К.Г. Юнг
Я удивлён, я разочарован, и я доволен собой. Я несчастен, подавлен, и я с надеждой смотрю в будущее. Я — всё это вместе, и мне не под силу сложить это воедино. Я не способен объяснить конечную пользу или бесполезность; мне не дано понять, в чём моя ценность, и в чём ценность моей жизни. Я ни в чём не уверен. У меня нет определённых убеждений в отношении чего бы то ни было, нет и абсолютной уверенности. Я знаю только, что я родился и что существую, что меня несёт этот поток. Я не могу знать, почему это так. И всё же, несмотря на всю неуверенность, я чувствую некую прочность и последовательность в своём самостоянии и в своём бытии.
Мир, в который мы пришли, не только грубый и жестокий, но и божественно прекрасный. Что берёт верх — смысл или бессмысленность — зависит от темперамента. Если бессмысленность, то жизнь чем дальше, тем больше начинает постепенно терять всякое значение. Но мне кажется, это не так. Возможно, как всегда бывает с метафизическими вопросами, правда и там, и там: в жизни есть и то и другое — и смысл и бессмысленность, жизнь имеет смысл, и жизнь смысла не имеет. Я хочу надеяться, что смысл выиграет эту битву.
Как сказал Лао-Цзы: «Всё кругом освещено, только я один погружён во мрак», именно это я чувствую сейчас, на вершине своих лет. Лао-Цзы — пример человека высочайшего прозрения, он познал цену всему и в конце жизни вернулся к самому себе — к вечной непознаваемой сущности. Архетип старого, всё повидавшего человека вечен. Он возникает на любой ступени развития интеллекта, и черты его всегда неизменны — и у старого крестьянина, и у великого философа Лао-Цзы. Это старость и это предел. Но окружающий меня мир всё так же переполняет меня: растения и животные, облака и день с ночью, и самая вечность, заключённая в человеке. Чем больше во мне неуверенности, тем острее я ощущаю родство со всем, что есть вокруг. Теперь мне кажется, что отчуждение, которое так долго разделяло меня с миром, обратилось в меня самого, в мой внутренний мир, и я вдруг открыл, что никогда не знал самого себя.
Я удивлён, я разочарован, и я доволен собой. Я несчастен, подавлен, и я с надеждой смотрю в будущее. Я — всё это вместе, и мне не под силу сложить это воедино. Я не способен объяснить конечную пользу или бесполезность; мне не дано понять, в чём моя ценность, и в чём ценность моей жизни. Я ни в чём не уверен. У меня нет определённых убеждений в отношении чего бы то ни было, нет и абсолютной уверенности. Я знаю только, что я родился и что существую, что меня несёт этот поток. Я не могу знать, почему это так. И всё же, несмотря на всю неуверенность, я чувствую некую прочность и последовательность в своём самостоянии и в своём бытии.
Мир, в который мы пришли, не только грубый и жестокий, но и божественно прекрасный. Что берёт верх — смысл или бессмысленность — зависит от темперамента. Если бессмысленность, то жизнь чем дальше, тем больше начинает постепенно терять всякое значение. Но мне кажется, это не так. Возможно, как всегда бывает с метафизическими вопросами, правда и там, и там: в жизни есть и то и другое — и смысл и бессмысленность, жизнь имеет смысл, и жизнь смысла не имеет. Я хочу надеяться, что смысл выиграет эту битву.
Как сказал Лао-Цзы: «Всё кругом освещено, только я один погружён во мрак», именно это я чувствую сейчас, на вершине своих лет. Лао-Цзы — пример человека высочайшего прозрения, он познал цену всему и в конце жизни вернулся к самому себе — к вечной непознаваемой сущности. Архетип старого, всё повидавшего человека вечен. Он возникает на любой ступени развития интеллекта, и черты его всегда неизменны — и у старого крестьянина, и у великого философа Лао-Цзы. Это старость и это предел. Но окружающий меня мир всё так же переполняет меня: растения и животные, облака и день с ночью, и самая вечность, заключённая в человеке. Чем больше во мне неуверенности, тем острее я ощущаю родство со всем, что есть вокруг. Теперь мне кажется, что отчуждение, которое так долго разделяло меня с миром, обратилось в меня самого, в мой внутренний мир, и я вдруг открыл, что никогда не знал самого себя.
