Ночи Безумныя - 5
Выкладываю последний, пятый номер.
Будет еще пост со страницами, не попавшими в первых два.
Подробнее
№ 24. Въ Спб. ц-Ьна 10 : : о п.
Покинутая- Психея. НОЧИ БЕЗУМНЫЯ № ¡24.
Г А П М Ы- К А М И Л Л Ъ. I. Весна желанная И вдохновленная,— Всегда румяная, Всегда зеленая!.. Какъ ветры—струнами. Бряцай ты льдинами... Ночами лунными Черней долинами... Тобой изнеженна, Душа разбужена... Но гдЪ-же, гд'Ь-жъ она,— Моя жемчужина?— Где встречи тайныя? Где ласки знойныя,— Всегда случайный И безпокойныя? II. Эти алыя полосы, Эти блЪдныя волосы, Этотъ шумъ; Эта нега прощан!я,— Этотъ м!ръ увядан!я, Полный думъ... Эта гЬнь благовонная, Нашей грусти созвонная, У куста; Эти слезы, молешя, Эти грезы осеншя:— Красота! Гондольеръ. Алый розанъ клонится къ левкою, Млея въ синей вазе на окне... Ты взяла цв'Ьтокъ своей рукою И съ улыбкой бросила ко мне. Не забуду я про этотъ случай,— Взоры наши встретились тогда И въ сердцахъ огонь любви могучш Сжегъ страстей два ветх!я гнезда. Мы скрутились... Помнится, лишь взгляды Нашихъ глазъ сверкали въ тишине И цветовъ венчальные наряды Осыпались въ вазу на окне... Ароматъ пьянящш разливался Полуночной сонною порой; Месяцъ-старецъ нами любовался, Увлекаясь юною игрой... Поцелуи въ воздухе звучали До разсвета розоваго дня... На балконе ставни застучали, Въ белой раме стеклами звеня. На заре багряной ты уснула Отъ истомы пьяная, какъ я. Эта ночь, какъ птичка упорхнула, Охмеливъ насъ ромомъ бьтя... Ветерокъ-шалунъ смеялся въ ставни, Опьяниться самъ онъ былъ не прочь... Солнце вышло, льетъ лучи на плавни... Улетела сказочная ночь. Борисъ Богомоловъ. 2 НОЧИ БЕЗУМНЫЯ № 24.
ЕЛЕНА- Студентъ Рамъ пришелъ домой усталый, отъ зноя и шума гороцскихъ улицъ. Голова горела, какъ въ огне, и все слышался грохотъ мостовыхъ подъ тяжелыми колесами катящихся телегъ. А сквозь закрытия веки чудилось красное, пылающее небо и на немъ, въ самомъ зените, какъ раскаленный уголь—белое солнце... Въ комнате было прохладно и дышать становилось легче. На веки ложились мягюя прохладный сумерки... Во дворе кто-то говорилъ—пЪвучш женскш голосъ спрашивалъ о чемъ-то. Ему послышалось его имя. И голосъ знакомый,¡дорогой, волнующш...Потомъ все замолкло, унеслось куда-то... Вдругъ скрипнула дверь. Задремав-шш было студентъ проснулся и прют-крылъ глаза. Въ комнату тихонько, чтобы не разбудить его, вошла барышня въ ^шляпке, въ перчаткахъ, съ зонтикомъ въ руке. Это была Елена Тунцова, знакомая Рама. Стараясь возможно меньше шуршать шелкомъ юбки, она прошла къ креслу и сЛла противъ него. И вотъ, смотритъ на него и не сводя глазъ, стягиваетъ съ рукъ перчатки и бросаетъ ихъ на письменный столъ. Снимаетъ шляпку, верхнюю кофточку и все смотритъ на него. Въ ея блестыцихъ, черныхъ гла-захъ—лукавство ребенка и нежность женщины... Рамъ притворяется спящимъ и чуть пр1эткрывъ глаза видитъ ее. У чея хорошенькое, немного бледное лицо и тонкая, стройная фигура. Имъ овладеваем какое-то особенное нежное чувство, когда онъ смотритъ на ея полудетскую, волнующуюся подъ легкой кисейной рубашечкой грудь и тесно •сомкнутыя подъ черной юбкой колени. Она затаила дыхаше и смотритъ на него. Видно что хочетъ что-то сделать и не решается. Она вся поддалась впередъ и впилась въ него глазами. Волнуется, прижимаетъ руку къ груди, какъ-будто хочетъ остановить б!еше сердца, чтобы оно не разбудило спящаго. Бедняжка побледнела и задыхается отъ волнешя... Вотъ она встаетъ—делаетъ шагъ— другой—третш... Она уже у постели, и онъ ясно, отчетливо слышитъ каждый ударъ ея сердца, учащенное дыхаше ея волнующейся груди... Что она хочетъ сделать?.. Она быстро наклоняется къ Раму. Его обнялъ запахъ ея волосъ, нежный ароматъ пудры и духовъ. Мягюя, горяч!