сифилис

Страсти по гонорее

Как ни странно, венерическая тема, известная человечеству тысячи лет, долгое время не считалась чем-то интересным. И не потому, что ай-ай-ай, стыдоба, а просто так. Когда люди наконец поняли, что действительно что-то идёт не так, и что из этого вышло — прямо вот тут вот.

 Время от времени в печати можно встретить утверждения, что всё больше патогенных микроорганизмов вырабатывает устойчивость к лекарствам, которыми их изгоняли из наших организмов десятилетиями. Такая тенденция не может не настораживать. Особенно если речь идёт о болезнях, про которые вслух говорить не принято и, таким образом, они распространяются как бы «исподволь», не попадая в общедоступные отчёты и дайджесты.

Одна из таких милых болячек носит общеизвестное, но вроде как «неприличное» название – ГОНОРЕЯ.

Кстати, хворь эта была актуальна во все времена.

 И вот это кроме шуток. Ещё задолго до нашей с вами эры в Торе писалось о «нечистых истечениях» из несчастного человеческого организма.

 Само слово «гонорея» предложено выдающимся врачевателем донашеэрошной эпохи – Галеном. Кто не в курсе, этот самый Клавдий Гален столетиями считался выдающимся авторитетом в физиологии, анатомии и, внезапно, философии. И это слово (»гонорея», а не «философия») обозначает «семятечение». То есть ну не можешь ты сдержать ретиво́е, вот у тебя и подтекает. Правда, почему великий лекарь не придал внимания соответствующим влагалищным выделениям – поди знай. Или женщины к нему не обращались?

Так или иначе, раз есть болезнь – надо ж её как-то лечить? А чем?

 До Янсена, а тем более – Левенгука оставались столетия. Так что приходилось бороться не со зловредным микробом (гонококком, Neisseria gonorrhoeae), а с симптомами. Одним из них являлась стриктура, или сужение уретры. Логика Айболитов той поры была проста – раз сужается, надо расширить!

 Так человеческая мысль пришла к созданию бужей – приспособлений для расширения мочеиспускательных каналов. Некоторое количество их было найдено, например, при раскопках Помпей. В ту пору и на многие столетия подобные девайсы были исключительно твёрдыми, металлическими, и вызывали у пациента неизменно волшебные ощущения. Особенно если учесть, что чаще всего приходилось повторять процедуры снова и снова, с увеличением, так сказать, просвета. Какими эпитетами в адрес лекаря это обычно сопровождалось – поди знай. А что делать! Взялся за буж – не говори, что не дюж…

                                                 Набор бужей. Правда, не из Помпей, а поновее…

 Впрочем, первоначально сама по себе гонорея, или, как её ещё называют – триппер, или перелой, не вызывала особо пристального внимания лекарей. Мало ли, что там у кого капает? И в древние времена, и в Средневековье хватало и других весёлых хворей.

 И всё-таки были специалисты, озадачившиеся этим вот всем. В VIII столетии в Европе появляются первые сочинения, описывающие трипперные осложнения. А лет через сто на Ближнем Востоке предлагают и первые медикаментозные способы соответствующего лечения. Философ Разес, а после него – и знаменитый Авиценна решили накачивать мочевой пузырь незадачливого пациента неким «свинцовым раствором». Видимо, чтобы поржать.

 Время шло. То в одном, то в другом углу Европы возникали подозрения, что жжение и истечения из вполне конкретных отверстий как-то связаны с этой древнейшей профессией. В Англии и на Сицилии вводятся соответствующие профосмотры для жриц любви. Но охрана труда была в ту пору на примитивном уровне, даже на высоту без касок лезли, так что поветрие остановить не удалось.

 Лишь с повальным распространением в Европе сифилиса возрастает интерес и к гусарскому насморку. Правда, большинство врачевателей XVI-XVIII веков было уверено, что речь идёт об одной и той же болезни. Тем более, что сии спутники любви имеют некоторое сходство в клинике. И лечить их пытались одинаково — препаратами ртути. Причём поначалу — введением догадайтесь куда. Кроме того, носителям гусарского насморка предписывались диета и воздержание от алкоголя. Во всяком случае, так лечился Казанова, а он-то знал суть.

