Максим Горький / смешные картинки и другие приколы: комиксы, гиф анимация, видео, лучший интеллектуальный юмор.

Barrent Roberts

Очередное новое прочтение классики.

Джонни Депп читает гитаристу ZZ Тоp документы из суда по делу обосравшейся супруги.

Лев Толстой,Максим Горький,ZZ Top,Johnny Depp,Актеры и Актрисы,Знаменитости,картина,Amber Heard,юмор,юмор в картинках,Америка,Россия,страны

Развернуть

Комментарии 321.06.202208:23ссылка-2.0

Darth_Sidious

Выборы депутатов Законод; Сведен! внесенных в избирательный I ВИШНЕВСКИЙ Борис Геннадьевич I Год рождения - 1978 год I Место жительства -город Санкт-Петербург Образование высшее профессиональное В 2009 году окончил Негосударственное аккредитованное частное образовательное учреждение высшего

Развернуть

Комментарии 1108.09.202116:17ссылка17.1

Halera93

Безумие в одиночестве.

Максим Горький в небольшой заметке «Люди наедине сами с собой» рассказывает о чудачествах великих людей, которые ему довелось наблюдать на своем веку.

«Я видел, — пишет он, — как Чехов, сидя в саду у себя, ловил шляпой солнечный луч и пытался — совершенно безуспешно — надеть его на голову вместе со шляпой, и я видел, что неудача раздражает ловца солнечных лучей, — лицо его становилось все более сердитым. Он кончил тем, что, уныло хлопнув шляпой по колену, резким жестом нахлобучил ее себе на голову, раздраженно отпихнул ногою собаку Тузика, прищурив глаза, искоса взглянул в небо и пошел к дому…

Он же долго и старательно пытался засунуть толстый красный карандаш в горлышко крошечной аптекарской склянки. Это было явное стремление нарушить некоторый закон физики. Чехов отдавался этому стремлению солидно, с упрямой настойчивостью экспериментатора.

Горькому довелось видеть и то, как «Лев Николаевич Толстой тихонько спрашивал ящерицу:

— Хорошо тебе, а?

Она грелась на камне в кустах по дороге в Дюльбер, а он стоял пред нею, засунув за ремень пояса пальцы рук. И, осторожно оглянувшись вокруг, большой человек мира сего сознался ящерице:

— А мне — нехорошо».

Лескова, по словам Горького, однажды застали за таким занятием: «сидя за столом, высоко поднимая пушинку ваты, он бросал ее в фарфоровую полоскательницу и, «преклоня ухо» над нею, слушал: даст ли вата звук, падая на фарфор?»

И наконец, такая зарисовка: «Блок, стоя на лестнице во «Всемирной литературе», писал что-то карандашом на полях книги и вдруг, прижавшись к перилам, почтительно уступил дорогу кому-то, незримому для меня. Я стоял наверху, на площадке, и когда Блок, провожая улыбающимся взглядом того, кто прошел вверх по лестнице, встретился с моими, должно быть удивленными, глазами, он уронил карандаш, согнулся, поднимая его, и спросил:

— Я опоздал?»

«Наблюдая, как ведет себя человек наедине сам с собою, — подводит итог писатель, — я вижу его безумным — не находя другого слова». Выходит, все мы только притворяемся нормальными людьми?

Развернуть

Отличный комментарий!

Горькому довелось видеть и то, как «Лев Николаевич Толстой тихонько спрашивал ящерицу:
— Хорошо тебе, а?
— Вы смущаете меня, сэр!
— Не бойся. Со мной ты в безопасности.
— Мне надо закончить уборку, сэр. Хозяйка мне голову оторвет, если я не закончу все вовремя!
— Уборку, да? У меня есть кое-что для тебя. Вот, отполируй мое копье.
— Но оно такое большое! Это может занять у меня всю ночь!
— У нас с тобой полно времени, моя милая. Полно времени.