я губы прикасаются къ его лбу, одно мгновеше остаются какъ-бы прилипшими къ нему, и отъ нихъ что-то съ сладкой болью вонзается въ мозгъ, переливается въ грудь, въ сердце, по всему телу разливается томлешемъ, теплотой, мукой и жаждой... На лбу въ томъ месте осталась легкая, холодящая влажность... Елена стоитъ надъ нимъ и смотритъ на него. Она бледна и тяжело дышетъ. Черные глаза горятъ. Изъ прически выбилась на лобъ и щеки черныя, волнистыя пряди волосъ. Въ ея лице безпокойство, страхъ. Не слы-халъ ли онъ поцелуя? Не проснулся-ли онъ?.. Она прислушивается къ его дыханш, зорко наблюдаетъ его лицо... По лицу, глазамъ, по всей напряженной фигурке Елены видно, что въ ней созреваетъ какое-то новое, более смелое желаше, но она еще какъ будто колеблется... Ея лицо все ближе. Она бледнеетъ и задыхается... Вотъ уже обняло его голову облако аромата волосъ, пудры, духовъ. Къ этимъ запахамъ примешивается еще какой-то новый, одуряю-щш, томительно-пряный и сладкш за- НОЧИ БЕЗУМНЫЯ № 24. 3
пахъ. У нея на груди красная роза! Махровая, пышная, вся, до мельчай-шихъ внутреннихъ лепестковъ безстыд-но раскрывшаяся и вызывающая. Она какъ-будто такъ же волнуется и ды-шетъ страстью, какъ юная, девственная грудь, где она прштилась въ уютности мягкихъ кисейныхъ складокъ, между двухъ нежныхъ трепещущихъ округленностей. Это какъ будто алое сердце девушки, для него раскрывшееся и благоухающее! Это какъ будто ея душа, отдающаяся ему въ полномъ разцвете красоты и страсти!.. Еще мгновеше онъ видитъ розу, бледное лицо съ полузакрытыми, тускло мерцающими глазами.., Ихъ губы встречаются, чувствуютъ другъ друга и вздрагиваютъ... прижимаются все сильней... и онъ ощущаетъ холодную, гладкую твердость ея ровныхъ, моло-дыхъ зубовъ... Онъ обхватываетъ ея шею руками, и ему кажется, что она поцелуемъ выпиваетъ изъ его тела жизнь. Ему уже больно и немного страшно... Онъ хочетъ оторватся отъ ея губъ—и не можетъ. Она присосалась, впилась въ него—и пьетъ, пьетъ, пьетъ .. О, какая мука! Какое нечеловеческое блаженство!.. Вдругъсильный толчекъ въ плечо, движете воздуха, быстрый шумъ платья .. Онъ вскрикнулъ, раскрылъ глаза, селъ... Елена сидела въ креслахъ и поднявъ руки, локтями впередъ, поправляла волоса. Лицо у нея было розовое, глаза ярко блестели, грудь легко и ровно дышала. — Проснулись?—спросила она, повернувшись къ нему и не опуская рукъ. Онъ смотрелъ на нее съ уди-влешемъ и нескрываемой радостью. У нея на груди алела большая роза. — Я во сне чувствовалъ запахъ V 1 вашей розы,—сказалъ онъ смущенно:— Но отчего она такъ помята? Ему удалось сохранить невинный тонъ этого коварнаго вопроса. Но она, взглянувъ на розу, смутилась и слегка покраснела. Эти противные мальчишки на улице всегда продаютъ только увядьшя или помятыя розы. Свежихъ цветовъ никогда не достанешь. Впро-чемъ, возможно, что она сама какъ-нибудь примяла розу рукой... Сказавъ это, она внимательно, од-нимъ уголкомъ глазъ посмотрела на него. Простодушная улыбка его, которой онъ покрылся, видимо успокоила ее. Она опять подняла упавипя было руки къ волосамъ... Онъ увиделъ на своей постели два красныхъ лепестка розы. Она заметила его взглядъ, но спрятала подъ улыбкой свой испугъ, торопливо оправляя на груди помятую розу... И было въ ней что-то такое милое, безпомощное, женственно-нежное, что Рамъ вдругъ улыбнулся жалкой, страдальческой улыбкой и тихо всталъ, не зная, что сказать и что сделать. Онъ подошелъ къ ней и неожиданно опустился на колени. Она какъ будто испугалась и хотела отступить назадъ. Онъ удержалъ ее, обхвативъ ея ноги руками и целуя ея платье... И ея руки, безсильно опустившись на его голову, нежно перебирали и гладили его волосы... — И вотъ—они стоятъ другъ передъ другомъ, взволнованные и робюе и мгновеше какъ будто чего-то ждутъ. Малейшаго движешя, его или ея, которое уничтожитъ ихъ последнюю робость передъ первымъ поцелуемъ. Но это движете сделаетъ не она. Ей нельзя первой сделать этотъ шагъ къ желанной близости. Она не сделаетъ его ни за что! Ведь, девушки такъ робки и стыдливы?.. И она ждетъ почти НОЧИ БЕЗУМНЫЯ № 24.