 Сомневающимся в том, что сифилис и гонорея суть одно и то же, доктора пытались доказать свою правоту как с кафедр, так и экспериментально. А лучший эксперимент, как и положено, проводится на себе.

На этом фоне показателен пример Джона Хантера.

 Этот выдающийся шотландский врач просвещённого осьмнадцатого столетия решил всем показать. Вынул и показал, как вводит себе вы поняли куда биоматериал, который перед этим взял у трипперного больного. Хантер желал продемонстрировать, что симптомы в конечном счёте не будут отличаться от сифилитических.

 Правда, он не учёл, что его донор мог носить сразу оба нежно любимых нами ништячка. Так и вышло. Зато наш профессор окончательно уверился, что гонорея и сифилис суть одно и то же, да и всю научную общественность XVIII века убедил.

Интересно, насколько в восторге была его жена.

 Похитрее Хантера оказался Филипп Рикор. Этот француз тоже привил гонорею и сифилис, вот только не себе. 1367 (!) соответствующих экспериментов, в основном – над приговорёнными к смерти преступниками, однозначно показали – болячки-то разные! С тех пор Рикора величают «отцом венерологии».

 Окончательная же точка в споре унитаристов и дуалистов была поставлена немцем Нейссером. Тот в 1879 обнаружил возбудителя гонореи и описал его морфологию. А заодно много работал над проблемой передачи ЗППП от обезьяны к человеку. Соответствующих видео не сохранилось.

Кстати, бактерия Neisseria gonorrhoeae названа как раз в честь Нейссера.

 В любом случае, гонорея продолжала вести счёт павшим за любовь. Да, вызываемые гонококком внематочные беременности, выкидыши и бесплодие не были чем-то удивительным на протяжении многих столетий. Кроме того, трипперные воспаления в самых неожиданных местах и поражения слизистых, суставов и даже глаз были почти неизлечимыми. До появления протаргола.

 Этот самый протаргол (протеинат серебра) предложил для лечения ЗППП Артур Айхегрюн, один из создателей аспирина. Потом открытие пенициллина А.Флемингом, казалось, вообще поставило точку в истории гонореи как серьёзной проблемы. Однако в 60-е годы гонококк перешёл в наступление. Срочно потребовалось новое лекарство. Им стал спектиномицин, который спасал человечество ещё десятки лет. А потом…

 Да, за прошедшее десятилетие врачи разных стран неоднократно предупреждали о возросшей резистентности гонококка к антибиотикам. Вполне возможно, что следующим всемирным поветрием после коронавирусной инфекции будет пандемия гонореи. Мойте руки, перед и зад. И берегите себя.

___________________________________

Автор: Павел Заикин

____________________________

Сифилис и его влияние на культуру

 Мы привычно повторяем банальные фразы о богатстве русского языка. Ну да, великий, могучий, это вот всё. И мало кто понимает, что за многими словами и речевыми оборотами, вполне привычными, стоят истории целых народов, судьбы тысяч и тысяч людей и важнейшие исторические явления, до сих влияющие на нашу повседневную жизнь, даже по прошествии столетий…

 Возьмём, хотя бы, такое общеизвестное слово, как «чепушило». Каждому знакомо это жаргонное ругательство. Существуют даже легенды о том, как оно появилось в купеческой среде лет триста назад и что оно в ту пору значило. Но легенды эти оставим на потом как-нибудь и обратимся ко вполне конкретным историческим фактам.

«…при осмотре князя Ивана сына Борятинского установлено, что у него болезнь чепучинная, и за такой болезнью ему государеву службу служить немочно». Это, как и положено, фраза, вырванная из контекста. А этим самым контекстом является отчёт Аптекарского приказа. В 1667-69 годах служащие сего приказа впервые в Московии провели массовый медосмотр лиц, жалующихся на «прилипчивые» болезни. Фактически, именно с этого периода ведёт историю целенаправленная государственная борьба против распространения инфекций. Разумеется, всяческие «поветрия» пытались пресекать и раньше, но именно после 1667 года противостояние инфекционным заболеваниям выходит на качественно новый уровень. И очень показательно, что в одном из первых отчётов фигурирует столь полюбившаяся нам (так ведь?) болячка.

