Твёрдый знакъ
Помните, как необычно и архаично выглядят дореволюционные тексты с твёрдыми знаками на конце? А кто-то даже вспомнит ту странную букву, которая что-то среднее между Ь и Ъ. Всё это когда-то было в языке и всё это исчезло, причём совсем недавно, после реформы орфографии в 1918 году. Как и зачем её проводили?
Началось всё ещё до революции. Об излишней сложности русского письма говорили ещё в XVIII веке. В 1735 году в Академии наук заговорили об исключении из алфавита ижицы (аналог И), а в 1781 даже напечатали один раздел «Академических известий» без твёрдого знака в конце слов. Однако тогда это было уделом энтузиастов, на государственном уровне такое рассматривать никто не собирался.
Всё изменилось в начале ХХ века, когда власть внезапно поняла, что крестьяне как-то не очень грамотны. В этих ваших Европах из 1000 немецких новобранцев в 1908 году читать-писать не могли только 0,3(!), тогда как в России на тысячу их приходилось 617 (тут шутка про плохую учёбу и военкомат). В учёных кругах начался движ ради упрощения языка.
Вообще стоит разобраться, что же такого неподъёмного было в великом и могучем. Он и сейчас не блещет простотой, но тогда был ещё более мозговзрывным. Пункт первый и вызывавший самую сильную попоболь у тогдашних гимназистов – буква ять, она же ѣ. Читается точно так же, как Е, но пишется по особому правилу. Причём примерно половина правила – это список корней, которые нужно запомнить. Их, кстати, около сотни, и для простоты запоминания использовался довольно известный (и весьма объёмный) стишок «Бѣлый, блѣдный, бѣдный бѣсъ…». Было, конечно, более общее правило: не писать ять там, где есть чередование с Ё (медовый – мёд) или с нулём звука (лев – льва) и несколько других, но его мало использовали.
Были ещё дублёры буквы И: «и десятеричное» (называется так из-за числа, которое обозначала до введения Петром арабских цифр) – i, и ижица – Ѵ. «И с точкой» писалась, кроме нескольких исключений, просто: её нужно было ставить перед гласными и Й в словах типа «исторія» или «русскiй». Ижица же вообще использовалась только в одном слове – мѵро. В тексте реформы её, кстати, не упомянули, но использовать всё равно прекратили. Также дублёром была фита – Ѳ, которая писалась на месте Ф в словах греческого происхождения (Ѳеодор – Фёдор). Если вдруг захотите воспользоваться дореволюцiоннымъ письмомъ, для правильного употребления фиты обратитесь к английскому: она пишется там, где в английском сочетание TH (уже упомянутый Theodor), в остальных случая на месте Ф будет стоять PH (Philosophy).
Твёрдый знак никому не мешал, но всех бесил. Особенно наборщиков «Войны и мира». До реформы им приходилось набирать на 70 страниц больше только из-за твёрдых знаков на концах слов. Правда, после реформы весь роман нужно было перепечатать заново в новой орфографии, но не будем о грустном. А если серьёзно, то твёрдый знак на концах слов был излишеством, оставшимся с тех давних-предавних пор, когда он обозначал звук. В 1918 году, и даже за 100 и за 200 лет до этого Ъ на конце был уже формальностью. Выводили из употребления его, кстати, весьма радикально: из типографий просто забирали литеры с буквой. Из-за этого в середине слов, откуда никто Ъ убирать не собирался, стали использовать апостроф, и даже Конституция 1924 года была напечатана без использования твёрдых знаков в наборе. В некоторых текстах апостроф стоял вместо Ъ вплоть до 60-х годов.
Кроме убирания лишних букв, авторы реформы изменили некоторые орфографические правила. Так, например, окончания -ыя заменялись на современные -ые (добрыя – добрые). Подобные изменения приводили к тому, что в стихах иногда нарушалась рифма или смысл. Хрестоматийный пример – блоковские «Слёзы первые любви». На самом деле, это костыль наборщика: ради сохранения смысла и рифмы никто не мешал оставить старое окончание -ыя. Ну или оставить без ритма, зато грамотно и с сохранением смысла: «Слёзы первой любви». Зато теперь учителя литературы из раза в раз выслушивают ученические опусы про «первые слёзы любви».
Теперь перейдём к тому, как и когда реформу проводили. Первое, что обязательно стоит упомянуть – реформировать орфографию придумали не большевики. К тому же первый декрет вышел 5 января 1918 года, а подготовить такую серьёзную реформу за два месяца, когда в стране беспорядки, невозможно. Новая власть просто воспользовалась удачно подвернувшимся случаем что-то радикально поменять, пока в обществе царит хаос.
Первый декрет, январский, предназначался для учителей. В прессе и делопроизводстве новая орфография стала обязательной только после опубликованного в «Известиях» 13 октября второго декрета. От него и принято отсчитывать эпоху новой русской письменности.
Реформе сопротивлялись. У консерваторов она ассоциировалась с коммунистами (чем продолжает заниматься и сегодня), поэтому старая орфография стала одним из символов борьбы с революцией. Новой власти иногда приходилось действовать решительно и, что называется, бить по площади, вспомнить то же упомянутое выше изъятие твёрдых знаков из типографий. Однако реформа приносила свои плоды. За 10 лет (разумеется, совместно с массовым обучением граждан чтению и письму) грамотность населения поднялась с 30% до 40%.
В 90-е, после распада СССР поднимался вопрос о возврате старой орфографии. В то время дореволюционная культура стала модной, тот же «Коммерсантъ», появившийся в 1990 году, не просто так имел твёрдый знак на конце. Как и в советские годы реформа ассоциировалась с коммунистами, хотя на самом деле подготовлена она была ещё при царе. В итоге вопрос как поднялся, так и опустился, чего, в общем-то, и следовало ожидать.
Автор: Дмитрий Жаров
