русская классика

Рассказы бабушки из воспоминаний пяти поколений

-- Вы знаете, я имею сына, которого недавно сделали офицером...
-- Ну так что же?
-- Он стал дурно себя вести, замотался, на днях возвратился домой выпивши, а вчера распроигрался; хотя я имею состояние, но его ненадолго хватит, ежели мой сын так станет жить.
-- Это очень жаль, только я все-таки не понимаю, на что тебе мои люди понадобились.
-- Я хочу сына высечь, -- говорит мать, а сама плачет...
-- Что это, матушка, ты за вздор мне говоришь, статочное ли это дело? Ему под двадцать лет, да еще вдобавок он и офицер; как же могут мои люди его сечь? За это их под суд возьмут.
-- Да я им сечь и не дозволю; они только держи, а высеку я сама...
-- Милая моя, он офицер, как же это возможно...
-- Он мой сын, Елизавета Петровна, и как мать я вольна его наказать, как хочу, кто же отнял у меня это право?
Как я ни уговаривала ее, она поставила на своем, выпросила у меня моих людей Фоку и Федора.
Они пошли к ней на другой день поутру. Сын ее был еще в постели, она вошла к нему в комнату с моими лакеями, заставила их сына держать, а сама выпорола его, говорят, так, что он весь день от стыда и от боли пролежал не вставая.
Это средство помогло, как рукой сняло: полно пить и в карты играть.
Потом она приезжала меня благодарить и моим людям дала по рублю каждому.

Лет десять спустя после этого докладывают мне, что приехал такой-то; приняла, а сама не знаю, с кем говорю, совершенно позабыла его фамилию... спасибо, сам мне напомнил.
-- Помните в Петербурге ваших людей брала у вас покойная матушка, чтобы меня высечь?.. Я тогда был еще почти мальчиком.
Тут только я и вспомнила.
-- Очень тогда мне это было конфузно, а теперь от души благодарю покойную матушку, что она прибегла к такому домашнему средству; благодарю и вас, что помогли матушке.
Вот как в прежнее время умные матери исправляли своих взрослых сыновей, и не смели они сердиться и от злости не стрелялись и не давились, а еще благодарили.
Попробуй-ка теперь кто это сделать, да что бы такое вышло?
Он спросил меня, живы ли еще те два человека, которые помогали его матери его высечь. Я отвечала, что живы еще, и он, уезжая, пожелал их видеть и каждому из них дал сколько-то на чай и сказал им ласковое слово и большое спасибо.
Он вышел очень хорошим человеком, трезвым и не играющим, и был после в чинах, но я его совсем потеряла из виду и про него более и не слыхала. {Кто был по фамилии этот офицер, бабушка никогда не хотела сказать, как я ни добивался: "Статочное ли это дело назвать его: это было бы для него конфузно, что другие узнают, что его секла мать... Молод был, шалил, ну, мать и наказала".
Я неоднократно допытывался про фамилию, так и не узнал, а наконец, бабушка сказала мне: "Представь себе, что я и сама позабыла, как звали мою знакомую, что сына-то высекла". Тайна осталась тайной навсегда, так что после того я уже и не допытывался, а теперь не у кого и спросить.}

(Рассказы бабушки из воспоминаний пяти поколений)

Невзоров третьего дня на Дожде, про русскую классическую литературу.

Невзоров: - Долгое развращение с помощью этой бредовой дворянской нафталиновой литературы, оно уже сделало своё дело, люди уже не умеют воспринимать тексты чуть более сложные, чем тексты про размышления какой-нибудь дуры в кринолине, кому дать, а кому не дать. Я имел в виду всех этих ваших каких-то там Наташ, Тань, вот которые там чё то какие-то рисовали по морозному стеклу. И прочую ахинею... Я вынужден был весь этот бред выслушивать в школе от школьных работников.

Русская классика и "Игра Престолов"