 Да-да, «чепучинная болезнь» - это одно из названий сифилиса в России-которую-мы-неоднократно-потеряли. Соответственно, и слово «чепушило» изначально означало сифилитика – человека болезненного, грязного, неуравновешенного, вызывающего брезгливость и вообще настоящего патриота. Из того же отчёта можно узнать, между прочим, что у одного царского стряпчего оказались «фрянки по всему телу… и болезнь лечить у него можно». То есть сифилис во-первых не был хворью исключительно маргиналов и прочих солдат удачи, а во-вторых - ко второй половине семнадцатого века вполне себе считался излечимым!

Но почему «фрянки»?

 Так уж повелось, что что уже на рубеже 15 и 16 столетий сифилис стали именовать «французской болезнью». В русском языке встречается такой вариант названия, как «французка». Соответственно, «фрянки» - это пятна на теле, порождённые той самой «французской болезнью».

 Интересный факт. Для обозначения этой болячки использовалось множество эвфемизмов. В России, например, её долгое время даже в официальных документах обозначали как «немецкая хворь». Ведь в ту пору «немцем» звали почти каждого европейца, а француз он или поляк — не всё ли равно?

 Не только царских чиновников и медиков интересовал люэс насущный. Каждому ведь известен такой памятник старины глубокой, как «Домострой»? Да-да, речь именно о той самой книжице под редакцией протопопа Сильвестра, одного из фаворитов царя Иоанна, поначалу ещё не слишком-то Грозного. Иногда это произведение называют «легендарной христианской книгой», но эти заявления мы оставим на совести их авторов.

 Так вот - в «Домострое» мы находим упоминание о болезни, именуемой «френчью», то есть «французской». Уже тогда эта болезнь доставляет столько беспокойства, что о борьбе против неё приходится упоминать в столь важном сочинении. Отчего-то вспоминаются потрясающие телевизионные истории о семейных и прочих традиционных ценностях.

                             Сильвестр и молодой Иван обсуждают эпидемиологическую ситуацию на Руси, картина маслом.

 Но чепушило – чепушилой, а обогащением лексики сотрудников Минкульта влияние сифилиса на мировую культуру не ограничилось. И, как положено болезни, основные «заслуги» трепонемы приходятся на медицинскую сферу. Нет, речь не пойдёт сейчас о том, как Айболиты со времён Парацельса и до 1963 (а то и дольше) года накачивали подопечных ртутью в надежде избавить их от последствий пятничного кутежа. Дело в том, что борьба с сифилисом привела к развитию пластической хирургии!

 Одним из «милых» (хотя и необязательных) признаков запущенного сифилиса является т.н. «провалившийся» нос. Это происходит тогда, когда соответствующая язва располагается в области крыльев носа. Постепенно нарушается структура носовой перегородки, разрушается хрящ… И – вуаля! Ещё одним Волан-де-Мортом больше.

 А их и без того было немало. После Первой Итало-французской войны сифилис стал общественным достоянием, существенно скрасившим быт тысяч и тысяч европейцев. Даже самые знатные вельможи не избегали заражения. Так как главными центрами распространения болезни изначально стали Италия и Франция, было бы логично, если бы первые успехи в борьбе с ней были сделаны в этих странах.

 «Мы лечим и восстанавливаем части тела, данные природой, но отнятые роком», писал Тальякоцци в своём трактате. Разумеется, такой подход не мог удовлетворить Святую Церковь. Как это так, поветрие ниспослано Всеблагим Человеколюбивым Господом Вседержителем в наказание грешникам, а тут – опаньки! – три недели с задранной рукой дома посидел, и как заново всё отросло! Что за беспредел вообще? В итоге хирург подвергался травле не только на протяжении своей жизни, но и после смерти, когда был похоронен в «неосвящённой» земле. Однако предложенный им метод надолго стал единственным способом скрыть божье нерасположение к человеческим носам.

                                                                Фрагмент иллюстрации из трактата Г. Тальякоцци

 Сифилис использовался и в политике, а точнее – в пропаганде. Голландские протестанты утверждали, что источником заразы являются католики. По такой логике выходило, что здоровье голландцев целиком зависит от того, насколько быстро будут уничтожены все католики в Нидерландах. И эта пропаганда таки возымела действие, герцог Альба гарантирует! Отличная завязка для материала на тему национализма, кстати.

