Истории

смотрю футбол блин!!!

Бабкина надежда
Каждой из этих женщин больше ста лет. Им было не меньше десяти, когда началась революция, и они были зрелыми тридцатилетними женщинами, когда началась война. Они жили при царе, при Сталине и при Путине и имеют свое мнение обо всем на свете.

Дальше в комментариях.

Трудно сказать кто чем дышит в стране, где у всех заткнуты рты.

Тимати с Кироворовым бакланит за житуху. Не фотошоп.

Мне было 8 лет, когда мои родители развелись. Отец был гораздо старше матери — возможно, поэтому они не сошлись интересами или характерами. Мы с матерью остались жить в Молдавии, а отец уехал в Россию к родственникам.

Отец писал мне письма, присылал открытки на праздники и даже несколько раз выслал переводы в подарок на день рождения. Но когда мне было 16 лет, письма и переводы прекратились. Наверное, отец уже обустроился к тому времени, и как-то жизнь его закрутила в своих проблемах, что стало не до меня. Я помнила отца, но отвыкла от него. Ну, есть да есть, вроде как так и положено. Что поделаешь, раз так вышло в жизни. Конечно, обижалась на отца, что, мол, не приехал за эти годы ни разу. Но время шло. Я повзрослела, выучилась в училище, по распределению устроилась на завод, а потом вообще узнала про строящийся КАТЭК и уехала в Россию. В Красноярском крае устроилась на работу, получила общежитие, встретила хорошего парня и вышла замуж.

Через несколько лет после свадьбы я забеременела и ушла в декретный отпуск. Муж часто уезжал по работе (работал водителем): то груз увезти в другой город, то начальство. Бывало такое, что по 2-3 дня дома не бывал. Я оставалась одна. Скучно было, конечно, но занимала себя вязанием, книгами, телевизором. Живот был уже большой, много отдыхала.

Однажды муж снова уехал в командировку, а я осталась одна. Забыла выключить газовую плиту и уснула. Сморил сон, к тому же чувствовала себя не очень хорошо — уже 8 месяцев было как-никак. Чувствую во сне, что мне плохо. Задыхаюсь, как-то не так. Тут слышу сквозь сон звонок в дверь. Подскочила, к двери подошла, открыла, смотрю — за дверью мужчина. Он ворвался в квартиру, выключил газ, меня в чувство привел. Говорит, мол, дочка, ты что, совсем рассеянная? Я отца в этом мужчине и признала. Обнялись с ним. Слава Богу, он вовремя подоспел: я задремала всего минут на пять и со мной ничего не случилось. Слава Богу, отец мне жизнь спас.

Отец погостил у меня 2 дня. Я удивлена была, как он меня нашел. Говорил, что поехал в Молдавию, навестил мать, она и дала адрес. Говорил, мол, стар стал, хотел хоть навестить бывшую жену и дочку. Мы все это время не могли наговориться. Я спрашивала, почему он перестал мне писать. А отец как-то нехотя сказал, что, когда мне было 16 лет, с ним случилась авария и ему тогда туго пришлось. Я поняла, что проблемы были, и ему нелегко это вспоминать. Что зло таить — главное, что он приехал. Мы очень хорошо провели время, много вспоминали.
Через два дня отец засобирался, а я так хотела, чтобы он с мужем моим познакомился, погостил месяц-другой. Уже в дверях обнялись — отец сказал, что, мол, больше мы с ним никогда не свидимся, но он очень меня любит. Я еще отмахнулась — что ты говоришь, что попало, Бог даст, еще поживешь. Но отец лишь тяжело вздохнул и попросил, чтобы дочку я назвала Катюшей, в честь его матери (моей бабушки), уж очень она этого хочет и просила передать эту просьбу. Я тогда в слезах всего наобещала. Распрощались, отец уехал.

Муж вернулся, я ему рассказывала про встречу с отцом, даже решили съездить к нему погостить через годик-полтора, как ребенок окрепнет. И тут меня осенило — почему отец именно про дочку сказал? Раньше УЗИ не было, пол ребенка определить было нельзя. Но потом я решила, что отец просто предположил и на всякий случай просил назвать Катей, если девочка будет.

