Cat_Cat

Кроваво-красные реки Палестины*. 11 историй арабо-израильского конфликта

Недавно один мой приятель, сидящий на проекте в Израиле, спросил - "черт, откуда здесь столько людей с оружием?". Всё, что я смог ответить - "чувак, у них там война"

Если у вас тоже возникал вопрос, откуда взялись очереди перед рамками на вокзале, почему пистолеты охранников больше похожи на карабины а местные военные ходят со снаряженными магазинами - просто прочтите это.

*Палести́на - историческая область на Ближнем Востоке. Не путать с Государством Палестина.

Если кто-то пришел убить тебя — поднимись и убей первым
Танах

Вы – гордый народ, который действительно верит в то, что мы украли у Вас Землю.
Рав Меир Кахане

Это не статья. Это набор коротких историй - о том, почему на Ближнем Востоке ближайшие сто лет вряд ли наступит мир. И почему с этим вряд-ли удастся что-то сделать.

Дейр-Ясин (1948)

9 апреля 1948го года бойцы вооруженной подпольной организации Иргун атаковали арабскую деревню Дейр-Ясин. В ходе ожесточенного боя погибло больше сотни арабов, большинство — невооруженные жители деревни.

События Дейр-Ясина, вызвавшие массу разнообразных слухов среди арабов, привели к их массовому бегству. Так начиналась история палестинских беженцев.

13 апреля арабские боевики напали на еврейский медицинский конвой. Погибло 79 евреев и один британский солдат. Многие из них сгорели заживо. Колесо сделало ещё один оборот.

Йехуд и Кибия (1953)

В ночь с 12 на 13 октября арабские боевики пробрались в еврейскую деревню в 10 километрах от иорданской границы и бросили гранату в один из домов. Погибла женщина и двое детей. Это было одно из сотен подобных нападений.

В операции возмездия участвовало 101-е подразделения Ариэля Шарона. Фактически - карательное, созданное во-многом из людей, потерявших близких от нападений арабов, и имевших к ним личный счет.

14-го октября израильские отряды вошли в Кибию — крупную деревню в Иордании и одну из главных баз арабских федаинов. Они выгнали жителей и заминировали дома — никто не мог предположить, что часть местных решит переждать нападение на чердаках и в подвалах.

Ариэль Шарон утверждал, что солдаты не знали о том, что многие из местных жителей прячутся в подвалах. Иорданские медики говорили другое — большинство из них погибло не под завалами, а от пуль и осколков.

Впрочем, это вряд ли может показаться удивительным. В те времена арабы с большим удовольствием убивали евреев — рано или поздно, колесо должно было развернуться и в другую сторону.

Самир Кунтар (1979)

22 апреля 1979 года 16-летний Самир Кунтар и четверо его товарищей высадились около Нагарии, собираясь захватить заложников. Вскоре после высадки они застрелили первого попавшегося им — полицейского, Элияху Шахара.

Один из боевиков вломился в дом эмигранта из ЮАР, выбив выстрелом замок — и тут-же был застрелен сам.

Встретив сопротивление, другие боевики вломились в дом семьи напротив. Отец, Дани Харан, успел спрятать свою жену, младшую дочь и соседку на антресоли — и сам, вместе со старшей дочерью был захвачен террористами. При этом его жена от испуга так плотно зажала рот своей дочери, что та в итоге задохнулась.

Террористы забрали Дани и Эйнат, другую дочь, чтобы использовать их как заложников, но не успели уйти — у моря их уже ждали. Когда их окружили и стало понятно, что сбежать не удастся, Самир Кунтар убил Дани на глазах его дочери, а потом проломил ей череп прикладом своего автомата.

На суде он утверждал, что оба заложника погибли в результате дружественного огня. Израильские медики (часть их отчета до сих пор не показывают публики из общечеловеческих соображений) утверждают обратное.

Кунтар получил пять пожизненных сроков и ещё 47 лет сверху. Мать убитого полицейского Элияху Шахара умерла за 4 дня до суда — не выдержало сердце.

В 2008-м году Самир Кунтар и четверо других террористов были обменяны на тела двух израильских солдат.

Арабское общество встретило Кунтара как героя — его чествовали в Ливане (там по этому случаю собралась вся политическая элита), Сирии, Иране. Башар Асад вручил ему сирийский орден. Аятолла и Насралла называли его настоящим храбрецом и истинным героем палестинского сопротивления.

Точку в этой истории 19 декабря 2015 года поставили ВВС — Самир Кунтар был убит в собственном доме в пригороде Дамаска после попадания израильской ракеты.

Рано или поздно, это должно было случиться. В случае с Самиром Кунтаром, потребовалось почти 40 лет.

Нерушимая скала (2014)

7 июля Израиль начал операцию «Могучий утес», зачищая инфраструктуру ХАМАС в секторе Газа после многочисленных обстрелов приграничных городов.

Погибло 66 израильских солдат и больше 600 боевиков.

Бейрут — до и после (2006)

В ходе второй Ливанской войны 2006-го года шиитский квартал Бейрута превратился в руины. Другие части города тоже пострадали — израильтяне бомбили всё, что было связано с Хизбаллой. Как правило. Иногда они промахивались.

За время войны погибло больше тысячи ливанцев. Часть из них была связана с Хезбаллой, часть — просто оказалась не в том месте не в то время.

Бомбардировка Каны (2006)

В ночь на 30 июня 2006-го в ходе ливанской войны от израильского авиаудара погибло около 30 ливанцев, из них половина — дети. Бомбили жилой дом, из которого вёлся огонь по израильским солдатам — никто не знал, что в его подвале пряталось две семьи …

Похороны Шона Кармели (2014)

Солдат-одиночка из Техаса погиб от выстрела снайпера в ходе операции «Нерушимая скала» в 2014-м году. У него не было родных в Израиле, и друзья, боявшиеся, что на похоронах никого не будет, позвали болельщиков Маккаби из Хайфы придти.

Собралось 20 000 человек.

Хизбалла

Можно говорить многое. А можно показать одно фото.

Мария Аман (2002)

Мария Аман вместе со своей семьёй ехала в машине в Газе, когда её поразило осколками израильской ракеты, выпущенной по боевикам Исламского Джихада. Её мать, шестилетний брат и бабушка погибли. Сама Мария была ранена и парализована от шеи и ниже.

В терактах, организованных убитыми террористами, погибли несколько десятков израильтян — и они готовили новые.

Марию спасли (если это можно так назвать) израильские врачи.

Взрывы самоубийц (1999-2006)

Женщина, раненая после взрыва террориста-смертника около ресторана в Тель-Авиве. Ариэль Шарон часто показывал это фото иностранным дипломатам, когда они возражали против израильской охоты на лидеров террористов.

В ходе охоты на организаторов взрывов, погибло от 50 до 200 палестинцев. Многие из них были членами террористических организаций.

Дольфи (2001)

1 июня 2001 года террорист-смертник взорвал себя у входа на популярную у русскоязычной молодежи дискотеку в здании бывшего дельфинария (отсюда название).

Погибли 21 человек, ранены были больше ста.

Организаторы теракта (в большинстве своём) были убиты в ходе последовавших ликвидаций в Газе.

Во время одной из них и была ранена Мария Аман (выше).

Авиаудары и точечные ликвидации

В начале нулевых для целевых убийств как правило использовались вертолёты «Апач» и дроны, чьи ракеты наносили меньший сопутствующий урон. К сожалению, иногда сопутствующий ущерб всё-таки был.

Шейх Ахмед Яссин

Основатель ХАМАС всю жизнь призывал убивать евреев. Рано или поздно, с ним должно было что-то случиться.

Фото того, что осталось от Яссина после прямого попадания ракеты в инвалидную коляску, я вставлять сюда не буду.

Кажется, эта история будет вечной.

_____________________________________________________________________________________

Автор: Артём Наливайко

Предыдущая часть

Чернобыль ч.??. Эпилог

Сегодня оценки значимости чернобыльской аварии разнятся. Кто-то считает её одной из причин развала СССР. Действительно, ликвидация аварии обошлась экономике Советского союза в $300 млрд по достаточно скромным подсчётам. После аварии также было вложено много денег. Пострадало более миллиона человек, как задействованных в ликвидации и эвакуированных, так и продолжающих проживать на пострадавших территориях. Вред здоровью населения и сегодня трудно оценить. А работы по ликвидации аварии завершить удастся не скоро, не просто так Укрытие-2 рассчитано на сто лет.

Научный руководитель проекта РБМК Анатолий Александров после снятия с поста президента Академии наук СССР в октябре 1986 года сохранил звание академика и ещё два с лишним года возглавлял ИАЭ. В 1989 году его место занял Евгений Велихов. До конца жизни Александров придерживался версии о виновности персонала в аварии, о чём неоднократно говорил в интервью и в книгах.

Чернобыль — трагедия и моей жизни тоже. Я ощущаю это каждую секунду. Когда катастрофа произошла, и я узнал, что там натворили, чуть на тот свет не отправился. Потом решил немедленно уйти с поста президента Академии наук, даже обратился по этому поводу к М.С. Горбачеву. Коллеги останавливали меня, но я считал, что так надо. Мой долг, считал я, все силы положить на усовершенствование реактора<...>
Двенадцать раз эксперимент нарушал действующую инструкцию по эксплуатации АЭС! Одиннадцать часов АЭС работала с отключенной САОР! Можно сказать, что изъяны существуют в самой конструкции реактора. Однако причина аварии все-таки — непродуманный эксперимент, грубое нарушение инструкции эксплуатации АЭС. Реакторы такого типа стоят и на Ленинградской, и на Курской АЭС — всего пятнадцать штук. Почему же авария произошла в Чернобыле, а не в Ленинграде, например? Повторяю, недостатки у реактора есть. Он создавался академиком Доллежалем давно, с учетом знаний того времени. Сейчас эти недостатки уменьшены, компенсированы. Дело не в конструкции. Вы ведете машину, поворачиваете руль не в ту сторону — авария! Мотор виноват? Или конструктор машины? Каждый ответит: «Виноват неквалифицированный водитель».
Анатолий Александров. Предисловие к сборнику Н.Д.Тараканова “Две трагедии ХХ века”, 1992 год

Тело Анатолия Александрова по некоторым данным было найдено в его “Волге” в гараже 3 февраля 1994 года, за 10 дней до 91 дня рождения академика. По официальной версии он умер от остановки сердца. Учёный похоронен на Митинском кладбище. Там же похоронены сотрудники ЧАЭС и пожарные, умершие от переоблучения, полученного в ту ночь.

Главный конструктор проекта РБМК Николай Доллежаль после аварии ушёл на пенсию. В 1989 году вышли его мемуары “У истоков рукотворного мира (записки конструктора)”. После развала СССР подвергся допросам по делу конструкторов. На пенсии продолжал заботиться о делах НИКИЭТа, хотя уже и не совсем официально. Умер академик 20 ноября 2000 года на своей даче в Московской области. Ему был 101 год. Похоронен в Одинцовском районе Московской области. Доллежаль также обвинял персонал ЧАЭС в аварии.

Однако, какими бы высокочувствительными контрольно-предупредительными средствами автоматизации мы не располагали, вопрос о квалифицированности кадров остаётся одинм из главных в процессе развития атомной энергетики. Причём не только в отношении персонала, непосредственно обслуживающего реакторы, но и его руководящего состава.
Николай Доллежаль. У истоков рукотворного мира (записки конструктора)”. 1989 год.

