много буковок

Ветераны и "ветераны" или про шутов с медалями

Кто такие ветераны Великой отечественной войны? Посчитаем: война закончилась в 1945 году. Добровольцем в армию можно было пойти с 17 лет. Если солдат зацепил краешек войны – призвался в январе 1945 то самому молодому ветерану сейчас 80 лет. Но тогда этих солдат никто за ветеранов не считал. Потому что других много было. «Самые» ветераны были 1917 года рождения. Им пришлось хуже всех. Они призвались на три года в 1936 году. (Тогда призывали с 19 лет) Отслужили положенное. Но их не демобилизовали, так как началась финская война. После которой их опять не демобилизовали. Ждали войну с немцами. Потом война с японцами. Начали их демобилизовывать - тех, которые дожили - в 1946 году. Вот это были настоящие ветераны! Я ещё застал таких. И даже кое кого знал лично. В живых их теперь уже не осталось…

Первое время после войны к ветеранам ВОВ относились ещё хуже, чем в последствии к ветеранам афганской и чеченских войн. Никто о них не заботился. И даже праздник такого «День победы», по сути не было. Это был обыкновенный рабочий день. Ситуация поменялась при Брежневе. Он сделал День победы выходным и начал вводить всё больше и больше льгот для ветеранов. По мере того, как количество их всё уменьшалось и уменьшалось естественным путём.

И началось…

В середине 60-х годов, когда ветераном стало быть выгодно, туда полезли всякие проходимцы. Герои ташкентского фронта. Для того, чтобы записали в ветераны, надо было кучу справок собрать. Снимать штаны – пулевые раны на заднице показывать. И комиссия с жирными харями их осматривала и решала: чирьи это или следы от пуль? Настоящим ветеранам это было противно. А вот тем, которые всю войну себе бронь от фронта выбивали, это дело было привычное. Вот они и поналезли, оттеснив настоящих боевых ветеранов. Я этот процесс сам наблюдал.

У меня был родственник. Он попал на фронт в 17 лет. И сразу в штрафбат. За то, что в уличной драке разбил череп обрезком трубы такому же как он. Насмерть. Буйный был. Причём и в старости. Призвать его не могли – возрастом не вышел. И ему предложили: или добровольно в штрафбат или лет 15 зоны. Он выбрал штрафбат.

Так вот. У него был орден славы третьей степени. Он работал на одном крупном московском заводе. Там в кадрах числилось около четырёхсот кавалеров орденов славы со всеми причитающимися льготами. Когда при Андропове их всех проверили, осталось всего трое. В том числе и мой родственник. Остальные оказались самозванцами. Такая вот пропорция между ветеранами и «ветеранами».

Ветераны этих «ветеранов» презирали.

Однако, именно их полюбил советский агитпроп. Они рассказывали про подвиги советского народа молодому поколению. С экранов телевизоров и в школах. Почему? А потому, что настоящих ветеранов нельзя было к детям подпускать. Сейчас поясню, что я имею ввиду:

Вот один пример. По телевизору его рассказал один наш известный артист, который стал артистом уже после войны, а не был фронтовым артистом:

Он был молодым лейтенантом. Двадцати лет не было. У него во взводе служили солдаты вдвое старше него. Но они звали его «батя».

Как то раз с церковной колокольни работал немецкий пулемёт. Артиллерии где то не было. Из батальона поступил приказ: подавить огневую точку!

Командир построил взвод и обрисовал задачу. Нужны были добровольцы. Один вызвался. Диалог:

- Батя! На «Славу» напишешь? (это означало: напишешь представление на орден Славы) Я сделаю.

Командир молчит.

- Батя! На «Славу» напишешь?

- Ты вначале сделай, потом условия ставь!

- Батя, я сделаю. На «Славу» напишешь?

- Сделаешь – напишу!

- Ну я пошёл, батя!

Через час пулемёт замолчал. Ещё через полчаса приходит солдат и бросает на стол затвор от пулемёта.

- Батя, я сделал.

Командиры на него скептически смотрят.

Тогда боец вынимает отрезанную голову из вещмешка и тоже аккуратно ставит её на стол. И надевает на неё немецкую пилотку.

- Посмотри, батя!

Командир ругается:

-Ты чего это мне принёс?! Убери это сейчас же!

- Батя, я что подумал: что ты мне не поверишь! Скажешь, что я снял затвор от брошенного пулемёта.

-Уноси сейчас же это! Чтобы я этого не видел!

- Батя, ты глянь! Кровь ещё не застыла. Свеженький!

- Уноси это сейчас же!

- Батя, я унесу, унесу. На «Славу» напиши, а, батя!

Ну как этого головореза к детям допускать? Он их научит родину любить…

Один известный командир партизанского отряда за голенищем сапога всегда носил финку, вдоль лезвия которой было выгравировано его кредо: «Мёртвые не кусаются!»

Такой маааленький психологический штришок к портрету…

Пояснение: это мы их называли партизанами. А немцы называли бандитами. По современному – террористы.

Ещё типаж из фильма «Иди и смотри» Элема Климова. Кажется, по произведениям Василя Быкова. (Я сейчас намеренно пишу только широко известные факты. А то не поверят. Будут требовать ссылку на Викпедию.)

Мальчишка решил уйти к партизанам. Его инструктирует здоровенный грубый мужик:

- Наш батя – мировой мужик! С ним жить можно. Только близко не подходи – прибьёт. И далеко не отходи - догонит. И будешь жить! А вот комиссара бойся! Он как то проверял посты и нашёл одного бойца спящим. Так даже будить не стал. Ножом по горлу – и ушёл в свою землянку. И только под утро тревогу подняли.

Пояснение для штатских: сон на посту – преступление. Враг может одними ножами целую часть вырезать из-за заснувшего часового.

Оттуда же: этот мальчишка разговаривает с одной отрядной шлюшкой. Бывшей актрисой. Её эшелон разбомбили ещё в начале войны и она прибилась к партизанам.

Мальчишка: «А вот комиссар, (это который горло резал заснувшему часовому) настоящий герой!»

Девушка: «Ага, герой! Только во сне кричит и слёзы у него текут!»

Мальчишка: «Врёшь! Откуда ты знаешь?»

Девушка обрывает разговор: «Знаю, раз говорю!»

Такие люди тогда воевали…

Пояснение: Войну Василь Быков провёл в партизанском отряде. Ребёнком-подростком.

Опять из воспоминаний Василя Быкова.

Был у них в отряде один юный партизан. Всю его родню сожгли каратели. Воевал с 10 до 13 лет, пока его не убили. Геройски воевал. Любил пытать пленных немцев. А особенно полицаев. Пленных нельзя было с ним оставлять. Замучает до смерти, а если не успеет, то пристрелит. Разведка иногда пользовалась его услугами. Оставят связанного пленного в землянке с этим ребёночком, вот мальчонка к утру его и разговорит.

Теперь о том, как он погиб. На простреливаемой насквозь с обеих сторон полосе вдоль железной дороги лежал труп немца. У него на пальце сверкало кольцо. Этот мальчишка пополз под огнём к трупу. Попробовал снять кольцо. Оно не снималось. Бесстрашный партизан отрезал палец у трупа, сунул обрезок себе в рот и зубами сдёрнул кольцо. И пополз назад, держа кольцо во рту. На обратном пути его и подстрелил немецкий снайпер. Так его с этим кольцом во рту и похоронили.

Василь Быков пишет, что партизаны очень уважали храбрость. Храброму человеку многое могли простить. Но после смерти этого малолетнего отморозка все в отряде почувствовали какое то облегчение.

Далее писатель размышляет: «Я теперь думаю, что правильно, что этого мальчишку убили. Кем бы он стал в мирное время? А может быть – размышлял Василь Быков – назначили бы его пионером-героем. И было за что. Воевал он геройски. Совершенно был лишён инстинкта самосохранения. Сейчас бы на его примере учили бы детей родину любить.» (Это я пересказал рассказ писателя своими словами).

Когда партия поставила вопрос о воспитании молодого поколения в духе патриотизма на примерах героев войны, надо было срочно создать этих героев. Потому что ветераны для этого не годились. Вот их и подменили герои ташкентского фронта. Их знающий человек легко отличит. По тому, как они носят награды. И по самим наградам. Ветераны насилии награды плотно. Одной или двумя планками. Они наползали одна на другую и занимали мало места на груди. Это на парадном кителе. А на рабочем носили просто орденские планки. Так удобнее. А то и вовсе не носили.

У «ветеранов» награды расставлены широко. По всей груди. Чтобы иконостас получился во всю грудь. Так заметнее. И все награды круглые.

Из круглых наград – медалей - ценили ветераны только медаль «За отвагу». Она белого цвета. Ну ещё немного медали «За взятие…» Будапешта, Берлина и т.д. Медаль «За боевые заслуги» считалась «писарской» наградой. Если какому то фронтовику её давали, то он стеснялся её носить.

А у «ветеранов» все медали жёлтого цвета. Юбилейные. 5 лет победы, 10 лет победы и т.д. Плюс другие юбилейные. За послевоенные годы могло накопиться десятка полтора жёлтых кругляшков. Целый иконостас получался. Если правильно развесить.

И что характерно, эти «ветераны», кажется, размножаются делением. Годы проходят, а на трибунах их меньше не становится.

Кстати, о трибунах и президиумах. Ещё один повод назначить «ветеранов» из героев ташкентского фронта. Надо же кого то в президиумы сажать. Ветеранов наши начальники боялись. Чёрт-те что могли натворить или сказать перед камерами. Вот и приходилось…

Несколько реальных историй, что могли натворить ветераны в тылу.

Отец рассказывал:

Особенно много случаев было, когда воинские эшелоны шли на восток после войны. Опасно было с ними ездить штатским. Штатских били. Один вагонный вор ночью полез в вещмешок к солдату в общем вагоне. Трофеи искал. Его заметил один бурят из солдат. И схватил его. Вор показал ему нож. Бурят громко завизжал на весь вагон. Солдаты повскакивали с полок. Схватили вора, открыли окно и вытолкнули его головой вниз на ходу из поезда. И полезли по полкам досыпать.

Приехали на одну забайкальскую станцию. Поезда встали. Надо было где то пожить, пока опять пойдут. Привокзальная гостиница стояла пустая. Но комендант туда никого не пускал. Приказа не было. Солдаты забили ему в задний проход ключи от дверей и бросили со второго этажа гостиницы в озеро. Уже было прохладно. На озере встал ледок. Этот комендант проломил ледок и барахтался, пока не утонул. Никто его не спасал.

Приехали на одну забайкальскую станцию. Поезда встали. Надо было где то пожить, пока опять пойдут. Привокзальная гостиница стояла пустая. Но комендант туда никого не пускал. Приказа не было. Солдаты забили ему в задний проход ключи от дверей и бросили со второго этажа гостиницы в озеро. Уже было прохладно. На озере встал ледок. Этот комендант проломил ледок и барахтался, пока не утонул. Никто его не спасал. Солдаты заселились в гостиницу.
Милиция, как приходили в города воинские эшелоны, пряталась. Солдаты считали ментов тыловыми крысами и презирали. И солдаты везли с фронта много запрещённых предметов: трофеи, пистолеты и гранаты. Милиция и местные ВВ связываться с ними боялись. Да и было их мало. На наведение порядка на всём Транссибе явно не хватало.

А вот более поздний случай:
Одному безногому ветерану уже в конце 60х годов выделили инвалидную коляску на электрическом ходу с аккумуляторами. Ему пришло время ежегодной медкомиссии. На предмет проверки: может, его ноги уже отрасли и он незаконно получает пенсию за инвалидность? А главный хирург оказался сволочью. Всё заворачивал безногого инвалида: ЗАЙДИТЕ завтра, ЗАЙДИТЕ после трёх часов. Я сейчас занят и т д.
Инвалид оказался танкистом. По длинному коридору больницы разогнал свою коляску (а она весил килограмм сто без пассажира) и таранил главного хирурга. Сломал ему несколько рёбер и ключицу. Инвалида судили. Дали ему год условно с конфискацией орудия преступления – инвалидной коляски на электрическом ходу.
И такие случаи с ветеранами были типичными. Я их много знаю.
И как таких отморозков сажать в юбилейный президиум? Рядом с «дорогим и любимым»?
Вначале пускали ветеранов на юбилейные мероприятия, но потом перестали. Подвыпив, ветераны, случалось, начинали пиздить «ветеранов». Скандал в благородном деле воспитания юношества ни к чему.

Вот и заменили власти ветеранов на «ветеранов».
Молодое поколение глядит на них и что то не чувствует уважения к «героям». Чисто инстинктивно. Чувствуют фальш. На уровне интуиции. Вот и тянет их на мультяшных рембо.

