограммы песка поднялись в воздух, лишая всех видимости. Я схватил новичка за капюшон и рывком потащил к укрытию. И прислонился спиной к бетонному блоку, Dykh чертыхался в песке. Я выглянул из укрытия, что чуть не получил пулю в нос. Не выяснив, откуда стрельба, пустил ещё один заряд наотмашь. Снова всех обдало песком. Dykh за грузовиком полз по-пластунски в обход, сжимая бластер. По стене, за которой я стоял, начали работать бронебойными. Снаряды пробивали стену навылет как картон. Очередная дыра образовалась прямо рядом с моей головой. Я сел на песок, прислонившись к стене.
Стрельба утихла.
-Ребят, а вы кто такие-то?- прохрипел я.
Последовало минутное молчание.
-Сталкеры с Реактора, а вы кто?
-Так мы же свои, реакторовские.
Я без опаски вышел из укрытия с поднятыми руками. Трое рейдеров в лётных очках и обмотанные с ног до головы в какое-то тряпьё высунули головы из укрытий и нервно озирались.  У "главного" в руках был длинный гвоздомёт, из которого, видимо, и велась стрельба по моему укрытию. Я слегка наклонил голову, чтобы разглядеть то, что находилось позади рейдеров: ржавенький мотоцикл с прицепом, в прицепе куча барахла, которое они и защищают. На одной из коробок я углядел две латинские буквы: "VK".
-Ну, что? Мир?- сказал я, а по моему лицу невольно расползлась улыбка, хорошо, что они её не видели.

Дух:

Отплёвываясь от песка, я неуклюже полз на животе, что было весьма трудно из-за тяжёлого протеза. По моим прикидкам, мне необходимо было сделать небольшой "серп", чтобы выйти за спину стрелявшим или хотя зайти сбоку. Что-то схватило меня за ногу и резко рвануло. От неожиданности я даже выпустил из рук бластер. Нечто сильнее и сильнее обвивало мою ногу и не хотело отпускать. Песок, летящий в лицо, норовил превратить его в кровавое месиво. Железная рука волочилась где-то сзади. Левой я попытался освободить ногу, на что щупальце сжало его с такой силой, что я потерял сознание...
Не знаю, сколько прошло уже времени... Часы или даже дни. Я много раз приходил в сознание и столько же погружался в небытие. Моё тело пребывало в крайней стадии изнеможения, ногу я уже не чувствовал, мои надежды насчёт нормального передвижения на своих двоих остались пару лишений сознания назад. Я ждал, просто ждал.
Когда существо стало замедлять ход, я не без труда разлепил глаза и осмотрел его. Я волочился за спиной какой-то здоровенной креветки. Его членистые беговые лапы были явно хорошо приспособлены к таким марш-броскам. Справа от меня волочилось такое же щупальце, что и обвило мою ногу. Оно представляло собой мясистый гофрированный шланг. Внезапно щупальце напряглось и я оказался в воздухе прямиком над пастью креветки. На меня уставились восемь чёрных глаз размером с яблоко. Хм, так оказывается эти щупальца являются его усами. Примечательно, о каких занимательных вещах думает человек перед смертью.
-Эээ... нееет,- нашёл я время для ехидства, поставив дубинку монстру поперёк пасти. 
Соприкосновение минусующего оружия с его "слизистой", на мой взгляд, доставляло ему некий "дискомфорт". Напрягая челюсти, оно попыталось раскусить дубинку пополам, но инородный предмет лишь вошёл глубже, вызвав у ракообразного вопль боли. Я дотянулся живой рукой до бокового кармана рюкзака и с трудом вытащил оттуда увесистый булыжник с нацарапанным на нём "ПРУФ". Я вынул чеку и разжал пальцы, тем самым отправив посылку прямо в пасть монстру. Ровно через полторы секунды послышался гулкий взрыв и я шлёпнулся на асфальт. Погодите. Асфальт? Куда же, чёрт возьми меня занесло?!