Академик Валерий Легасов во время своего присутствия в Зоне (а он ездил туда несколько раз) получил лучевую болезнь 4 степени и целый ряд параллельных заболеваний, вызванных переоблучением. После доклада в Вене в августе 1986 года попал в опалу. По разным данным, причиной стал то ли тот факт, что он вызвался озвучить официальную версию аварии, которая подвергалась многочисленной критике, то ли разгласил в ходе доклада лишние данные. Он дважды был в списках на награждение званием Героя социалистического труда, однако так и не получил его. Среди коллег по воспоминаниям членов семьи, подвергался травле, отчего, на фоне проблем со здоровьем, испытывал проблемы и с душевным здоровьем. Так или иначе, 28 апреля 1988 года он должен был разгласить результат своих исследований причин чернобыльской аварии. Однако 27 апреля он был найден мёртвым в своей квартире при подозрительных обстоятельствах. На диктофоне, найденном рядом, часть записей была затёрта, однако многие сохранились. Учитывая, что при жизни Легасов занимался проблемами безопасности, возможно, что это могло стать причиной его смерти. В 1996 году президент РФ Борис Ельцин присвоил академику Валерию Легасову звание Героя России за «отвагу и героизм, проявленные во время ликвидации Чернобыльской аварии». Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

У меня в сейфе хранится запись телефонных разговоров операторов накануне произошедшей аварии. Мороз по коже дерет, когда их читаешь. Один спрашивает у другого: «Тут в программе написано, что нужно делать, а потом зачеркнуто многое, как же мне быть?» Второй немножко подумал: «А ты действуй по зачеркнутому!» Вот уровень подготовки таких серьезных документов: кто-то что-то зачеркивал, ни с кем не согласовывая, оператор мог правильно или неправильно толковать зачеркнутое, совершать произвольные действия — и это с атомным реактором! На станции во время аварии присутствовали представители Госатомэнергонадзора, но они были не в курсе проводимого эксперимента!
Стенограмма пяти магнитофонных кассет, надиктованных академиком Легасовым В.А., "Об аварии на Чернобыльской АЭС".

Виктор Брюханов не отсидел полный срок. С 1991 года он живёт в Киеве. Работал в государственном предприятии “Укринтерэнерго”, которое занимается экспортом электроэнергии.

Я не согласен ни с официальной точкой зрения, ни с тем, что пишут журналисты. На суде высказывались ведущие ученые, конструкторы, представители технической экспертизы прокуратуры. И все защищали честь своих мундиров. Все! Это нагромождение лжи и увело нас от поиска причин аварии. Напомню. На момент создания реактора РБМК-1000 его технологический уровень, возможно, был самым высоким в мире <...>
Что же касается системы защиты, уверен: она должна быть рассчитана на дурака. То есть, что бы ни сделал персонал неверного, техника не должна реагировать. Как японская бытовая техника: если мы на кнопку нажимаем ошибочно, она просто не включается, но не портится и не взрывается. Тем более реактор. У нас же как получилось: когда мы закончили все проверки, нажали кнопку «СТОП», он, вместо того чтобы остановиться, взорвался. Я не физик-ядерщик. Я теплоэнергетик. Попросту — завхоз. Поэтому лишь со своей колокольни могу предполагать: если бы система защиты реактора была нормально сконструирована, аварии бы не произошло.
Не хочу себя обелять. Нарушения со стороны персонала были, но они, будь все предусмотрено проектом, привели бы к выходу из строя блока, но не к катастрофе.
Виктор Брюханов. Интервью журналу “Профиль”.

Николай Фомин был тяжело больным человеком ещё до аварии. Он получил тяжёлую травму позвоночника в ДТП в 1985 году и до конца не восстановился. Незадолго до суда попытался совершить самоубийство. В 1988 году был переведён в Рыбинскую психоневрологическую лечебницу для заключенных. В 1990 году его признали невменяемым, так что он вышел из тюрьмы, попав в гражданскую лечебницу. После выздоровления до пенсии проработал на Калининской АЭС в городе Удомля Тверской области.

Анатолий Дятлов вышел на свободу спустя три года и 10 месяцев после приговора. Авария подорвала его здоровье, из московской больницы он вышел только в 1987 году. Ещё в тюрьме он начал бороться за восстановление честного имени сотрудников ЧАЭС. Написал несколько статей, давал интервью. В 2003 году свет увидела его книга воспоминаний “Чернобыль. Как это было”, в которой он продвигал свою точку зрения о невиновности персонала и доказывал, что ключевая причина аварии лежит в несовершенстве РБМК. Умер Дятлов 13 декабря 1995 года. Место захоронения неизвестно.

Аварийная защита, её материальная часть содержались в исправном состоянии. Электронная часть и органы воздействия на реактивность (стержни СУЗ) сработали согласно алгоритму и в полном объеме.
Получили взрыв реактора!..
Какие могут быть претензии к оперативному персоналу? В нормальном человеческом обществе – никаких. Аварийная защита по своему названию и назначению призвана заглушить реактор в аварийных ситуациях без каких-либо повреждений. О взрыве и не говорю. 26 апреля защита не заглушила реактор в стационарном состоянии.
Даже если бы мы и нарушали какие-то положения Регламента или инструкций ранее, то и это не дает никаких оснований для обвинения персонала во взрыве. Ведь тогда ничего не произошло.
Пусть мы нарушили (на самом деле – нет) Регламент, когда начали поднимать мощность после её «провала» и рисковали получить аварию, подобную той, что была на первом блоке Ленинградской АЭС в 1975 г. Ничего не было.
Пусть мы нарушили Регламент, выведя САОР, но при чем тут взрыв? Система аварийного охлаждения реактора от взрыва реактор ни в коей мере предохранить не могла, а после взрыва – бесполезна ввиду разрушения реактора.
Анатолий Дятлов. “Чернобыль. Как это было”.

Припять после эвакуации какое-то время ещё пытались отмыть, однако быстро стало понятно, что для жизни город останется непригодным. Тем не менее, целый ряд объектов инфраструктуры ещё использовался и до сих пор продолжает использоваться. Например, бассейн “Лазурный”, в котором плавали сотрудники станции. Он использовался до конца 90-х годов. До сих пор работает спецпрачечная, использующаяся персоналом Зоны.

В остальном, город полностью разграблен мародёрами. Также по Припяти разбросаны граффити, нарисованные как просто разными мутными людьми, так и профессиональными художниками. Некоторые из них конструируют и другие арт-объекты и акции, такие как недавнее зажигание вывесок в городе. Кроме них город посещают туристы. Но время и природа берут своё. Повсюду растёт зелень, деревья пробиваются прямо сквозь асфальт и плиты зданий.

Сами дома, не отапливаясь много лет, стремительно приходят в негодность, отчего рушатся. Во многие жилые дома не рекомендуется заходить уже сейчас, а в ближайшие годы разрушений будет только больше.

Реакторы РБМК-1000 в количестве 10 штук продолжают работу после крупной модернизации, пройденной после 1986 года. После аварии достройку новых блоков остановили везде, где велось строительство - 5 и 6 блоки ЧАЭС, 3 и 4 блоки Игналинской АЭС, 1 и 2 блоки Костромской АЭС (последние две станции работали и должны были работать на реакторах РБМК-1500), 5 и 6 блоки Курской АЭС и 4 блок Смоленской АЭС. Также в разные годы были остановлены оставшиеся три блока ЧАЭС (1991, 1996, 2000), оба блока ИАЭС (2004 и 2009). 21 декабря 2018 года был остановлен после 45 лет работы 1 энергоблок Ленинградской АЭС, самый первый реактор РБМК-1000. В марте 2018 года была пущена его замена - 1 энергоблок ЛАЭС-2 на реакторе ВВЭР-1200. 2 блок ЛАЭС-2, как ожидается, войдёт в работы в 2019 году.

Список литературы и ссылки

Техника и наука

Доклад экспертов для МАГАТЭ по Чернобыльской аварии

Доклад международной консультативной группы по ядерной безопасности «Культура безопасности» (INSAG-4)

Доклад международной консультативной группы по ядерной безопасности «INSAG-7. Чернобыльская авария: дополнение к INSAG-1»

А.Боровой, Е.Велихов. К 25-летию аварии на Чернобыльской АЭС: работы Курчатовского института по ликвидации последствию аварии

А.Боровой, Е.Велихов. «Опыт Чернобыля» в четырёх частях: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4

А.Живов. Радионуклидное загрязнение пресных водных объектов вследствие сбросов радиоактивных отходов и радиационных аварий

«Атлас современных и прогнозных аспектов последствий аварии на Чернобыльской АЭС на пострадавших территориях России и Беларуси»

Мемуары и интервью

А.Дятлов. «Чернобыль. Как это было»

Ю.Щербак. «Чернобыль»

С.Мирный. «Живая сила. Дневник ликвидатора» (см. здесь)

С.Паскевич, Д.Вишневский. «Чернобыль. Реальный мир» (см. здесь)

А.Боровой. «Мой Чернобыль»

Н.Доллежаль. «У истоков рукотворного мира (записки конструктора)»

В.Легасов. «Об аварии на Чернобыльской АЭС» (текст аудиозаписей)

Н.Карпан. «Чернобыль. Месть мирного атома»

С.Алексиевич. «Чернобыльская молитва (хроника будущего)»

С.Дроздов «Воздушная битва за Чернобыль». Статья из журнала «Авиация и время» в четырёх частях: часть 1, часть 2, часть 3 (нужно листать), часть 4

YouTube канал Telecon Doumentary (в частности, фильм Чернобыль 3828 и интервью в проекте ЧЕРНОБЫЛЬ. Документальный сериал "1986.04.26 P.S.")

YouTube канал 1986.04.26 Post Scriptum

А.Крысенок, В.Басов. «Дезактивация воды: как рождалась "Технология КПИ"»

Прочие материалы

Сайт В.Дмитриева о причинах Чернобыльской аварии. Содержит большое количество документов, мемуаров и аналитики.

Группа Вконтакте «Чернобыль». Основной поставщик фотографий для цикла, а также огромное количество различных материалов, не вошедших в цикл. В разделе документы представлены книги, на которые я не смог дать адекватную ссылку.

А.Шигапов. «Чернобыль, Припять, далее нигде…». Автор ряда путеводителей делает своеобразный путеводитель по Зоне. К сожалению, ряд информации уже устарел, однако это касается лишь обеспечительных моментов поездок.

ЖЖ Максима Мировича. Очень много постов о его экскурсиях в Чернобыль. Много фотографий. Однако нужно искать эти посты, продираясь через его политический высказывания.

ЖЖ tnenergy. Здесь есть отдельные статьи об аварии на ЧАЭС (см. «Как взорвать РБМК»), а также об атомной энергии в целом.

Сайты «Союзчернобыль» и «Чернобыль, Припять, Зона отчуждения ЧАЭС». Содержат много любопытной информации.

Огромное спасибо, что дочитали это чудовище, в которое было вложено огромное количество времени и сил, а отдельная благодарность донатившим. Надеюсь, вам было интересно, впредь буду стараться радовать вас новыми текстами, по возможности буду уделять сравнимый объём проработке материалов (хотя и не могу обещать, к сожалению).

С уважением к читателям,

Старостин Александр

_____________________________________________________________________________________

Весь цикл доступен по тегу Чернобыль Старостина

Если вам понравился этот цикл можете поддержать наши статьи крепким рублём:

Сбербанк: 4276 1100 2023 2480

Яндекс.Деньги: 4100 1623 736 3870

Чернобыль ч.13. Тернистый путь к истине

Взгляд из-за решётки

Как мы помним, в ИАЭ реальную причину аварии узнали очень быстро, примерно в течение двух недель, а о недостатках, которые и привели к аварии, знали тоже давно. Сотрудник Курчатовского института Волков поднимал вопрос до аварии, сразу после аварии, после чего был лишён доступа в институт, а затем даже написал лично Горбачёву. Горбачёв заслушал все известные версии аварии, а также получил доказательства того, что причиной аварии стала несовершенная конструкция реактора, а точнее - его системы управления и защиты. И всё же официально вина была возложена на персонал, сотрудники ЧАЭС были приговорены в 1987 году к разным тюремным срокам. Что было дальше?