А книжек настоящих ветеранов, причём таких, которые не ставили себе цель воспитывать молодое поколение, а просто писали, молодёжь не читает. Отвыкли от чтения. Да и мало правдивых книжек. Раз-два и обчёлся.
А для тех, кто интересуется настоящей войной, я бы порекомендовал А. Фадеева. «Разгром» и «Последний из удеге». Или Бабеля «Первая конная», но только журнальный вариант. А то в том двухтомнике, что есть у меня, сильно отредактировано. Убраны в частности эпизоды, где красные казнят евреев - белогвардейцев. Еврей Бабель смотрит на это. Ему это не нравится, но он не вмешивается. Эти сцены исключили. Так как «давно доказано», что еврей еврею друг, товарищ и брат, а тут Бабель такое пишет! Разлагающе влияет на неокрепшие умы. Вот цензура и поработала.
Это про гражданскую войну.
Ещё рекомендую «По ком звонит колокол» Хемингуэя. Это о работе диверсанта во время испанской войны. Тоже правдиво описывает.
А больше ничего и не знаю. К сожалению, вся советская военная проза сильно отлакирована в части характеров советских воинов из идеологических соображений.
А в постсоветских сочинениях тоже правды нет: сплошная чернуха и тоже из идеологических соображений.
Можно было бы поговорить с ветеранами чеченских и афганской войн. Только настоящие ветераны не любят говорить о войне. Зареклись. Не понимают их штатские. Если говорить правду, то примут за трусов и подонков. А врать не хочется.

Хотелось уехать. Я хотел сбежать от всего происходящего. Глупая, наивная идея, что расстояние может защитить тебя от обыденности, не покидала меня. Я прекрасно понимал насколько неосуществимо это желание, но продолжал бежать от собственной тени. Даже не так! Я не пытался сбежать от тени, я всего лишь хотел этого. Каждый раз, просыпаясь утром, я в деталях представлял как соберу немногие свои вещи и уеду. Завтра. На выходных, разберусь с долгами и сразу же сбегу. Черт, до чего же это глупая идея. И как всякая навязчивая мысль, плевала она на свою глупость, засела в голове и не давала думать ни о чем другом.
А сегодня, я решил что завтра уже настало. Даже не стал собирать вещи, просто вместо того чтобы идти в общежитие и готовиться к следующему дню, я свернул на вокзал и теперь ждал электрички. Никогда не доверял общественному транспорту, который пытался ездить по нашим дорогам. Стальные двутавровые рельсы внушали больше доверия.
Идея была проста: уехать зайцем на электричке как можно дальше, а там на глухой станции пересесть на грузовой поезд. И вместе с ним умчаться из города, уж куда-нибудь. Лето приближалось семимильными шагами и походило на то, что играть в Джека Лондона было самое время. Так что сейчас я сидел, уткнувшись взглядом в бетон под своими ногами и прокручивал в голове лихой план.
Хотелось уехать, но электричка, как обычно, не спешила. Я боялся, с каждой секундой бездействия вероятность запаниковать и сбежать от собственноручно выбранного пути росла. Я бы презирал себя, если бы отступил в тот момент, а вероятность была, ощутимая тяжесть где-то между лопатками, будто новые горизонты свободы давили на позвоночник. Это был всего лишь страх, а я всего лишь склонен драматизировать, но в тот момент у меня начинали дрожать колени от груза ответственности. Ответственности за самого себя, впервые за долгие годы я принимал решения, я управлял своей жизнью и расплачивался бы за ошибки тоже я. Раньше всегда был кто-то кто посоветовал, приказал, указал или направил. Да, я выбирал следовать ли совету или нет. Но сейчас передо мной лежал чистый лист и я своими руками должен был рисовать маршрут. Никогда не умел рисовать.
Но меня держали на месте воспоминания последних лет жизни. Я никогда до этой секунды не совершал настоящих собственных поступков. Выбор я делал, это да. Но сейчас это было совершенно другое, я будто парил в пустоте, отталкиваясь только от собственных желаний. Через несколько часов, самое больше через сутки я начну жалеть о происходящем, я понимал это и желать только горячей еды и старой, родной крыши над головой. Но сейчас это была свобода. Я не начал паниковать. С каждой секундой хотелось уехать все сильнее. Последним штрихом оторвать себя от старого мира, вот что мне было необходимо. Электричка не спешила осуществить моё желание.
По всем законам жанра я должен был встретить знакомого, а лучше знакомую в электричке. Или разговориться с незнакомцем, в глубине души я даже ждал такого поворота. Все еще боялся и, может быть, это позволило бы мне вернуть все назад, удовлетвориться одним маленьким шажком в сторону от знакомой тропы. Но я никого не встретил. Сидел у окна, залитого внезапно начавшимся дождем. Не получалось даже прижаться виском к холодному стеклу, дурацкие очки и наушники отделяли меня от окружающего мира. Музыка играла, я не слышал что. Глаза будто бы слипались, но спать я не хотел, было слишком страшно. Нет, даже не страшно. Я чувствовал как дрожат руки, как сердце колотится в груди и мелко вибрируют колени. Но это был как-будто бы не страх. Я смирился с изменениями, я хотел их, черт подери! Но, я был здесь лишним. Чужеродным, отталкивающим, ненужным. Людей в вагоне было немного и ни один не смотрел на меня, это абсолютно нормально, с чего бы им смотреть на ничем не примечательного пассажира, пусть и в больших наушниках. Но мне казалось, что они отводят взгляд, что им противно смотреть на меня, что я до тошноты неуместен здесь. Легкие разрывались от судорожно вдыхаемого воздуха, я пытался успокоить тело и разум. Я не понимал в чем дело, откуда такое чувство, поэтому успокоиться не получалось.
Мне невероятно хотелось чтобы что-нибудь, ну хоть что-то произошло.
И в то же время все было так внове, так по-особенному, я не переживал таких чувств уже давно, может действительно никогда и мне нравился новый опыт. Я с каждой минутой все дальше и дальше уходил от того от чего и хотел сбежать. Болезненное удовольствие было неотъемлемой частью этой моей неуместности. На секунду показалось что всю свою жизнь я только и хотел что стать белой вороной, пусть даже и в собственном восприятии. Моим попутчикам было плевать на меня, на мои мысли и переживания. И это было абсолютно правильно.
Дождь закончился. Я сдернул с головы наушники и прижался лбом к стеклу, жмурясь от заходящего солнца.
Я люблю менять решения. Ну, то есть я просто вечно сомневаюсь в своем выборе, поэтому мечусь от одного к другому. Но в резюме, если мне когда-нибудь придется писать резюме, напишу что, мол, способен к работе в изменяющихся условиях, умею признавать свои ошибки и быстро перестраиваться на новый темп работы. А на самом деле, я просто боюсь ошибиться. А ведь самая большая из ошибок - не идти до конца. Все дело в том что я уже уехал, я уже пережил какой-то невероятный катарсис в этой электричке, так что теперь, потребность в изменениях угасла, ушла на второй план. Стояла ночь, обычная, холодная, весенняя ночь. Я уехал достаточно далеко от города, поэтому звезды на небе горели ярче фонарей у здания вокзала. Возможно, потому что у здания вокзала было не так уж и много фонарей. Я смотрел на небо, задрав голову, чувствовал себя опустошающе уязвимым и в то же время, будто бы бестелесным. Тишина стояла абсолютная, не скрипели вагоны на рельсах, не мчались машины мимо. Сейчас я чувствовал спокойствие, тишина обволакивала, выталкивала мысли. И если секунду назад я сомневался и думал что же делать дальше. Сейчас, рядом с этим вокзальчиком, посреди ночи, я не желал принимать никаких решений. Закрыть глаза и рвануть в поток. Вот что я должен был сделать. Но уязвимость не давала закрыть глаза, тишина в любой момент могла предать меня. И я защищался от тишины, тем единственным способом, которым умел. Нацепил наушники и сделал звук погромче.
Мне оставалось ждать утра. Ждать, прокручивая в голове свои мысли, испытывая полную невесомость и огромную тяжесть одновременно. Истерически посмеиваясь над собственными глупыми попытками описать свои ощущения. Музыка не ощущалась, она не скрывала, а будто подчеркивала окружающую тишину. Мой последний оборонительный рубеж, всегда такой надежный, сегодня рушился. Снова начал накатывать страх, Веки наливались тяжестью, сердце колотилось и тишина захватывала власть над миром. Маленьким миром, постепенно сжимавшимся в одну слабо освещенную точку перед зданием вокзала. Плевал я на все законы жанра в этот момент. Но мне нужен был собеседник, необходим хоть кто-нибудь кто сможет развеять тишину. Механический, неживой звук музыки не мог с этим справится. В какой момент музыка перестала быть живым потоком я не понял, но сейчас в ней было лишь опустошение. Эмоциональное ничто.
Секунды тянулись невероятно медленно. Я успевал обдумать невероятное множество вещей, прежде чем секундная стрелка сдвигалась хотя бы на одно деление. Но как раз это было совершенно понятно и доступно моему разуму. Ночь, незнакомое место, ожидание. Это все заставляло время замедляться или, что вероятнее, заставляло мой мозг работать немножечко быстрее. Я старался максимально раскручивать каждую цепочку мыслей, это ускоряло ход времени, это было занятием заставлявшим меня отвлечься от тишины. И в один миг я понял что тишина исчезла. Так же как минуты назад исчезла музыка, тишина перестала быть живым существом, перестала представлять угрозу. Теперь был голос, мой собственный голос, в моей собственной голове, но он разгонял тишину. Или я просто настолько привык к тишине что уже не замечал её? Такое бывает, когда ты вымокнешь до нитки и хлюпающими от воды кедами бодро наступаешь на лужи. Потому что теперь они становятся мокрее, когда ты идешь, а не наоборот. Все вывернулось, в очередной раз за последние несколько часов. Я перестал успевать за событиями. И плевать что события эти происходили только в моей голове. Я перестал успевать осознать их. Еще секунда и я впаду в истерику, но пойму это только к утру. Или я уже впал в истерику и влага на щеках это не дождь, а слезы? Я закрыл глаза, выключил музыку и задышал, так глубоко и спокойно, как только мог.
Не знаю как долго я сидел так, молча, пытаясь понять самого себя, поглощенный тишиной. Поглотивший тишину. Но, что-то изменилось. Небо начало светлеть на востоке, звезды поблекли. Часы показывали еще скорее позднюю ночь, чем раннее утро, но рассвет состоится, это было написано на облаках. Туман спускался на станцию, влажный и холодный воздух сгущался, заставлял кутаться в кофту и дышать на пальцы. Но это были знаки приближающегося утра, это была... хм, надежда. Я не уверен, но даже не смотря на ступор, эта ночь была самой длинной в моей жизни. И мне постоянно приходилось напоминать себе, что она еще не закончилась. Да, скоро взойдет солнце, скоро я снова буду вынужден делать выбор и решать остановиться или идти дальше. Но сейчас еще висела эта предопределенность. Я вынужден сидеть здесь. Сидеть и ничего не делать, потому что все что я сейчас могу это бегать кругами вокруг вокзала, пытаясь согреться. Я ждал этого утра и этого солнца, как никогда. Я ждал и старался выбросить из головы предстоящий выбор. Моя голова была не способна думать, нет. Мысли могли только звучать в ней, но не анализироваться, это уж точно. Глаза закрывались сами собой, я все чаще сидел, отключившись от мира, ощущая только холод и усталость. Усталость требовала сна, холод не позволял ему прийти. Они идеально дополняли друг друга. В голове же крутилась мысль, совершенно лишняя и даже бесполезная сейчас, мысль о том что спать надо ночью или днем, но никогда на закате или рассвете. Это переходные состояния мира. Только в это время ты можешь по-настоящему ощутить природу вокруг себя, так казалось мне в тот момент. Я даже пообещал себе, тем самым обещанием, которое так приятно не выполнять, что когда вернусь буду просыпаться до рассвета, а ложиться после заката. Правда в наших широтах, зимой, это довольно просто, тут спи хоть весь день, пропустить рассвет будет проблематично. Не знаю, причем здесь вообще было все это, но работа моих мозгов шла именно этим путем, не обращая внимания ни на что другое. Скорее всего потому что сил переключиться у меня уже не оставалось. Я ждал утра, но теперь еще и боялся его. Я боялся предстоящей свободы.
Соблазн сдаться и вернуться был слишком велик. Да и разум всеми силами скрывал позорный побег за необходимостью жить прежней жизнью, за словами о том что я уже получил неизгладимые впечатления и важный опыт. Часть меня чрезвычайно хотела чтобы это все закончилось и я проснулся снова в своей кровати. Не ради комфорта даже, а ради уверенности в будущем, ради причастности хоть к чему-то, пусть это что-то и будет серой учебой и жизнью без всяких неожиданностей. Ну. С минимальными неожиданностями. Другая часть упрямо стояла на своем, требовала идти до конца, заступить за край, может даже прыгнуть с обрыва. Но с каждой минутой эта часть ослабевала. И дело даже не в страхе противозаконности и асоциальности моего поведения, что за словечко выскочило, ха. Но как это часто бывает у упрямых и глуповатых людей, меня вечно терзали сомнения в правильности выбранного пути, намного комфортнее когда не ты решаешь что происходит. Так, черт возьми, проще жить. И сейчас это чувство вернулось. Я пощекотал себе нервы чем-то новым, но пора бы и честь знать. Что-то подобное вертелось в моей голове последние часы ночи. Через какое-то, достаточно длительное время, полное мучительно принятых и тут же отброшенных решений, утро все-таки наступило окончательно. Время первой электрички идущей обратно в город неотвратимо приближалось. Но теперь света хватало и чтобы осуществить вторую часть моего первоначального плана - забраться на грузовой поезд и укатить в другую сторону. И, как на зло, идеально подходивший под мои представления о средстве передвижения, грузовой состав стоял на соседних путях. Необходимо было решать что будет дальше.
Последние полчаса до прихода электрички я потратил на моделирование ситуации, будто по моему решению создастся альтернативная вселенная, в которой я поступлю иначе. И я представлял что же будет дальше. В одном мире я возвращался в город, к относительному комфорту, покою и простоте. В другом уматывал вслед за своей блажью. И вот, в этом первом мире я навсегда понимал, что не смогу сделать настоящий выбор когда потребуется, что отступлю и не добьюсь того что хотел, оправдывая себя и находя плюсы в безвольности. И в этом первом мире я ненавидел себя за это, тихой незаметной ненавистью, накатывавшей в минуты неудач и отчаяния. И с каждым годом таких минут становилось все больше. Я боялся представить что будет со мной в том мире через десяток лет. А во второй вселенной у меня не было этого десятка лет. Я первой же ночью на грузовом составе падал под колеса или подхватывал воспаление легких, или случалось еще какое-нибудь дурацкое, совершенно нереальное несчастье. Как я ни старался, дольше недели я в этой вселенной не выживал. Видимо я хотел только уехать, но не выжить.
Это были действительно странные полчаса, даже на фоне всего остального сегодняшнего дня. И... мне было бы по-настоящему сложно сделать свой выбор. Но, мне не приходилось. Ведь все что я думал, все что я переживал, все что я слышал и видел было лишь в моей собственной голове. И параллельная вселенная началась еще в тот момент, когда я решил что уехать надо именно сегодня. В реальности же, я просто решил все это записать. Проверить насколько далеко я смогу зайти, хотя бы на бумаге. Ответ меня разочаровал.