Теодор20.10.202022:47ссылка

+52.0

Комментарии 5420.10.202022:29ссылка41.2

Prince Florizel

Статья Максима Горького "О русском крестьянстве" (издательство И.П.Ладыжникова, Берлин, 1922). Никогда не издавалась ни в СССР, ни в России

МАКСИМЪ ГОРЬКШ О РУС < К P Е С Т Ь i 9 3 КО мъ янствъ 2 2 ИЗДАТЕЛЬСТВО И. П. ЛАДЫЖНИКОВА БЕРЛИНЪ,История,литература,Максим Горький,статья,о русском крестьянстве,длиннопост,очень длиннопост,сквозь время,Реактор познавательный

Право собственности вне Россш закреплено за авторомъ во вс^хъ страяахъ, где это допускается существующими законами. Alle Rechte Vorbehalten, insbesondere das Übersetjungsrecht in fremde Sprachen. Типограф1я Шпамера въ Лейпциг*,История,литература,Максим Горький,статья,о русском

Люди, которыхъ я привыкъ уважать, спра-шиваютъ: что я думаю о Россш? Мн'Ь очень тяжело все, что я думаю о моей стран'Ь, точн'Ье говоря, о русскомъ народ^, о крестьянства, болыдинств'Ь его. Для меня было бы легче не отвечать на вопросъ,. но — я слишкомъ много пережиЛъ и знаю для того, чтобъ им'Ьть

в га, въ которой издревле привыкъ жить на-роДъ, убйждаетъ его въ законности без-прав1я, въ зоологической естественности анархизма. Это особенно плотно приложимо къ массй русскаго крестьянства, испы-тавшаго болйе грубый и длительный гнетъ рабства, чймъ друые народы Европы. Русский крестьянинъ сотни

окружающую среду въ своихъ интересах!», если же онъ р-Ьшается на это — его ждетъ тяжелая и безплодная борьба. ТЬхъ, кто пытается внести въ жизнь деревни н-Ьчто отъ себя, новое, — деревня встрфчаетъ не-дов1зр1емъ, враждой и быстро выжимаетъ или выбрасываетъ изъ своей среды. Но чаще случается такъ,

всюду вокругъ себя монументальные результаты труда его предковъ. Отъ каналовъ Голландш до туннелей Итальянской Ривьеры и винограДниковъ Везув1я, отъ великой работы Англш и до могцныхъ Силезскихъ фабрикъ — вся земля Европы тесно покрыта грандюзными воплощешями организованной воли людей, — воли,

рода? Но они — далеко и не многимъ культурно-значительнее деревни. Вокругъ — безкрайняя равнина, а въ центре ея — ничтожный, маленькш человечеКъ, брошен'ный на эту скучную землю для каторжнаго труда. И человека, насыщается чувствомъ без-различ1я, убивающимъ способность думать, помнить пережитое,

етъ его «страда» отъ глагола «страдать». Тяжесть труда, въ связи съ ничтожествомъ его результатовъ, углубляетъ въ крестьянине инстинктъ собственности, делая его почти неподдающимся вл1яшю ученш, которыя объясняютъ все грехи людей силою именно этого инстинкта. Трудъ горожанина разнообразенъ,

Челов-Ькъ дЬяшя, онъ создалъ для себя жизнь мучительно напряженную, порочную, но — прекрасную своей полнотой. Онъ возбудитель всЬхъ сощальныхъ болезней, из-врагценш плоти и духа, творецъ лжи и со-щальнаго лицем,Ьр1я, но — это онъ создалъ микроскопъ самокритики, который позволя-етъ ему со страшной

Для интеллекта процессъ творчества ва-женъ самъ по себе; интеллектъ глупъ, какъ солнце, онъ работаетъ безкорыстно. Былъ въ Россш некто Иванъ Болотни-ковъ, челов-Ькъ оригинальной судьбы: ребен-комъ онъ попалъ въ пл'Ьнъ къ татарамъ во время одного изъ ихъ набеговъ на окраинные города Московскаго

за сына Грознаго, и вотъ въ Россда началась кровавая трагед!я политического распада, известная въ исторш подъ именемъ «Смуты». Иванъ Болотниковъ присталъ ко второму самозванцу, получилъ отъ него право команды неболыцимъ отрядомъ стороннцковъ самозванца и пошелъ съ ними на Москву, проповедуя