Первый "ПРУФ" - был сконструирован каким-то бедным, но бодрым бородачом. Он был так рад своей разработке, что продал чертежи и прототип первому встречному за бесценок, после чего в тот же день пропил всю зелень и умер от потери крови, получив ранение под ребро из-за потасовки в баре. "ПРУФ"- аббревиатура от Подрывной Разрывающий Уничтожающий Фугас, надо сказать, что с фантазией у старика было не очень, но одной крупной шишке это понравилось, и название прижилось. Однако кидать или правильнее сказать метать "ПРУФ"ы мог себе позволить не каждый по двум веским причинам, которые являлись главными недостатками этого оружия. Во-первых, фугас, несмотря на вескую убойную силу, был очень тяжёлым, а во-вторых, его было не только тяжело поднять, но и тяжело найти. Шишке так понравился принцип действия оружия, которое могло изменить все ведущиеся на тот момент "войны" и междоусобицы, что он решил поставить производство на поток: со специальными кислотами - против раковых монстров,  кассетные - против людей. Но бизнес его процветал недолго: на единственный цех было произведено нападение, хозяин убит, чертежи утеряны, а товар растащен. Даже имея на руках такое оружие, многие реакторчане боялись его использовать по назначению из-за предрассудков, так что в основном "ПРУФ"ы хотели как средство бартерного обмена.

Я оторвал щеку от пыльной трассы, там, где я лежал, остался кровавый след. Кое-как дополз до останков креветочной башки, брезгливо отталкивая глаза-мячики. Вынул свою верную дубинку из вонючего месива. И кое-как опершись ею в асфальт попытался встать. Левая нога напомнила о себе мучительной болью. Я огляделся. Я и всё вокруг было изгваздано монстрячьими внутренностями. По обеим сторонам дороги, на которой я находился, стояли серые полуразрушенные дома. Вокруг не было ничего, напоминающего жизнь. Лишь ветер волочил кучки мусора из одной стороны дороги на другую. Небо являло собой кромешную черноту, без намёка на звезду или облачко. Я напряг зрение, чтобы углядеть хоть что-нибудь стоящее. Меня привлёк висящий неподалёку на стене здания постер. Я доковылял до него, чтобы посмотреть поближе. Плакат крупными красными буквами гласил: "NOWHERE". Что-то мутно знакомое зашевелилось в мозгу, то ли книга, то ли какой-то медиафайл, но понять сейчас было невозможно. 
Что-то зашуршало в грудах мусора.
-Кто здесь?- глупый вопрос, но мне нечем было стрельнуть и перезарядить.
-Здесь никого нет, малыш, это всё сон,- оно приближалось ко мне.
На меня двигался переливаясь вырвиглазными цветами человекоподобный ящер с собачьим оскалом, недвусмысленно направляя на меня свои эрегированные пенисы. Перед самым его прыжком точно выпущенный снаряд размозжил голову мутанту. Он взвыл, однако стал быстро регенерировать. Я ударил изо всей силы здоровой ногой ему в промежность. Существо упало навзничь. Я оглянулся, чтобы увидеть стрелявшего. PзRзц боролся со вторым мутантом, вцепившимся в длинный гвоздомёт в его руках. Я подошёл сзади и так же ударил урода между ног. PзRзц оттолкнул рептилоида, и я стал лупить лежащего дубинкой по причинному месту до тех пор, пока он не потерял сознание.
...

-Зачем вернулся за мной? Ведь ты же по-любому отобрал хабар у тех лохов,- отдышавшись, сказал я, указывая на винтовку.
-Нуу, ты мне должен бластер... тем более, мопед не мой, не жалко,- PзRзц показал мне припаркованный ржавый мотоцикл.
-А как ты меня нашёл?
- А ты видел, какой ров посреди пустыни вскопал тобой этот крендель?- он указал на креветочную голову.
Для остальных вопросов на сегодня я слишком устал.
-Кстати, возьми голову, может, на рынке за неё что-то дадут,- проорал палач, заглушая рёв заведённого двигателя.
Жить определённо становилось веселее, но не легче нихрена...

Конец главы.

Так как я наконец придумал глобальную концовку, сюжет будет неуклонно к ней ползти.

***

Здравствуй,“Совёнок”! А ты нисколько не изменился.

Коробка автобуса за моей спиной, железные ворота передо мной и торопливые шаги по аллее, Славя вспомнила, что нужно встретить опоздавшего. Лето, жара, запах скошенной травы, разогретого металла и чуть-чуть дизельного топлива. Вот скрипит створка ворот и…

— Привет,ты только что приехал?

Так, сейчас главное, не назвать её по имени. Незачем смущать девушку.