Автомобиль L4P Ladies.Only имеет три двери: две передних и одну пассажирскую. Кроме того, он оснащен 8 камерами, призванными облегчить его парковку, и престижную аудио- и видеосистему. Интерьер внедорожника выполнен в мягком винтажном стиле. Отделка салона возможна в нескольких вариациях, с применением крокодиловой, змеиной, слоновьей кожи, а также кожи ската или хамелеона. Подробную техническую характеристику своему детищу сотрудники Dartz не дают, по их словам автомобиль оснащен мощным двигателем с 999 л.с.

Желающих приобрести столь необычный внедорожник ожидает еще один сюрприз. В комплект поставки с Dartz Prombron’ Iron.Diamond входит килограмм икры RussoBaltique Caviar, бутылка самой дорогой водки RussoBaltique Vodka и вибратор от Виктора Пунтуса. Сотрудники Dartz намереваются выпустить всего 10 подобных автомобилей. Ориентировочная стоимость L4P Ladies.Only составляет 1,5 млн. долларов.Несмотря на свой устрашающий вид броневик, завоевал симпатию у уверенных, привыкших выделяться женщин. Одной из первых его поклонниц стала дочь казахского нефтяного магната Регина Абдуразакова.

Когда в городе еще не завыли сирены, я уже все знал. Знал потому что много таких "потому что" было вокруг меня. Прикосновение холодного ветра к открытой шее, будто кто-то мертвый тронул ее ледяными пальцами. Скрип трамвайных колес на стыке рельсов, крик вороны в темнеющем небе. Пульс горящих окон: затухающий, рваный. Последний. Я вышел из трамвая, дошел до набережной и сел на первую попавшуюся скамейку.
Закурил и закрыл глаза, чувствуя, как волоски на руках встают дыбом, точно превращаясь в мелкие острые иголки. Сирены раскололи вечер надвое – время «До» и время «После», которого оставалось так мало. Четырнадцать минут.
Их хватит на многое. Если, конечно, не жадничать. Тратить по минуте. Закрыв глаза, я сидел и слушал, как мир вокруг меня стремительно сжимается. Он был уже мертв, но еще не понимал этого. И только отдельными искрами в нем, как в остывшем костре, светились те, кто никуда не торопился.

14 минут
– Атомная тревога! – заревели вечно молчащие динамики с фонарных столбов. – Атомная тревога! Это не учения! Внимание! Немедленно укройтесь в ближайших убежищах!
Он вздрогнул, потому что как раз стоял под рупором. Растерянно огляделся, ненужным уже движением прикрывая букет от ветра. И тут же увидел ее – она бежала от автобусной остановки, спотыкаясь, взмахивая сумочкой. Не отрывая глаз от его лица. Он следил за ней, и все другие прохожие казались угловатыми картонными силуэтами, покрытыми пеплом.
– Господи… Как теперь-то? – сказала она, схватив его за руку.
– Возьми цветы, — сказал он.
– С ума сошел? Какие цветы? – крикнула она.
– Возьми, – сказал он, — и отойдем, а то затопчут. Пойдем лучше в переулок, погуляем. Как раз успеем дойти до нашего любимого дерева.
Она вдруг успокоилась.
– Обещаешь?
– Конечно, – он улыбнулся, чувствуя, как все внутри леденеет от страха.

13 минут.
Он выстрелил три раза и увидел, как директор оседает в кресле, дергаясь сломанной куклой и брызгая кровью – с шипением, как сифон.
– Nothing personal, — буркнул под нос, — just business…
Прицелился в секретаршу, которая стояла у двери кабинета на подгибающихся ногах, но передумал. Подойдя ближе, киллер аккуратно выдернул у нее из-под мышки кожаную папку.
– Бегите, – посоветовал мягко. Тут же заметил, что случайно испачкал штанину черных джинсов пылью, похлопал по ней ладонью.
– Правда бегите. Может, еще успеете, — посоветовал еще раз и вышел.

12 минут
Старик сидел неподвижно и глядел на шахматную доску, где его черный король жался в угол, под защиту последних фигур. Его противник, если так можно было назвать старинного партнера по шахматам, только что откинулся назад, захрипел и упал со складной табуретки, царапая руками пиджак напротив сердца. Они встречались здесь, на Страстном бульваре, каждую пятницу – вот уже тридцать лет. Хороший срок.
Старик посмотрел вокруг. Где-то слышались гудки, звон стекол и скрежет бьющихся машин. Он проводил глазами странную пару – мужчину с острым худым лицом и его спутницу, прижимавшую к себе букет цветов. Мужчина обнимал девушку за плечи. Их взгляды скользнули по старику, не замечая.
Он поглядел на доску, потом, покашляв, вытянул худую руку и холодными пальцами аккуратно уложил короля на черную клетку.

11 минут
– Интересно, а если я сейчас уйду, не заплатив – вы меня арестуете? – Сергей повертел в пальцах золотую печатку, потом поглядел на продавщицу за витриной ювелирного салона. Она его не услышала – стояла с белым лицом, и трясущимися руками бесконечно поправляла и поправляла кулон на шее. «Мама, ма-а-а-ма, хватит, ну хватит!», – вторая девушка визжала в углу, но сирены заглушали ее голос. Охранник тупо поглядел на Сергея, потом вдруг сорвался с места, подбежал к визжащей продавщице и два раза сильно ударил ее по лицу.
– Заглохни, сука!
– Нехорошо, земляк, – улыбаясь, громко сказал ему Сергей. Он надел печатку на палец и сунул руку в карман дорогого пальто.
– Че? – заорал охранник, двигаясь на него. Сергей увидел капли пота на лбу, и секунду разглядывал их, думая о том, что печатка сидит на пальце как надо – не жмет и не болтается. Потом достал из кармана пистолет и выстрелил охраннику в лицо.

10 минут
Они сидели в остановившемся трамвае и передавали друг другу бутылку коньяка.
– Плохо получилось, — сказал Андрей. Он попытался улыбнуться, но нижняя челюсть прыгала, и лицо белело с каждым глотком, – неохота так умирать.
– Может все-таки учения?.. – возразил Димка, но тут же осекся.
– Жаль, что не доехали до Пашки. У него сейчас как раз все собрались. День рождения, дым столбом наверно…
– Думаешь, легче было бы?
Андрей подумал.
– Нет, – сказал он. – Не легче. Ладно, давай еще по глотку. Закусывай, торт все равно не довезем.
Он посмотрел в окно.
– Гляди, живут же люди.
На перекрестке высокий человек в пальто расстреливал черный джип. Каждый раз он тщательно и долго целился – похоже, очень хотел сшибить выстрелом антенну, но у него никак не получалось. Расстреляв патроны, он махнул рукой и облокотился на капот.
– Приехали, — усмехнулся Димка. Он сделал глоток коньяка и поморщился.

9 минут
– Давно хотел тебе сказать… — он закончил щелкать пультом, с одного шипящего пустым экраном канала на другой, и оставил телевизор в покое.
– Что? – вяло отозвалась она.
– Никогда тебя не любил. Надо было тебя еще тогда, в Крыму утопить. Подумали бы, что несчастный случай.
– Сволочь! – она ударила его по щеке. Перехватив руку, он резко выкрутил ее. Когда жена завизжала и согнулась от боли, погнал ее к открытому балкону, сильнее выгибая локоть.
– Не надо! – она попыталась уцепиться длинными ногтями за дверной косяк. Ноготь сломался и остался торчать в щели.
Он выбросил ее с балкона, сам еле удержавшись у перил. Посмотрел, как тело шлепнулось на асфальт – звука было не слышно, все перекрывали сирены.
Закурил. Десять лет уже не чувствовал вкуса сигаретного дыма, потому что так хотела жена. Выдохнул, затянулся глубже.

8 минут
Люди бежали по улице – в разные стороны, кто куда. Натыкались друг на друга, падали, кричали и ругались. Один только нищий смирно сидел у забора, кутаясь в драный плащ. Шапку, в которой бренчала какая-то мелочь, давно запинали на другую сторону тротуара, но он за ней не торопился. Замер, вздрагивая, опустил нечесаную голову.
– На тебе, — кто-то бросил на колени нищему пистолет с оттянутым назад затвором, — я сегодня добрый. Один патрон там еще остался вроде. Сам разберешься.
Нищий не поднял голову, исподлобья проводил глазами ноги в черных джинсах, мазок пыли на штанине. Смахнул пистолет на асфальт, завыл тихо, раскачиваясь из стороны в сторону. Рядом, осторожно косясь блестящим взглядом, опустился голубь, клюнул какую-то крошку.

7 минут
В кинотеатре кого-то убивали, толпа пинала ворочающееся под ногами тело, возившее по полу разбитым лицом.
– Не смотри, — он ласково взял ее за подбородок, повернул к себе, поцеловал в губы.
– Я и не смотрю, — она храбро пожала плечами, хотя видно было, что напугана.
– Я тебя не брошу, — сказал он тихо.
– Что? – девушка не услышала, заткнула уши, громко закричала:
– Как эти сирены надоели! Я тебя совсем не слышу!
– И не слушай! – крикнул он в ответ. – Я тебя все равно не отпущу!
– Правда?
– Конечно!
Несколькими секундами позже их застрелил заросший грязной щетиной нищий, у которого откуда-то оказался пистолет. В обойме было всего два патрона, и нищему не хватило, чтобы застрелиться самому.
– Твари! Чтоб вы сдохли! – он кричал еще долго, но его никто не слушал, только двое парней в пустом трамвае рядом, руками ели торт.

6 минут
–- Ты так быстро все сделала, — сказал он, — спасибо, Маша… И сирен этих почти не слышно.
–- Молчи, — строго приказала человеку в кровати высокая женщина, - тебе говорить нельзя.
–- Теперь-то уж что толку? –- хрипло засмеялся-закашлял он. – Чудная ты, Маша. Так и будем врачей слушаться?
Она заботливо подоткнула ему одеяло, сама села рядом, глядя на острый профиль в полумраке комнаты.
–- Маша, — он слова зашевелился, поднял голову, — почитай что-нибудь?
–- Хочешь Бродского? –- спросила она, не шевелясь.
–- Очень.
Ей не нужно было тянуться за книгой и включать свет. Еле шевеля губами, почти беззвучно, она начала:
–- Я не то что схожу с ума, но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь, и день потерян.
Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла все это –
города, человеков, но для начала зелень…

5 минут
–- Мама, нам долго здесь сидеть? – спросил из глубины молчаливо дышащего вагона детский голос.
–- Тихо. Сколько скажут, столько и будем сидеть, –- шикнула женщина. И снова все затихли, только дышала толпа – как один смертельно раненый человек.
–- Выйдем на перрон? – спросил машинист своего сменщика.
–- Зачем? В кабине хоть не тесно. А там сейчас сплошная истерика, особенно когда эскалаторы отключили.
Машинист прислушался.
–- Вроде тихо, –- он пожал плечами.
–- Это пока. Ты погоди еще немного.
–- Да скоро будет уже все равно, сам знаешь. Мы же на кольцевой. Здесь всех накроет.
–- Это точно.
Не сговариваясь, оба закурили.
–- Прямо пилотом себя чувствую, –- сказал сменщик. –- Как будто самолет падает, и уже чуть-чуть осталось. Только на покурить.
–- Самолет, метро –- то же самое, только без крыльев, –- попытался пошутить машинист.
Оба невесело посмеялись. Потом сменщик щелкнул тумблером, и фары поезда погасли.