В принципе, дальше ничего сверх важного и не было вплоть до 1990 года. Официальная версия стала главной, поэтому она и доминировала как в советских, так и и в заграничных СМИ. А вот в 1990 году произошёл целый ряд важных событий. Во-первых, из тюрьмы вышел Дятлов. Ещё находясь в тюрьме, он старался выразить свою точку зрения на произошедшее в 1986 году. В частности, он через свою жену передал Щербаку письмо в ответ на интервью Трегуба и Казачкова, опубликованные в документальной повести “Чернобыль”, выпущенной в 1991 году.

Если исходить из тех инструкций, что были перед аварией, все действия персонала правильны. Их вины нет. Все, что делалось, было в пределах полномочий смены. Если бы это оговаривалось особой опасностью, тогда другое дело. Самой высшей властью обладал тогда на блоке Дятлов. Его авторитет и наше доверие… сыграли определенную роль. Леня Топтунов - молодой парень. Его жаль. Я думаю, что если бы сидел на его месте, у меня это просто бы не произошло. Хотя, может быть, я чего-то не знаю <…> Я сочувствую этим ребятам. Мне кажется, мы судим их не за ошибку, а за последствия. Дятлов же наказан больше за характер свой, чем за незнание. Он был очень самоуверен. Отличная память. Если бы не эта самоуверенность, он бы и программу не положил на свои плечи. Он был для нас самым большим авторитетом. Недосягаемый авторитет. Его слово было закон.
Юрий Трегуб. Цитируется по документальной повести Юрия Щербака “Чернобыль”.

Если совсем точно сформулировать, то персонал ЧАЭС стал жертвой как своих ошибок, так и недостаточно устойчивой работы реактора <...> Как бы я наказал виновников? Вина директора Брюханова не в аварии, а в действиях после аварии. Главный инженер Фомин - я убежден - во взрыве не виноват. Может быть, вину несет за послеаварийные действия. Вина Дятлова есть, хотя до сих пор неизвестно - давал он команду на подъем мощности или не давал. Но не 10 лет, по-моему, он заслужил меньше. Начальнику смены станции Рогожкину я бы дал больше. Он был на центральном щите, когда это случилось, - и даже побоялся прийти на ВЩУ-4. Знал, что там радиация. И полностью самоустранился от ликвидации последствий аварии.
Начальнику смены блока Саше Акимову - то есть самому себе - я бы дал лет восемь. И если бы это случилось на моей смене, я бы понимал, что это справедливо. Только, наверно, я бы вообще не жил. Даже если бы выжил, то не вынес бы таких моральных мук. Мне очень жаль Акимова. Ведь он наверняка понял свою ответственность за происшедшее. Через день, через два - но понял. Он очень мужественный человек, он умирал в муках, но прогонял от себя свою жену, потому что от него очень сильно "фонило"…
Игорь Казачков. Цитируется по документальной повести Юрия Щербака “Чернобыль”.

Вот что писал в ответ на это сам Дятлов:

Казачков вину каждого из нас, осужденных, определяет. Так вот, если из нас кто и имеет вину, так это Фомин. Во взрыве только его вина есть. Он знал (а также Лютов и Робов), что аварийная защита дефектная. Он утверждал акт о физпуске, и тогда, конечно, обсуждала комиссия дефект стержней. Но из-за незнания физики он серьезность этого оценить не смог. Лютов равнодушный человек, лодырь, да и физику не очень-то знал. Гобов мог оценить, но он безвольный человек. А комиссия?!

Говоря о причинах произошедшего, Дятлов снова говорил о несовершенстве конструкции реактора. Об этом уже говорили и Трегуб, и Казачков, однако именно замглавинженера станции максимально аргументированно и прямо говорил о недостатках реактора, о том, что сотрудники станции об этом не знали, так как конструкторы не довели до эксплуатантов эту информацию.

Но на этом судебном процессе должно быть выяснено, что реактор не соответствовал вполне конкретным пунктам основополагающих документов, имеющих силу закона по ядерной безопасности. А судить их можно и нужно именно за это. И тогда обвинения оперативного персонала рассыплются сами собой. Не зря же вся эта камарилья, признавая у реактора "недостатки, "особенности" (тут некуда деться!), делает вид, что таких документов: "Общие положения безопасности… ОПБ-82" и "Правила ядерной безопасности - ПБЯ-04-74" - не существует. Ведь если перевести эти "недостатки" и "особенности" реактора в конкретные пункты требований НОРМ, то окажется, что несколько тысяч человек оперативного персонала (это в первую очередь) преступно держались под ударом. Если оперативный персонал этого не знал, то наука обязана была знать! И принять необходимые меры! И напрасно В. Жильцов сетует на отсутствие в оное время мощных ЭВМ. После аварии выяснилось, что наука знала те моменты, дефекты, которые явились определяющими в возникновении аварии. А что не знала, то вполне узналось бы и без современных мощных машин <...>
Главный Конструктор РБМК-1000 академик Доллежаль Н. А. в записке Прокурору говорит, что реактор с 2% обогащением урана и без дополнительных поглотителей в зоне (а именно таким был реактор) НЕУПРАВЛЯЕМ. Не надо быть специалистом, чтобы понять негодность такого реактора к эксплуатации - слово "неуправляем" всем понятно.

Мнение Госпроматомнадзора

В 1991 году свет увидели два доклада советских экспертных групп об аварии на ЧАЭС. Первый - доклад Госкомитета СССР за безопасным ведением работ в промышленности и атомной энергетики (Госпроматомнадзор, ГПАН). Возглавил комиссию Николай Штейнберг, который с мая 1986 по февраль 1987 года работал главным инженером на ЧАЭС. Чем этот доклад важен? Он важен двумя моментами. Во-первых, комиссия Госпроматомнадзора содержит обширный список нарушений Общих положений по безопасности от 1973 года (ОПБ-73) и правил ядерной безопасности от 1974 года (ПБЯ-04-74). Постараюсь кратко своими словами расписать, в чём состояли эти нарушения.

Ст. 3.1.6 ПБЯ-04-74. В техническом проекте второй очереди ЧАЭС отсутствовали: перечень отступлений реакторов второй очереди ЧАЭС, обоснование допустимости этих отступлений и согласование этих отступлений с Госатомэнергонадзором (тогда эта структура - одна из предтеч Госпроматомнадзора - входила в состав Минсредмаша). В результате “эксплуатационная документация, которой руководствовался в своих действиях персонал, не могла быть адекватной фактическим характеристикам реактора”

Ст. 3.2. ПБЯ-04-74 (аналогичная статья 2.2.3 ОПБ-73). Разработчики реактора не просчитали, как поведёт себя паровой коэффициент реактивности (определение см. в ч.3) при мощности ниже 50% от номинальной (как мы помним, именно такая ситуация сложилась в ночь на 26 апреля). Они считали его только для мощности 50%+. При этом выяснилось, что в реальности ПКР становился положительным при большом выгорании топлива и сильном запаривании реактора. А это значило, что реактор в таких режимах имел тенденцию к саморазгону. Но это не было описано соответствующими документами, что является нарушением правил.

Ст. 3.1.8 ПБЯ-04-74. Разработчики не предусмотрели сигнализации при достижении рядом параметров аварийных или угрожающих значений, в частности ОЗР, слишком низкое значение которого стало для прокурора поводом к обвинению на суде.

Ст. 3.3.1 ПБЯ-04-74. Система управления и защиты (СУЗ) реактора РБМК-1000 не обеспечивала надёжный контроль мощности, управление и быстрое гашение реакции (18 секунд на полный ввод стержней в активную зону, причём на определённых режимах стержни ускоряют реактор), поддержание реактора в подкритичном состоянии. Отсюда вытекают нарушения ст. 3.3.5 (хотя бы одна система должна гарантированно заглушить реактор), ст. 3.3.21 (недостаточно быстрая аварийная защита (АЗ), ведь 18 секунд на ввод стержней - это слишком долго), ст. 3.3.26 (СУЗ не обеспечивала автоматически быстрого и надёжного гашения цепной реакции, если реактор достигнет аварийных значений мощности, реактивности, неисправности любых двух каналов защиты по этим параметрам, обесточивании СУЗ, при нажатии кнопки аварийной защиты.).

Ст. 3.3.28 ПБЯ-04-74. АЗ РБМК-1000 не могла обеспечить полную защиту от создания локальных критических масс в огромном реакторе. Больше того, в определённых режимах она могла такую критмассу (то есть реактор в реакторе) создать.

Ст. 3.3.29 ПБЯ-04-74. Согласно этой статье АЗ РБМК-1000 должна была бы продолжать работать, даже если любой сигнал, вызвавший её срабатывание, прекратился. В реальности она так реагировала только на сигнал о своём обесточивании.

Помимо этих статей ПБЯ-04-74 РБМК-1000 не соответствовал аналогичным статьям ОПБ-73: 2.2.5, 2.2.6, 2.2.7, 2.2.8, 2.5.2, 2.5.8.

Это речь о тех нарушениях, которые способствовали аварии. Также есть и другие нарушения, способствовавшие катастрофическому масштабу аварии (отказ от защитной оболочки для реактора, которая бы сильно снизила количество радиоактивных веществ снаружи, в итоге таковой стал Саркофаг), а также совершенно вопиющий факт того, что многие разработки, которые должны были бы исправить вышеуказанные нарушения, вплоть до аварии на ЧАЭС остались в форме рекомендаций ИАЭ НИКИЭТу в 70-х! То есть мало того, что разработчики и научные руководители знали о проблемах, они ещё и не торопились их исправлять. В 1980 году НИКИЭТ выявил факторы, которые бы повлияли на безопасность третьей очереди ЧАЭС. В результате выяснилось вот что:

увеличение количества проходящей через топливо воды ухудшает управляемость реактора;

уменьшение оперативного запаса реактивности смещает значения всех коэффициентов реактивности, кроме температурного эффекта топлива, в положительную сторону (то есть попросту увеличивает риск саморазгона реактора);

с ростом выгорания топлива происходит переход суммарного коэффициента реактивности при разогреве КМПЦ из отрицательной в положительную область (то есть чем больше израсходовано топлива, тем больше риск саморазгона реактора при росте температуры воды, проходящей через реактор).

В докладе комиссии Штейнберга приводится ещё ряд параметров, я выбрал лишь те, которые сыграли свою роль на ЧАЭС.

Ещё одним доказательством того, что разработчики понимали всю опасность реакторов, комиссия Штейнберга считает тот факт, что всего полтора месяца спустя появились решения ряда врождённых проблем РБМК, которые должны были бы в будущем предотвратить повторение Чернобыля.

Комиссия Штейнберга сочла такие требования излишними для версии о виновности персонала в аварии. Того же мнения придерживались и многие пострадавшие сотрудники ЧАЭС их тех, кто выжили. В частности, Дятлов.

Помимо обоснования критических недостатков РБМК-1000 комиссия Штейнберга также разъясняет, что сделал не так персонал.