— Здравствуй.Да, только что, и очень рад тебя видеть.

— Это потому что ты со мной ещё не знаком. — Славя улыбается и, кажется, чуть грустно. —Потом станешь думать: “Опять этой активистке больше всех надо! Сейчас работать заставит.”

— Я? Такое думать? Да никогда в жизни! А что, и правда заставляешь?

Конечно заставляет. Но надо же как-то поддержать игру. Самая тяжелая часть моего летнего отдыха, это первый и второй день —“знакомство” с обитателями лагеря.Главное — не переиграть, а то они почувствуют мою неискренность, и цикл будет безнадёжно испорчен.

— Заставляю,заставляю. Я же помощник вожатой и председатель совета отряда. Только…Не думай, что мне это нравится. Если что-то можно сделать самой, я стараюсь делать это сама.

— Я понял,С… — Я чуть не называю Славю по имении приходится исправляться на ходу. —Слушай, а как тут вообще?

У Слави от восторга загораются глаза.

— Вообще? Вообще тут так здорово! И лагерь отличный,и отряд замечательный, и вожатая! Знаешь,как тебе повезло..?

Славя делает небольшую паузу, в которой я, как и было запланировано Славей, представляюсь.

— Да, прости, меня Семён зовут.

— Очень приятно. — В награду за понимание ситуации я получаю Славину улыбку. — А я Славяна. А лучше просто Славя.

Славя, Славяна, в некоторых циклах — Славка, а в некоторых — Славушка.

Интересно, как потом складываются отношения Слави и здешнего Семёна, того, чьё тело я занимаю. Это после того, как смена заканчивается и меня выкидывает обратно в зиму и в будущее. Да про всех про них интересно.

— Тебе сейчас к вожатой надо, записаться, что ты приехал, потом форму получить, потом в домик вселиться. — Пока я размышлял, Славя закончила рассказывать о здешних красотах и перешла к текущему моменту.— Пойдём, я тебя отведу, так будет быстрее, а то заблудишься с непривычки.

А как же твоё ныряние с пристани, Славя? Что,между прочим, категорически запрещено и чем ты занимаешься каждый раз, когда я приезжаю. Нет, я не против. Я, как раз,за. Это как намёк на то, что Славяна тоже живой человек, а не ходячий свод правил.

— Спасибо,Славя, я и сам доберусь. До памятника, а там налево и дальше к домику с велосипедом.

— Вот и хорошо. Я тогда пойду?..

— Ага, спасибо за то что встретила. Увидимся, Славя.

У Слави что-то ещё крутится на языке, то ли позвать меня с собой на пристань, то ли всё-таки ещё раз предложить проводить по лагерю, но она только кивает головой, соглашаясь, улыбается так, что сердце пропускает удар, и убегает.

А я улыбаюсь ей вслед, подхватываю с травы свою зимнюю куртку и отправляюсь навстречу новому циклу. К вожатой, так к вожатой.

***

Виола решила,что сегодняшняя норма по приёму пионеров выполнена с лихвой и потому, едва я заглянул в медпункт, с радостью свалила на меня обязанности дежурной медсестры,а сама умчалась на пляж. Контролировать температуру воды, очевидно же.

Медпункт, хоть и стоит почти в центре лагеря, но настолько изолирован живой изгородью от окружающего мира, что кажется, будто остального лагеря не существует. И нет никого, кроме меня и ещё одной пионерки, расположившейся на кушетке.

Издалека доносится голос Слави, Славя командует октябрятами — ведёт их купаться.

— Ты знаешь,что ты Славке очень нравишься? — Обладательница голубых глаз внимательно следит за мной. Ждёт моей реакции.

Знаю. И что мне с этого знания.

Не каждый цикл, но бывает, что кто-то из них попадает в медпункт с чем-то серьёзным. Таким,что его нужно везти в больницу. Ещё реже, но всё равно достаточно регулярно, этим “кем-то” оказывается одна из моих девочек. И вот, перед отправкой в больницу, когда я захожу в медпункт, проведать и попрощаться, обязательно следует такая реплика. Слова могут не совпадать, но смысл всегда один: “Ты Славке очень нравишься”. А если читать между строк,то: “Для себя берегла, но раз уж так сложилось — отдам только в надёжные руки”.

— Теперь знаю. И что мне теперь делать?