4 минуты
За углом кто-то играл на гитаре, нестройный хор старательно вытягивал слова песни. Саша поднялся по темной лестнице на верхний этаж дома. Сначала ему показалось, что на лестничной площадке никого нет, но потом он услышал тихий плач у двери, обитой красным дерматином.
–- Ну? Чего ревешь? – Саша присел на корточки перед маленькой девочкой в красном комбинезоне.
–- Страшно… — сказала она, поглядев на него серыми глазами. – Мне мама дверь не открывает. Они с папой ругались сильно, а потом замолчали, я через дверь слышала.
–- Замолчали – это плохо, –- серьезно сказал Саша. – Слушай, хочешь на крышу? Сверху все видно далеко-далеко.
–- На крышу нельзя, — девочка помотала головой, плача зареванное лицо в ладошки. Саша аккуратно отвел ладошки от лица, подмигнул серым глазам.
–- Сегодня можно. Я же не чужой дядька, а твой сосед снизу. Вот честно-честно. Пойдем, сама посмотришь.
Грохоча листами железа, они взобрались на самый верх крыши. Саша крепко держал девочку за руку.
–- Ага. Вот мы и пришли, –- он огляделся, потом снял свой плащ и постелил его прямо на ржавую жесть, –- садись. Хорошо видно?
–- Да, — девочка, не отрываясь, смотрела в небо.
–- Ну и замечательно. Посидим, а потом и мама вернется, и папа…
Саша растянулся рядом, заложив руки за голову, и тоже начал смотреть на облака, гадая про себя – успеет он или нет заметить ракету.

3 минуты
Город затихал. Я сидел на скамейке, по-прежнему не открывая глаз, чувствуя, как люди забиваются поглубже в щели, чтобы спрятаться, хотя прятаться было бесполезно. Те, кому повезет выжить, были отсюда далеко. А я не считался, я даже не отбрасывал тень, сидя под тускнеющим фонарем.

Две минуты.
Ветер перестал дуть. Время сжималось, стремительно скручивалось в клубок, потому что миллионы человек сейчас думали только об одном – как бы замедлить эти минуты. Никогда не бывает так, как хотят все. Неторопливые и торопливые, они были на равных, хотя у первых в запасе оказалось несколько лишних мгновений.

Минута.
В небе будто кто-то прочертил белую полоску. Она все удлинялась, и впереди сияла раскаленная точка – словно метеорит, который сейчас упадет, оставив после себя просто маленькую воронку. «Маленькую! – взмолился я, не разжимая губ. – Пожалуйста! Маленькую! И чтоб все потом вернулись, вышли, убрали мусор, снова стали такими как раньше!»
В мире была тишина, и я понял, что меня никто не слушает. Скоро этот город превратится в стеклянный пузырь, застывший, навечно вплавленный в корку земли.

здесь я собрал то, что постил ранее, для удобства,(в нескольких местах подредактировано) если расскажите как удалить те кусочки, буду благодарен.

***

Я знала его давно… Раньше я не считала его лучшим другом, он был просто один из друзей, у меня были лучшие подруги, но по разным обстоятельствам они уходили из моей жизни, а вот он оставался и стал для меня лучшим другом… Он всегда помогал мне, не задавал глупых вопросов, и мне не приходилось краснеть выдумывая оправдания, я рассказывала ему только то что считала нужным. Хотя если мне хотелось поговорить, он всегда внимательно выслушивал меня, объяснял мне то чего я не понимала или давал советы.
Сколько я его помню, у него никогда не было девушки, хотя он был вполне нормальным парнем. Хотя нет, не совсем нормальным… Он не ходил на дискотеки и в бары, не знакомился с девушками, не курил, не пил, занимался спортом (ходил на стадион подтягивался на перекладине, бегал, отжимался на брусьях) но всегда один, в основном он сидел дома за компом в свободное время. Я, одно время начала думать что он гей, и спросила его об этом :
- Я знаю тебя уже давно, Х-кун, но у тебя, вроде, никогда не было девушки… Может тебе мальчики нравятся..?
Он улыбнулся, какой то грустной улыбкой, посмотрел мне в глаза и ответил:
- Нет, мне девушки нравятся.
- Ну, тогда я не понимаю, ты ж вроде нормальный парень, что тебе мешает? И почему ты все время один везде ходишь?
- Знаешь, гордый я очень, и труслив, наверное… Гордость не дает мне первому к девушке подойти, завести разговор, а труслив, потому что даже если бы я переступил через свою гордость, и подошел познакомится, уж очень я отказа боюсь… А может я предпочитаю «не играть, что бы не проигрывать». А один – потому что я интроверт, как то так сложилось что кроме тебя у меня нет друзей…
Я тогда не знала что значит это слово «интроверт», но и расспрашивать не стала.
Шло время, с личными отношениями у меня не складывалось. И вот, после расставания с очередным парнем я пошла с подружками в бар, выпили, пожаловались друг другу на то что все мужики козлы, с этим были согласны все, даже те у кого были мужья или парни… Через время все разъехались – кто домой, к мужу, кто нашел себе мужчинку у которого «много не выпитого чая дома ждет не дождется именно ее»… Я выпила не много, но время уже было позднее, и мне было боязно добираться домой одной, даже не смотря на то что бар находился не далеко
Позвонила Х-куну:
- Х-кун, я тут выпила не много… понимаю что уже поздно… да ладно тебе, друг ты мне или кто..? ну пожалуйста… мне страшно одной идти… сейчас будешь? Ура, жду не дождусь!
Он пришел минут через 15, довольно быстро, даже если учесть что он тоже жил не далеко. Когда он вошел в бар, какая то девчонка, которая в тот момент была около двери, довольно громко обратилась к нему, так что даже мне было слышно:
- О, привет Х-кун!
Она подошла к нему и у меня возникло ощущение что она его сейчас обнимет, но он отстранился, тихонько что-то ответив что то тихонько, и не глядя на нее подошел ко мне.
Странное, какое-то, чувство возникло у меня в груди при этом, сама не знаю что это было, но почему то я была не много зла на него и, кажется, не много обижена…
- Ну что, пойдем..?
- Угу… Ответила, я. Странное чувство, все никак, не проходило…
Когда мы вышли из бара, я сказала ему:
- Что, Х-кун, завел наконец себе подружку..? Я то думала, ты так девственником и останешься до конца дней. Что ж ты с ней не остался, я бы подождала. Хотя, если хочешь, можешь идти к ней, я сама дойду!
Не знаю почему, наверное, сказалось выпитое мной спиртное, но я сама удивилась сколько желчи было в моем голосе, когда я это говорила.
Он спокойно посмотрел мне в глаза, и ответил:
- Если бы я не знал что ты пьяна, я бы подумал что ты хочешь меня оскорбить…
Я опустила взгляд, мне стало стыдно, сама не знаю что на меня нашло, я никогда еще так с ним не разговаривала, да еще это чувство, никак не проходит…
- Извини.
Все что я смогла из себя выдавить.
- Ладно, забыли, пойдем уже.
Было прохладно, я даже начала немного дрожать, одета я была, так сказать, по летнему, видимо он заметил это и накинул на меня свою спортивную куртку. Шли молча, я все никак не могла понять почему я ему это сказала.
- Я не знаю ее…
Сказал он.
- Видимо, это одна из подружек моего брата, все его друзья знают меня, ну я здороваюсь с ними, если они обращаются ко мне, а так-то я не знаю кто они такие. Она, наверное одна из таких, вроде я видел ее с братом когда-то…
- Понятно, извини еще раз, я не хотела.
- Да ладно, я же сказал, забыли…
Я начала рассказывать ему о подружках, о том, что одна из них хоть и замужняя, с бара уехала с каким то не знакомым мужиком, который угостил ее шампанским, о том что все мужики козлы, потому что им только секс и нужен, о своем бывшем который, постоянно уходил на футбол со своими друзьями, приходил ко мне пьяный и со следами других женщин на себе, о том как я послала его куда подальше, жаловалась на то что мне так не везет с мужиками…
Так мы дошли до моего дома, то странное чувство, у меня в груди, не заметно для меня, куда то исчезло.
- Заходи, сказала я, у меня как раз остались несколько твоих любимых эклеров.
Он часто заходил ко мне в гости, в основном, когда мне нужно было подвинуть шкаф, или починить потекшую трубу, хотя, бывало мы просто сидели вместе пили кофе с эклерами, он любил сладкое, а рядом с моей работой была пекарня, где делали его любимые эклеры, я часто их покупала, а он никогда от них не отказывался…
- Да поздно уже…
- Ну что ты как маленький? Я еще спать не хочу, а ты уже выспался, да?
Хихикнула я, схватила его за руку и потянула в дом, он не сопротивлялся и шел за мной, не очень то он хотел отказаться, иначе я бы не за что не смогла его заставить, упрямец он был еще тот…
Я поставила чайник, достала из холодильника эклеры, когда я доставала чашки я уронила одно из них, опрокинула сахарницу, выпитое спиртное давало о себе знать. Он притронулся к моему плечу и сказал что лучше он сам сделает нам кофе, а то я еще обожгусь. Я начала возражать, но он мягко взял меня за плечи и посадил за стол. Какие у него сильные руки, почему-то подумала я. Он собрал просыпавшийся сахар со стола, к этому времени чайник уже закипел. Я опять начала ему рассказывать всякие глупости, пока он делал нам кофе, потом поставил передо мной чашку и сам сел за стол. Странно но к эклерам он не притронулся, сидел и слушал меня, как всегда глядя куда то в пространство, он вообще редко смотрел мне в глаза, а я наоборот, всегда ловила его взгляд. Эклеры так и остались не тронутыми, я тоже допила свой кофе, и просто молча сидела глядя на него, он тоже молчал.
- Если ты не будешь, я положу их обратно в холодильник.
- Странный ты сегодня, ты же любишь их, почему не скушал?
- Не хочется…
Ответил он рассеянно, и убрал их в холодильник.
- Я пойду, наверное…
- А кто же тогда уложит меня спать?!!
Засмеялась я, взяла его за руку и повела к себе в спальню. Я просто хотела подурачиться, хотела подразнить его, может из за спиртного, сама не знаю. Я легла на кровать не отпуская его руку, он села рядом.
- Ну что, давай, пой мне песенку чтоб я уснула...
Улыбнулась я.
- Засыпай, я дверь закрою, ключ под ковриком оставлю, а то, я смотрю ты сегодня сама не своя, чего-то не того выпила, видать…
Ответил он тихонько и погладил меня по волосам. Было приятно, он так нежно гладим меня, глаза сами закрылись и я начала засыпать. Я почувствовала как он встал и попытался освободить свою руку – я все еще держала ее.
- Не уходи, останься со мной.
Зачем я это сказала, пронеслось у меня в голове. Но мне не хотелось его отпускать, я потянула его за руку чтоб он сел на кровать. Он сел и опять начал меня гладить, было тепло, хорошо чувствовать заботу, почему раньше я не замечала что он такой..? Я взяла его руку и положила себе на грудь…
- А хочешь…
Сказала я немного смущаясь, мне хотелось прижаться к нему, почувствовать его, захотелось чтоб он обнимал меня, я вдруг поняла что хочу его.
- Не стоит, может при других обстоятельствах все было бы по другому, а так, я не хочу…
Почему он это сказал? Что значит это его «может при других обстоятельствах». К горлу подкатил комок, слезы появились как будто сами по себе. Так плохо чувствовать себя отвергнутой.
- Не плачь, ммм..? Ну ты чего..?
Говорил он и гладил меня. Я отвернулась в другую сторону.
- Я страшная да? А еще я напилась, и наговорила тебе гадостей, я не нравлюсь тебе, да?
- Не правда, ты мне очень нравишься, и та красивая, самая красивая…
Сказал он тихонько, продолжая нежно гладить меня по волосам.
- Правда? Тогда обними меня! Ложись рядом и обними! И не уходи! Или ты все наврал?
Я почувствовала как он лег рядом, почувствовала его сильные руки, как он обнимает меня, было так хорошо, так приятно…
- Глупенькая ты…
Прошептал он мне на ушко. Я попыталась повернуться к нему лицом, но он удержал меня.
- Не надо, давай просто полежим вот так.
Сказал он и погладил меня по плечу.
- Закрывай глазки, расслабься.
Прошептал он нежно, и опять начал гладить меня по головке, я глубоко вздохнула, закрыла глаза и уснула.