Во-первых, комиссия считает, что отключение системы аварийного отключения реактора (САОР) днём 25 апреля хоть и являются нарушением, но

"возможность снижения масштаба аварии" из-за отключения САОР была не потеряна, а в принципе отсутствовала в конкретных условиях 26 апреля 1986 г.
Доклад Комиссии Госпроматомнадзора СССР. 1991 г. «О причинах и обстоятельствах аварии на 4 блоке чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 г.».

Во-вторых, работа на чрезмерно низком ОЗР утром 25 апреля также является нарушением, но не является начальным событием аварии. Почему не произошло заглушение реактора обсуждалось в прошлой части. Но вместе с тем, персонал обязан глушить реактор при ОЗР менее 15 стрежней, работа при ОЗР от 15 до 26 стержней допускалась с разрешения главинженера станции.

В-третьих, провал Топтуновым мощности в 0:28 предопределил дальнейшие события, однако считать его действия (то есть подъём мощности) нарушением однозначно нельзя в силу того, что регламент не пояснял однозначно, что в такой ситуации является однозначным нарушением.

В-четвёртых, работа на 200 МВт хоть и являлась отступлением от программы испытаний на выбег, но не была запрещена регламентом вследствие отсутствия минимальной границы мощности реактора.

В-пятых, персонал обвинялся в подключении дополнительной пары ГЦН. Эти обвинения комиссия сочла неправомерными, так как запрета на эти действия не было.

Как именно произошла авария по Штейнбергу?

Итак. К 00:28 26.04 на блоке сложилась такая ситуация. Топтунов с системы локального автоматического управления (ЛАР) переходит на автоматический регулятор общей мощности (АР). Вследствие ряда причин (неопытность Топтунова, уровень выгорания топлива и т.д.) произошло падение мощности реактора с 500 МВт (тепловых) до 0-30 МВт (данные разнятся). Дальше принимается решение поднять мощность реактора, чтобы всё-таки провести необходимые эксперименты. Однако из-за йодной ямы операторы вынимают слишком много стержней, критически снижая ОЗР, и поднимают мощность до 200 МВт. В результате реактор оказывается в нерегламентном состоянии, при котором АЗ более не могла исполнять свои функции. Иначе говоря, по версии Штейнберга, после 0:28 попытка заглушить реактор в сложившейся ситуации гарантированно приводила к взрыву.

К 1:22:30 мощность реактора составляла 200 МВт (тепл.), ОЗР - 8 стрежней РР. При этом вода недогрета до точки кипения всего на 3 градуса, а следовательно её очень легко перегреть, превратив в пар и резко снизив её способности к поглощению нейтронов и защите реактора от взрыва.

В 1:23:04 персонал принимает решение начать эксперимент. Турбогенератор-8 (ТГ) блокируется и начинает выбег, его 4 главных циркуляционных насоса (ГЦН) уменьшают производительность. Ещё 4 ГЦН, принадлежавшие другому генератору, понемногу производительность поднимали. В результате за следующие 35 секунд расход воды в активную зону снизился на 10-15%, это привело к соответствующему увеличению паросодержания в активной зоне.

В 1:23:40 Топтунов нажимает кнопку АЗ-5, которая должна затормозить цепную реакцию. Стержни отправляются вниз. В верхней части реактора начинает убывать нейтронный поток, так как сюда сразу вводятся поглотители. А вот внизу вытеснители, прицепленные к этим же стержням, выдавливают воду, в результате чего нейтронный поток, наоборот, возрастает, так как поглощать нейтроны пока что нечем (вода ушла, а поглотители ещё не пришли). Иначе говоря, в верхней части реактора скорость падает, в нижней растёт.

Сначала это приводит к небольшому снижению мощности, но потом в нижних двух метрах активной зоны происходит резкий разгон мощности, уходящий далеко за номинальную. За 5 секунд реактор разогнался в несколько десятков раз. Как следствие, разогреваются ТВЭЛы и вода, стремительно преодолевая пресловутые 3 градуса. Она превращается в пар, и дальше охлаждать топливо нечем.

В этот момент на пульт в БЩУ-4 выскакивают сигналы о резком росте целого ряда параметров, в частности АЗС (о превышении допустимых параметров скорости разгона реактора) и АЗМ (о превышении допустимой мощности), что свидетельствует об общем разгоне реактора.

Между тем, в активной зоне разрушаются 3-4 тепловыделяющих кассеты, разрывая топливные каналы, в результате чего срывает крышку реактора - схему Е. Это приводит к блокированию спуска стержней в активную зону. Из-за разгерметизации происходит паровой взрыв. Всё.

Проведение испытаний при первоначально запланированном уровне мощности 700 МВт(тепл.), возможно, не привело бы к аварии. Однако справедливость такой точки зрения должна быть подтверждена или опровергнута исследованиями, которые до сих пор не проведены.
Доклад Комиссии Госпроматомнадзора СССР. 1991 г. «О причинах и обстоятельствах аварии на 4 блоке чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 г.».

Отдельно комиссия Госпроматомнадзора снова пинает разработчиков реактора. Дело в том, что они не обосновали важность ОЗР как ключевого параметра в управлении реактором. Юридически такое обоснование превращало бы персонал в элемент “бортового компьютера”, что неправомерно. Но в то же время:

осознав всю опасность снижения ОЗР именно с точки зрения способности A3 к выполнению своих функций, разработчики надлежащим образом не проинформировали об этом эксплуатационный персонал, который, осознав проблему, мог бы и не принять на себя отведенную ему разработчиками функцию по защите реактора от разгона.
Доклад Комиссии Госпроматомнадзора СССР. 1991 г. «О причинах и обстоятельствах аварии на 4 блоке чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 г.».

Итак, подытожим изыскания комиссии Госпроматомнадзора.

РБМК-1000 на 26.04.1986 содержал как минимум 17 нарушений регламентов, ряд этих нарушений привёл к катастрофе.

Большая часть ранее предъявленных персоналу обвинений несостоятельна. Те же, которые состоятельны, не являлись причинами аварии или же не способствовали росту её масштабов.

Вместе с тем, не зная опасных свойств реактора по вине разработчиков либо же не обладая прямыми запретами, чётко прописанными в инструкциях, персонал допустил ряд действий, которые привели в итоге к катастрофе.

Последнее слово разработчиков

Второй доклад стал плодом работы группы экспертов целого ряда ведомств. Главой группы стал Армен Абагян, генеральный директор НПО “Энергия” (нет, это не то НПО “Энергия”, которое королёвское ОКБ-1, а другое ведомство, занимавшееся исследованием АЭС. В частности, упоминавшийся ВНИИАЭС, находящийся в моём почти родном Выхино, являлся его головным подразделением, а сейчас - его преемник). Вместе с ним в состав группы вошли Е.Велихов, тогда директор ИАЭ, директор НИКИЭТ Е.Адамов, директор ИБРАЭ Л.Большов, главный специалист госкомитета СССР по науке и технике Э.Чукардин и директор НТЦ ГПАН В.Петров. Нетрудно заметить, что это представители ключевых организаций, имевших отношение к созданию РБМК.

Петров что интересно, подписался также и под выводами комиссии Штейнберга, больше того, он был заместителем её председателя. Впрочем, в мае 91 года он свою подпись с доклада снял, объяснив это тем, что в докладе не рассмотрено концептуальное соответствие РБМК требованиям МАГАТЭ (доклад INSAG-3), недостаточно подробно освещены недостатки реактора, а также не оценены действия персонала.

Группа в докладе в основном сфокусировалась на моделировании процесса аварии (его проводили на трёх разных моделях за авторством ИАЭ, НИКИЭТ и ВНИИАЭС). Суть этого раздела направлена в первую очередь на специалистов, однако

не может остаться незамеченным тот факт, что ни одна из трех моделей не воспроизводит такого разгона реактора, когда к третьей секунде от момента срабатывания A3-5 появляются сигналы, превышающие аварийные уставки по мощности и по скорости ее нарастания.
Доклад рабочей группы экспертов СССР “Причины и обстоятельства аварии на 4 блоке Чернобыльской АЭС и меры по повышению безопасности АЭС с реакторами РБМК”

Дятлов, позднее, объяснит это несовершенством контролирующего оборудования, которое то ли не учли, то ли намеренно пренебрегли. По словам атомщика, следовало считать, что сигналы появляются не на третьей, а на четвёртой секунде.

Члены группы отметили (и, учитывая ведомства, которые представляю основные члены группы, это прогресс) ключевые недостатки реактора (хотя и назвали их особенностями, что у Дятлова вызвало, конечно, ярость):

недостаточную автоматическую техническую защищенность реакторной установки от перевода ее в нерегламентное состояние;

характер изменения парового коэффициента реактивности и эффект обезвоживания в зависимости от уменьшения плотности теплоносителя в активной зоне;

недостаточное быстродействие аварийной защиты и возможность ввода положительной реактивности в условиях недопустимого снижения запаса реактивности.

В итоге в разговоре о причинах аварии делается соответствующий вывод:

Авария произошла в результате наложения следующих основных факторов: физических характеристик реактора, особенностей конструкции органов регулирования, вывода реактора в нерегламентное состояние.
Доклад рабочей группы экспертов СССР “Причины и обстоятельства аварии на 4 блоке Чернобыльской АЭС и меры по повышению безопасности АЭС с реакторами РБМК”

Ещё один разозливший Дятлова момент находится буквально перед процитированными выше положениями. Авторы доклада считали, что

характеристики реакторной установки вместе с системами обеспечения безопасности (защитными, локализующими, обеспечивающими) обеспечивали надежную и эффективную работу РБМК во всех регламентных режимах и безопасность для всего перечня проектных аварий в соответствии с утвержденной проектной документацией.
Доклад рабочей группы экспертов СССР “Причины и обстоятельства аварии на 4 блоке Чернобыльской АЭС и меры по повышению безопасности АЭС с реакторами РБМК”

Вместе с тем, как показала практика (и даже сами составители доклада!) это не так.

В то же время, эксперты рассказали о мерах, которые были применены после аварии для повышения безопасности РБМК. В их числе:

уменьшение положительного парового коэффициента реактивности,

повышение скоростной эффективности аварийной защиты,

внедрение программ расчета оперативного запаса реактивности с цифровой индикацией его текущей величины на пульте оператора,

предотвращение возможности отключения аварийных защит при работе реактора на мощности,

исключение режимов, приводящих к снижению температурного запаса до кипения теплоносителя на входе в реактор.

Доклад рабочей группы экспертов СССР “Причины и обстоятельства аварии на 4 блоке Чернобыльской АЭС и меры по повышению безопасности АЭС с реакторами РБМК”

По первому пункту было проведено три меры.

Добавили 80-90 дополнительных поглотителей в активную зону,

Увеличили ОЗР до 43-48 стержней РР,

Реакторы перевели на топливо с обогащением 2.4% U235.

По второму пункту также осуществили три модернизации.

Изменили конструкцию стержней ручного управления, убирая воду из-под их нижних частей.

Уменьшили время полного введения стрежней в активную зону с 18 до 12 секунд.

Внедрили 24 стержня быстродействующей аварийной защиты (БАЗ), которые вводятся за 2.5 секунды, внося в активную зону значительную отрицательную реактивность (при этом, по словам Дятлова, эта защита была разработана ещё в 1973 году. Подтверждений мне найти не удалось).

Помимо этих пяти пунктов также провели доработки корпусов реакторов, чтобы значительно уменьшить вероятность катастрофических разрушений при аварии с разгерметизацией сразу нескольких топливных каналов (ещё одна родовая болезнь РБМК). Дело в том, что штатно реактор был рассчитан максимум на разрыв сразу двух каналов, не более. И хотя по расчётам предполагалось, что вероятность такой аварии мизерная (10 в -8 степени), было принято решение довести безопасное число разрывов до 9-10 каналов.