спокойная, и по ея чуть смеющимся глазамъ видно, что она хочетъ ему что-то доказать!.. Рамъ беретъ ея плечи руками и прижимаетъ лицо къ ея лицу. Она все ждетъ, даже головы не наклоняетъ, чтобы скорей уменьшить разстояше. Онъ цЪлуетъ ее въ губы, волнуясь и замирая... и оторвавшись, долго и удивленно смотритъ ей въ лицо. Ея холодныя губы почти не ответили на его поцелуй. А ея глаза уже явно смеются надъ нимъ. Въ нихъ б'Ьгаютъ и светятся золотыя искорки лукаваго см’Ьха... Онъ безсильно опускаетъ руки и въ недоум-Ьнш, молча отходитъ отъ нея. Неужели тотъ пламенный поцелуй ему приснился, и Елена, на самомъ дЪл’Ь, не ум'Ьетъ такъ целовать?.. Онъ пересталъ объ этомъ думать, когда она, незаметно смахнувъ съ постели два предательств лепестка, уже веселая, розовая и счастливая, съ по-рывистымъ шорохомъ юбокъ, вдругъ бросилась къ нему и обвила его шею руками. Она прижалась къ нему всЬмъ тЬломъ, искала его губъ полураскры-тымъ, жарко дышущимъ ртомъ и присосалась къ нимъ такъ, что онъ опять почувствовалъ ея зубы и почти задохнулся отъ счастья... Да... это былъ такой-же поцелуй, какимъ она поцеловала его въ постели... И однако, уже поздно вечеромъ, когда онъ сказалъ ей, ласково улыбаясь: — Я слыхалъ, какъ ты поцеловала меня, когда я спалъ...— Она засмеялась и отрицательно покачала головой: -— Это тебе приснилось... Какъ могла я?... Она не хотела сознаться. Это понятно и простительно ей. Какъ мо-жетъ девушка признаться въ томъ, что она первая поцеловала мужчину, не дожидаясь его признашя, не слушая голоса своей девственности и стыдливости?... Онъ понялъ это и больше не на-стаивалъ... Вадленъ. НОЧИ БЕЗУМНЫЯ № 24.
ОТРЫВКИ ВЪ ПРОЗЪ- ЦАРИЦА БРИЛЛ1АНТОВЪ, На кушетке нажилась она после ванны. Маленькое обнаженное т-Ьло небрежно раскинулось. До полу спускались съ кушетки распущенный пряди чер-ныхъ волосъ унизанныя алмазами во-дяныхъ капель. Блестящие алмазы скатывались по ея смуглымъ бархатнымъ щечкамъ. Алмазная капля застыла на розоватомъ пятнышке едва выд%ляв-шагося овала грушевидной груди. Все тело влажное и свежее было унизано крупными алмазами. Большое трюмо напротиьъ влюбленно воспринимало въ себя ея образъ. Съ наивнымъ кокетствомъ девочка любовалась собой. Она—юная царица брилл5антовъ. Всъ чудеса подземнаго м1ра подвластны ей. Она хороша, она молода, она всевластна. Въ хрустальномъ дворце, надъ которымъ никогда не заходитъ яркое теплое солнце, живетъ она. Обнаженная, вся осыпанная искрящимися брил-л!антами бродитъ она по сверкающимъ заламъ дворца. Тамъ за прозрачными стенами восхищенная толпа Б'Ьрныхъ рыцарей съ обожашемъ любуется ею, ждетъ ея властныхъ приказовъ. Верные мальчики—пажи, таше же обнаженные и прекрасные, какъ она, раболепно следуютъ за ней. Все счастливы возможностью лицезреть ее, великолепную царицу бршипантовъ. И она счастлива, безумно счастлива счастьемъ этой влюбленной толпы, этихъ тоскующихъ въ лю-бовномъ трепете пажей. Счастлива своимъ счастьемъ, своей обнаженностью своей безграничной и ласковой властью. Какое блаженство красоваться во всей обнаженной красоте передъ тысячами очарованныхъ глазъ. Какое блаженство отдавать свое стройное тело этимъ влюбленнымъ благоговей-нымъ взорамъ. Она знаетъ, что каждый изъ ея верныхъ рыцарей радъ умереть, чтобы только позволила она ему съ трепет-нымъ обожашемъ прикоснуться устами къ своей обнаженной ножке. Но только одному доступна эта высшая радость. Съ остальныхъ довольно счастья лицезрешя! t ...Она устала... Съ небрежной гра-шей раскидываетъ сна свои стройные члены на золотой парче возвкшен-наго трона. Трепетно склоняется влюбленная толпа передъ отдыхающей царицей. Она подаетъ знакъ. Онъ, ея избран-никъ неслышно приближается къ ней. Какъ онъ хорсшъ. Какъ глубоки его черные глаза. Какъ роскошно его бархатное, золотомъ усыпанное одеяше. Съ нимъ его золотострунная певучая лютня. 6 НОЧИ БЕЗУМНЫЯ № 24.