***

«Ну вот, вроде уснула…» Подумал я. Тихонько поднявшись, я взял ключи и направился к выходу. Закрыв дверь и положив ключи под коврик я направился домой, на улице стало совсем темно, небо затянуло тучами, так что луны и звезд видно не было, начался мелкий дождь. «Как же она изменилась, как давно это случилось, почему я не замечал этого раньше? Хотя нет, замечал, просто сам себе не давал об этом думать, она уже давно не та девочка которая так мило краснела, рассказывая мне, как она с подружками пошла купаться и забыла верх купальника. Когда я перестал видеть в ней кого-то больше, чем просто подругу... Может это случилось тогда, когда она мне рассказывала как в первый раз целовалась с мальчиком за школой, или тогда, когда рассказывала как она в первый раз занималась сексом на заднем сиденье машины, как это было неудобно и сколько она выпила перед этим. Да, я уже давно для себя все решил, может, просто не осознавал этого. Я никогда не буду с ней, мы просто друзья...»
Думал я, не торопясь шагая по улице, я не боялся промокнуть, до дома было не так далего идти, спать не хотелось, на душе было паршиво и погодка как раз соответствовала.
Было время когда я думал о ней, мне хотелось быть с ней, я представлял ее своей девушкой, мечтал о том как мы будем вместе... Я тогда не решился сделать первый шаг - боялся что она откажет, и мы перестанем общаться. Не знаю как бы все обернулось если бы я тогда набрался решимости и сделал это...
Улица была тихой, безлюдной, мой путь пролегал мимо того бара где, не так давно, отдыхала моя подруга. От туда доносился приглушенный звук играющей музыки. Какие то люди стояли около него освещенные тусклым светом от вывески названия бара.
Подойдя поближе я увидел вполне обычную картину - пьяные разборки, как обычно, понапивались и меряются, у кого же он длиннее или толще... Я уже собирался пройти мимо, как услышал знакомый женский голос…
«Где же я его слышал?..» Думал я подходя ближе.
- Да нету его у меня!
- Я… ик… я его тебе дал, а ты его спиз**ла, сука!
- Я его тебе сразу вернула, отстаньте уже от меня.
Девушка говорила с надрывом, чуть не плача… Я узнал ее, это была та девушка что поздоровалась со мной когда я вошел в бар за Машей, подруга брата кажется. Так же я узнал одного из парней которые обступили ее, это был Руслан, он похоже был самым трезвым и стоял чуть в сторонке. Еще один стоял прислонившись к стене, похоже, только это не давало ему окончательно пасть смертью храбрых и сладко захрапеть, прижавшись к земле-матушке, он похоже вообще не понимал зачем он тут находится. Третий стоял нависнув над девушкой, которая была, к слову, совсем низкого роста, слегка пошатываясь, с красным лицом. Это он кричал, брызгая слюной, что у него телефон украли.
Она заметила меня первой, ловко выскользнув между обступившими ее парнями спряталась за мной.
- Х-кун, скажи им чтоб отстали! Я ничего не брала!
- Слышь, а ты, ик… вааще кто такой? У*бывай на**й от сюда, или вы вместе решили мой телефон себе притырить?
Сплевывая сказал красномордый парень.
- Рот закрой, и стой там.
Это уже говорил Руслан, толкая в грудь красномордого.
Руслана я знал уже довольно давно, он был на года два младше меня но мы дружили еще со школы.
- Здарова, Х-кун, не ожидал тебя тут увидеть, ты ж вроде никогда в бары не ходишь...
- А я и не в бар, я Машу домой проводил - вот теперь сам домой иду... Что тут у вас?
- Да вот, Толян говорит, что она у него телефон украла.
Сказал он тыкая пальцем в девушку, которая выглядывала у меня из-за спины.
- Не брала я!
- Я ей дал посмотреть мой новый телефон а она его спи**ла!
Почти одновременно сказала девушка и красномордый.
Дождь все усиливался, парень подпиравший стену сполз на землю окончательно и тихонько посапывал.
- А вы звонить пробовали? спросил я.
- Куда? - это красномордый, похоже он бесповоротно проигрывал битву с алкоголем в его крови.
- Ща наберу. сказал Руслан доставая телефон.
Что-то тихонько заиграло неподалеку, мы с Русланом пошли на звук, за углом бара валялась кожаная курточка в кармане которой звонил телефон. Толян в это время во всю тормошил спящего парня имя которого я так и не узнал, да и не очень то мне этого хотелось. Руслан поднял куртку и крикнул.
- Толя, б*я, это твоя куртка?
- О, моя куртка!
- Какого она тут валяется?
- Я когда пос**ть выходил, мне жарко было... ик... я ее снял...
- На забирай, телефон твой в кармане.
Сказал Руслан тыкая куртку Толику, было видно что сдерживает он себя из последних сил, на друга он смотрел с не скрываемым раздражением.
- Ладно, Русь, я домой, удачи тебе.
- Давай, Х-кун, тебе тоже.
Все это время девушка держалась у меня за спиной легонько дотрагиваясь к моей руке. Развернувшись к ней я сказал:
- Ну вот и разобрались, можешь не бояться, но я бы тебе посоветовал пойти домой, поздно уже, мало ли что пьяным людям в голову взбредет... Хотя, поступай как знаешь...
Дождь уже лил во всю, я весь промок, и мне уже хотелось поскорее добраться до дома, раздеться и принять теплый душ. Она все не отпускала мою руку.
- Х-кун, можно я к тебе пойду? Мне до дома далеко, я тут у подруги на дне рожденья была, а они все ушли, бросили меня, я промокла вся...
И действительно, ее длинные волосы были полностью мокрыми, так же как и ее легенькое платьице. Она сильно дрожала. В других обстоятельствах я бы наверное не согласился, но учитывая как все сложилось, я согласился.
- Побежали.
Сказал я взяв ее за руку, и мы побежали, я старался не бежать слишком быстро, благо она была не на каблуках и мы довольно быстро добежали до моего дома.
- Вот тут ванная, вот здесь полотенце, я пока тебе что-нибудь сухое поищу из своей одежды, свою одежду можешь в стиралку кинуть...
- Спасибо.
Голос у нее дрожал, видимо, перемерзла сильно...
Из одежды я нашел только свою старую рубашку, она была довольно теплой, спортивные штаны и тапочки. Все это я положил возле двери, сказав ей через дверь, чтоб взяла как только закончит, сам же пошел на кухню поставил чайник, достал чашки и сделал два чая, одну из них поставил возле на стол возле компа, включил его попивая свой чай.
Из коридора раздались тихие шаги, комп как раз включился, я запустил браузер и открыл сайтик с интересными картинками.
- Вот, садись, попей чай, посмотри котиков, а я пока пойду тоже душ приму.
Сказал я не оборачиваясь. Закончив с этим я повернулся и моему взгляду представилось, невероятное зрелище, это, наверное было самое прекрасное что я видел в своей жизни...
Она стояла в дверном проеме, ее длинные, мокрые волосы ниспадали на плечи, лежали поверх не больших холмиков грудей которые были сокрыты одной лишь рубашкой... Ее обнаженные ножки были так великолепны, кожа была розоватой, видимо это теплый душ придал ей такой оттенок...
- Они на мне не держатся, но рубашка довольно длинная, так что ничего страшного... Мои спортивные она держала в руках. Она смотрела в сторону, избегая встречаться со мной взглядом.
- Я... мы что-нибудь подберем тебе когда я выйду из душа, а ты пока чаю попей.
Сказал я отходя чуть в сторонку, как бы давая понять чтоб она вошла, встретится с ней в дверном проеме было выше моих сил, я отвернулся, что бы не пялиться на нее, глупые мысли возникали в моей голове, а я безуспешно пытался с ними бороться.
Она вошла в комнату, я немного отодвинул для нее стул.
- Вот, садись... я пойду...
Выйдя из комнаты я направился в ванную, сердце билось так как будто я пробежал несколько километров со всей возможной скоростью. «Ну да, я ведь парень, это и не удивительно, но ведь раньше такого со мной не было... Я же видел девушек на пляже, в купальниках, которые закрывали намного меньше чем та рубашка что надета на ней, значит дело во мне... Во всем виновата сложившаяся ситуация... Нужно взять себя в руки...»
Пока моя голова была занята этими мыслями, я даже не заметил как вышел из ванной, я переоделся в домашнюю одежду. Я вошел в комнату, она сидела за компом, смотрела котиков...
- А где я буду спать?
Задала она мне вопрос, глядя в монитор. Лицо предательски загорелось, я понял что краснею.
- У меня одна кровать, но я постелю себе на полу... Не бойся, я не буду приставать...
- А, если мне хочется что бы ты приставал?
Она обернулась и посмотрела мне в глаза. Я почувствовал что краснею еще больше. Наверное, "Синьор Помидор" из мультика моего детства, показался бы бледным на моем фоне. Я хотел что то ответить, но, почему то не мог подобрать слов. Стоял и мочал... Смешно наверное выглядело со стороны.
- Мне холодно, давай ляжем под одеяло, а ты меня согреешь...
Она легла на кровать, натянула одеяло на лицо, ее глазки сверкнули, похоже она потешалась надо мной...
- Да ладно тебе, мы ведь уже не маленькие, я свободна, не замужем, ни с кем не встречаюсь. У тебя, ведь, тоже девушки нету?
- Нету...
- Тогда что не так? Только не говори что ты еще не разу...
- Ну, да... Угадала...
- Тебе ведь 20 лет или 21?
- Да...
- Выключи свет и ложись ко мне - кровать холодная.
Она улыбалась во всю... Я снял футболку, на штаны смелости не хватило, выключил свет и забрался к ней под одеяло. Она обняла меня, похоже она уже успела снять рубашку под одеялом, потому что ее тело буквально обожгло меня когда она прижалась ко мне, это было так приятно, просто невероятно, обнимать обнаженную девушку.
- Сними их...
Прошептала она мне на ушко. Ее маленькие ручки неожиданно прижимали меня к себе. Я снял с себя остатки одежды. Она поцеловала меня в губы, потом попыталась лечь на меня сверху, но я не дал ей этого сделать. Я положил ее на спину, начал целовать ее шею, мои руки сжимали ее грудь, гладили ее бедра, попку, спинку... Я начал целовать ее грудь, потом животик, начал спускаться еще ниже...
Так это и случилось, мой первый раз, и я считаю что он был невероятным, и я буду помнить о нем всю свою жизнь...