 Раз уж зашла речь о политике, упомянем такого деятеля, как Абрам Линкольн. Обычно указывается, что Мери Тодд, вдова 16-го президента США так и не смогла оправиться после гибели мужа, в результате чего была отправлена сыном в психиатрическую клинику. Однако загреметь в дурку в ту пору можно было не только психу. Кто сказал «как и сейчас»?

 И ведь что характерно! Как и положено настоящей леди, «букет» был ей получен от благоверного. В конце концов, именно Америка является родиной современного сифилиса. Будучи избранным в Законодательное собрание штата Иллинойс, «честный Эйб» решил гульнуть… Ну и нагулял. Правда, есть версия, что всему виной его весьма тесные отношения со своим другом Джошуа Спидом и капитаном телохранителей Дэвисом Дериксоном.

 Биографы Линкольна упоминают, что президент был склонен к затяжным приступам меланхолии, которые могли сменяться вспышками ярости. Время от времени он принимал голубые пилюли, состоявших из розовой воды, меда, сахара и ртути.

В общем, теперь вы понимаете, почему из четырёх сыновей Линкольна до седин дожил лишь один.

 И всё же наиболее заметным является то влияние, которое трепонема оказала на мир европейской моды. Да-да, не удивляйтесь.

 Обратим наш взор на историю Франции периода Людовика-Красна-Солнышка. Высокие каблуки (как у женщин, так и у мужчин), духи, пудра и парики, парики… О, париками наш королёк был просто-таки одержим! Не то, чтобы они были придуманы при французском дворе, - нет, парик известен человечеству с глубокой древности и носился многими аристократами более ранних эпох. Однако именно Луи №14 сделал парик непременным атрибутом придворного, дипломата, офицера…

 Казалось бы, ну и что такого? Мало ли, у кого какая придурь в голове… Однако нужно понимать, что очень многие прихоти отдельных особ в истории человечества имеют вполне утилитарную подоплёку. И европейские парики - не исключение.

Так уж вышло, что сифилис вызывает выпадение волос. К началу Нового времени лысина перестала ассоциироваться с мудростью и окончательно превратилась в предмет насмешек. А лысели многие и, как мы понимаем, не только от старости. Ответом на напасть и стал парик.

 Разумеется, не только эту цель преследовало такое нововведение. Например, парики помогали эффективно бороться со вшами. Нет, серьёзно, парик можно снимать и просто-напросто кипятить! А вы попробуйте вывести насекомых из густой шевелюры…

По той же причине многие мужчины (да и женщины иногда) в семнадцатом веке стали брить головы. Всевозможная живность, копошащаяся, гадящая и размножающаяся на макушке и без того всех допекла, а уж если сквозь её обиталище проглядывает сифилитическая плешь – пиши пропало, засмеют. Доказывай потом, что виной всему банальная оспа, например. Лучше уж побриться как следует, а получившийся купол прикрыть.

Меж тем волосы выпадали не только на затылке, но и на мордасах. Посему, чтобы продемонстрировать потенциальным дамам сердца собственную состоятельность в качестве осеменителя, поначалу дворяне а затем и все остальные начали отращивать длинные волосы и пышные усы. Ну что, портреты трёх с половиной мушкетёров заиграли новыми красками, да? В шестнадцатом столетии растительность на лице начали повсеместно завивать и подкрашивать, чтобы скрывать ее постепенное выпадение. Ну а недостаток волос на голове помогал скрыть всё тот же парик.

 А уж какое количество деятелей искусства связали свою судьбу с трепонемой — и не сосчитать! Возьмём, например, Бетховена. Не так давно был сделан анализ пряди волос композитора. В них обнаружены следы препаратов ртути. Такие использовали в 18-19 веках для лечения сифилиса. Кстати, его отец также страдал от этой болезни. Хотя, как известно, пока одни страдают, другие получают удовольствие. Эйфория, сменявшая приступы плохого самочувствия (что вообще характерно для одной из стадий развития болезни) помогла Бетховену окончить знаменитую Девятую симфонию. И как окончить!

 Ну а умер Людвиг Иоганнович от такого нехорошего набора болячек и ядов, что лучше к ночи не вспоминать. Там не только сифилис, но и тиф, и волчанка (привет, доктор Хаус!), и свинцовое отравление… Ну и попивал наш гений, не без этого.

