Щенок кане-корсо

После начала полномасштабного вторжения по просьбе «Медузы» в Украину отправился журналист Шура Буртин. Он провел там два месяца — и поговорил с десятками украинцев, которые потеряли своих близких и лишились дома.

 «У мужа сирена сработала. Ну мы все равно зашли, подошли в „Конфи“, — женщина старается вспомнить. — Возле кассы стояло человек пять-шесть. Там еще женщина с двумя детьми шла, поворачивала, один небольшенький ребенок. Потом я лечу, и все тело бьет, бьет, осколки. И очнулась, две глыбы на мне лежат. Муж начал шевелиться, я кричу: „Помоги мне!“ Он начинает поднимать, а рука моя телепается, висит. Уже не было стены и крыши. Там лежала девочка в желтом платье, он ее поднял…»

 «— Я был уверен, что Киев будет захвачен, — говорит рекламщик Боря. — Хочется снизить градус пафоса, чтобы не выглядеть совсем уж ********* [болваном], но я думал, что я погибну или попаду в плен, — но я хотел это сделать в форме украинской армии. В детстве я, наверное, как все мальчики, увлекающиеся историей, очень много читал о Древней Греции. И мне казалось, что это правильно, что в случае наступления войны каждый мужчина берет щит, копье и выходит на защиту города, — а я больше патриот Киева, чем Украины. Я думал, решил и даже многим сказал об этом, чтобы не дать себе возможности слиться. Почему это должны делать другие люди? Чем они хуже или лучше меня?»

«Невестка моя выехала в Польшу с детьми — все, возвращаться не собирается, — говорит мужик на рынке в Краматорске. — Сразу там себе мужика нашла, сразу. Сыну сказала: не жди». Война, как ураган, за один день сломала все, что могло сломаться. Все сложные конструкции, которые люди годами не могли изменить, разлетелись, как солома. И ничего с этим нельзя сделать.

До этого я только слышал слова «убитый», «раненый», не представлял, как это. Первое, что я увидел, — два пальца на асфальте лежали и какая-то часть кишечника. Люди стояли за гуманитарной помощью на почте, и прилетело прямо в очередь. Эти пальцы — самое жуткое впечатление, [которое] у меня было. Я думал: «Мне страшно, но пацанам, которые там воюют, еще страшнее». 

Знаешь, я запомнил людей, которых видел в госпитале. Там была женщина, которой мозг задело осколком. Она рукой мяла мячик — эта одна функция, какая у нее осталась. Возле нее стояли папа, сестра, а она превратилась в овощ. Этой женщине было 40 с копейками, но ее жизнь закончилась. И стоит ее сестра, плачет, смотрит тебе в глаза, ищет какого-то сострадания. Даже трупы легче переносить. Я не понимаю людей, которые могут хотеть войны хоть как-нибудь…

https://meduza.io/feature/2022/11/10/chto-ya-chuvstvoval-da-idi-ty-na

продолжение

https://meduza.io/feature/2022/11/10/ya-ni-razu-ne-strelyal-tolko-sidel-s-avtomatom-lovil-miny