***

В первый раз я увидела его когда мне было лет 14 лет, я тогда не совсем еще понимала, почему мне нравится на него смотреть, наверное, мне хотелось чтобы он просто со мной поговорил, хотелось почувствовать что я не безразлична кому-то вроде него. Было жаркое лето, я вышла погулять и не застала дома не одну из своих подружек, поэтому прогуливалась сама, и вот проходя возле школы увидела его. Я была в тени деревьев, и с того места где он находился, меня видно практически не было. Он как раз ходил вокруг турников, в одних шортах, там росла зеленая травка, так что тапочки он оставил возле перекладины, на которую повесил свою футболку. Весь мокрый от пота она периодически подтягивался делая один круг. Если бы со мной были подруги я бы, наверное сделала вид что мне все равно, но так как вокруг никого не было, я спряталась за дерево и просто смотрела. Со временем я стала делать так частенько, залазила на одно из деревьев, росших возле школы, и наблюдала за ним. Так прошло чуть больше года, он всегда приходил один, я поспрашивала о нем, стараясь что бы это не выглядело подозрительно. И вот что я узнала.
Девушки у него, вроде как, не было, хотя, говорят он часто общается с Машей, своей одногодкой, она была очень красивой девушкой, и многие парни за ней бегали. Тогда им было уже по 17 лет, разница у нас с ним была примерно 2,5 года. На дискотеки он не ходил, в бар тоже, да и не гулял с компаниями, вообще, его редко где можно было увидеть на улице, разве что в магазин если выйдет или на стадион. Он не курил и не пил, я тогда тоже решила что не буду пить, и курить тоже не буду. Я по началу думала что у них с Машей отношения, но потом узнала что она встречается с другим парнем, а потом у нее появился еще один, так что я подумала что они просто дружат. Мне хотелось пообщаться с ним поближе, узнать какой он.
Узнав что у него есть брать, который частенько гуляет со своей компанией у нас в парке, я решила напросится к ним в компанию, я как раз знала нескольких девочек из их компании. Брат у него был, тот еще Ловелас, как рассказали мне девушки, встречался он с каждой второй, а с некоторыми у него уже был секс. Я попыталась сблизится с ним, и он тут же предложил мне встречаться, я конечно отказала но ему, кажется вообще пофиг было соглашусь я или нет. Я как то спросила, есть ли у него брат или сестра, он сказал что брат есть, но рассказывать о нем он не очень хотел. Со временем я влилась в эту компанию, девочки стали моими подружками, парни – друзьями. Никто из них не пытался сблизится со мной и стать моим парнем, хотя намеки на секс были. Я их пресекала на корню, так что и они скоро иссякли.
Однажды был случай, когда мы вечером сидели, как обычно, в парке, к нам подошел Х-кун.
- Ты чего телефон выключил?
Обратился он к брату.
- Он сел.
- Сережа, а это твой брат?
Спросила я, воспользовавшись случаем.
- Да, это Х-кун, познакомься, все остальные его и так уже знают.
Я растерялась, и не зная что же сделать, протянула ему руку. Он посмотрел на мою протянутую руку, улыбнулся, и пожал ее легонько. Я тогда была на седьмом небе от счастья – он держал меня за руку, его рука была теплой, слегка шершавой, это из-за мозолей, которые, у него, похоже, не сходили так как он постоянно занимался на турнике. И хоть руки у него были сильные и твердые, рукопожатие было очень нежным, я и не думала что можно так нежно это сделать имея такие руки.
- К-Каатя.
Сказала я запнувшись
- Приятно познакомится, Катя…
Он отпустил мою руку, и повернулся к брату:
- Идем домой, мама зовет тебя.
И он ушел, больше мы с ним не пересекались, а ребята все подшучивали, мол, влюбилась, влюбилась…
Прошло несколько лет, мне уже было 17 лет, одна из подружек пригласила меня в бар, на свой день рожденья. Мои чувства к Х-куну уже поостыли. Однако в тот день многое изменилось…
Когда мы пришли в бар там отдыхала и компания девушек в которой была и Маша, она стала совсем взрослой девушкой, с красивой фигурой, широкими бедрами, большой грудью, размер наверное третий а может и четвертый, однако она не была полной, она была выше меня почти на пол головы. А я уже, похоже, перестала рости. Да, похоже мне никогда не стать такой красивой как она, моя грудь еле дотягивала до второго размера, ростом я была совсем маленького. Зато у меня были длинные волосы, у нее же, они заканчивались на плечах. Правда, уход за такими длинными волосами как у мня был тяжким трудом.
Ее подруги разошлись, она сидела за столиком одна, и тогда я случайно услышала ее телефонный разговор, она звонила Х-куну. Я поняла что он скоро придет в бар за ней.
Я тогда подумала что если сделаю вид что пьяна, я ведь так и не нарушила данное самой себе слово не пить спиртного, когда он войдет, обниму его, типа он мой старый знакомый.
Я крутилась у двери, ребята из моей компании сказали мне что уходят и позвали с собой, я отказалась, сказав что догоню, мол – идите.
Когда он вошел, я попыталась сделать «пьяное лицо», и подходя к нему пропела сладким голосом:
-Привеет!..
Он хмуро посмотрел на меня и сделал шаг назад. Его взгляд был тяжелым, я поняла что он, не только не узнал меня, но, похоже, был в плохом расположении духа, похоже его подняли с постели. Я остановилась в не решительности.
- Привет.
Буркнул он, и обходя меня пошел к столику где сидела Маша. «Дура, ну дура, ругала я себя». Они вышли из бара, а я так и стояла на том же месте, на душе скребли кошки, было противно. До чего же я опустилась. «А ведь я гордая девушка, есть много парней которые были бы счастливы встречается со мной… Да пошел он, зачем мне все это…» думала я. Тихонько присев за столик, напиться чтоли? Нет я не буду из-за него или, вообще, из-за чего бы то ни было нарушать обещания данные самой себе.
Я уже собиралась уходить домой, как ко мне подсел Толик. Лицо у него, как всегда, было красным. И похоже он изрядно выпил.
- Вот, я… ик… Какой телефон, купил… Смотри!
Он бросил телефон на стол.
- Хороший телефон…
Ответила я, не притрагиваясь к нему, мне не очень то хотелось с ним общаться, даже с трезвым.
- Ты посмотри, возьми… ик… на!
Он начал тыкать в меня телефоном. Пришлось взять, повертев его в руках, я вернула телефон ему.
- Да, сказала я, хороший телефон…
- Хы…
Хмыкнул он, засовывая телефон в карман своей кожаной куртки, встал и не твердой походкой вышел из бара. Я хотела уйти домой, но побоялась встретиться с ним на улице, мало ли что ему в голову взбредет, пьяному. Решила дождаться когда он войдет. Через несколько минут он вошел и направился сразу ко мне.
- Где мой телефон?
Он ударил кулаком по столу и уставился на меня.
- Я от куда знаю? Чего ты у меня об этом спрашиваешь?
-Руся, Вадик! Суда идите, быстро!
К столику подошли двое парней, точнее это Руслан подошел подтаскивая на плече Вадика.
- Че ты орешь?
- Эта су*а у меня телефон спи**ла!
- Ты брала у него телефон?
Спросил Руслан у меня.
- Он давал мне его посмотреть… Я вернула сразу!
- Значит телефон ты у него брала…
Тут к нам подошла хозяйка заведения:
- Ну-ка на улицу вышли, нечего мне тут разборки устраивать, всю мебель побьете!
Так я оказалась на улице. Эти трое обступили меня, я прижалась спиной к стене, ко всему в довершение на улице шел дождь. Мне было очень страшно, я еще никогда в такой ситуации не оказывалась. Сердце бешено колотилось, я сдерживалась из последних сил что бы не заплакать. И тут я увидела его, я сразу узнала его походку, хотя было темно. Он неспешно приближался к нам, и когда он подошел достаточно близко, я выскользнула и спряталась ему за спину. Я держалась за его руку, прижимаясь к его спине, которая была такой теплой…(чем закончилась история с телефоном, писал в прошлой главе)
…Мне было очень холодно, я вся промокла, слава богу, с этим долбаным телефоном все разрешилось, не знаю как бы все обернулось если бы не появился Х-кун.
- Ну вот и разобрались, можешь не бояться, но я бы тебе посоветовал пойти домой, поздно уже, мало ли что пьяным людям в голову взбредет... Хотя, поступай как знаешь...
Тихо сказал он мне, было холодно, я вся промокла, и сильно дрожала, да еще и стресс перенесенный мной, наверное, это все придало мне смелости сказать то что я сказала. Я боялась что он откажет, и боялась что согласится.
Но вот мы уже во всю бежим, наступая в лужи, он держит меня за руку, это придавало мне силы, и я бежала, бежала изо всех сил. Скоро мы были уже у него.
Он отправил меня в ванную, я не знала от чего мое сердце так сильно колотится, от того ли, что мы бежали, или от того что я промерзла и промокла до нитки, или от того что я с ним наедине у него дома? Так я думала пока теплые струйки воды стекали по моему телу, как же приятно после холода улице и после холодного дождя… И тут я услышала тихий голос из-за двери:
- Вот тут кое-какая одежда, возьмешь, когда закончишь, я возле двери оставил.
Хорошенько вытершись я приоткрыла дверь, за ней лежали тапочки, рубашка и спортивные штаны, взяв все это я надела рубашку, она была теплой и мягкой, и пахла им, я прижала ее к лицу и глубоко вдохнула… какой приятный запах… Я уже собиралась одеть штаны. Но передумала, у меня не особо много достоинств, но ножки красивые, подумала я, может если он увидит меня такой, то будет меня воспринимать как женщину а не как ребенка…
…Пока он был в душе, я сидела и думала, как же миленько он краснел глядя на меня, я хоть и отвела взгляд но не заметить это было не возможно. Я была уверена что он смотрел на меня и ему понравилось… Я была счастлива, я вызываю у него такие чувства… Я не знаю от куда взялась моя смелость, но когда он вошел, я не оборачивая спросила:
- А где я буду спать?
Сама не верю что я это сказала, если бы он увидел мое лицо, он бы, наверное посмеялся надо мною, так стыдно… Я немного обернувшись украдкой взглянула на него. Он покраснел, и похоже что это не из за горячей воды в душе… Смущается, обрадовалась я.
- У меня одна кровать, но я постелю себе на полу... Не бойся, я не буду приставать...
- А, если мне хочется что бы ты приставал?
Набравшись храбрости сказала я, глядя как он смущается, храбрость моя росла не по дням а по секундам. Он совсем раскраснелся, я уж подумала, не лопнет ли он от такого обилия крови прилившего к его лицу. «Ну и чего же ты молчишь?» Подумала я, я что ли должна все сама говорить? Хотя в его состоянии, наверное, было сложно что либо говорить, мне даже стало его немного жаль – это ж надо, так смущаться. И тут у меня в голове возникла неожиданная мысль: «Да ведь, он же такой же как и я, в том смысле что у него, наверное, никогда не было секса». Я легла в кровать укрывшись и натянув одеяло себе на нос.
- Мне холодно, давай ляжем под одеяло, а ты меня согреешь...
- Да ладно тебе, мы ведь уже не маленькие, я свободна, не замужем, ни с кем не встречаюсь. У тебя, ведь, тоже девушки нету?
- Нету...
Тихонько ответил он, как же я была счастлива это слышать.
- Тогда что не так? Только не говори что ты еще не разу...
Я все набирала обороты, видимо мое счастье вылилось в улыбку на моем лице, и я никак не могла заставить себя не улыбаться…
- Ну, да... Угадала...
Я даже не верила, что это все на самом деле происходит – парень которого я люблю уже не один год, говорит мне что у него не было других девушек и если все получиться я буду его первой, а он моим.
- Тебе ведь 20 лет или 21?
- Да...
- Выключи свет и ложись ко мне - кровать холодная.
Моя смелость начинала улетучиваться, до меня доходило, то что сейчас должно случиться, и мне становилось страшно, это ведь мой первый раз… Собрав всю волю в кулак я быстренько сняла с себя под одеялом рубашку, пока он выключал свет и снимал футболку. Он лег ко мне, а штаны то не снял, вот блин, не неужели мне все самой нужно делать?
- Сними их…
Я сама удивилась, как прозвучал мой шепот, откуда столько страсти в нем?
Я начала его целовать, наконец его губы принадлежали мне, теперь никому его не отдам, он только мой, мысли бешено носились в моей голове. И тут он легонько положил меня на спину, и начал целовать мои губки, мою шею, его руки, похоже гладили меня всю, я чувствовала тяжесть его тела, но это было еще приятнее, он немного облокотился на локоть, так что мне не было тяжело. Его руки сжимали мою грудь, попочку, гладили мои ножки, животик, спинку, он начал целовать мои грудочки, это было очень приятно. Он начал целовать меня все ниже, вот животик, еще ниже… «Он целует меня ТАМ… аах… как же приятно», звучали мысли в моей голове, и тут я почувствовала, как будто по мне прошла электрическая волна, а за ней еще несколько, мне еще никогда не было так приятно. Наверное это и называется оргазмом, я так счастлива что я в первый почувствовала это со своим любимы человеком… Я была на вершине блаженства, лежала полностью расслабившись и постепенно отходила от этого удовольствия.

(дорогие читатели, заранее прошу прощения, за то что вы прочтете дальше, возможно многим не понравится…)

Я почувствовала как что-то горячее и упругое упирается в меня Там, я сразу все поняла, и мне вдруг стало страшно, я столько слышала что в первый раз всегда больно, и кровь, я инстинктивно сжалась, и тут он вошел в меня. Из груди вырвался стон, было больно, я почувствовала как что-то теплое начало вытекать из меня, не нужно было мне так сжимать там все, нужно было расслабиться, наверное, подумала я, но было уже поздно. Он замер, а потом, когда он медленно выходил, я не смогла сдержать еще один стон, было очень больно. Он встал, взял меня на руки и понес в ванную, я плакала.
«Я все испортила, думала я, теперь он меня точно бросит…» от этих мыслей слезы котились по моему лицу, я прижалась к его груди.
- Теперь ты не захочешь быть со мной?
Всхлипывала я.
- Это не так, все будет хорошо, не плачь…
- Ты же не спрашивал... вот я и не сказала что я еще не разу…
- Все хорошо, не плачь, у нас еще все впереди.
Он положил меня в ванну, включив теплую воду, начал легонько смывать с меня кровь, легонько гладил меня рукой, вскоре крови не было и из меня больше не текло. Потом он тоже помылся, и вытер нас полотенцем. Я уже успокоилась, он говорил тихо и нежно, что в этом нет ничего страшного, что он не бросит меня из-за этого, что если я захочу, мы можем быть вместе, нужно только немного времени…
Он взял меня на ручки, и отнес в на кровать, постынь пришлось менять. Мы лежали прижавшись друг к другу, обнаженные, мне было спокойно в его объятьях.
- А тебя искать не будут?
- Во первых мне уже скоро будет 18, а во вторых, я же должна быть у подруги на дне рожденье, так что не будут.
- Ишь, ты какая, теперь меня посадят, за совращение несовершеннолетней…
- Это еще кто кого тут совращал…
Мы засмеялись, и прижавшись к нему я заснула. Утром я проснулась от того что он нежно меня гладил, в его взгляде было столько тепла, что я думала что просто растаю. Это было самое прекрасное утро в моей жизни, а вчера был самый прекрасный день в моей жизни, не смотря не на что.

***

Проснулась я с ужасной головной болью, не нужно было мешать вчера спиртное, хоть и выпила, вроде, немного. Побрела в ванную, солнце стояло высоко и ярко освещало квартиру через окна, сколько же сейчас времени? Так можно и весь выходной проспать… В ванную не попала, зато оказалась возле холодильника... «Водичка-водичка… Где же ты..? А вот и она, хорошо что запасы сделала.» Обернувшись, заметила на спинке стула мужскую спортивную курточку. Опять побрела в ванную, в этот раз оказалась там где нужно, вспоминала вчерашний вечер.
Каким-то странным он был вчера, и вообще в последнее время он стал другим. Раньше он так на меня смотрел, и я знала, что значит этот взгляд, он видел во мне девушку в первую очередь, мне нравилось дразнить его, бывало, просила застегнуть змейку на платье, просила посмотреть, как на мне смотрится новый купальник, и он так мило краснел. Я всегда знала, что если я захочу, он будет моим, точнее раньше знала, а вот в последнее время он стал другим, каким-то безразличным ко мне. «А вчера, ведь вчера я позволила бы ему, я даже сама ему предложила… Почему он отказался, что же изменилось?»
Я вышла из ванной, в легком халатике и с полотенцем на голове, дома было тепло. Подошла к кровати, и забралась под одеяло, никуда идти не хотелось, я решила что сегодня буду весь день валятся в постели. «Надо бы поблагодарить Х-куна за вчерашнее, заодно поговорить с ним». Достала телефон и набрала его номер:
- Х-кун, привет, ты тут вчера курточку свою забыл, зайди, забери.
- Пусть у тебя останется, потом заберу, ничего страшного.
Послышался голос из телефона.
- Ты что занят, ты же выходной сегодня.
- Ну а куда спешить-то?
- Я хочу поговорить с тобой, и ты эклеры вчера не скушал, так что приходи, я буду ждать.
- Ладно, зайду, но позже.
- Ключ там же, под ковриком, где ты его оставил, я пока посплю – разбудишь, когда придешь.
- Может мне не будить тебя, заберу куртку и все?
- Я же сказала, что хочу поговорить!
- Ладно-ладно, поговорим, Маша, что у тебя там такое случилось?
- Приходи, узнаешь.
И положила трубку. «Еще и упрашивать его приходиться, а раньше достаточно было одного намека. Что-то, действительно, изменилось в наших отношениях» думала я засыпая.
Проснулась я от легкого прикосновения к плечу через одеяло. Я сразу поняла, что это он. Даже запах его был мне настолько знаком, что я бы не спутала его ни с кем другим. Однако в этот раз к его запаху прибавился еще какой-то, как будто, даже, женский. Я приоткрыла глаза, он стоял, чуть склонившись надо мной, держа куртку в руках.
- Маш, что там у тебя случилось, о чем ты хотела поговорить?
Мне захотелось его немного подразнить, и я как будто случайно, ложась на спину, отодвинула одеяло, так чтобы было видно грудь, которую лишь слегка скрывал халатик. Он сразу отвернулся.
- Прикройся, мне же все видно!..
Раньше он никогда так не говорил, и мне это совсем н

интересных фактов о поведении человека
1. Люди с высоким уровнем тестостерона получают наслаждение от гнева других.