— Нет, ты всё-таки тормоз. Пригласи её куда-нибудь. Адресами поменяйтесь. К себе в гости её пригласи, пока каникулы идут — ты у нас человек столичный, а Славка когда еще из своей дыры выберется. Вообще, почему я тебя учу? Ты же проявлять инициативу должен, ты же мужчина!

А смысл? Я всё равно усну в автобусе, а проснусь на тридцать лет тому вперёд у себя дома. Бедные мои однокурсники, я так и не попадаю к ним на встречу. Потому что просыпаюсь утром того самого дня. Чтобы провести восемь часов дома, уснуть в автобусе (в электричке, в кинотеатре, в кресле перед монитором, в коридоре травмопункта, в КПЗ, — масса вариантов), а проснуться перед воротами лагеря.

— Ну что ты молчишь! Обязательно её куда-нибудь пригласи, слышишь!

— Думаешь, стоит попробовать?

Я вообще-то пробовал. Мы сходим вечером на пристань,искупаемся в озере, наберем два ведра белых грибов. Меня поцелуют в щечку и разрешат поцеловать себя. При особо удачном раскладе мы, в последний день перед отъездом, поцелуемся у девушки за домиком. Обменяемся адресами и телефонами. Причём я честно дам настоящий,я живу в этой квартире с рождения и телефонный номер тоже не менялся.

Вот только я не помню, чтобы в моём детстве приезжала к нам голубоглазая блондинка. Да никто из них не приезжал. Оно и понятно, в моём мире нету Генды, никогда не было семнадцатилетних пионеров. А в их мире ничего не слышали про перестройку и Горбачева. Остаётся надеяться, что каждый раз везёт хозяину этого моего тела.

— Конечно! Ну что ты за тормоз! Эх! Жаль, что меня увозят!

Рыжая готова вскочить с кушетки и помчаться, со мной на буксире, искать Славю. Удерживает её только загипсованная нога.

— Эх, Сёмка. Я бы подглядела как вы целуетесь. А потом бы у тебя урок взяла!

Она ещё и подмигивает при этом. Вот за что люблю Ульянку, так это за её оптимизм и хорошее настроение, которое она щедро раздаёт окружающим. Но целоваться я, пожалуй,не буду.

Чужой мир, чужие правила, чужие люди. Тело и то не моё, все три шрама присутствуют, но чуть на других местах. А на седьмой день моё пребывание в этом пионерском раю закончится. Славя наверное будет ждать чего-то от настоящего хозяина этого тела, а тот будет судорожно искать в памяти пропавшие семь дней его жизни. Будет паниковать, упадет на спину в проходе автобуса, будет кричать и дрыгать ножками. А для меня закончится и начнётся заново очередной День сурка.

— Рыжая, а зачем тебе брать уроки? Неужели есть с кем целоваться?

— Представь себе, есть. Не все же такие тормоза как ты.

— Дай угадаю. Он носит очки, и обитает в кружке кибернетики? А зовут его на букву Ш…

— А вот это уже совершенно не твоё дело, Сёмочка!

Ну вот, взяла и обиделась. Придётся прощение выпрашивать.

***

День последний. Остался ещё один обед и всё — по автобусам.Все пионеры уже вернули книги в библиотеку, спортинвентарь на склад, сдали постельное бельё, а сейчас собирают чемоданы. А мне делать нечего, поэтому я просто валяюсь на незастеленной кровати и, судя по шевелению на крыльце, буду принимать посетителя.

— Развалился он! Сейчас Оля нагрянет и устроит тебе вечер отдыха.

— Пристраивайся.— Я вжимаюсь спиной в стену, освобождая для рыжей место на матрасе.

А Оля не нагрянет. Как раз в этот момент она,вместе со Славей, пересчитывает на складе сданное бельё, обнаруживает недостачу, матерится одними губами, пересчитывает в сотый раз. А через час она выйдет со склада и, к своей радости, обнаружит недостающую простыню на крыльце. Кто-то из мелких притащил её в последний момент, но побоялся беспокоить грозную вожатую.

— Одноглазый, ты берега не попутал? — Алиса угрожающе нависает надо мной.

Это у неё такое любимое обращение к симпатичному ей человеку: “Одноглазый”. Почему так? Потому что следующим действием она тебе лишний глаз подобьёт. Чтобы привести в соответствие.