Гр'Ьхъ. Робкш поцЬлуй почтительно запе-чатл-Ьваетъ онъ на ножкЪ царицы чуть чуть пониже колена. Влюбленно склоняется надъ изголовьемъ трона. Царица ласково проводить ручкой по его шелковистымъ кудрямъ. Щекочутъ упругую трепетную грудь его золотистые длинные кудри. Онъ садится, упоенный мимолетной лаской. Рокочущее рыдаше лютни плы-ветъ по дворцовымъ заламъ. Въ вос-торпЬ замираетъ царица. Бархатный баритонъ пЪвца вторить рокоту лютни, заглушаегь его и побЪд- нымъ гимномъ нежности и любви рас-катызается по залу. Медленно засыпаетъ царица подъ опьяняющие звуки п-Ьсни. А пйсня льется, радостно и н'Ьжно. ...Она дремлетъ. Медленно закатывается солнце яркимъ ласковымъ свЬ-томъ заливавшее комнату. Отъ внезапной свежести вздрагиваетъ влажное юное тЪло. Близко пробуждеше. Близко разоча-роваше. Первая горечь несбывшихся несбыточныхъ грезь... Н. И. К-хинъ. НОЧИ БЕЗУМНЫЙ № 24. 7
= 8 НОЧИ БЕЗУМНЫЯ № 24.
НОЧИ БЕЗУМНЫЯ № Г орнаяСказка, г^-ггесртг-тгутг- .исплипьт Розы. Карт. худ. Эд. Сенъ.
АнглШскш стиль. Кар. худ. Moderne. * * * Упиваться ею—жизнь! Держать трепещущую всю въ объ-яЛяхъ и умирать въ глазахъ бездон-ныхъ—все! Покровы рвать и брать ее—полу-нагую, дрожащую отъ страсти всю, безпомощную... сильную желаньемъ, богиню красоты и мощи... страстью, возбужденьемъ неземнымъ, желашемъ отдаться адскимъ .. всю—готовую во мн-Ь исчезнуть, слиться, съединиться... замирать: блаженство!., рай! Дать ей себя,—которая тебя исполь-зуетъ и высосетъ всЬ силы, возьметъ всю мощь, которой ты живешь и бросить мигомъ, сейчасъ-же бросить, какъ утомишься страстью ты и какъ увидитъ, что взяла всего... и перей-детъ въ объяЛя другого и целовать, и отдавать себя вновь съ той-же страстью будетъ... И будешь мучиться... Любить ее и вм-Ьст-Ь съ этимъ: болеть любовью къ ней. И будешь ждать безумно наступ-ленья той минуты... ждать съ скреже-томъ зубовъ, себя не помня, томимый ревностью животной... И будешь бить ее за это... бить какъ собаку... И будешь ноги лобызать... Молить прощенья у нея невинной... Будешь счастливь... мигъ. Но въ этотъ „мигъ“ твой мозгъ сверлить одна лишь мысль все будетъ: — „А можетъ быть послЪднш разъ моя!“ И будешь ты рыдать, царапать грудь свою, все платье раздирать и будешь грызть подушки, сбивать ихъ на полъ, кататься какъ безумный по постели и обнимать ее и ц-Ьловать и волосы ей рвать и всю ее кусать до крика, до слезъ н'Ьмыхъ... И будешь эти слезы пить и счастья вновь погибшаго мучительно захочешь... Какъ будешь ты тогда страдать! Страдать ото всего: отъ ревности— въ мигъ страсти, отъ любви — въ мигъ ревноси безумной. И будешь проклинать мигъ встр’Ьчи съ ней... рожденья мигъ... И все таки... Возьмешь... Отдашь воЪ силы и... Умрешь! Николай Табенцш. ю НОЧИ БЕЗУМНЫЯ № 24.