В целом, у Дятлова данный доклад вызвал негативную реакцию, в отличие от прошлого, хотя он и отметил, что создатели реактора уже не так однозначно перекладывают вину на персонал, отмечая проблемы реактора.

Но есть, есть сдвиг за пять лет. Выдавили-таки из себя, что авария произошла из-за физических характеристик реактора, особенностей конструкции органов регулирования, вывода реактора в нерегламентное состояние. Раньше эти люди признавали причиной только маловероятное сочетание нарушений инструкций и нерегламентное состояние.
Анатолий Дятлов

INSAG-7

В 1993 году свет увидел дополнение к докладу МАГАТЭ 1986 года INSAG-1. В новом документе, обозначенном как INSAG-7, оба доклада были приведены как приложения в полном объёме. И в целом новый документ основывается именно на них. INSAG-7 ставит своей задачей уточнение INSAG-1 в условиях новых данных, полученных МАГАТЭ в 1991 году.

Вместе с тем, учитывая положения обоих докладов (и в первую очередь документа ГПАНа), INSAG-7 вводит новые вводные. Он опирается на доклад INSAG-4, озаглавленный как “культура безопасности”.

Культура безопасности — это такой набор характеристик и особенностей деятельности организаций и поведения отдельных лиц, который устанавливает, что проблемам безопасности атомных станций, как обладающим высшим приоритетом, уделяется внимание, определяемое их значимостью <...> Культура безопасности включает два общих компонента: первый из них представляет собой необходимые рабочие условия в организации и относится к ответственности управляющей иерархии. Второй компонент представляет собой позицию персонала на всех уровнях, являющуюся реакцией на эти условия и вытекающую из них.
Культура безопасности. Доклад Международной консультативной группы по ядерной безопасности, 1991 год

INSAG-7 фактически ставит вопрос о несоблюдении основных положений представленного выше определения в СССР в целом и на ЧАЭС в частности.

Во-первых, по мнению группы, существовало несоблюдение культуры безопасности в управляющей иерархии. С точки зрения экспертов МАГАТЭ, сам факт допуска РБМК к массовой работе при наличии серьёзных недостатков на конструктивном уровне, а также недостаточное внимание, уделённое для их исправления разработчиками реактора, а также последующего обслуживания реакторов, свидетельствует о низкой культуре безопасности

во всех советских проектных, эксплуатирующих и регулирующих организациях атомной энергетики, существовавших в то время.
Чернобыльская авария: дополнение к INSAG-1 INSAG-7. Доклад Международной консультативной группы по ядерной безопасности. 1993 год

В МАГАТЭ подчеркнули, что разработчики и контролирующие органы фактически не поставили в известность сотрудников ЧАЭС об обстоятельствах аваии на ЛАЭС в 1975 году, но кроме того и сами не сделали достаточных выводов из них, что привело лишь к ограниченным изменениям конструкции или усовершенствованиям практики эксплуатации. Например, на момент аварии не было запрета на эксплуатацию РБМК на мощности ниже 700 МВт (тепл.), несмотря на то, что это утверждалось в 1986 году советскими экспертами.

Во-вторых, низкая культура безопасности присутствовала и на самой ЧАЭС.

ИНСАГ хотела бы сделать дополнительное замечание о том, что, хотя все это [ранее в докладе показывается, что ряд действий персонала (отключение САОР и блокировка ряда защит), считавшийся нарушением регламента, либо таковым не являлся, либо не мог привести к такой аварии - прим А.С.] может быть и так, следует отметить довольно легкомысленное отношение к блокировке защиты реактора как технологического регламента по эксплуатации, так и операторов; об этом свидетельствует продолжительность времени, в течение которого была отключена САОР, при работе реактора на половинной мощности.
Чернобыльская авария: дополнение к INSAG-1 INSAG-7. Доклад Международной консультативной группы по ядерной безопасности. 1993 год

Специалисты МАГАТЭ отдельно и специально несколько раз подчёркивают, что в целом INSAG-7 не отменяет и не изменяет выводы INSAG-1 за исключением того, что признаются серьёзные недостатки конструкции реактора. Вместе с тем, эксперты смотрят на причины аварии теперь с несколько более филосовской точки зрения, говоря, что исходной причиной аварии стали не действия персонала или недостатки реактора, а тот факт, что такой реактор был допущен к работе и массовому производству, руководство отрасли не довело информацию о всех проблемных местах до персонала, а сам персонал, не обладая этой информацией, совершал действия, могущие привести и в итоге приведшие к аварии.

Внесение дополнительной положительной реактивности в результате погружения полностью выведенных стержней СУЗ в ходе испытаний явилось, вероятно, решающим приведшим к аварии фактором. Этот последний эффект был результатом недоработки конструкции стержней, характер которого был обнаружен на Игналинской АЭС в 1983 году. Однако после обнаружения этого дефекта на Игналинской АЭС положение исправлено не было, никаких мер по компенсации принято не было и эксплуатирующим организациям впоследствии никакой информации не направлялось <...>
Некоторые действия персонала, которые в INSAG-1 были классифицированы как нарушения правил, фактически не являлись нарушениями. И все же ИНСАГ по-прежнему придерживается мнения о том, что критические действия персонала были в основном ошибочными. Как указывается в INSAG-1, человеческий фактор следует по-прежнему считать основным элементом среди причин аварии. Низкое качество регламентов и инструкций по эксплуатации и их противоречивый характер явились тяжелым бременем для эксплуатационного персонала, включая Главного инженера. Следует также отметить, что тип и количество контрольно-измерительной аппаратуры, а также компоновка пультовой затрудняли обнаружение небезопасных состояний реактора. Тем не менее правила эксплуатации были нарушены, и стержни СУЗ были установлены так, что это поставило бы под угрозу аварийную защиту реактора даже в случае, если бы конструкция стержней не была ошибочной по причине упомянутого выше эффекта положительного выбега реактивности при аварийном останове реактора. Наибольшего осуждения заслуживает то, что неутвержденные изменения в программу испытаний были сразу же преднамеренно внесены на месте, хотя было известно, что установка находится совсем не в том состоянии, в котором она должна была находиться при проведении испытаний.
Чернобыльская авария: дополнение к INSAG-1 INSAG-7. Доклад Международной консультативной группы по ядерной безопасности. 1993 год

Следующая часть

Чернобыль ч.12. О том, как юристы, учёные и власти отвечали на два вечных вопроса

Предыдущая часть

Чернобыль, Москва, далее INSAG

Снова вернёмся в 26 апреля 1986 года. Как мы с вами помним, уже в день аварии была создана правительственная комиссия по ликвидации аварии, в которую вошёл целый ряд учёных. Она прибыла в Припять вечером 26 апреля и начала активную работу сразу же. Основной задачей этой комиссии на первом этапы было определение масштабов аварии, её причин и путей ликвидации. Возглавил её заместитель председателя Совмина СССР Борис Евдокимович Щербина, в её состав были включены и министр энергетики А.И.Майорец, в чьём ведении находилась станция, и замминсредмаша А.Г.Мешков, и бывший замминистра здравоохранения Е.И.Воробьёв, и делегация от ИАЭ в составе первого замдиректора ИАЭ В.А. Легасова и В.А. Сидоренко, тогда зампредседатель Госпроматомнадзора.

По прибытии комиссию встретил хаос и невероятных размеров объём работ, каждая из которых должна была быть выполнена вот прямо сейчас. Невозможно делать всё и сразу, поэтому комиссия быстро разделилась на оперативные группы с разными задачами. В частности, ОГ под руководством А.Г.Мешкова должна была выяснить, что же стало причиной аварии.

ОГ работала неделю, и к 5 мая на свет появился акт расследования. Согласно этому акту

Наиболее вероятной причиной взрыва явилось запаривание активной зоны реактора с быстрым обезвоживанием технологических каналов, вследствие возникновения кавитационного режима работы ГЦН.
Цитируется по воспоминаниям Анатолия Дятлова

Иначе говоря, началось интенсивное парообразование, вследствие которого ГЦН попросту перестали нормально работать, снабжая реактор паром вместо воды. Ну а осушенный по сути реактор в результате взорвался, так как стало перегреваться топливо.

Версия ОГ Мешкова активно подвергалась критике. Причём критике изнутри коллектива ОГ, так как сразу два её члена, а именно замглавы Минэнерго Г.А.Шашарин и директор ВНИИАЭС А.А.Абагян отказались подписать акт расследования. С другой стороны выводы ОГ Мешкова критикует Дятлов.

Дятлов указывает на то, что в акте игнорируются данные системы “Скала”, которая показывала, что насосы, в общем-то, работали нормально, снабжая реактор теплоносителем вплоть до 1 часа 23 минут 43 секунд, то есть практически до самого взрыва, который, согласно акту, произошел в 1 час 23 минуты 46.5 секунд.

Оператор также указывает и на ещё одну ошибку ОГ.

И считать НИКИЭТ как бы вовсе разучился. В акте утверждается, что весовое содержание пара в теплоносителе при четырех работающих на сторону ГЦН и мощности 200 МВт будет составлять 2%, на самом деле -менее 1%. И цифры вдруг подзабыли. Для доказательства срыва ГЦН в акте указывают гидравлическое сопротивление опускного тракта - 8 м водяного столба при расходе 21 тыс. м3, а в другой справке по другому поводу дают 4 м при большем расходе.
Анатолий Дятлов

Исходя из этого, он делает вывод, что предложенная Мешковым версия о срыве ГЦН недостоверна. Больше того, по его мнению, авария вследствие срыва как минимум половины ГЦН была вполне возможной, но для этого должна была произойти последовательность событий отличная от предложенной ОГ.

Комиссия искала не причины аварии, она искала пути наиболее приемлемого показа. И наиболее приемлемым посчитала срыв ГЦН. Дело в том, что после снижения мощности реактора расход насосов возрос и у 2-3 из восьми превышал допустимый для такого режима. Оператор Б.Столярчук просмотрел, может и видел, да не успел снизить, занятый другим. Есть нарушение Регламента персоналом! Остальное дело техники. Могло при таком нарушении сорвать эти насосы? Могло. Не было? Неважно. Виновен оперативный персонал!
Анатолий Дятлов

В Минэнерго приняли решение провести своё внутреннее расследование, ведь по всему выходило, что атомное министерство (Минсредмаш то есть) пытается любой ценой возложить вину на эксплуатационщиков, то есть энергетиков, которым станция и принадлежала (ЧАЭС, как и другие станции с РБМК кроме ЛАЭС, находилась под ведомством Минэнерго). Либо же, как предположил Дятлов, Минсредмаш пытается оттянуть изучение реальных причин аварии до исправления всех недостатков.

Энергетики написали свой документ, который является, формально, “Дополнением” к заключению ОГ Мешкова, а по факту полноценным самостоятельным заключением. В чём суть этого важнейшего документа? А в том, что уже в мае Минэнерго раскрыло реальные причины, приведшие к развитию аварии.

Первым делом опровергается срыв ГЦН, так как до самого момента взрыва расход на них шёл нормальный, резкого снижения количества теплоносителя, проходящего через реактор не было.