— Ну, как хочешь. — Я опять сдвигаюсь к оси кровати.

На самом деле, Алиса очень хороший друг, если конечно не называть её ДваЧе. Хотя, мне можно. Не знаю, чем я заслужил такую привилегию, но на меня она не обижается. Ну и мне приходится соответствовать. Но вообще, у меня такое чувство, что в нашу дружбу я вкладываю меньше, чем получаю. Вот и сейчас, она каким-то своим звериным чутьём почувствовала, что я хандрю и прибежала ко мне, приводить меня в норму.

— Алиса, ты очень хороший друг.

— С чего ты взял?

— Знаю.

— За неделю это определил? Так может ты, Сенька, просто влюбился в меня?

И смотрит с ехидной улыбкой.

Нет конечно, не за неделю. Но, если суммировать циклы, то, где-то через полгода знакомства, я начал считать себя её другом. Рекорд, потому что обычно я только через два года перестаю воспринимать человека как постороннего. Ну, правда, это для меня прошло полгода. Для Алиски-то, всё наше знакомство длилось чуть меньше недели.

— Влюбился… А ты влюблялась, когда-нибудь?

— Как думаешь, что я должна тебе ответить? — Алиса вспыхивает от смущения.

— Не знаю. Правду?

— Правду? А вот не скажу, сам догадайся. — У Алисы меняется настроение, и она уже лукаво улыбается.

— Значит влюблялась. Завидую.

А у меня вот не получается. У людей эйфория и какие-то там “бабочки в животе”, у меня— очень болезненное осознание утраты контроля за собственным психологическим состоянием. Оно моё, это состояние, а я им не управляю. Так нельзя! Это можно назвать гордыней? Не знаю. При том — гормоны работают и влюбляюсь я регулярно. И регулярно же убегаю от источника болезненных ощущений. К счастью, когда мой цикл проходит и начинается заново, влюбленность куда-то испаряется. Тем более, что ничего у меня с той девочкой из прошлого цикла не было, а девочка из этого цикла видит меня впервые, и никаких моральных обязательств мы друг перед другом не несём.

— У-у-у…Сенька, так ты у нас нецелованный! Вот почему ты такой квёлый. — Алиса нашла для себя причину моего плохого настроения и сейчас лихорадочно соображает, что ей с этим делать. — Ну, сам виноват. Прощелкал клювом всю неделю, а теперь лежишь и страдаешь. Тем более, что девкам ты нравился. Не представляю, что они в тебе нашли. Но ты не расстраивайся. Сейчас. Дай подумать.

ДваЧе наконец-то садится. Она оглядывает домик, делает движение — пододвинуть стул, дергается в сторону Ольгиной кровати, потом машет рукой, и, со словами:“Двигайся! Чего разлёгся?”, — устраивается у меня в ногах на матрасе.

— Сенька,ты скажи, которая тебе нравится. Тогда будем решать, как тебе помочь. Смену ты конечно профукал, но половина лета ещё впереди. Девчонки все местные, кроме Слави и Микуськи, да и те у нас задержаться собрались. Так что поживёшь у меня. Так которая? Колись!

***

Ну вот и всё. Скоро кончится лето… Осталось сесть в автобус и подождать, пока сон не свалит меня. На аллеях пусто, пионеры и вожатые уже рассаживаются по автобусам. Запаздываем только я и Ольга. Я развалился в шезлонге и жду вожатую, пока та переоденется. Но вот щёлкает замок и Ольга Дмитриевна оказывается на крыльце. Можно идти.

В легкомысленном платье Ольга выглядит гораздо моложе, чем в вожатской форме. И разговор у нас идёт совсем не официальный.

— Так и не подружился ни с одной девочкой за всю смену, Семён Семёнович.

— За неделю. Но так и вы одна, Ольга Дмитриевна. Так за все ваши двадцать пять лет никого и не нашли.

— А ты нахал, Семён. Обсуждаешь возраст женщины и обсуждаешь личную жизнь своего педагога! Продолжай. И не двадцать пять, а двадцать шесть, имей в виду.

А что тут обсуждать? Дело то её, в конце концов. Сейчас скажу, что часики тикают, и получу словесный подзатыльник. Ну так и мои отношения со здешними девушками — дело моё. И уж не Ольги Дмитриевны и не хозяина этого моего тела.