2. Люди стремятся унизить других, когда не уверены в себе. Испытуемые, которым сказали, что они плохо прошли тест на IQ, высказывали больше национальных и религиозных предубеждений, чем те, кому сообщили о высоких результатах.

3. При этом люди искренне уверены, что их негативное мнение о других искренно и не имеет никакой связи с их понизившимся мнением о себе. Унижение других помогает восстановлению самооценки.

4. На поведение людей влияют телесные ощущения. Например, есть стойкая ассоциация между ощущением тяжести и «важностью», «серьезностью», «весомостью». Люди оценивали человека как более серьезного и стабильного, если его резюме подавалось в тяжелой папке, и наоборот.

5. Точно так же, ощущение жесткости и твердости делает людей негибкими. Сидящие на жестких стульях были более неуступчивы в переговорах. Ощущение шероховатой поверхности вызывает в людях ощущение сложности в отношениях между людьми, а холод тесно связан с чувством одиночества.

6. Люди склонны совершать аморальные поступки или не выполнять чью-то просьбу о помощи, если для этого не надо прикладывать усилий или не придется отказывать человеку впрямую.

7. Однако, больше людей ведут себя «как положено», если они должны принять моральное решение на виду у кого-то. В прямой просьбе о помощи, о пожертвовании или о сборе подписей отказывают реже.

8. Ложь требует больших ментальных усилий. Человеку одновременно приходится удерживать в голове ложь – чтобы ее говорить, и правду – чтобы ее скрывать. В результате он произносит более простые предложения и хуже справляется с задачами на сообразительность.

9. Когда за людьми наблюдают, они ведут себя лучше. Причем иллюзия наблюдения работает тоже. Достаточно было повесить фотографии глаз в столовой самообслуживания, чтобы большее число людей стало убирать за собой посуду.

10. При этом поведение влияет на мораль (да-да). Люди, солгавшие, обманувшие кого-то или совершившие другой аморальный поступок, после этого по-другому оценивают, что есть хорошо и что плохо.

11. Привлекательная честная внешность может легко ввести в заблуждение. Люди склонны более доверять внешности, чем искренности. Даже профессионалы считали честными лгущих людей с искренними манерами в 86% случаев.

12. Внешность играет огромную роль даже в голосовании и выборе политиков. Избиратели делают вывод о компетентности политиков по зрелости лица и физической привлекательности. Разумеется, неосознанно.

13. Более успешных и богатых считают более умными, мудрыми и т.д., и наоборот. И зачастую люди склонны думать, что те, кто добился успеха, и те, на чью долю выпали страдания, заслуживали это.

14. Счастливее не тот, у кого денег много, а тот, у кого больше, чем у соседа. Частично на этом основывается и неудовлетворенность большими деньгами. Люди постоянно сравнивают себя с соседями. Разбогатев, они начинают вращаться в новых кругах, где у людей денег еще больше, и возвышаться над окружающими нелегко.

15. Гнев усиливает в людях желание обладания. Люди прилагают больше усилий к получению объекта, который ассоциируется у них с сердитыми лицами. Раньше это считалось только свойством положительных эмоций.

16. Чем сложнее решение, которое необходимо принять, тем более люди склонны оставлять все, как есть. Если в магазине слишком большой выбор и люди не могут сходу определить, какой из товаров лучше — они уйдут без покупки.

17. Когда люди чувствуют, что не контролируют происходящее, они склонны видеть несуществующие закономерности в несвязанных между собой картинках и верить в теории заговора.

18. Люди сожалеют о быстро принятых решениях, даже если результаты их устраивают. При этом важно не фактическое время, отведенное на решение. Важно, чувствует ли человек, что времени было достаточно.

19. Не все риски воспринимаются одинаково. Один и тот же человек может бесстрашно прыгать с парашютом, но бояться возразить начальнику. Или дрессировать тигров, но стесняться познакомиться с симпатичной женщиной.

20. У скуки есть светлая сторона. Скучающие люди нередко ищут возможность сделать добрые дела, поскольку развлечения им надоели и не привносят смысл в их жизнь.

Лингвист Максим Кронгауз написал книгу «Самоучитель Олбанского»

Кронгауз - один из самых известных лингвистов в стране - занимается изучением процессов, происходящих в живом современном языке. Его новая книга «Самоучитель Олбанского» про язык Интернета. На 400 страницах интеллигентный лингвист подробно объясняет, почему люди сознательно пишут ЗЫ вместо P. S., зачем перечеркивают отдельные слова и коверкают другие. В «Самоучителе» немало любопытных наблюдений; да и в качестве своеобразной энциклопедии, позволяющей вспомнить историю уже умерших или, наоборот, надолго вклинившихся в язык словечек и оборотов, книга довольно ценна.

Про олбанский

Само слово «олбанский» возникло осенью 2004 года в Живом Журнале. Некий американец с ником scottishtiger заинтересовался фотографиями и текстом в блоге пользователя onepamop. Написал комментарий на английском: I cannot read this text. Ему на русском ответили: «Понятное дело - не можешь. Ещё бы ты смог. Я бы в тебе тогда шпиёна заподозрил (…)».

Американец не знал русского и ничего не понял. Он, бедняга, даже не соображал, на каком языке разговаривает собеседник, и начал расспрашивать: а на каком? И нашелся доброхот, который написал: this is Albanian… («это албанский»). Вероятно, этот шутник смотрел комедию «Хвост виляет собакой», в которой «албанское» для американцев представлялось синонимом чего-то далекого и непонятного. Дискуссия продолжалась долго. В конце концов американец взбесился: «Это американский сайт, не албанский. (…) Быть американцем означает, что остальной мир должен угождать мне. Но это лишь моя точка зрения». И все - русский сегмент Интернета взорвался руганью в адрес «америкосов». А выражение «учи албанский!» пошло в народ. В массовом сознании «олбанский» стал синонимом интернет-языка и субкультуры падонков.

Про падонков

Это бурно развивавшееся и быстро умершее интернет-движение. Основы его выразил некто Упырь Лихой. Согласно его манифесту, падонческий стиль заключается в «нарачитом каверканьи русскай арфаграфии, ф шыроком упатриблении нинармативнай лексеги» и прочем веселом переосмыслении великого и могучего.

Все это называлось «орфоарт», и результаты этого нам известны. Но что интересно, Упырь Лихой был отнюдь не первым деятелем русской культуры, кто прибегал к намеренному «каверканью арфаграфии». Как пишет Юрий Тынянов, еще в начале XIX века Вильгельм Кюхельбекер находился в Динабургской крепости с князем Сергеем Оболенским. И тот писал Кюхельбекеру письма: «Дарагой сасед завут меня княсь Сергей Абаленской я штап-ротмистр гусарскаво полка сижу черт один знает за што…» И это была игра - князь был образованным человеком. Юным и склонным к веселью.

Еще интереснее другая история. В 1916 году вышла книга некоего Янко Лаврина «В стране вечной войны. Албанские эскизы» - патетическая, наполненная панславянскими идеями. Ее тут же спародировал футурист Илья Зданевич (Ильязд), сочинивший пьесу «Янко крУль албАнскай», в котором говорилось об «албанскам изыке»! Вот он - тот редкий случай, когда футурист действительно в лоб увидел будущее.

Про няшки и мимими

Слово «няшка» в значении «что-то умилительное» пришло к нам из японского языка. «Ня» по-японски значит примерно то же самое, что «мяу», и изначально «няшка» использовалась поклонниками аниме. В начале 2010-х слово стремительно прорвалось во все остальные сферы Интернета, потому что выглядело совершенно как родное русское выражение умиления (ср. «вкусняшка»). Слово «кавайный», тоже пришедшее из японского и означающее «прелестный», не выглядело как родное - оно в результате так и осталось в пользовании фанатов японской анимации.

А «мимими», по мнению Кронгауза, обязано своим появлением мульт¬фильму «Мадагаскар», вышедшему в 2005 году. Там это произносит маленький несчастный лемур. В английском «мимими» означает «очень депрессивный человек или действие», но в русском это опять же выражение умиления - писк восторженной барышни при виде чего-то очаровательного.

И все это подталкивает Кронгауза к выводу, что нынешний герой Интернета - уже не хулиган, а барышня: новая девичья сентиментальность «робко, но решительно» вытеснила со сцены «олбанский», «преведы» и прочие мальчишеские развлечения.

Матрица: неизвестный финал

Теперь я наконец нашёл ответы на те глупые дыры в сюжете, что мучили меня в первом фильме. Это... Это просто гениально.

Многие кинокритики отмечают, что после концептуальной «Матрицы номер один» ее продолжения слишком сильно отдавали желанием заработать как можно больше денег на успехе предыдущей картины, чтобы считаться достойными фильма-предшественника. Возможно, все могло выглядеть совсем по-другому...

Многие считают, что братья (тогда еще) Вачовски, собственно, сотворили один-единственный фильм, на славе которого и строили всю свою последующую карьеру. Первая «Матрица» гениальна. Вторая и третья части трилогии далеко ушли в сторону чистой коммерции, и этим слегка подпортили послевкусие, но то, что оригинальная картина оказалась выше всех и всяческих похвал - это уж точно.

К сожалению, переполнив сногсшибательными спецэффектами продолжения, забив их под завязку персонажами и второстепенными событиями, авторы «Матрицы» утратили обжигающую простоту оригинала, чему своеобразный хэппи-энд с восходом солнца тоже не способствовал.

Но что вы скажете, если узнаете, каков был оригинальный замысел Вачовски? Будь он воплощен на экране должным образом - и эффект от «Матрицы» был бы усилен втрое, ведь по жестокости финального поворота событий фильм превзошел бы даже «Бойцовский клуб»!

Сценарий «Матрицы» создавался Вачовски на протяжении более чем пяти лет. Годы непрерывного труда породили целый иллюзорный мир, густо пронизанный сразу несколькими сюжетными линиями, время от времени причудливо переплетавшимися между собой. Адаптируя свой колоссальный труд для экранизации, Вачовски изменили так много, что, по их же собственному признанию, воплощение их замыслов оказалось лишь «фантазией по мотивам» той истории, что была придумана в самом начале. Хотя, конечно, основная идея всегда оставалась неизменной.

Самое интересное заключается в следующем: на определенном этапе из сценария в конечном итоге была убрана на редкость занимательная составляющая - суровый финальный твист. Дело в том, что с самого начала Вачовски задумывали свою трилогию как фильм с, пожалуй, самым печальным и безысходным концом, какой только можно себе представить. Судя по обширному фрагменту сценария, который был отвергнут весь целиком на этапе согласования производства картины с продюсером Джоэлом Сильвером, мы лишились на редкость ошеломляющего финала, который уж точно смотрелся бы лучше того «хэппи-энда», который в конце концов попал на экраны.

Прежде всего, стоит оговориться, что сценарные наброски и разные варианты одного и того же фильма, будучи отвергнутыми, далее не дорабатывались, поэтому многое осталось не увязанным в стройную систему. Так, в «грустном» варианте трилогии события второй и третьей частей довольно сильно урезаны. При этом в третьей, заключительной части начинается развертывание настолько суровой интриги, что она практически ставит с ног на голову все события, происходившие ранее по сюжету. Точно так же финал шьямалановского «Шестого чувства» полностью перетряхивает все события фильма с самого его начала. Только в «Матрице» зритель новыми глазами должен был взглянуть практически на всю трилогию. И очень жаль, что Джоэл Сильвер настоял на реализованном варианте - этот явно лучше.

Итак, оригинальный сценарий истории:

С момента окончания событий первого фильма проходит шесть месяцев. Нео, находясь в реальном мире, обнаруживает у себя невероятную способность воздействовать на окружающее: сперва он поднимает в воздух и гнет ложку, лежащую на столе, потом определяет положение машин-Охотников за пределами Зиона, потом в бою со Спрутами уничтожает одного из них силой мысли на глазах потрясенной команды корабля.