«ЛЧ, ^вкточница. Кар. худ. П. Дютуа. ЧАРЫ ВЕСНЫ- Эти были, эти сказки, Эти чары, эти сны, Знойно-солнечныя ласки, — Колдовство весны!.. Взоры страстны, вздохи томны, Ткло-бкло горячо: Такъ божественно нескромно Обнаженное плечо. Трепетъ сладкш груди юной, Расплетенная коса. Словно арфы многострунной, Страсти нкжной—голоса... Въ пряномъ хмклк закружились, Въ сладкомъ вихрк понеслись... Гдк мы—въ бездну опустились, Иль на небо поднялись. Сонъ ли, явь ли—я не знаю, Въ знойномъ чудк замираю, Поцклуй ловлю, Поцклуемъ отвкчаю Страстному „люблю“... Эти были, эти сказки, Эти чары, эти сны, Знойно-солнечныя ласки,— Колдовство весны! Ярило и НОЧИ БЕЗУМНЫЯ № 24.
ПРИДИ-ЖЕ- ПРИДИ- Пойдемъ,—сказала она полур'Ьши-тельно, полуумолящеи, торопливо увлекая меня въ темный конецъ узкой, закопткпойулицы, продолжала лепетать безъ умолку, какъ трещетка.—Пойдемъ, милый! Да ты не бойся, у меня ни-какихъ любовниковъ нетъ. Какъ дома будешь... Мы торопливо, какъ бы пугаясь света уличныхъ фонарей и ярко бле-стящихъ магазинныхъ оконъ, промелькнули мимо цЪлаго ряда сЪрыхъ, угрюмыхъ громадъ — домовъ спешно юркнули подъ ворота, ощупью взобрались по лестнице и, наконецъ, холодные, промоклпе очутились въ крохотной комнатке—игрушке, полуосвещенной бл'Ьднымъ розовымъ полу-св^томъ. — Вотъ ты и у меня. Ну, теперь не боишься? Она прижалась ко мне и всЪмъ гкпомъ ласкалась и жалась какъ маленькая кошечка. Детски чистые чер-неньюе глазки ея горели вэсторгомъ доверья, язычекъ болталъ безъ умолку. — Сперва я боялась, что ты не пойдешь, да, думаю, что тутъ... возьму его силой. Ну вотъ и взяла... и взяла!.. — Почему же ты непременно хотела, чтобы я къ тебе пошелъ? спро-силъ я. — Почему?..—глазенки ея сверкнули задоромъ. — Почему?.. Захотела, ну вотъ и взяла. Добрый ты, хорошш и лицо-то у тебя совсемъ не такое какъ у техъ... умное, доброе. Съ тобой и поговорить можно. Ты еще не хочешь спать? Нетъ?! А ты где служишь, а? Въ банке? Нетъ?! А то у меня одинъ гость бызалъ, — въ банке служилъ. Тоже хорошш былъ и денегъ мне. много давалъ. А после изъ банка его уволили, отъ полицш скрывался целую неделю, такъ я его безплатно все время у себя держала и прятала. Когда, бывало гости ко мне придутъ или звонокъ среди ночи раздастся, такъ я его въ платяной шкафъ запирала. Бедняжке одну ночь до утра пришлось тамъ сидеть, тамъ онъ и заснулъ. Хорошо еще, что не захра-пелъ, а то быть-бы беде. Книжекъ разныхъ мне читать носилъ. Хороипя книжки. Только офицеръ одинъ у меня ночевалъ и увидалъ эти книжки. Разсердился. Въ участокъ меня хо-телъ стащить. Едва-едва упросила. Не хорошш былъ. Только и виду, что золотыя пуговки да погоны, а форсу, подумаешь, что всехъ японцевъ одинъ въ пленъ заберетъ... Она вдругъ загрустила и глаза сделались глубокими-глубокими, какъ ночь, а по щекамъ чуть заметно легли одиношя тени. — Господи и съ какими только не приходилось возжаться, а надо... Хозяйка каждый день деньги требуетъ. Вотъ и сегодня будетъ злиться, что пива не беру. И не возьму. Хоть одинъ день хочу съ хорошимъ чело-векомъ честно поговорить. Человекомъ хочу быть, а не шлюхой. Ишь ты: пять летъ на хозяекъ работаю, и душу и тело продаю. Надо-же хоть одинъ вечеръ на себя пожить. Сердце съ живымъ человекомъ поделиться захотело. Хочется плесень эту нарывную, закорузлую стряхнуть съ себя хоть на минуту. Ты вотъ, поди, думаешь: что она—девочка, такъ себе, тьфу, да и ладно. А у нее-то, у дЪ- НОЧИ БЕЗУМНЫЯ № 24. 13