— Ольга Дмитриевна, через час меня тут не будет. Сяду в автобус, сквозняк из форточки потянет, и унесет того Семёна, которого здесь все знают. Одно расстройство будет для девушки. А Семён улетит к себе, в свою эпоху. Так что вы уж хозяина этой тушки не обижайте, когда в город попадём. Он не отвечает за всё то, что я здесь успел натворить.

Мог бы ещё и папой самому себе случайно стать. Нет, глупость конечно: и мир не тот, и девушки на мою маму не похожи.

А может и стоило здешнему Семёну такой сюрприз подкинуть: сел в автобус, просыпаешься в автобусе с незнакомыми людьми, неделя куда-то пропала, голова болит, а какая-то левая девочка радует: “Семён, ты скоро станешь папой!”. Но зря я разболтался, кажется сейчас начнётся административно-педагогическая истерика с привлечением Виолетты Церновны и, кстати, Славяны. И вот это я напрасно, я не подумал. Бедная моя Славя. Или не начнётся? Смена закончилась и вожатая может расслабиться и приоткрыть своё настоящее лицо.

— Классная отмазка, Семён. Надо бы и мне на вооружение взять. “Это не я, это Ольга Дмитриевна из параллельного мира тут накуролесила!” Вот только, твоё личное дело, я его читала. Ну, пролистывала, конечно, но в руках держала. Ничего там про твой параллельный мир нету. А кстати, далеко твой мир?

Да я и сам его читал: личное дело здешнего Персунова Семёна Семёновича. Паренёк, как паренёк. Среднестатистический. В чем-то совпадает со мной в его возрасте. Адрес тот же, родителей зовут так же. Даже интересно,как сложится его биография к тридцати годам. И, вряд ли это он устроил мне День сурка, так что я его прощаю.

— Тридцать лет от вас в будущее и, где-то на альтернативной вашей ветке истории. И да, это здесь мне семнадцать лет, а там я даже постарше вас буду.

— А как же ты сюда попал, путешественник. И где ты спрятал машину времени?

— Сейчас,на остановку выйдем и увидите. Нет преград, недоступных советскому автобусу. Тридцатилетний Семён сел в автобус в одном мире, чтобы проснуться в другом,семнадцатилетним, перед воротами пионерского лагеря.

— Тридцатилетний, говоришь. Ну тогда скажи что-нибудь по тридцатилетнему.

Что же я тебе скажу? Между нами ведь не только грань между мирами, но и эпоха. Хотя, вон Генда стоит. Гендо. Рассказать Оле глупую шутку про бревно? Но это же не по тридцатилетнему будет. По крайней мере,в массовом сознании.

— Я лучше спрошу по тридцатилетнему. Ольга Дмитриевна, ваши родственники уже перестали вас спрашивать, есть ли у вас молодой человек?

— Я тебе уже сказала, что ты наха-а-ал? Такой лапушка казался. Как я тебя за неделю не раскусила? — Ольга вздыхает. — Да, ты угадал. Уже почти перестали. Но больше я тебя ни о чём спрашивать не буду! А то и правда поверю.

Вот и славно. Я уже устал всем рассказывать и доказывать. Интересно, как там мой, э-э-э… двойник потом выкручивается. Ну так сам виноват, я тут пашу за него, а он отсыпается в течение всей недели, или может наблюдает за всем происходящем и посмеивается надо мной.

Выходим за ворота. Вот и автобус. Все наши здесь, уже сидят в салоне, только мы задержались.

— Всё, садись в свою “машину времени”. Я с вами не поеду — здесь остаюсь, хоть два дня, но отдохну от пионерии. Прощай.

— До свидания,Ольга Дмитриевна, ещё увидимся.

Нет, с ЭТОЙ Ольгой Дмитриевной я не увижусь, это я наврал.

— Семён, ты же в будущее улетаешь, зачем тебе там старая бабка? А скажи, — вожатая заговорщицки оглядывается вокруг, убеждается, что никто не подслушивает, — на Марсе побывали уже?

Не хочу её огорчать…

— Нет ещё Оль, но скоро.

— Не фамильярничай! — Оля улыбается и пребольно тычет меня пальцем в бок. —Всё, удачи тебе, кто бы ты ни был.