Или, допустим, Шарль Бодлер. Кто не знает — просветим: это был такой незаурядный французский дядька, большой поэт, сгенерировавший основы эстетики сразу двух направлений в литературе – символизма и декаданса. Алкоголик, наркоман и просто хороший человек.

                                                                       Бодлер и Дюваль. Им осталось недолго

 Бодлер всегда предпочитал что-нибудь этакое. Однажды признался, что в своё время был страстно влюблён в свою мать. А после получения наследства (да, папаша не дожил) сошёлся с балериной Жанной Дюваль, креолкой-гаитянкой. Она его прилюдно унижала, требовала баснословно дорогих подарков, изменяла с первым встречным – в общем, классика. При этом он некоторое время нарочно избегал секса с ней, боясь заразить возлюбленную трепонемой. Подцепил же заразу Бодлер ещё несовершеннолетним во время длительной череды попоек в парижских кабаках.

 Своей любви он посвятил стихотворения с характерными названиями «Танцующая змея» и «Падаль». Впрочем, не только их. А после издания первого сборника, поэт и вовсе был оштрафован за богохульство и нарушение норм этой вашей общественной морали.

Интересный факт. Именно Жанне Дюваль посвящена песня «Улица роз». Та самая.

 Что характерно, Бодлер и Дюваль таки померли от сифилиса. Она – в лечебнице для бедняков, частично ослепшая и почти утратившая возможность передвигаться самостоятельно. Он – в дурдоме. Почему именно там? Очевидно же: апатия, запутанность мыслей, прогрессирующая речевая дисфункция, постоянно отвисшая челюсть… Явный псих! А сифилис – это так, «купидонова болезнь».

Под занавес этой чрезмерно растянутой статьи вернёмся к тому, с чего начали — к лексикону. Ведь культура — это не только музычка и стишата.

Такие ласкающие слух понятия, как «отмывание денег» и «рэкет», ввёл в обиход кто бы вы думали? Лично Аль Капоне, собственной персоной! И — да, он тоже хворал.

 А подхватил он трепонему от подружки-гречанки незадолго до собственной свадьбы. В результате его сын родился сразу сифилитиком, чтобы два раза не бегать, да ещё частично глухим и с повреждённой инфекцией височной костью, что впоследствии привело его под скальпель.

 Интересный факт. Капоне предстал перед судом не за убийства, контрабанду или взятки. Его приговорили к 11 годам строгача за неуплату налогов! Он вошёл в зал суда королём мафии, а покинул Алькатрас никому не нужным сифилитиком, мучимым проблемами с сердцем.

 А вообще, количество «великих сифилитиков» не поддаётся исчислению. Крохотная трепонема оказала значительное влияние на историю и культуру Европы. Так что размер – не главное.

_____________________________________________________

Сифилис начинает и выигрывает

Колумб Америку открыл,
Великий был моряк.
А заодно он нам добыл
Отличнейший сифак!

 А вы как думали? Что у людей издревле чесалось пониже пряжки и испокон веков на мордасах вырастали удивительно рельефные гуммы? Э, ребятки, да вы правильно думали! По некоторым данным, ещё жители древних Помпей страдали от венерических заболеваний. А к пятнадцатому столетию сифилис стал такой же нормой, как сейчас кариес и ОРВИ.

 Но тот древний штамм трепонемы был каким-то вялым. Ну подумаешь, мудя чешутся да зубы не растут! Кого это удивляло до появления антибиотиков? Заокеанский сифилис был на этом фоне настоящим чудом! 3апавший нос в считанные годы стал отличительным признаком десятков тысяч европейцев… и не только. Да, сифилис — страшно толерантная болезнь.

 В качестве первого заражённого, озадачившегося, что вообще происходит с его главным калибром и прочими выдающимися частями тела, обычно называют Винсента Пинсона – одного из спутников Колумба, командовавшего в первом карибском турне каравеллой «Нинья». Но, разумеется, он был не единственным «счастливчиком» того славного похода. Вслед за первым десятком заболевших «американским» сифилисом, быстро нарисовался второй, третий…

 А как иначе? Куда идёт матрос по возвращении из экспедиции? Правильно, в кабак, где предаётся дегустации плодов труда местных виноделов и приятному времяпрепровождению в окружении прекрасных дам. Каковые, разумеется, всегда рады поделиться полученным в подарок «ожерельем Венеры» с каждым первым, будь то моряк, наёмник или просто проезжий купец.