смуты, о которой историкъ говорить, какъ о «школ-Ь своевольства, безначал1я, полити-ческаго неразум1я, двоедуппя, обмана, легко-мысл1я и мелкаго эгоизма, неспособнаго оценить общихъ нуждъ». Но все это не оставило никакихъ сл’Ьдовъ ни въ быт-Ь, ни въ памяти русскаго крестьянства. Въ легендахъ

былъ непонятенъ крестьянству уже въ начал-fe XIX в-Ька. Не мен-fee мощнымъ и широкимъ по размаху былъ бунтъ, поднятый при Екатерин-fe Великой уральскимъ казакомъ Пугачевымъ, — «эта последняя попытка борьбы казачества съ режимомъ государства», какъ опред'Ьлилъ этотъ бунтъ историкъ С. Ф. Платоновъ.

тоже великш князь, Талантливый авторе цТлаго ряда солидныхъ историческихъ тру-довъ, — сказалъ царю, указывая на многотысячную толпу крестьянъ: «А ведь они совершенно таше же, какими были въ ХУII веке, выбирая на цар1-ство Михаила, таше же; это — плохо, какъ ты думаешь?» Царь промолчалъ.

волюцги, Теперь эти едюе парадоксы все чаще вспоминаются мне. Но — я долженъ заметить, что въ русской жестокости эво-люцш, кажется, нетъ, формы ея, какъ будто, не изменяются. Летописецъ начала ХУII века разсказы-ваетъ, что въ его время такъ мучили: «насыпали въ ротъ пороху и зажигали его, а инымъ

плохомъ питанш русскаго крестьянства ядъ алкоголя дЬйствуетъ на психику сильнее въ Россш, ч'Ьмъ въ другихъ странахъ, где питате народа обильнее и разнообразнее. Можно допустить, что на развитие зат-Ьй-ливой жестокости вл1яло чтете житш свя-тыхъ великомучениковъ, — любимое чтеше грамотеевъ въ

Вскрывъ пленному животъ, вынимали тонкую кишку и, прибивъ ее гвоздемъ къ дереву или столбу телеграфа, гоняли человека ударами вокругъ дерева, глядя, какъ изъ раны выматывается кишка. Раздевъ шгЬн-наго офицера донага, сдирали съ плечъ его куски кожи, въ форме погонъ, а на место звездочекъ вбивали

«Жена дважды мйла бываетъ: когда въ домъ ведутъ, да когда въ могилу несутъ». «На бабу да на скотину суда н'Ьтъ». «Ч'Ьмъ больше бабу бьешь, т1змъ щи вкуснее». Сотни такихъ афоризмовъ, — въ нихъ заключена веками нажитая мудрость народа, — обращаются въ деревне, эти советы слышатъ, на нихъ

«У него — ружье, у меня •— ружье, значить — мы равные; ничего, побьешь другъ друга — земля освободится». Однажды я получилъ на этотъ вопросъ ответь крайне оригинальный, мне даль его солдатъ европейской войны, ныне онъ ко-мандуетъ значительнымъ отрядомъ красной армш. — Внутренняя война — это

каждаго есть свое заняые, своя привязка къ жизни.... Это говорилъ человЪкъ, по-своему гуманный, онъ хорошо относится къ своимъ сол-датамъ, они, видимо, уважаютъ и далее лю-бятъ его, и онъ любить свое военное дело. Я попробовалъ разсказать ему кое-что о Россш, о ея значенш въ м!ре, — онъ слу-шалъ

гвозди въ черепа евреевъ, — все эти кровавый мерзости надо разсматривать, какъ «проявлеше личной инициативы массъ». Но — где же — наконецъ — тотъ добродушный, вдумчивый русскш крестьянинъ, неутомимый искатель правды и справедливости, о которомъ такъ убедительно и красиво разсказывала м1ру русская

всякш трудъ, онъ говорить: «Бей русского, -— часы сд’Ьлаетъ». А бить надо потому, что «каждый день кть не лень, а работать не охота». Такихъ и подобныхъ афоризмовъ у него тысячи, онъ ловко умнеть пользоваться ими, съ детства онъ слышитъ ихъ и Съ детства убеждается, какъ много заключено въ нихъ