Однако главное в “Дополнении...” не это. Комиссия Минэнерго пошла по пути изучения низкого ОЗР и выявила несколько интересных фактов. Собственно, энергетики сразу же указали в сторону, как принято считать, истинной причины аварии:

Как следует из расчетов ВНИИАЭС, основной причиной неконтролируемого разгона реактора является сброс A3 в конкретных условиях: при запасе реактивности, равном восьми стержням, находившимся в активной зоне, и при малом недогреве до кипения теплоносителя на входе в реактор.
Такой разгон возможен из-за одновременного действия следующих факторов:
11.1 Принципиально неверная конструкция стержней управления и защиты, приводящая при начальном их опускании вниз с целью прекращения цепной реакции деления к внесению положительной реактивности в нижнюю часть активной зоны. При некоторых конфигурациях нейтронного поля и большом числе выведенных из активной зоны стержней это может привести как к локальному, так и общему разгону реактора, вместо его остановки.
11.2 Наличие положительного парового эффекта реактивности.
11.3 Наличие, как показала рассматриваемая авария, положительного быстрого мощностного коэффициента реактивности, вопреки утверждению.
11.4 Работа ГЦН на малой мощности реактора с расходом до 56 тыс. м3/ч при малом расходе питательной воды. (Это не запрещено технологическим регламентом).
11.5 Непреднамеренное нарушение персоналом требований регламента в части поддержания минимального запаса реактивности и программы испытаний в части поддержания уровня мощности реактора.
11.6 Недостаточность в проекте реакторной установки технических средств защиты и оперативной информации персоналу, а также указаний в материалах проекта и в технологическом регламенте об опасности выше указанных нарушений.
Перечисленные факты показывают, что в проекте реакторной установки не были выполнены важнейшие требования пунктов 2.2.2. и 2.3.7. ОПБ.
«Дополнение к акту расследования причин аварии на энергоблоке № 4 Чернобыльской АЭС, происшедшей 26 апреля 1986 г.», цитируется по книге А.Дятлова “Чернобыль. Как это было.”

Иначе говоря, с точки зрения Минэнерго, версия Минсредмаша не имеет права на существование. Более того, эксплуатационщики, по сути, указывают на недостатки в конструкции реактора.

И здесь у старшей комиссии во главе с Щербиной появилась проблема. У неё на руках были два документа, говорящих о том, что именно привело к аварии. Именно на основе этих документов можно говорить о наказании виновных и прочая, и прочая. Однако документы эти по сути противоположные по своей сути и содержанию, да и виновные из них выводятся абсолютно разные.

Здесь важно упомянуть специфику расследования и аппаратной борьбы. Минсредмаш был одним из тех министерств, которому “не перечат”. Поэтому к такому подходу Минэнерго там оказались не готовы. В итоге материалы расследования были быстро засекречены. А в условиях двух противоречащих версий на руках у комиссии расследование отправилось в руки всесильного Политбюро ЦК КПСС.

Но параллельно со всем этим происходят и другие процессы. Так, один из сотрудников ИАЭ им. Курчатова - В.П.Волков - писал письма на имя академика Александрова, в которых высказывалась всё та же причина аварии, то есть ошибки в конструкции реактора, из-за которых на определённых режимах он попросту разгонялся при вводе аварийной защиты в активную зону. И здесь (по крайней мере, так считает Дятлов) у Александрова сработало желание свою репутацию защитить. После того, как уже 1 мая Волков написал Александрову одно и писем, ему был закрыт доступ в ИАЭ. Дальше у Волкова остался только один путь, и он пишет уже напрямую Горбачёву.

А Минсредмаш и после засекречивания продолжал давить своё в рамках развивающейся подковёрной борьбы за свою версию причин аварии. 2 и 17 июня состоялись два заседания Межведомственного научно-технического совета (МВНТС) под председательством Александрова. Не стоит обманываться названием - по сути это был орган Минсредмаша, а значит и продавливал его решения, так что неудивительно, что на обоих заседаниях версия Минэнерго и её ВНИИАЭС была отклонена, а эксплуатация была сочтена виновной. Атомщики всё ещё надеялись задавить энергетиков и пробить то итоговое заключение, какое им было нужно.

В свою очередь энергетики всё ещё не собирались сдаваться. Шашарин написал письмо Горбачёву, где заявил, что истинные причины аварии Минсредмашу известны, что в своём расследовании Мешков поспешил и не дождался принципиально важных данных, опровергающих или как минимум снимающих часть вины с персонала, что причина кроется в несовершенстве реактора, что МВНТС - это подконтрольный Минсредмашу орган. Судя по всему, письмо возымело свой эффект, однако однозначно это сказать нельзя.

3 июля 1986 года состоялось заседание Политбюро, в ходе которого члены комиссии (в частности, например, Шашарин) отчитались перед Горбачёвым и озвучили ему, что причиной аварии явились проблемы устройства РБМК.

Горбачёв: Что нужно сделать институту физики Курчатова?
Александров: Считаю, что это свойство (разгон) реактора может быть уничтожено. У нас есть соображения по решению этой проблемы.Это можно было бы сделать за один-два года.
Горбачёв: Это касается ныне действующих реакторов?
Александров: Ныне действующие реакторы можно обезопасить. Даю голову на отсечение, хоть она и старая, что их можно привести в порядок. Прошу освободить меня от обязанностей президента Академии наук и дать мне возможность исправить свою ошибку, связанную с недостатком этого реактора.
Протокол заседания Политбюро ЦК КПСС от 3.07.1986 г. Цитируется по книге Н.В. Карпана “Чернобыль. Месть мирного атома”.

Больше того, в ходе совещания было прямо озвучено, что в промышленность был передан недоработанный реактор, что Минсредмаш был малоподконтролен руководству страны, что необоснованно были прекращены исследования безопасности реактора, причём эти тезисы в основном называл лично Горбачёв.

Оценивая эксплуатационную надёжность реактора РБМК, группа специалистов, работавшая по поручению Комиссии, сделала вывод о несоответствии его характеристик современным требованиям безопасности. В их заключении сказано, что при проведении экспертизы на международном уровне реактор будет подвергнут “остракизму”. Реакторы РБМК являются потенциально опасными… Видимо, на всех действовала настойчиво рекламируемая якобы высокая безопасность атомных станций <...> Следует принять нелёгкое решение новых атомных станций с реакторами РБМК <...> Коллегия министерства энергетики и электрификации с 1983 г. ни разу не обсуждала вопросы, связанные с безопасностью АЭС.
Борис Щербина, цитируется по отрывку протокола заседания Политбюро ЦК КПСС от 3.07.1986 г., приведённому в книге Н.В. Карпана “Чернобыль. Месть мирного атома”.

Казалось бы, эксплуатация могла праздновать пиррову, но победу. Однако СССР и мир спустя 17 дней прочитали совершенно иной вывод.

«Политбюро ЦК КПСС на специальном заседании обсудило доклад Правительственной комиссии о результатах расследования причин происшедшей 26 апреля 1986 года аварии на Чернобыльской АЭС, мерах по ликвидации ее последствий и обеспечению безопасности атомной энергетики.
Установлено, что авария произошла из-за целого ряда допущенных работниками этой электростанции грубых нарушений правил эксплуатации реакторных установок. На четвертом энергоблоке при выводе его на плановый ремонт в ночное время проводились эксперименты, связанные с исследованием режимов работы турбогенераторов. При этом руководители и специалисты АЭС и сами не подготовились к этому эксперименту, и не согласовали его с соответствующими организациями, хотя обязаны были это сделать. Наконец, при самом проведении работ не обеспечивался должный контроль, и не были приняты надлежащие меры безопасности.
Министерство энергетики и электрификации СССР и Госатомэнергонадзор допустили бесконтрольность за положением дел на Чернобыльской станции, не приняли эффективных мер по обеспечении требований безопасности, недопущению нарушений дисциплины и правил эксплуатации этой станции…»
Газета “Правда” за 20 июля 1986 года, цитируется по книге Н.В.Карпана “Чернобыль. Месть мирного атома”.

Таким образом, зарубеж и в народ пойдёт именно версия виновности персонала.

Международное агентство по атомной энергетике (МАГАТЭ) не могло остаться в стороне от аварии на ЧАЭС. Ханс Бликс, тогда директор Агентства, летал над Зоной на вертолёте. Но главное случилось с 25 по 29 августа в Вене, где состоялась конференция экспертов МАГАТЭ по аварии на ЧАЭС. Естественно, что гвоздём программы выступила советская делегация, возглавил которую академик Валерий Легасов, сотрудник ИАЭ и участник правительственной комиссии по ликвидации аварии. Общий объём доклада составил порядка 20 печатных листов (где 1 печатный лист составляет от 8 до 16 страниц). Документ получился всесторонним и освещал устройство реактора, ход аварии, описывал её моделирование на математической модели, причины аварии, ход ликвидации, контроль за загрязнением и рекомендации к повышению уровня безопасности.

На основе доклада Легасова Международная консультативная группа по ядерной безопасности (англ. INSAG - International Nuclear Safety Advisory Group) выпустила отчёт INSAG-1.

Оба документа сводились, вместе с тем, к одной общей мысли.

В процессе подготовки и проведения испытаний <...> персонал отключил ряд технических средств защиты и нарушил важнейшие положения регламента эксплуатации в части безопасности ведения технологического процесса.
Основным мотивом поведения персонала было стремление побыстрее закончить испытания. Нарушение установленного порядка при подготовке и проведении испытаний, нарушение самой программы испытаний, небрежность в управлении реакторной установкой свидетельствуют о недостаточном понимании персоналом особенностей протекания технологических процессов в ядерном реакторе и о потере им чувства опасности.
Разработчики реакторной установки не предусмотрели создания защитных систем безопасности, способных предотвратить аварии при имевшем место наборе преднамеренных отключений технических средств защиты и нарушений регламента эксплуатации, так как считали такое сочетание событий невозможным.
Таким образом, первопричиной аварии явилось крайне маловероятное сочетание нарушений порядка и режима эксплуатации, допущенных персоналом энергоблока.
Катастрофические размеры авария приобрела в связи с тем, что реактор был приведён персоналом в такое нерегламентное состояние, в котором существенно усилилось влияние положительного коэффициента реактивности на рост мощности.
Информация об аварии на Чернобыльской АЭС и её последствиях, подготовленная для МАГАТЭ, журнал «Атомная энергия» (том 61, выпуск 5, ноябрь 1986г.). Выделение моё - прим. А.С.

Осталось только наказать виновных.

Суд

7 июля 1987 года 23 советских и 15 иностранных журналистов сидели в образцово отремонтированном доме культуры чисто помытого города Чернобыль, ожидая начала громкого судебного процесса. На скамье подсудимых шесть мужчин: директор ЧАЭС Виктор Брюханов, главный инженер ЧАЭС (ГИС) Николай Фомин, заместитель главного инженера (ЗГИС) Анатолий Дятлов, начальник реакторного цеха № 2 Александр Коваленко, инспектор Госатомэнергонадзора (ГАЭН) на ЧАЭС Юрий Лаушкин и начальник смены станции (НСС) Борис Рогожкин. Они только на суде узнали, что их шестеро. Брюханов и Фомин были арестованы ещё летом 86 года, Дятлов - в декабре, через месяц после выписки. Сам процесс начался с задержкой в несколько месяцев в связи с попыткой самоубийства Фомина. У каждого обвиняемого был свой адвокат, при этом трое адвокатов были москвичами, а трое - киевлянами.

На скамье подсудимых должны были оказаться ещё три человека - Александр Акимов, Леонид Топтунов и начальник смены реакторного цеха Валерий Перевозченко. Однако они умерли ещё в мае 86-го.

Сторону обвинения представлял советник юстиции 2-го класса Юрий Шадрин — старший помощник Генпрокурора СССР и начальник Управления по надзору за рассмотрением уголовных дел в судах.