Нео и все окружающие не могут найти объяснение данному феномену. Нео уверен, что этому есть веская причина, и что его дар как-то связан с войной против машин, и способен оказать решающее воздействие на судьбу людей (интересно отметить, что в снятом фильме эта способность тоже есть, но она вовсе не объясняется, и на ней даже не особенно заостряют внимание - может, и все тут. Хотя, по здравом размышлении, умение Нео в реальном мире вытворять чудеса не имеет абсолютно никакого смысла в свете всей концепции «Матрицы», и выглядит просто странно).

Итак, Нео отправляется к Пифии, чтобы получить ответ на свой вопрос, и узнать, что ему делать дальше. Пифия отвечает Нео, что не знает, почему он обладает сверхспособностями в реальном мире, и как они связаны с Предназначением Нео. Она говорит, что тайну Предназначения нашего героя может открыть только Архитектор - верховная программа, создавшая Матрицу. Нео ищет способ встретиться с Архитектором, проходя через неимоверные трудности (здесь участвуют уже известные нам Мастер ключей в плену у Меровингена, погоня на шоссе и прочее) .

»'И вот Нео встречается с Архитектором. Тот открывает ему, что город людей Зион уничтожался уже пять раз, и что уникальный Нео был намеренно создан машинами для того, чтобы олицетворять для людей надежду на освобождение, и таким образом сохранять спокойствие в Матрице и служить ее стабильности. Но когда Нео спрашивает у Архитектора, какую роль во всем этом играют его сверхспособности, проявляющиеся в реальном мире, Архитектор говорит, что ответ на этот вопрос никогда не может быть дан, ибо он приведет к знанию, которое уничтожит все, за что сражались друзья Нео и он сам.

To be concluded...

Третий фильм

После разговора с Архитектором Нео понимает, что здесь скрыта какая-то тайна, разгадка которой может принести долгожданный конец войны между людьми и машинами. Его способности становятся все сильнее. (В сценарии есть несколько сцен с впечатляющими боями Нео с машинами в реальном мире, в котором он развился до ультимативного супермена, и может почти то же, что и в Матрице: летать, останавливать пули и прочее)»'

В Зионе становится известно, что машины начали движение к городу людей с целью убить всех вышедших из Матрицы, и все население города видит надежду на спасение в одном только Нео, который вытворяет прямо-таки грандиозные вещи - в частности, получает умение устраивать мощные взрывы там, где он хочет.

Тем временем вышедший из-под контроля главного компьютера агент Смит, ставший свободным и получивший умение бесконечно копировать себя, начинает угрожать уже самой Матрице. Вселившись в Бэйна, Смит проникает также и в реальный мир.

Нео ищет новой встречи с Архитектором, чтобы предложить ему сделку: он уничтожает агента Смита, разрушив его код, а Архитектор открывает Нео тайну его сверхспособностей в реальном мире и останавливает движение машин на Зион. Но комната в небоскребе, где Нео встречался с Архитектором, пуста: создатель Матрицы поменял свой адрес, и теперь никто не знает, как его найти. Ближе к середине фильма происходит тотальный коллапс: агентов Смитов в Матрице становится больше, чем людей и процесс их самокопирования нарастает как лавина, в реальном мире машины проникают в Зион, и в колоссальной битве уничтожают всех людей, кроме горстки уцелевших во главе с Нео, который, несмотря на свои сверхспособности, не может остановить тысячи машин, рвущихся в город.

Морфеус и Тринити гибнут рядом с Нео, героически защищая Зион. Нео в страшном отчаянии увеличивает свою силу до совсем уж неимоверных масштабов, прорывается к единственному уцелевшему кораблю («Навуходоносор» Морфеуса), и покидает Зион, выбираясь на поверхность. Он направляется к главному компьютеру, чтобы уничтожить его, мстя за гибель жителей Зиона, и особенно - за смерть Морфеуса и Тринити.

На борту «Навуходоносора» прячется Бэйн-Смит, пытающийся помешать Нео уничтожить Матрицу, поскольку он понимает, что при этом погибнет и сам. В эпической драке с Нео Бэйн также проявляет суперспособности, выжигает Нео глаза, но в конце концов погибает. Далее следует совершенно сногсшибательная сцена, в которой ослепший, но все равно все видящий Нео сквозь мириады врагов прорывается к Центру и устраивает там грандиозный взрыв. Он буквально испепеляет не только Центральный Компьютер, но и самого себя. Миллионы капсул с людьми отключаются, свечение в них пропадает, машины замирают навсегда и взору зрителя предстает погибшая, пустынная планета.

Яркий свет. Нео, совершенно неповрежденный, без ран и с целыми глазами, приходит в себя сидящим в красном кресле Морфеуса из первой части «Матрицы» в абсолютно белом пространстве. Он видит перед собой Архитектора. Архитектор говорит Нео, что потрясен тем, на что способен человек во имя любви. Он говорит, что не учел ту силу, которая вселяется в человека, когда он готов пожертвовать своей жизнью ради других людей. Он говорит, что машины на это не способны, и поэтому они могут проиграть, даже если это кажется немыслимым. Он говорит, что Нео - единственный из всех Избранных, который «смог зайти так далеко».

Нео спрашивает, где он. В Матрице, отвечает Архитектор. Совершенство Матрицы заключается, в числе прочего, еще и в том, что она не допускает, чтобы непредвиденные события нанесли ей хоть малейший ущерб. Архитектор сообщает Нео, что они сейчас находятся в «нулевой точке» после перезагрузки Матрицы, в самом начале ее Седьмой Версии.

Нео ничего не понимает. Он говорит, что только что уничтожил Центральный Компьютер, что Матрицы больше нет, как и всего человечества. Архитектор смеется, и сообщает Нео нечто, шокирующее до глубины души не только его, но и весь зрительный зал.

Зион - это часть Матрицы. Для того, чтобы создать для людей видимость свободы, для того, чтобы дать им Выбор, без которого человек не может существовать, Архитектор придумал реальность внутри реальности. И Зион, и вся война с машинами, и агент Смит, и вообще все, что происходило с самого начала трилогии, было спланировано заранее и является не более чем сном. Война была только отвлекающим маневром, а на самом деле все, кто погиб в Зионе, боролся с машинами, и сражался внутри Матрицы, продолжают лежать в своих капсулах в розовом сиропе, они живы и ждут новой перезагрузки системы, чтобы снова начать в ней «жить», «бороться» и «освобождаться». И в этой стройной системе Нео - после его «перерождения» - будет отведена все та же самая роль, что и во всех предыдущих версиях Матрицы: вдохновлять людей на борьбу, которой нет.

Ни один человек никогда не покидал Матрицу с момента ее создания. Ни один человек никогда не умирал иначе, как согласно плану машин. Все люди - рабы, и это никогда не изменится.

Камера показывает героев фильма, лежащих в своих капсулах в разных уголках «питомников»: вот Морфеус, вот Тринити, вот капитан Мифунэ, погибщий в Зионе смертью храбрых, и многие, многие другие. Все они безволосы, дистрофичны и опутаны шлангами. Последним показывают Нео, выглядящего в точности так же, как в первом фильме в момент его «освобождения» Морфеусом. Лицо Нео безмятежно.

Вот как объясняется ваша суперсила в «реальности», говорит Архитектор. Этим же объясняется и существование Зиона, который люди «никогда не смогли бы построить таким, каким вы его видели» из-за нехватки ресурсов. И неужели, смеется Архитектор, мы позволяли бы освобожденным из Матрицы людям скрываться в Зионе, если у нас всегда была возможность либо убить их, либо подключить к Матрице снова? И неужели нам нужно было ждать десятилетия, чтобы уничтожить Зион, даже если бы он существовал? Все-таки вы нас недооцениваете, мистер Андерсон, говорит Архитектор.

Нео, с помертвевшим лицом глядящий прямо перед собой, пытается осознать происшедшее, и бросает последний взгляд на Архитектора, который говорит ему на прощание: - «В Седьмой Версии Матрицы миром будет править Любовь».

Звучит будильник. Нео просыпается, и выключает его. Последний кадр фильма: Нео в деловом костюме выходит из дома, и быстрым шагом направляется на работу, растворяясь в толпе. Под тяжелую музыку начинаются финальные титры.»'

Мало того, что этот сценарий выглядит более стройным и понятным, мало того, что в нем действительно блестяще объясняются сюжетные дыры, которые были оставлены без объяснений в экранизации - он еще и гораздо лучше вписывается в мрачный стиль киберпанка, чем исполненный «надежды» конец увиденной нами трилогии. Это не просто Антиутопия, но Антиутопия в своем самом жестоком проявлении: конец света давно позади, и ничего нельзя исправить.

Но продюсеры настояли на хэппи-энде, пусть и не особенно радостном, а еще их условием было обязательное включение в картину эпичного противостояния Нео и его антипода Смита как некого библейского аналога битвы Добра и Зла. В итоге довольно навороченная философская притча первой части досадно выродилась в набор виртуозных спецэффектов без особенно глубокой задней мысли.

Это никогда не будет снято. Остается только представлять, как это могло быть. И это могло быть очень, очень круто.

Я думаю, было бы круто.

Каково это — проснуться в будущем? Я думаю, было бы круто.

Наоми Джейкобс, 35 лет, студентка:
«Я всегда почему-то думала, что амнезия случается исключительно у людей, которые перенесли какую-нибудь очень серьезную травму головы, а чтобы вернуться в нормальное состояние, человеку требуются годы интенсивного лечения. Однако у меня все случилось иначе.

30 апреля 2009 года я, обычная 32-летняя мать, живущая в Манчестере и изучающая психологию в Городском университете Манчестера, как всегда это бывает вечером, отправилась спать.

Наутро я проснулась, и начался полный кошмар. Я была уверена, что мне 15 лет. В ужасе и смятении я пыталась понять, почему это я лежу не на нижнем ярусе своей двухэтажной кровати под розовым одеялом с изображением Мэрилин Монро в комнате, где мы живем с сестрой. Я была уверена, что на дворе 1992 год — впереди экзамены на аттестат зрелости, Inspiral Carpets, Stone Roses (популярные на рубеже 1990-х манчестерские рок-группы) и незаконные рейв-вечеринки.

Однако я оказалась в двухкомнатной квартире в муниципальном доме, в комнате, полной книг, с кошкой и совершенно не знакомым мне 11-летним мальчиком, утверждавшим, что он — мой сын. Помню, как посмотрела на себя в зеркало и вскрикнула. То, что я увидела глазами 15-летней девочки, повергло меня в ужас. Что это за женщина с нездоровой пигментацией на коже, «гусиными лапками» и мешками под глазами?

Первые день-два я и мои близкие надеялись, что я посплю и проснусь как ни в чем не бывало. Но увы — все становилось только хуже. Прошли выходные, и мой ужас все возрастал. Я не понимала, что происходит вокруг, что я читаю и вижу. Сестре пришлось долго рассказывать мне про все эти ужасы терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года и в Лондоне 7 июля 2005-го.

Мне казалось, что я как будто заснула в мире, полном бесконечных возможностей, а проснулась в мире, страшном и незнакомом. В мире, который я в принципе не могла себе представить, будучи подростком: электронная почта, шоу «Большой брат», фейсбук — у меня не было ни малейшего представления о культуре и технологиях XXI века. И засыпала, мечтая вернуться к единственной жизни, которую действительно знала: школа, лучшие друзья, сигаретка и сидр в какой-нибудь подворотне, тайком, с плохими мальчиками…

Врач объяснил, что у меня временная потеря памяти, вызванная сочетанием сразу нескольких событий. Оказывается, незадолго до того, как я потеряла память, я перенесла сильнейший стресс. Я переживала из-за экзаменов в университете, поссорилась со своим бойфрендом и болела желудочным гриппом, которому предшествовал тонзиллит. Я была сильно истощена — физически и эмоционально. Врач объяснил, что мое тело не выдержало такой нагрузки, и мозг под всем этим давлением отключил ту свою часть, которая отвечает за эпизодическую память, где хранятся воспоминания, связанные с эмоциями, местом и временем.

Семантическая часть моей памяти, в которой хранятся факты, а не мой конкретный опыт, осталась нетронутой. Поэтому, хотя я не могла узнать своего сына и вспомнить, как была беременной и рожала, я помнила пин-код своей кредитки и управляла автомобилем.

Врач сказал, что эпизодическая память возвращается в течение одного-восьми месяцев. Мне, к счастью, потребовалось шесть-семь недель.

У меня был действительно отличный врач, который с самого начала постепенно развеял мои страхи. Он сказал, что такая амнезия случается у многих людей по всему миру, хотя в повседневной жизни о ней знают немногие.

К счастью, у меня сохранились дневники, которые я вела на протяжении последних 20 лет. Поначалу мне казалось, что я читаю записи чужого человека, но постепенно какие-то эпизодически возникающие и разрозненные воспоминания стали сливаться воедино.

Хотя мне и было очень страшно, я совсем не жалею о том, что со мной случилось. Не всякому удается увидеть мир другими глазами. Благодаря случившемуся я смогла переоценить свою жизнь, заново начать жить — по-другому и, определенно, лучше».