***

— Доброе утро, пионЭр. Как самочувствие?

— Голова — болит, тело — болит, шея — затекла. —Не открывая глаз отвечаю на свой же вопрос.

Это закон переноса из мира в мир. Заснуть ты можешь где угодно, но проснёшься всегда в автобусе перед воротами — там, и мордой в клавиатуру — здесь.

Разбуженный моим шевелением, комп начинает трещать вентиляторами и щелкать диском. На монитор можно не смотреть. Все открытые программы выучены наизусть, все сообщения в чатах и мессенджерах — обычный информационный шум.

Тяжело опираясь на подлокотники встаю и, не приходя в сознание, шаркаю в ванну. Здравствуй, будущее. Пока умываюсь,смотрю в зеркало на свою тридцатилетнюю физиономию. Где вы, где вы, мои семнадцать лет? Кожа дряблая, под глазами мешки, взгляд… Взгляд, как взгляд.

Гм, а ведь раньше я бы не попёрся умываться. Сполоснул бы руки после туалета, попил воды из чайника и сел бы обратно за комп. Или перебрался бы на диван досыпать. Спасибо “Совёнку”? Или Ольге Дмитриевне со Славей? Вспоминаю весь свой отряд и прошедший цикл. Что-то цикл следующий мне готовит?

— Что, Семён, ностальгируешь? Обратно в пионеры захотелось?

Нет, бесполезно, отражение не отвечает. Да и для ностальгии ещё рановато — всего через четырнадцать часов уже назад.

Ностальгия ностальгией, а мне надо на улицу. Одеваюсь,шарю по карманам, пятисотка оказывается на привычном месте. Всё, я готов.

И-и-и утро начинается с того, что проезжающий грузовик плюёт мне в лицо смесью снега и грязи из под колёс. Да, а вот тот мир был добр ко мне. Приходиться возвращаться, чтобы почистить одежду и умыться. По дороге киваю головой соседке, этот зимний город кажется мне настолько нереальным, что я даже и не пытаюсь вспомнить, как соседку зовут.

Те же и там же. Выход на улицу, попытка номер два.Мой сегодняшний маршрут: пройти по городу, зайти в пару гипермаркетов, проехать на нескольких автобусах от конечной до конечной. Перекусить парой пирожков, а потом продолжить хаотическое перемещение. И так до самого вечера, до того момента, когда сон безжалостно свалит меня и отправит на тридцать лет назад, в лето.

А пока я делаю то, что должен делать: толкаюсь в транспорте, бью ноги пешком, ныряю в предновогоднюю толпу в гипермаркетах. И всё время внимательно всматриваюсь в лица.

Нет, я не жду, не ищу и не надеюсь. Правда, я встречал неоднократно людей, очень похожих на жителей “Совёнка”, но это были всего лишь очень похожие люди. Наши вселенные не пересекаются. Или же пересекаются, но только в одной точке: во мне. Так вот, я не жду и не надеюсь, но если я увижу странно одетого человека, растерянно озирающегося на автобусной остановке, я обязательно подойду и заговорю с ним: “Привет, ты только что приехал?”

Тот мир всегда добр ко мне, надо как-то попытаться отдать долг.

"ZERO" (Начало)

Инцидент в Гинзе (продолжение в комментах)

Страница на фикбуке

«За время своих долгих скитаний я слышал очень интересную фразу от одного японца: Величайшая сила человека — в способности изменить себя».
Личный дневник Генды

Доктор В.Ц. Коллайдер.

Замерзающий мир, глава 8: Немного об одиночестве.

Страница на фикбуке

"Я не один, просто рядом со мной никого"

Док

***

***

***

***

Арт к рассказу ЛуМ: Легкий снег.

Художник

Фанфик ЛуМ: Легкий снег

Королевская ночь (часть 4)

Девушка взяла его за руку.

— Торжественная часть закончена, — она улыбнулась. — Пошли веселиться!

— А что делать-то? — он улыбнулся в ответ.

— Сам почувствуешь... — сказала она многозначительно и отвела взгляд.

Семён вернулся поближе к центру. Он глубоко вздохнул, и в голову ударил пряный аромат трав.

«Этот запах... он пьянит!»

Славя снова взяла бубен.

Тууууум! Тууууум! Тууууум!

