Невзоров вчера на Эхе / Невзоров

Невзоров вчера на Эхе

А.Невзоров


― А, ну да. Не забывайте, такой трагический весьма месяц для России, потому что это месяц глобальных поражений, судя по тому, что происходило. Во-первых, это Бородинское тяжелейшее поражение. Чем интересна Бородинская битва – только тем, что из абсолютно трагически проигранной битвы удалось создать национальное огромное достижение и символ победы. Это талант этого сочинителя фэнтези дворянской жизни, по-моему, Толстого – я забываю все время фамилию…


В.Дымарский


― Толстой. «Война и мир».


А.Невзоров


― Это была его фэнтези, значительно уступающая в литературном мастерстве Толкину. И мы видим, например, что в мировом пространстве гномики Толкина всегда выигрывают у офицеров и помещиков Толстого. Более того, вот это трагическое поражение, когда русские бросили своих раненых, ушли и сдали ключевой город, которое преподносится как победа.


Второе трагическое поражение – это так называемая Куликовская битва, которую тоже преподносят как победу. Но есть четкие указания Альберта Кранцы – это декан духовного капитула в Гамбурге. Потом есть Иоганна Пошильге, хронист. И есть Дитмар Любекский. Кто-то из них еще является автором так называемой «Варварии». И вот они описывают эту Куликовскую битву совершенно по-другому. Да, действительно, ведь кто воевал с той стороны против Дмитрия Донского? Воевали в основном войска Олега Рязанского, который пришел вместе с Мамаем. Дмитрий Донской выполнял поручение, которое ему дано было от Тохтамыша – раздавить бунтующего Мамая. И вот, когда вроде бы уже воинству Донского удалось забодать и татар и Олега Рязанского, тут пришли воины Великого княжества Литовского и русских всех повырезали. Это очень убедительно, потому что мы знаем, что буквально через два года после этих героических событий, когда Тохтамышу пришла в голову идея, что неплохо было бы в очередной раз сжечь Москву, разграбив и изнасиловав, то Дмитрий Донской позорно и трусливо куда-то бежал. Никакого воинства не было. И вообще, без разрешения начальства воевать против начальства русские никогда не решались.


---------------------------------------


А.Невзоров –


―а, эта попадья? Да ведь, поймите, там же проблема не в том, что она попадья. Проблема в том, что еще одно чудовищно невежественное существо заняло государственный пост и в какой-то степени будет осложнять людям жизнь. Понятно, что она вся из себя «абортоненавистница», понятно, что эта дикая страсть к размножению, когда нужно шесть детей… Зачем в царской России заводили многодетные семьи? Зачем было десять детей?


А.Соломин


― Мне кажется, сейчас целеполагания нет такого уже. Люди не выбирают – «я хочу больше детей» — сколько есть, столько есть.


А.Невзоров


― Нет-нет, вы плохо знаете православный мир. Там это является самоцелью. Вот в царской России это было, по крайней мере, осмысленно, потому что детей заводили только с одной целью: чтобы до совершеннолетия дожили хотя бы трое, потому что детская смертность была чудовищная. Зачем сегодня это лишающая женщину возможностей всякого развития так грубо и так бестактно, мне не очень понятно.


Понятно, что девушка принадлежит к организации под названием РПЦ. Эта организация сейчас на полном серьезе во весь голос, громогласно и нагло требует, чтобы побои, наносимые детям в семьях, не были бы уголовно наказуемые. Одного этого факта достаточно, чтобы понятно, что эта уполномоченная совершенно по другим детям… Ведь нам нужно было сформировать троицу. У нас есть Москалькова, у которой еще мозоли от милицейской дубинки… права человека, да?


В.Дымарский


― Да-да.


А.Невзоров


― Милиционерша, у которой еще мозоли не сошли с ладоней. У нас есть безумная тетка-министриха во главе образования, которая тоже вся из себя настояна на самом таком густопсовом религиозном мракобесии. И вот в компанию к ним привели еще и эту попадью с весьма примитивными представлениями о жизни.... А как она может быть профессиональна, если она всю свою жизнь, если она нормальная мать, должна была посвятить этим детям. У вас сколько детей, друг мой?


А.Соломин


― У меня ни одного. А у Павла Астахова сколько детей было, простите? Мы знаем о них?.


А.Невзоров


― У Павла Астахова было большое количество горничных, нянь, гувернеров, вытирателей носов, уносителей ночных горшков…


А.Соломин


― Но вы же современный человек. Женщина тоже может себе позволить нянь…


А.Невзоров


― А для любой женщины, которая не имеет нефтяной скважины, это тяжелая работа, тяжелейшая работа, которая не оставляет времени практически ни для чего. Я бы ничего не имел против этой вашей детской омбудсменихи, если бы при всех ее квазиправославных взглядах она бы получила соответствующую практику и образование на Западе и поняла бы, что такое сегодня ребенок, что такое сегодня его права. А здесь мы имеем дело с очередным замшелым персонажем босховской картины. К тому же мы помним, что маркером человека является его отношение к «закону Димы Яковлева».


А.Соломин


― Безусловно, здесь я с вами согласен. Но не количество детей.


А.Невзоров


― Наконец-то. Количество детей – это всего-навсего обозначение степени крайней занятости и невозможности саморазвития, развития и образования. Увы, мы назовем вещи своими именами.


В.Дымарский


― А, может быть, специально так сделано, чтобы она – Кузнецова – защищала детей от Васильевой?


А.Невзоров


― Вы знаете, вам надо писать оперетты, потому что ни в какой другой жанр ваше предложение не вместить.


В.Дымарский


― Это предположение такое.


А.Невзоров


― Хорошо будет, если вы им еще напишете арии.