Через пару дней я пыталась дозвониться до матери, но переговоры не получилось заказать. Сейчас я думаю, что так было к лучшему, чтобы я не переволновалась и не родила плохо. Родила я дочку, назвала Катей, и уже тогда мама сама заказала переговоры. Радовались рождению дочки, и тут я давай рассказывать про приезд папы. Мама попросила дать трубку моему мужу и спросила, нормально ли я перенесла роды и все ли у меня хорошо. Муж подтвердил, что отец был и даже оставил подарок для дочери — фамильное кольцо.

Тогда мама сказала, что такое кольцо действительно было и принадлежало его матери Катерине, которая умерла еще до моего рождения, давным-давно, а сам отец умер в автомобильной аварии, когда мне было 16 лет. Мама не хотела меня травмировать и промолчала об этом. Тогда она действительно уезжала — оказывается, на похороны. А мне не сказали, потому что у меня с детства было слабое сердце, по врачам всю жизнь ходили. Мне и рожать не советовали.

Сказать, что у меня был шок, ничего не сказать. Отец приходил, оставил фамильное кольцо, просил назвать мою дочь Катей по просьбе его умершей матери... Теперь я понимаю, где она могла его об этом попросить. Отец спас мне жизнь и попрощался со мной.

Тогда я боялась, что меня сочтут сумасшедшей, но кольцо, которое сейчас носит моя взрослая дочь, говорит об обратном.

Не знаю было или нет. Перевод сам делал.

чем больше тем лучше?ну-ну

Даже и не знаю, как преподнести свою историю. Страшно это или нет — решать вам, я лично пока никак не разберусь в своих чувствах. Реальность своей истории доказывать даже и не стану пытаться. Толку-то, если вот она, эта история — смотрит телевизор и мнет в грубых руках сигарету.

Случилось это в конце июля. Был теплый летний вечер, начало двенадцатого. Мама вышла в ночную смену и уже отзвонилась нам с отцом, пожелав спокойной ночи. Отец засиделся на кухне. Как всегда, он курил свою «Приму» и угадывал кроссворды. Я без особого интереса сидел в очередной онлайн-игрушке «ВКонтакте» и готовился ко сну. Ничего особого, простой вечер.

В какой-то момент щелкнул замок входной двери: отец шёл на на выход и сказал мне, что пойдет к помойке вынести мусор. Я ответил: «Хорошо». Отец мой мужчина суровый, из бывших военных. Высокий, жилистый, почти никогда не улыбающийся и не смеющийся; черные, порядком выцветшие волосы и усы давно подернуты сединой, а карие глаза с пожелтевшими белками хранят в себе постоянную усталость. Что уж тут говорить: дают о себе знать горячие точки, в которых ему довелось побывать на своем веку. Короче говоря, волноваться за него не имело смысла — он из тех, кто сможет за себя постоять в любой ситуации.

Как только входная дверь захлопнулась, я поднялся с места, достал из потайного кармана рюкзака сигарету и отправился на кухню, чтобы тоже закурить. Отец не очень-то приветствует этой моей дурной привычки, несмотря на то, что сам смолит сигареты без фильтра с первого года своей срочной службы. В общем, так или иначе, а при нем я не курю.

Стою я на кухне и с наслаждением, большими тяжками, курю. Душно, комары летают. Тишина такая хорошая — только уголек потрескивает да комп шумит нечищеными кулерами из соседней комнаты. И тут с улицы раздался протяжный крик. Громкий, неестественно долгий, но притом вполне человеческий. Я так и замер. Сердце оборвалось, где-то под кожей пробежал холодок. Тысячи мыслей слились перед глазами единственной вспышкой. Крик тем временем оборвался, послышалась какая-то возня, чем-то отдаленно напоминавшая драку не совсем трезвых людей. Вскоре и эти звуки прекратились и потянулись бесконечно долгие минуты.