Теперь бубен звучал сильнее и глубже.Как будто звук шёл не из маленького инструмента, а поднимался от земли.

Тууууум! Тууууум! Тууууум!

Семён ощутил, что каждый удар отдаётся в его теле слабой вибрацией. Но постепенно она усиливалась.

Туууууум !Туууууум! Туууууум!

Монотонные звуки бубна что-то пробуждали в нём. Доселе неведомые ему чувства и ощущения. Они разливались по телу приятным теплом.

Туууууум! Туууууум! Туууууум!

Семён не заметил, когда начал притоптывать в такт. А вот Славя уже давно плавно покачивалась.

Туууууум! Туууууум! Туууууум!

Из леса и со стороны пруда начали выходить незнакомые девушки в простых длинных платьях до земли. С зеленоватыми волосами и травяными венками на головах. Странные какие-то. Вышли на поляну и остановились у черты. Было видно, что они хотят сюда, по почему-то не заходят вкруг.

— Славя, кто это? — насторожился Семён.

— Это кумушки, — отвечала она, не нарушая ритма, — пусть погреются. Только не подходи к ним близко!

Туууууум! Туууууум! Туууууум!

 «Кумушки»окружили поляну, принялись хлопать в ладоши в такт бубну и пританцовывать. По большей части, это были молодые девушки, некоторые постарше. И все очень красивые.Вероятно, здесь вообще не водилось некрасивых. Их простые белые сорочкина половину просвечивали при свете костра. Семён оценил стройность фигур.

Туууууум! Туууууум! Туууууум!

Славя стала перемещаться, отбивая ритм.Рукоплескания «кумушек» сливались с монотонным бубном, создавая резонанс.

Туууууууууууум! Туууууууууууум! Туууууууууууум!

Звуки раздавались отовсюду и разливались по поляне. Казалось, что мощная пульсация пронизывает всё вокруг.

Туууууууууууум! Туууууууууууум!  Туууууууууууум!

Семён закрыл глаза. Он прислушался ксвоим ощущениям и понял, что его сердце тоже бьётся в такт. И с каждым ударом гонит по венам сами эти звуки.

Туууууууууууум! Туууууууууууум!  Туууууууууууум!

В какой-то момент Славя сменила ритм.Семён почувствовал, что его тело самопроизвольно двигается от этих звуков.

Туууууууум! Ту-тууууууум! Туууууууум! Ту-тууууууум!

Он открыл глаза. Незнакомые девушки взялись за руки и водили хоровод вокруг черты.

Туууууууум! Ту-тууууууум! Туууууууум! Ту-тууууууум!

Где-то заиграла свирель, хотя ни у кого в руках не было этого инструмента. Невидимый музыкант импровизировал, и эта мелодия удачно сочеталась с ритмом бубна.

Туууууууум! Ту-тууууууум! Туууууууум! Ту-тууууууум!

Славя уже вовсю плясала. Какой-то очень простой, даже примитивный танец, но наблюдать за ней было само удовольствие. Семёну захотелось присоединиться к ней, но он совершенно не умел танцевать.

Туууууууум! Ту-тууууууум! Туууууууум! Ту-тууууууум!

Музыка стала более замысловатой. Более зажигательной. Тело Семёна извивалось и дёргалось, то плавно, то резко.Казалось, оно движется само, без участия Семёна. Танец это напоминало очень отдалённо.

Туууууууум! Ту-тууууууум! Туууууууум! Ту-тууууууум!

Славя запела. Что-то народное:

За рекой горят огни.

Погорают мох и пни.

Ой, Купало, ой Купало,

Погорают мох и пни!

И выдавала в качестве припева:

Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!

Семён не вслушивался в слова. Ему просто нравилось звучание её голоса, усиливающее эту пронизывающую насквозь пульсацию. Казалось, то была пульсация самой жизни.

В ночь Купалы не будем спать —

Мы будем петь, цветочки рвать...

Семёну уже было плевать, что он не обучен танцевать — его неуклюжие движения приносили ему кайф.

Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!

Кумушки тоже плясали как умели, при этом призывно глядя на Семёна, как будто хотели, чтобы он подошёл поближе. Но тому было не до них — он был полностью поглощён музыкой и своим примитивным танцем.Теперь Семён понимал, почему многие люди так любят ходить на дискотеки.

Рассказ — мой, картина — Ивана Крамского