 Кстати о наёмниках. Принято считать, что в Средние века мобильность населения была не слишком высокой. И это верно в целом. Но только не в отношении этих ребят! Сотни и тысячи агрессивных бомжей бороздили Европу в поисках денег, баб и кого-нибудь убить. И эти поиски были неизменно успешными, во всяком случае – в отношении последнего пункта. Средневековье вообще было временем благодатным это смысле.

 Одним из постоянных работодателей для отважных носителей твёрдой шпаги и длинного шанкра был французский король. В ту пору всевозможные Карлы, Филиппы и Людовики вели войны не то, чтобы постоянно, но уж всяко чаще, чем мылись. Карл Восьмой не был исключением.

 Вздумалось ему идти воевать Неаполитанское королевство. Исключительно для восстановления исторической справедливости и ради возвращения Неаполя в родную гавань под сень французской короны, да-да. А кто может наиболее легитимно обеспечить путь какой-либо территории на Родину, как не тысяча-другая наёмных головорезов? На том и порешили.

 Поначалу ничто не предвещало никаких «камней с неба». Восторженные жители, истомившиеся под гнётом арагонской хунты, встречали освободителей с неизменным энтузиазмом. Швейцарские аркебузиры, французские арбалетчики, рыцари королевской свиты и тысячи ландскнехтов всех мастей, форм, размеров и сексуальных ориентаций словно плугом прошлись по итальянским нивам, рощам и падям. Что поделать! Сотни проституток непосредственной поддержки трудились денно и нощно, но их усилий было недостаточно…

 Французский флот нанёс неаполитанскому чувствительное поражение. Флоренция передала Карлу пару городов и целую россыпь крепостей на побережье. Новый, 1495 год французы уже встречали в Риме. К концу февраля на горизонте замаячили крыши дворцов и борделей Неаполя. Значительная часть защитников города стремительно разбежалась, роняя кал и достоинство. И вот 22 февраля основная цель похода была достигнута – над Кастель-Нуово было поднято знамя с лилиями.

 К тому моменту сам Карлуша уже использовал по назначению всех фрейлин, которых вёз с собой «для помощи по хозяйству». Это самое беспокойное хозяйство жаждало новых приключений. И оно их нашло.

Блестящая победа, новый титул (Карл Восьмой короновался в Италии как король Неаполитанский и Иерусалимский), два месяца пиров и оргий в одном из красивейших замков мира – чего ещё желать в 24 года?

 Разве что продолжения банкета! А вот с этим-то вышла неувязочка. В конце марта сложилась мощная антифранцузская коалиция в составе Папы, королей Испании, Германии и Англии, а также некоторого количества местной итальянской знати вместе с венецианскими буржуинами. Наскоро сколотив армию в тридцать тысяч морд всякого сброда, они выдвинулись наказать проклятых оккупантов. К этому времени французские войска, разбросанные по многочисленным гарнизонам, доосвобождались до того, что каждый третий француз и примкнувший к нему швейцарец приобрели новомодный подарок с американского континента – сифилитические шанкр и/или панариций.

 Новое поветрие вызвало массу кривотолков. Для современников было очевидно, что болезнь послана самим богом в наказание. За что? О, придумать подходящую причину не составило труда. Например, каннибализм. Противниками Карла Восьмого упорно распространялись слухи о том, что французский король лично ел неаполитанских детей. А его солдаты – соответственно всех остальных, кого могли догнать. Подобными мифами неизменно обрастает любая война. Но в глазах современников эти нелепые слухи, казалось, получали непосредственное подтверждение. Хотя детей вроде как едят не тем местом, которое обычно первым страдает при сифилисе.

 Поняв, что его войска стремительно теряют боеспособность и надо действовать, пока не стало совсем поздно, Карлуша двинулся навстречу противнику, с которым и встретился 6 июля при Форново. Швейцарцы вместе с артиллерией затащили каточку. Однако хитрые сербские наёмники-стратиоты из состава венецианского отряда разграбили французский обоз. В итоге у самого Карла к ночи не осталось даже свежих трусов.