вочки тоже душа есть и тоже чув-ствуетъ эта душа, да пожалуй еще получше чЪмъ иная, потому что реже ей чувствовать приходится, вотъ оно яснее и выходитъ. Да ты гд'Ь-же слу-жишь-то?—вдругъ снова спохватилась она. — Въ газетахъ пишу. Писатель я. Она широко раскрыла уставленныя въ упоръ мне глаза и горько усмехнулась. — Писа-атель?!. Вотъ и среди васъ тоже всяюе попадаются. Я в^дь вашего брата много знала когда еще на Ямской у тетки Поли жила. Сколько ихъ тамъ за те годы перебывало и болыяихъ и маленькихъ—не пересчитаешь. Оттуда я изъ за одного изъ нихъ и въ Калинкину попала. А ведь какъ пишутъ-то и не подумаешь... Такъ ты писатель значитъ. И стихи тоже пишешь? — Пишу и стихи. — А напишешь мне что нибудь въ альбомъ? — Отчего-же. Давай сюда альбомъ. Она торопливо выдвинула нижнш ящикъ комода и осторожно вытащила оттуда завернутый въ чистое полотенце изящный голубеньюй альбомъ съ золотымъ обрезомъ. — Знаешь кто мне его пОдарилъ?— спросила она и сама-же ответила: — Б—ъ, большой поэтъ... слыхалъ? А вотъ и его стихотвореше. Действительно, на первой странице альбома неровнымъ, до чрезвычайнаго характернымъ почеркомъ было наскоро набросано коротенькое стихотвореше— экспромтъ въ двенадцать строкъ одного изъ известныхъ современныхъ поэтовъ. Мне не удалось запомнить самого стихотворешя, но смыслъ его, умело закованный въ смело-красивую форму, былъ приблизительно таковъ: .„Живи, какъ хочется, люби какъ лю- бится, не верь и презирай людей, стой выше ихъ и тогда ты, по крайней мере въ своихъ глазахъ будешь стоять выше ихъ, что главнымъ об-разомъ и нужно для каждаго человека, для его душевнаго спокойств1я“. Подпись подъ стихотворешемъ была совершенно не разборчива, но знакомому съ автографами известнаго поэта не трудно было догадаться, что это написалъ действительно онъ, а не кто иной. Дальше въ альбоме шли всевозможный стихотворешя, экспромты, надписи и выдержки изъ разныхъ произве-денш другихъ гостей. Среди нихъ также попадалось не мало довольно известныхъ литературныхъ именъ. Однако ни подъ однимъ изъ этихъ авто-графовъ нельзя было ясно прочесть имя самого автора. Подписи были затуманены до того, что казалось эта работа нарочно была поручена какому либо директору департамента или совершенно безграмотному человеку, который и вывелъ здесь вместо буквъ только каюя то ¡ероглифичесюя каракули заканчивавлпяся курчавымъ хво-стомъ характернаго для даннаго автора росчеркомъ. Я взглянулъ на девушку. Глаза ея опять печально светились и были полны слезъ. — Вотъ тебе и писатели, а побоялись расписаться такъ, чтобы сразу было понятно, а все какъ-то по собачьему. И все потому что стыдно. Какъ же, ведь я продажная, девица. Еще всемъ своимъ любовникамъ и го-стямъ показывать начну, смеяться ста-нутъ... Э-эхъ, вы... Только одинъ и подписался по человечьи... Вотъ... Она раскрыла страницу где четко красовалась знакомая мне подпись одного изъ собратьевъ по перу и продолжала: 14 НОЧИ БЕЗУМНЫЯ № 24.
