психология

Фашисты возлагали огромные надежды на деблокирующий удар танковой группировки Гота. Удар был силен, и окруженные в Сталинграде немцы уже слышали гул канонады приближающегося Гота. Но Сталин применил военную хитрость, о которой со времен развенчания культа личности, говорить не принято. Но военная хитрость была... Как вы думаете, как была обустроена ловушка в ровной как стол степи?

Практика Великой Отечественной показала, что трусливый драп можно остановить только расстрелами. Здесь и выплывает великая загадка: почему те, кто оказался свидетелем расстрела, вдруг, обретают почву под ногами, твердо встают на землю и начинают сражаться храбро? Расстрел укрепляет храбрость, ведь если бы расстрел порождал страх, то после расстрелов драпали бы ещё быстрее. Умение правильно организовать расстрел явно относится к тонкому знанию, помогающему во всех областях жизни.

Как вымерить грань, за которой любовь превращается в разлагающий яд?

Я встречаюсь с девушкой подросткового возраста. По сути, она ещё ребёнок с соответствующей формой психики, точнее - по-подростковому бесформенной психикой. Проблема в том, что я опасаюсь возможных последствий взрослой связи в столь раннем возрасте в виде расцветания в её психике, как бы это выразиться, иждивенческого отношения к окружающему миру. Отношения, как к большому безмерно и всепрощающе любящему папочке.

Конечно, я стараюсь быть в чём-то строгим и не допускаю чрезмерного баловства. Но я боюсь, что не могу объективно оценить эту самую чрезмерность. Как вывести эту грань наиболее точно?

И потом: меня начинает напрягать само явление любви. То ли у меня самого психика деформирована, то ли это просто предпочитают не замечать, но любовь ведь сама по себе является наркотиком, всё выгодное отличие которого от других наркотиков в том, что этот источник кайфа располагается внутри нашего организма. Но что это меняет? Простой пример: она посмотрела фильм о некой социальной проблеме и сильно расстроилась, до слёз, и я её нежно успокоил. Но ведь проблема и страдания тех людей от этого не исчезли! Своими вторыми половинками мы просто глушим боль одиночества, но ведь мы всё равно остаёмся одинокими существами, один на один с чуждым и равнодушным миром! Нет ли в нашем стремлении одурманить себя любовью обычного малодушия?