Въ первыхъ годахъ ХХ-го столеНя являются разсказы лучшаго изъ современныхъ русскихъ художниковъ слова, Ивана Бунина.' Его «Ночной разговоров» и другая превосходная по красоте языка и суровой правдивости повесть «Деревня», утвердили новое, критическое отношеше къ русскому крестьянству. О Бунине

горе и грубыя радости деревни, слепота ея разума и жестокость чувства. Въ заключеше этого невеселаго очерка я приведу разсказъ одного изъ участниковъ научной экспедицш, работавшей на Урале въ 1921 году. Крестьянинъ обратился къ членамъ экспедицш съ такимъ вопросомъ: — Вы люди ученые, скажите,

смерть отъ голода или посадивъ на дерево стряхивали оттуда, чтобы они расшиблись, — то: протестуя противъ такой жестокости, я предлагаю уничтожать безполезныхъ людей мерами более сострадательнаго характера. Наприм’Ьръ — окармливать ихъ ч1змъ-нибудь вкуснымъ и такъ далее. Эти меры смягчали бы

Существуетъ мнете, что русскш крестья-нинъ какъ-то особенно глубок©' релипозенъ. Я никогда не чувствовалъ этого, хотя, кажется, достаточно внимательно наблюдалъ духовную жизнь народа. Я думаю, что че-лов'Ькъ безграмотный и не привыкшш мыслить, не можетъ быть истиннымъ теистомъ или атеистомъ и что

въ глубокой религиозности крестьянства въ Россш. Я не считаю значительными факты устройства въ сельскихъ церквахъ театровъ и клубовъ, хотя это делалось — иногда — не потому, что не было пом-Ьщешя, более удобнаго для театра, а — съ явной целью демонстрировать свободомыойе. Наблюдалось и более грубо

«йетл'Ьнныя», высоко чтимыя наро/^омъ мощи, — народъ отнесся и къ этимъ актамъ совершенно равнодушно, съ молчаливымъ, тупымъ любопытствомъ. ВскрыНя мощей производились крайне безтактно и часто въ очень грубыхъ формахъ — съ активнымъ учасыемъ инородцевъ, инов'Ьрцевъ, съ гру-бымъ издЬвательствомъ

— Это хорошо сделано, — однимъ обма-номъ меньше. — Но затЬмъ у нихъ являются такая мысли, — я воспроизвожу ихъ буквально, какъ он'Ь записаны мною. — Теперь, когда монастырсюе фокусы открыты — докторовъ надо пощупать и раз-ныхъ ученыхъ —: ихъ д-Ьла открыть народу. Нужно было долго убеждать моего

мануть ее легко. А тутъ — затеяно большое Д'Ьло. Солдаты сказывали, что на войн-Ь электрическимъ св-Ьтомъ ц-Ьлые полки убивали. Я постарался разеЬять страхъ Калибана — и услышалъ отъ него разумный слова: — Одинъ все знаетъ, а другой ■—■ ничего; въ этомъ и начало всякаго горя. Какъ я могу верить,

ПЯтаго года японцамъ служите за большая деньги. А одинъ пленный, колйаковскш сол-датъ изъ матросовъ, раненый, доказывалъ намъ, что Ленцнъ н1змцамъ на руку играетъ. Документы у него были и доказано въ нихъ, что им-Ьлъ Ленинъ переписку о деньгахъ съ немецкими генералами. Я вел1злъ солдата

— Такъ, — Сказалъ оДинъ Слушатель, бородатый красавецъ, — по воздуху галками научились летать, подъ водой щуками пла-ваемъ, а на земл'Ь' ж,ить не ум-Ьемъ. Сна-чала-то на земл-Ь надо бы твердо устроиться, а на воздух’Ь — поогЬ. И денегъ бы не тратить на эти забавки! Другой сердито добавил!»: —

обобралъ горожанина, выманивая у него на хлебъ и картофель все, что нужно и не нужно деревне. Не хочется говорить о грубо насмешли-вомъ, мстительномъ издевательстве, кото-рымъ деревня встречала голодныхъ людей города. Всегда выигрывая на обмене, крестьяне — въ большинства — старались и умели