— Вотъ онъ... Поспорили они, что не распишется, а онъ взялъ и расписался. И спасибо ему. Умирать буду где нибудь въ больнице или около забора, а его вспомню и всегда спасибо скажу, потому, честный онъ и поступилъ честно, не побоялся, что на стыдъ его подымутъ: девку, молъ, шлюху бульварную за человека призналъ. А ты знаешь какъ это дорого? Да я ему ноги готова разцЪловать, если бы всрЪтила еще разъ, на улице на колени упала-бы передъ нимъ и молиться на него стала. „Ha-те, вотъ, смотрите все, какъ гулящая девка передъ честнымъ че-ловЪкомъ на колЪняхъ земные поклоны отколачиваетъ. И не стыдно-бы было нисколько, потому—честный онъ, все одно какъ святой... Девушка на минуту задумалась. Я осторожно взглянулъ на ея лицо. Оно горело тихимъ счастьемъ покоя и счастья. Казалось какъ много отрады и минуты аго забвенья давала ей эта простая, невычурная подпись. „Не стыдись моего падешя, ибо въ немъ твоя судьба“, — написалъ этотъ честный человЪкъ и этикратюя строчки, эта подпись была кораномъ и библ1ей всей жизни сидевшей передо мной проститутки. Казалось въ нихъ, именно въ нихъ она черпала новыя силы на своемъ тернистомъ, многострадаль-номъ пути. Она подняла голову и нежно погладила меня по волосамъ. — Чаю хочешь? — Нетъ, не хочу. — Ты не стесняйся. Плевать, что хозяйка чертомъ смотритъ. У меня не долго: такъ—такъ, а не такъ — и не надо, другую найдемъ. Такъ скажи мне, ч-Ьмъ же тебя угощать. — НичЪмъ. Я сейчасъ собираюсь домой, у меня еще дело... — Дело... не то грустно, не то благоговейно протянула она. — А то посиди еще, если тебе не скучно... не противно со мной. Я тотчасъ постарался успокоить ее и всталъ чтобы взять свою шляпу. Она обвила мою шею и нежно прижалась ко мне всемъ теломъ, какъ будто хотела повиснуть на немъ и не отпускать отъ себя. Потомъ быстро выпрямилась и встала. — А когда-жъ ты придешь? Ты ведь придешь еще? Придешь? Ну скажи: Ведь ты не сердишься на меня? Нетъ?.. Ми-илый... Ну, а ты мне напишешь въ альбомъ? Да, напишешь? Ну ладно, прощай-же, прощай, я не буду удерживать разъ у тебя еще дело. Она еще разъ порывисто обняла мою шею, поцеловала меня и все время упрашивая: „Приходи-же, приди, я буду ждать непременно“, проводила меня до самой лестницы. Дверь захлопнулась только когда я спустился до самаго низа, но въ ушахъ моихъ долго еще звучалъ ея ласковый, какъ будто молящш голосъ: Приди-же, приди... — и въ упоръ мне глядели глубоюе полные счастья и слезъ глаза. Что это было: минута-ль просвета, раскаянье, или чаша страдашя перешла наконецъ черезъ край и нужно было другое, пусть совершенно чуждое ей, но теплое и понимающее ее сердце^ въ которое она могла-бы перелить хотя малую часть горькаго вина жизни. Но, зачемъ же тогда я еще былъ ей нуженъ? Зачемъ же и после она такъ молила: — Приди-же... приди... А. НОЧИ БЕЗУМНЫЯ № 24. 15
Съ 15-го Августа начнетъ выходить вь свЪтъ НОВЫЙ ХУДОЖЕСТВЕННО-ЛИТЕРАТУРНЫЙ БОГАТО ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЙ ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫЙ ЖУРНАЛЕ „ШАНТАНЪ“ Остроумный, веселый, дерзкш, вызывающш, легкш и влекущш Кафе-Шантанъ все бол-Ье и бол’Ье завоевываетъ себ-Ь повсеместное и почетное право гражданства, и пора, давно пора заняться спещально его жизнью, вн-Ьшней и внутренней, его задачами, его интересами и недостатками. Журналъ „Шантанъ“ ставитъ себ-Ъ задачей всячески: въ стихахъ и проз-Ь, зам'Ъткахъ и реценз1яхъ, оригинальныхъ рисункахъ и кошяхъ, фотограф1яхъ и шаржахъ отражать и освещать жизнь Кафе-Шантана, его артистовъ и арти-стокъ: на подмосткахъ, за кулисами, между столиками, въ отд-Ьльныхъ каби- нетахъ и дома. Особое внимаше будетъ удалено новинкамъ всем1рнаго Кафе-Шантана, отличающимся изяществомъ и красотой. Кром-Ь того, въ теченш года редакщей будетъ устроенъ конкурсъ красавицъ всЪхъ столичныхъ Кафе-Шантановъ, и къ концу года подписчики получатъ Безплатно роскошную прем!ю: альбомъ премированныхъ Кафе-Шантанныхъ красавицъ. «Шантанъ» будетъ выходить еженедельно изящными книжечками въ роскошной художественной обложкЪ съ иллюстращями, портретами и рисунками въ тексте и въ виде особыхъ добавочныхъ листовъ. Кроме Кафе-Шантана журналъ будетъ уделять особое внимаже и вообще всякому легкаго жанра искусству, какъ-то: фарсу, оперетте, цирку и т. д. ЦЪНА ОТДЪЛЬНОМУ № въ розничной продаже въ СПБ. 10 к., въ провинцж 12 к. ПОДПИСКА НАГОДЪ СЫ-ГО АВГУСТА 1907 Г-ПО 1-ОЕ АВГУСТА 1908 Г.—5 Р„ 6 /ЛЪС.-2 Р- 50 к., 3 МЪС—1 р. 50 К-, 1 МЪС—50 К- )\дресь конторы к редакцш: Спб. Невскш просп. 78—64. Объявлешя на обложке.: стран. 50 руб., 72 стран. 30 руб., 74 стран. 15 руб. Объявлена Кафе-Шактанныхъ труженниковъ и труженицъ о пржскаж'и ангажемента: 50°/о скидки. Контрагентства и корреспонденты во воъхъ крупныхъ городахъ Россш и заграницей. Требования и деньги адресовать: СПБ. НевскШ, 78—64, Ф. К. ЗИМИНУ. СПБ. Коммерч. Типо-Лит. Виленчикъ. Литейный, 58. Ред.-изд. А. Д. Рысисъ.
ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫЙ ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛЕ „НОЧИ БЕЗУМНЫЯ“ БогатО'Иллюстрированный, ЦЪна отд. № зъ Спб. Ю коп., въ провинцж 12 коп., въ Сибири 15 коп. Пробный № высылается за 2 семикопЕечныя марки. О подпискЪ будетъ объявлено особо. Требовашя адресовать Ф. К. ЗИМИНУ. Спб., Дегтярный пер., 14. ОТДЬЛЕНШ КОНТОРЫ: въ Москва, при книжномъ складЪ „Пресса*4, Мясницкая, 35_^ телефонъ 94—02. въ ЕкатеринославЪ, у Н. Г. Берлявскаго, Садовая, д. Кудрявцева; въ Курск'Ь, при магазин^ „Новый СвЪтъ“, П. Г. Реутова; въ Николаев^, у М. Д. Кирилова, Богородичная, д. № 6; въ БахмутЪ, у Ю. А. Гординскаго, Магистратская, д. Селина. 52 №№ журнала, содержание въ себЪ 1600 столб-цовъ текста и до 750 каррикатуръ, рисунковъ и виньетокъ на злобу дня. 2 руб. 50 коп. въ годъ съ доставкой и пересылкой по всей Имперш. ПРИНИМАЕТСЯ ПОДПИСКА на 1907 годъ на политико-общественно-сатиричесий журналъ ЮморнстическШ ЕженеШышкъ выходя1Ц1й въ свЕтъ подъ разными назватями. Который путемъ юмора и сарказма будетъ отражать на своихъ стр. текущая собьтя политической и общественной жизни. Съ № 6 ьъ журнал'Ь начатъ печаташемъ большой романъ изъ жизни современнаго освободительнаго движенш въ Росаи: соч. А. Прохожаго КРБСНЫЕ ОГНИ Въ журналЬ приним. участие извЪстные ЮМОРИСТЫ и ХУДОЖНИКИ. Подписная ц%на на годъ 2 р. 50 к.; на х/2 года 1 р. 25 к. Разсроика допускается: при подпискЪ 1 р. 50 к. и 1-го марта 1 р. Подписныя деньги и корреспонденфю адресовать ан имя А. Д. РЫСИСЪ, СПБ., Дегтярный пер., д. № 14. Типограф1я И. Люндорфъ и К0. 6-я Рождественская, 22.
старые издания,Эротика,красивые фото обнаженных, совсем голых девушек, арт-ню,ретро-эротика,длиннопост,тегъ
Еще на тему
Так что античные статуи ни разу не удивляют. Хотя там скульпторы по-моему старались воздержаться от излишних подробностей в тех местах.
И вот буквально сейчас задумался, что в 70е-80е это стало модным на волне "натуральности" и хиппи
Скорее всего это связано с резким изменением нравов в Европе в начале-середине 16-го века. Как раз тогда из Америки в старушку Европу привезли не только золото, но и сифилис. И из-за бушевавшей эпидемии более чем свободные нравы (как вам участие Папы Римского в оргии с 50 проститутками в 1501 году?) стали меняться на пуританскую мораль и вот это вот всё.
Так что демонстративный отказ от интимной гигиены мог быть чем-то типа заявления "у нас тут секса нет".
Но вот тут надо первоисточники искать, потому что везде об Медичи и ее эдикте упоминается буквально одним предложением.
Если так, пошлю издателю, пусть вернет мне 10 копеек за номер.
Это ведь неправда?
Негодую вместе со всеми реакторчанами.