Судейская коллегия состояла из четырёх человек - трёх народных заседателей (Константин Амосов и Александр Заславский и запасной заседатель Татьяна Галка), а также председателя - судьи Верховного суда СССР Раймонда Бризе.

Ещё одной стороной процесса стала судебно-техническая экспертная комиссия, сформированная Генпрокуратурой Советского союза.

Начали искать экспертов, что оказалось тоже непросто. Многие отказывались, ссылаясь, кто на болезнь, кто еще на какие-нибудь объективные причины. Но в итоге удалось собрать 11 человек, все известные специалисты.
Руководитель следственной бригады Ю.А.Потемкин, цитируется по материалам доктора технических наук Виктора Дмитриева, бывшего начальника реакторного отдела (отделения) во ВНИИАЭС.

Четверо экспертов являлись сотрудниками Минсредмаша, причём двое занимались разработкой РБМК. Ещё четверо - из связанных с министерством организаций. Лишь один был выходцем из Минэнерго, но он не имел отношения к РБМК.

Оголтелая компания. В чём-то некомпетентная, в основном тенденциозная и в любом случае необъективная. Откровенно, не хочется писать об этой комиссии. Видел её в критические моменты своей жизни, о которых забыть бы лучше всего да не получается.
Анатолий Дятлов

Сам процесс длился 18 дней с 11:00 до 19:00, однако журналисты присутствовали только на первом и последнем заседаниях, иначе говоря на предъявлении обвинения и вынесении приговоре. Могли посещать суд сотрудники ЧАЭС, чем воспользовался, например, Николай Карпан, который вёл стенограмму ряда заседаний. На части он присутствовать, впрочем, не смог, но по крайней мере он зафиксировал показания всех обвиняемых.

В первый день в зале заседания присутствовали, по некоторым данным, только Брюханов, Фомин и Дятлов. В 13:00 началось заседание. Секретарь два часа зачитывал обвинительное заключение, согласно которому все шестеро обвинялись по статьям 220 УК УССР (нарушение правил безопасности на взрывоопасных предприятиях и во взрывоопасных цехах), 165 УК УССР (злоупотребление властью или служебным положением) и 167 УК УССР (халатность).

Появление в обвинении статьи 220 было для обвиняемых дополнительным ударом.

По обвинению в нарушении техники безопасности на взрывоопасном оборудовании. Ни технологический регламент, ни СНиП (строительные нормы и правила - прим А.С,), ни паспорт ПБЯ (правила ядерной безопасности - прим А.С.) на реакторную установку не относят РЦ (реакторный цех - прим А.С.) к взрывоопасным предприятиям.
<...>
Народный заседатель: В вашем цехе (то есть реакторном - прим. А.С.) какое установлено оборудование, в обычном исполнении или взрывобезопасном?
Коваленко: В обычном исполнении.
Александр Коваленко, показания на заседании, цитируется по книге Н.В. Карпана “Чернобыль. Месть мирного атома”.

В ответ, уже в ходе судебных прений, прокурор заявил, что он оперирует постановлением Пленума Верховного суда СССР, уточняющим толкование взрывоопасного предприятия.

В ходе допросов обвиняемые, да и свидетели вели себя абсолютно по-разному. Так, Брюханов, Фомин и Дятлов частично себя признавали виновными, а вот Коваленко, Лаушкин и Рогожкин считали себя абсолютно невиновными.

Прокурор - Почему в письме партийным и советским органам не было
сведений о 200 р/ч?
Брюханов - Я невнимательно посмотрел письмо, нужно было добавить,
конечно.
Прокурор - Но ведь это самый серьезный Ваш вопрос, почему Вы этого не
сделали?
Брюханов молчит.
<...>
Председатель - Брюханов, мы Вас спрашивали после предъявления
обвинения, считаете ли Вы себя виновным. Вы ответили - да, виновен. А
сейчас Вы говорите, что не виноваты.
Брюханов - Я виновен в халатности, как руководитель. Но по этим
статьям - их я не понимаю.
Председатель - Сегодня Вы говорите, что все было хорошо, что Вы все
делали, т.е. Вы не виноваты и себя таковым не признаете. С
тренажером было трудно, о программе Вы не знали, акт готовности
блока подписали не зная о невыполнении программы. Где же Вы
усматриваете свою вину, чтобы мы знали Вашу позицию?
Брюханов - В недоработках и упущениях.
Председатель - Где недоработки и упущения?
Брюханов - По всем вопросам, поднятым следствием.
Виктор Брюханов, показания на заседании, цитируется по книге Н.В. Карпана “Чернобыль. Месть мирного атома”.
Помощник прокурора - Брюханову было известно, что будут
виброиспытания?
Фомин - Не знаю.
Помощник прокурора - Скажите прямо, Брюханов знал о выбеге?
Фомин - Нет.
Помощник прокурора - Это ваша вина, что Вы не сказали ему?
Фомин - (долго молчит) - моя.
Николай Фомин, показания на заседании, цитируется по книге Н.В. Карпана “Чернобыль. Месть мирного атома”.
Председатель - В какой части обвинения Вы признаете себя виновным?
Уточните свою позицию. Конкретно.
Дятлов - 1) по двум- трем ГЦН расход превышал 7 тысяч м3/час;
2) опоздание с нажатием кнопки АЗ-5;
3) не стал говорить - повысить мощность до 700 мвт после
провала;
4) по запасу реактивности меньше 15-ти стержней на
момент сброса.
Все это я могу пояснить.
Председатель – Значит, по статье 220 признаете свою вину только
частично?
Дятлов - Да.
Анатолий Дятлов, показания на заседании, цитируется по книге Н.В. Карпана “Чернобыль. Месть мирного атома”.

В целом же, атмосфера на судя царила, судя по всему, сдержанно гнетущая, как на партсобрании по итогам какой-то неудачи. Защита не слишком пыталась спорить с обвинением. По статье 220 (то есть по эксплуатации взрывоопасных предприятий) вопрос почти не поднимался, а ведь казалось бы, АЭС не строились как взрывоопасные предприятия. Наоборот, считалось, что реакторы взорваться не могут. И об этом упомянул только Коваленко. Защита (да и сами подсудимые) на суде вопросов о составе и компетенции судебно-технической экспертной комиссии не задавали, хотя она почти вся состояла из людей, которые были кровно заинтересованы в защите своих интересов, то есть в обвинении эксплуатантов.

Обвинение в свою очередь занималось защитой результатов экспертной комиссии, которая считала, что подсудимые довели реактор до взрыва, создав пресловутое крайне маловероятное сочетание нарушений порядка и режима эксплуатации, а также недостаточно хорошо исполняли свои обязанности с точки зрения защиты персонала и жителей близлежащей местности после аварии. Суд же, в свою очередь занимался поиском противоречий в показаниях обвиняемых, а также предъявлял претензии к личностным качествам Брюханова и Фомина.

Ключевой пункт обвинения - это отказ от глушения блока днём 25 апреля, когда был зарегистрирован ОЗР ниже 15 стержней, то есть ниже регламентного положения, а также в дальнейшем работа на недостаточной мощности и низком ОЗР (в частности, в ночь на 26 апреля). Во многом, именно на этом и строит своё обвинение прокурор (хотя и не только на этом). С его точки зрения ещё тогда реактор должен был быть заглушен, так как длительная эксплуатация реактора на таком низком показателе запрещена. Однако почему-то эксплуатация этого не делает. Почему? Во-первых, ОЗР тяжело контролировать, прибор, который его рассчитывает, делает это пять минут, при том, что ОЗР может быстро, гораздо быстрее меняться. Во-вторых, работа на таком низком ОЗР согласно регламентам, не должна была привести к нарушению работы аварийной защиты. В-третьих, требования регламента можно было интерпретировать по-разному, и разные пункты документа приводили к тому, что в одном и том же режиме создавались разночтения в том, надо ли тут же глушить реактор при ОЗР меньше 15 стержней или нет. Поподробнее об этом вот здесь (http://accidont.ru/reactiv.html). В-четвёртых, Киевэнерго запрещает остановку реактора в данный конкретный момент времени. В-пятых, остановка реактора вызывает срыв ряда важнейших испытаний, как того самого испытания на выбег (которое не получается провести уже 4 года), так и некоторых других.

Но суд эти факторы не учёл, подойдя максимально формально к этим обстоятельствам. Не заглушили? Вот вам и причина аварии, вот вам и нарушение.

Больше того, сами эксперты говорили, что у реактора есть ряд недостатков, которые в теории делают его опасным, но только “при ошибках в работе обслуживающего реактор персонала”, что несколько противоречит регламентам, так как в инструкциях для персонала этих отметок нет.

В конечном итоге, 29 июля 1987 года суд вынес приговор. Все шестеро были признаны виновными по статьям 220 УК УССР (все, кроме Лаушкина, получившего только статью 167). Кроме того, Брюханов также был призван виновным по статье 165, а Рогожкин - по 167. Как итог, Брюханов и Фомин получили по 10 лет общего режима, Дятлов - 5, Коваленко и Рогожкин - по 3, Лаушкин - 2 года.

В один не совсем обычный день 11 сентября 1939 года первый лорд Адмиралтейства получил необычное радиосообщение от представителя Германии. Причём не от каких-либо переговорщиков или разведчиков - а от офицера подводного флота. Что же случилось?

Уроженца Киля, Герберта Шульце с детства привлекали лодки и моторы. В 1930 году он оказался на флоте, а уже 1 декабря того же года отправился в кругосветку на легком крейсере «Эмден». В 1938-1939 Герберт с надводных кораблей переучивается на подводные и 31 января 1938 получает под команду U-2. В апреле 1939 года со стапеля сходит новейшая U-48 и ее доверяют Шульце. Как оказалось не зря - она стала одной из самых результативных и... самой гуманной.

В своём первом боевом походе 11 сентября 1939 года подлодка Шульце обнаружила британский транспорт Firby. Дав пару предупредительных в воздух (или как ещё во время войны попросить транспорт сдаться?), Шульце дождался, когда экипаж покинет обреченный корабль противника и... снова не потопил его - запеленговали одинокого радиста, который упорно передавал СОС. Документальных подтверждений как конкретно немцы изловили одну из шлюпок и уговорили их забрать товарища не сохранилось, но только когда последний человек покинул Firby, Шульце отдал приказ топить противника. И мало того, отправил радиосообщение в Британию: «передать мистеру Черчиллю. Я потопил британский пароход« Фирби ». Позиция 59,40 северной широты и 13,50 западной долготы. Спасите команду, пожалуйста. Немецкая подводная лодка».
Уж не знаю, в каком шоке были англичане (хотя в первый год войны рыцарские поступки ещё встречались с обеих сторон), но на этом дело не закончилось. Вернее, только начиналось.
Чуть ранее, 5 сентября, U-48 потопила “Royal Scepter” таким же способом, как и Firby чуть позже и, отловив посреди Атлантики грузовое судно «Browning», заставили их подобрать выживших.

Шутка ли сказать - несмотря на исправно пополнявшийся счёт подлодка Шульце (а командир ее получил рыцарский крест и дубовые листья к нему), непосредственно убитых было не более 9 человек (за 8 потопленных судов).

20 мая 1940 года Герберт Щульце был вынужден сдать командование U-48 по причине болезни. Выздоровев, он проходил на своей U-48 до 27 июля 1941 года, после чего служил на штабных должностях.