— Мы — бывала, вашихъ милостей ещё больше ждали. Да, ч'Ьмъ другимъ, а великодупнемъ русский крестьянина» не отличается. Про него можно сказать, что онъ не злопамятенъ: онъ не ломнитъ зла, творимаго имъ самимъ, да, кстати, не помнить и добра, содеяннаго въ его пользу другимъ. Одинъ инженеръ,

Но необходимо отмйтить, что унижете хитроумнаго горожанина передъ деревней имйло для нея очень серьезное и поучительное значеше: деревня хорошо поняла зависимость города отъ нея, до этого1 момента она чувствовала только свою зависимость отъ города. Въ Россш — небывалый, ужасающш го-лодъ, онъ

нина, которому принадлежитъ будущее. Че-лов-Ькъ этого типа разсуждаетъ спокойно и весьма цинично, онъ чувствуетъ свою силу, свое значеше. — Съ мужикомъ — не совладаешь, — говорить онъ. — Мужикъ теперь понялъ: въ чьей рук-Ь хл'Ьбъ, въ той и власть, и сила. Это говорить крестьянинъ, который

Въ общемъ, сытное и полусытное крестьянство относится къ трагедш голода спокойно, какъ издревле привыкло относиться къ стихшнымъ бйдств1ямъ. А въ будущее крестьянинъ смотритъ все бол'Ье уверенно, и въ тон-Ь, которымъ онъ начинаетъ говорить, чувствуется челов'Ькъ, сознающш себя единственнымъ и

— Думают'ъ некоторые, кто поумнее. — Рабочихъ-то не любите? — Зач’Ьмъ? Я только говорю, что без-покойный это народъ, когда въ болыномъ скопленш онъ. Разбивать ихъ надо на малый артели, тамъ сотня, тутъ сотня ... А отношеше крестьянъ къ коммунисгамъ — выражено, по моему мн’Ь'шю, всего искреннее

исключительной жестокостью русскаго народа. Когда въ «зверстве» обвиняютъ вождей революции — группу наиболее активной интеллигенции — я разсматриваю эти обвиненья, какъ ложь и клевету, неизбе'жныя въ борьба политическихъ партш, или — у людей честныхъ — какъ добросовестное заблужденье. Напомню,

никовъ земли, но — это потому, что хараК,-теръ д-Ьятельности неуклонно обязываетъ ихъ руководствоваться ¡езуитскимъ принципомъ «ц'Ьль оправдываетъ средство». Но люди искренно любяпце и фанатики идеи нередко сознательно искажаютъ душу свою ради блага другихъ. Это особенно приложимо къ большинству

Онъ, конечно, не скажетъ этого, ибо ему еще не ясно р-бшающее значеше интеллек-туальнаго труда. Почти весь запасъ интеллектуальной энергш, накопленной Росщей въ XIX в., израсходованъ револющей, растворился въ крестьянской масс-б. Интеллигентъ, производитель духовнаго хл-бба, рабочш, творецъ

чти страшные люди, о которыхъ говорилось выше, и место ихъ займетъ новое племя — грамотныхъ, разумныхъ, бодрыхъ людей. На мой взглядъ это будетъ не очень «милый и симпатичный русскш народъ», но это будетъ — наконецъ — деловой народъ, недоверчивый и равнодушный ко всему, что не имеетъ прямого

веДлйвую Оценку со стороны этого человека, не скоро будетъ понятъ имъ, какъ мастерская, где непрерывно вырабатываются новыя идеи, машины, вещи, назначеше ко-торыхъ — облегчить и украсить жизнь народа. Вотъ схема моихъ впечатлений и мыслей о русскомъ народе.,История,литература,Максим

Ссылка на pdf версию: https://dropmefiles.com/nqV9v

Развернуть

Комментарии 7404.07.202020:16ссылка30.8

Lazlo

А.М. Горький, переодетый и загримированный, ходил по Москве. 23 июня 1928 год.

"В прошлое воскресенье ходил по улицам загримированный, с бородою; это - единственный способ что-нибудь видеть, не будучи окружённым зрителями, которые в упор рассматривают тебя. Видел много интересного..."