Я так и стоял с сигаретой в руках. Следовало бы немедленно бежать на подмогу, но в то же время, если уж отец не смог справиться с нападавшими… Затаив дыхание, я ждал. Ни звука больше. И вот, наконец, кто-то вставил ключ в замок и дверь открылась.

— Пап? — обеспокоенно окликнул я.

Отец отозвался и, как ни в чем не бывало, прошлепал в туалет в своих истоптанных тапках.

— Что произошло там? Кто кричал?— никак не мог отойти я.

— Да пес его знает, шпана, что ли, мало…

Я облегченно перевел дух, хотя крик все еще стоял в ушах. Тем временем отец сходил в туалет, вышел ко мне на кухню, да так и замер. Он переводил взгляд с сигареты, тлеющей в моей руке, на меня и обратно. Глаза его медленно наливались злобой, ноздри от негодования расширялись и сужались. Но это было ерундой по сравнению с тем, что чувствовал я. Передо мной стоял мой отец — отец как отец, родной и привычный, только… рыжий и с голубыми глазами. Клянусь Богом! Огненно-рыжие волосы и усы и ясно-голубые глаза! Шок, изумление… Как еще описать то, что происходило со мной?
— Папа… Что произошло?

— Ты что, сын, никак совсем нюх потерял?— прорычал он, сдвинув к переносице густые бронзовые брови.

— Папа, ты…

— Сигарету убрал!— рявкнул он так, что я чуть не подпрыгнул. Отец как отец, вот только… — Ты меня слышишь, вообще?

Я торопливо затушил окурок и снова уставился на него.

— Последний раз предупреждаю, — серьезно проговорил он. — Еще раз застану с сигаретой — не посмотрю, что ты уже взрослый, такого леща дам, что мало не покажется. Это ясно?

Я кивнул и с трудом выдавил:

— Что с тобой, пап?

— А что со мной? — нахмурился он пуще прежнего.

— В зеркало глянь…

Он раздраженно прищелкнул языком и ушел в ванную. Его не было несколько секунд, потом раздался голос:

— Ну, и что тебя так удивило?

Я подошел к двери, ведущую в ванную комнату, оперся плечом о косяк и, сглотнув густую слюну, проговорил:

— Отец… Ты рыжий.

Он насупился, еще раз посмотрел в зеркало, словно желая удостовериться в правдивости моих слов, и с деланным безразличием пожал плечами:

— Рыжий и рыжий, всякое бывает. Давай-ка спать.

Такие вот дела. Мне понадобилось несколько дней, чтобы окончательно отойти от шока. Отец на все расспросы отвечал в своей обычной грубоватой манере. Ни мне, не матери, ни друзьям, ни соседям так и не удалось добиться от него хоть сколько-нибудь внятного ответа, что же произошло с ним тем вечером. Так, мол, и так, ничего не произошло, вынес мусор и домой, криков никаких не слышал. Только однажды, выйдя из себя от очередного «что произошло», он выпалил:

— Да не помню я, чего пристали!

С тех пор мы оставили всякую надежду добиться от него ответа. Как это объяснить, не знаю. Ничего в голову не приходит. Я бы еще понял, если б он встретил какую-нибудь нечисть и вернулся бы седым… Знаете ли, массовая культура, фильмы и книги волей-неволей готовят нас к встрече с чем-нибудь этаким. Но что может заставить пятидесятилетнего мужчину ПОРЫЖЕТЬ, я не возьмусь судить.

И еще. Мусор он выносить по вечерам перестал. Говорит, мол, примета плохая, денег в доме не будет.

Вот и сейчас я печатаю этот текст, а мой отец сидит перед телевизором. Старый добрый вечно угрюмый капитан запаса… рыжий и голубоглазый. Мать рядом, и у нас с ней появилась дурная привычка: смотреть друг другу в глаза по несколько секунд, а потом украдкой синхронно переводить взгляды на отца. Так себя ведут люди, живущие в одном доме с душевнобольным. Хотя пока что в моем отце больше ничего не изменилось.

Машина VS Велосипед=Велосипед побеждает!