 Эти самые трусы спасли французскую армию. Сербы и примкнувшие к ним греки с албанцами вполне резонно решили, что лучше спокойно грабить обоз, нежели лезть под картечь. Так союзники лишились значительной части кавалерии, а сифилис пришёл на Балканы.

 Интересный факт. Строго говоря, первые полноценные трусы как мужское нательное бельё появились лишь в 20 веке. А в Средние века в моде были т.н. «брэ» (braies). Причём брэ могли быть как деталью исподнего (у кого оно вообще было), так и повседневной одеждой (у всяких смердов). Среди прочих, существовали брэ с характерным разрезом сзади, чтобы испражняться прямо в штанах, но не в штаны. Проблемы с санитарией и соответствующие кишечные заболевания, это вот всё.

 Измученные неравной борьбой против трепонемы, войска французского короля выглядели после боя достаточно уныло, несмотря на очевидную победу. Потери итальянцев и прочих англо-германцев оказались почти в два раза выше, их командование действовало разобщённо, а разноплеменные бойцы были деморализованы. И всё же развить первоначальный успех Карлу Восьмому по понятным причинам не удалось. Пришлось пойти на перемирие, и сифилитики отправились домой вместе со своими «букетами».

Так маленькая трепонема нанесла непоправимый урон одной из сильнейших армий Европы.

 Вскоре гугеноты объявили, что бог покарал болезнью солдат Карла за распущенность, т.к. те вступали в противоестественную связь с лошадьми. Ну не могли в эту тёмную эпоху оценить всех прелестей межвидового секса. Правда, зачем французам пользовать лошадей, если к их услугам были тысячи горячих итальянских дев, протестанты не уточняли. Зато именно с тех пор сифилис стали называть «французской болезнью».

 Интересный факт. По поводу того злосчастного похода Вольтер написал: «Тогда французы приобрели Геную, Неаполь и сифилис. Потом они были отброшены и потеряли Неаполь и Геную, но уж зато сифилис остался при них». И он таки действительно остался…

                                                      Сильно приукрашенный скульптурный портрет из музея Мантуи.

 А звание «величайшего сифилитика эпохи» надолго закрепилось за Франческо Гонзагой. Ну там как оно было... Весьма уважаемый в определённых кругах главарь тяжеловооружённой банды, т.е. кондотьер, Гонзага считался «лучшем рыцарем Италии». Именно он возглавлял Скуадру Адзурру в Сифилитической войне. Как мы уже поняли, лягушатники, сами разъеденные сифаком, нагнули его разномастное войско. Но, одержав тактическую победу, они отправились-таки восвояси. А сам Гонзага, что характерно, нанялся на службу к французскому королю! Правда, к следующему после Карла.

 После этого, как настоящий солдат удачи, славный парень Франческо обернул оружие против своих бывших работодателей – Венеции и Папы. Просрал полимеры и на сей раз, но при этом получил звание церковного знаменосца (гонфалоньера). В общем, мутная история. Будучи давно и безнадёжно больным вы-поняли-чем, женился на сестре анально побеждённого им герцога Альфонсо Феррарского. Этим он значительно укрепил власть собственных фаллоса и шпаги над Мантуей.

И долго ещё в разных городах и посёлках Северной Италии рождались лупоглазые курносые детишки с характерными пороками развития…

_______________________________________________

Автор: Павел Заикин

Влияние пандемии сифилиса на моду в XV—XVI вв.

Начать следует с небольшой предыстории.

Мода в XIV—XV вв.

В XIV веке огромную роль в жизни европейского общества играла религия. Она же нашла свое воплощение в готическом стиле.

Основной его идеей была крайняя ничтожность перед Богом, что можно было наблюдать прежде всего в архитектуре. Выражалось подобное направление в использовании громадных, несоизмеримых с человеческим ростом, вертикальных линий. Например, Собор Парижской Богоматери.

В одежде же преобладали те же самые большие вертикальные линии. Женщины, к примеру, носили большие конусообразные головные уборы. Обувь была остроносой.

Хоть религия и инквизиция и имели большое влияние в обществе, но яркие цвета в одежде были модными.

Такая жизнерадостность из XIV века перешла в XV-й, в Ренессанс. В его эпоху в общество вернулись многие идеи из античности. Жизнь стала рассматриваться как празднество, как торжество, что нашло отражение опять же в одежде: в моде стала преобладать открытая сексуальность. Женщины старались потуже затянуть корсеты на талиях, а верх платьев был очень открытым, из-за чего во время танцев были нередки случаи, когда у женщин ненароком оголялась грудь, что, впрочем, не являлось актом неприличия.

У мужчин же модными считались гульфики, мешочки, обычно с песком, расположенные в районе паха и которые, тем самым, заостряли внимание на нужной области (кстати, вовремя тех самых танцев гульфик иногда перетирался, и из него начинал сыпаться песок, что и дало жизнь фразе «из него уже песок сыпется»).

В то время мораль была крайне низкой, а половые отношения частыми и бесконтрольными. Священники, которые давали обеты безбрачия, имели любовниц, а храмы походили более на притоны, чем на Дом Господень.

Ну а теперь непосредственно к историческим событиям, приведшим к эпидемии.

Начало пандемии сифилиса в 1495 г.

В 90-х годах XV в. в Италии разразился династический кризис: на трон Неаполитанского королевства претендовали многие, в том числе и король Франции Карл VIII. Он, собрав огромное войско, отправился в поход на Неаполь в 1494 году, начав, тем самым, войну, получившую название Первой итальянской. Король Неаполя не мог противостоять столь мощной армии и потому решил сдать город, что произошло в феврале 1495 года (сам король сбежал).

Неаполитанцы для победителей решили устроить пышное празднество, предоставив им все самое лучшее. Состоялся пир; подносили блюда удивительной красоты неаполитанки, которые, разумеется, для солдат представились не только в роли разносчиц яств. Обуславливалось это тем, что они были одеты в прозрачные одежды с вырезом от груди до талии; при ходьбе же этих женщин глазам гостей открывался вид на все то, что надо было увидеть по задумке здешних импресарио.

После пира служанки увлекли гостей танцами, после которых последовала та часть торжества,о которой товарищам реакторчанам не может быть известно.

Гости еще не один день восторгались тем вечером. Но продолжалось это до того момента, как они стали чувствовать боли и видеть, как их кожа начала покрываться сыпью. Доктора, которые осматривали пораженных, не могли определить болезнь, затронувшую многих людей.

На тот момент сифилис не был известен, лечить его не умели; оттого последствия кутежа вечером 1495 года были ужасными. У одних больных тела покрывались коростой, у других проваливались носы, а кто-то слеп.

Неизвестно, было ли произошедшее спланировано неаполитанцами или произошло случайно.

Последствия.

Войско Карла VIII потеряло треть от своего изначального количества — король Франции решил отступать.

Во время отступления на пути у французов встречались деревни и города, которые те грабили; женщины в поселениях насиловались, отчего болезнь продолжала свое распространение сначала по Италии, затем, по возвращении французов домой, — по Франции, а после и по территории всей Европы.

Произошли данные события в 1495 году. В 1497 году сифилис поразил большую часть Европы. В 1500-м случаи заболевания были выявлены в Турции, Иране и Северной Африке. А в 1503 году сифилис достиг Китая, откуда попал и в Японию.

Таким образом болезнь прошла почти по всем регионам.

Число погибших от сифилиса только в Европе составило 5млн. человек, в Азии это число составило 6млн. жизней.

Как уже и было сказано, лечить сифилис не умели, но понимание того, как появляется болезнь, пришло скоро.

Половые отношения стали добровольно ли, принудительно ли, но ограничиваться.

Так именно в XVI в. появились первые пояса верности.

Влияние на моду.

Старания ограничить половые отношения привели к изменению одежды в сторону снижения общей сексуальности. Так даже парадные одежды были темного цвета.

Акцент с области талии и бедер перешел к голове, из-за чего появились массивные воротники, получившие название «жабо».

Гульфики по началу продолжали существовать, но потом окончательно исчезли. Нижнее белье появилось как раз в XVI в. До этого женщины носили по нескольку платьев.

В области морали тоже появились перемены: люди стали по-настоящему религиозными, давали обеты безбрачия, а храмы перестали быть притонами и стали домами для страждущих.

Такая аскетичность продолжалась до начала XVII века, а мода с того момента опять приняла облик торжественности и жизнерадостности.