Последнего подводного рыцаря не забыла и новая администрация - он служил в качестве командира Военно-морской академии в Мюрвике под Фленсбургом, нанятый союзниками. Позже был замечен в рядах бундесмарине, где и вышел на пенсию в 1968 году в чине капитана цур зее. Умер он в Лондоне, на родине старых противников, которым старался сохранить жизнь, 3 июня 1987 года. Ведь любые приказы можно исполнять по разному - последний подводный рыцарь Герберт Шульце был одним из немногих, кто чтил морские законы больше, чем приказы начальства. Возможно поэтому и дожил до преклонных лет.

Кто не пишет букву Ё, пусть передохнет!

По просьбе Bill Ein'a публикую заметку про ё в русском языке.

«На следующей неделе Москва передохнет от холода.» Время, место и причина в этой фразе постоянно меняются, но суть остаётся прежней: кто-то должен передохнуть. Или передохнуть. В любом случае, нас интересует не судьба передохнувших, а причина каламбура. Буква Ё. Её хотели убрать уже тогда, когда ещё даже официально не ввели, но она сохранилась до наших дней. Сегодня мы поговорим о непростой истории этого «е с точками».

Начнём с того, как вообще так получилось, что букв стало не хватать. При Петре алфавит сокращали, при большевиках через три столетия тоже, а тут в 18 веке вдруг решили дополнить. Зачем? Неужели кириллица не отражала все звуки русского языка? Отражать-то отражала. Когда-то. В момент создания. Но язык – штука живая, и из-за этого могут меняться не только слова, к чему мы все привыкли, но и звуки. Например, три палатализации и падение редуцированных (как-нибудь про это обязательно расскажу) очень сильно поменяли язык и во многом заложили основы современного русского. Нас же сейчас интересует другой фонетический процесс – переход [э] в [о], или «ёкание».

Начался он в эпоху позднего древнерусского языка, то есть в 12-14 веке, когда наш язык был всё ещё жутко архаичным и непонятным. Таковым его отчасти делали некоторые языковые законы. Например, закон слогового сингармонизма, согласно которому, если упростить, твёрдые согласные могли стоять только с гласными Ы, А, О, У, а мягкие – с гласными Э и И. Теперь давайте проведём небольшую артикуляционную разминку.

Произнесите по очереди звуки [о], [ы], [э] (как в слове «место», а не как в «мэр»). Заметьте: с каждым звуком язык оказывается всё ближе к верхним зубам. Отлично, а теперь произносите пары «твёрдый-мягкий согласный»: [л]-[л’], [б]-[б’], [с]-[с’]. Заметили, как язык поднимается при произнесении мягкого? Так вот, при произнесении звуков [э] и [и] язык поднят сильнее всего, поэтому произносить перед ними мягкий согласный удобно: язык почти не двигается. Сравните движения языка при произнесении «лёд» и «лед». Во втором случае он проделывает куда меньший путь. Получается отлично, замечательно и удобно, но к 12 веку закон сингармонизма ослабел, начал допускать много исключений, и тут всё заверте…

Первыми пали исконно мягкие согласные, то есть сонорные ([л],[н],[р],[й]), шипящие и [ц] (он тогда ещё был мягким и отвердел как раз, когда закончился переход е в о): нести – нёс, пчела – пчёлы. Следом по определённой закономерности пошли остальные мягкие. Также [э] превратилось в [о] на концах слов. Процесс произошёл во многих слогах, но сохранился только под ударением, поэтому получившийся звук оказался всегда ударным и остаётся таким по сей день. При этом некоторые слова, тот же «персик», хоть и соответствовали всем требованиям, сохранили свой [э]. Происхождение звука выяснили, теперь переходим к букве.

В некотором царстве, в некотором государстве жил писатель Николай Михайлович Карамзин. Жил, писал и однажды придумал букву. Нет, не вот так вот с неба взял, а поддержал начинание Академии наук и вместо предлагаемой учёными io начал использовать ё. Об этом пишет Александр Реформатский – одна из знаковых фигур советской филологии. Такого мнения наука придерживалась очень долго, и миф о «Карамзине-создателе буквы Ё» прочно закрепился в обществе. Нет, здесь не было чьего-то злого умысла, просто правду историки узнали не так давно.

На самом деле, автором буквы являлась княгиня Екатерина Дашкова (первая в мире женщина-руководитель Академии наук, не то что в этих ваших феодально-маскулинных Европах). На заседании 18 ноября 1783 года Екатерина Романовна сказала, что негоже один звук обозначать двумя буквами (на тот момент предлагали сделать обозначение io) и нарисовала букву ё. По одной из версий, Дашкова вдохновлялась шведским алфавитом, по другой – просто сделала что-то среднее между ïo (использовалось параллельно с io) и буквой е (превращения которой, как мы помним, всю кашу и заварили). Как бы то ни было, мудрым мужам предложение понравилось и его приняли. Вот только сторис: «Смотрите, чЁ придумали» запостить было некуда, посему буква начала распространяться только через 12 лет. Первым напечатанным словом с Ё в 1795 году стало слово «всё» в книге Ивана Дмитриева «И мои безделки». И лишь спустя ещё год в игру вступает Карамзин и его альманах «Аониды». Кстати, неизвестно, сам писатель придумал использовать новинку или же это была инициатива издательства, потому что «Историю государства Российского» Николай Михайлович писал без Ё.

И всё бы хорошо, но вот только ёканье в то время считалось признаком малограмотной черни, и высокодуховным людям новая буква была, в общем-то, не нужна. Не произносили они так слова. К началу ХХ века ситуация постепенно изменилась, но тут пришли большевики. Нет, букву Ё не запрещали, ниоткуда не убирали, но использовать как-то тихо молча прекратили. Лишние чернила всё-таки, а людям и без точек понятно, что за слово. Такое безобразие продолжалось до 1942 года, когда Сталин увидел захваченные немецкие карты. На них фрицы старательно выводили О на месте русской Ё. Наши карты в то время такой точностью не блистали. Поэтому 24 декабря народный комиссар просвещения Потёмкин (что-то мне подсказывает, что по личным мотивам) ввёл обязательное употребление буквы Ё везде, где она есть.

Как это часто бывает, вскоре всем стало до лампочки. Лишний раз двигать рукой на письме никто не хотел, так что точки снова исчезли, и все вернулось на круги своя. Сейчас буква всё ещё пребывает в подвешенном состоянии: её обязательно использовать только там, где могут быть разночтения. Необязательность буквы Ё подарила нам Фета вместо Фёта, «жителей Москвы», которые уже в который раз «передохли» от какой-то напасти и повторяющийся квест «Проверь, как тебя записали» у всех носителей буквы в ФИО. А ещё в честь буквы Ё в Ульяновске в 2005 году поставили памятник.

Как-то так…

__________________________________

Автор: Дмитрий Жаров

Чернобыль ч.11. Серые будни Чернобыльской зоны

Предыдущая часть

География с радиоактивной припиской

Как уже было сказано, самый тяжёлый удар был нанесён по белорусской земле. Удар этот был нанесён не только радиацией, но и государством. Гомельская область приняла на себя до 70% всех радиоактивных осадков. Помимо неё пострадали Брестская, Минская и Могилёвская, но только Гомельская примыкает непосредственно к ЧАЭС (в некоторых местах от станции до границы меньше десяти километров). Как результат, заметная часть тридцатикилометровой зоны находится за пределами Украины. Множество белорусских сёл, посёлков, городков и даже целый областной центр с полумиллионным населением попали под удар радиации. Гомелю (а речь именно о нём), впрочем, повезло – основной след прошёл стороной, эвакуировать его не потребовалось. Тем не менее, он до сих пор сильно загрязнён продуктами аварии, в первую очередь, цезием-137. До последнего времени город подвергался периодическому дозконтролю по цезию. Впрочем, уже в самое ближайшее время ситуация по всей загрязнённой территории должна значительно улучшиться, ведь период полураспада цезия-137 составляет 30 лет. А примерные сроки полного очищения Гомеля и ближайших окрестностей – 2023 год. Считается, что к тому моменту средний уровень загрязнения будет уже очень мал и сравняется с безопасными показателями.

Однако даже это не слишком поможет жителям Хойников и Брагина – райцентров, примыкающих непосредственно к белорусской части зоны отчуждения – Полесскому государственному радиационно-экологическому заповеднику (ПГРЭЗ). Брагин – до сих пор самый загрязнённый населённый пункт среди пострадавших от Чернобыля, по крайней мере, из неотселённых. Среднее загрязнение почвы там – 5-15 Кюри/кв. км при норме менее 1 Кюри/кв. км. Но ждать этого предстоит ещё порядка ста лет. ПГРЭЗ проходит буквально по окраинам Брагина. Брагинский район заполнен пустующими, покинутыми и отселёнными деревнями. По-хорошему, город следовало эвакуировать сразу после аварии, фон там заметно превышал максимально допустимый. Однако этого не произошло. Причиной тому, скорее всего, старания властей, которые быстро превратили свой посёлок городского типа в «витрину восстановления». Многие уехали уже в 1986 году или позже. Кто-то вернулся, не перенеся эвакуационной жизни. Кто-то решил не уезжать. Кто-то приехал сюда из других республик, заняв пустующие дома. Так и формируется население Брагина, да и других населённых пунктов региона. Сильно пострадали деревни, большая часть которых сейчас на карте имеет уже статус нежилых.

Хойники стали административным центром белорусской зоны отчуждения, здесь находится администрация ПГРЭЗ, здесь производится медицинское обслуживание его сотрудников. Но дышит город ещё теми днями, полными беспокойства, чувства опасности и безысходности. Местные часто обращаются к врачам, опасаясь последствий переоблучения.

А вокруг оставленные деревни, пустые дома с чёрными окнами, сгнившими крышами и брошенной внутри памятью. Тоже самое и за колючей проволокой ПГРЭЗ. Только туда так просто не попадёшь. Экскурсий не водят, а добыть разрешение – очень непростая задача. Единственный способ – Радуница. Это древний славянский праздник с множеством ритуалов, один из которых – поминовение предков. В этот день, который каждый год разный, но обычно в середине апреля или середине мая на территорию ПГРЭЗ можно спокойно приехать на машине, чтобы попасть в посёлки и кладбища. В отличие от украинской зоны самосёлов тут нет – ПГРЭЗ охраняется куда лучше, поскольку помимо данных радиацией статусов это ещё и пограничная зона. Поэтому ПГРЭЗ – невероятно удобная для изучения дочернобыльского быта местных территория. Здесь, в отличие от украинской зоны, сохранилось очень и очень многое.

Могилёвская область так же в 1986 и 2026

И тоже самое для Брестской области

Если говорить об Украине, то здесь под удар попали север и северо-запад страны – Киевская, Черниговская (Славутич, кстати, расположен именно в пострадавшей части области), Житомирская, Ровненская и Луцкая области. Сильнее всего пострадала, конечно, первая, так как ЧАЭС находится на её территории. Серьёзно досталось и Житомирской области, которая примыкает к зоне с запада. А вот дальше на запад загрязнение значительно ослабевает – всё-таки западный след по большей части выпал очень быстро и далеко не пошёл, в отличии от северного, показавшего свой нрав в Белоруссии и России. К колоссальному счастью жителей бассейна Днепра, на юг радиация тоже особо не пошла. В причернобыльских районах ситуация не отличается от вышеописанной белорусской.

На фоне злоключений своих соседей российские последствия аварии значительно слабее. Если на Украине было эвакуировано более ста тысяч человек, а в Белоруссии – порядка двадцати пяти тысяч, то в России – всего лишь 186. Не тысяч. Уже к 1989 году на все загрязнённых территориях РСФСР радиационная обстановка улучшилась и стабилизировалась благодаря ряду мер по дезактивации и общей относительной слабости загрязнения. Почему? Загрязнённые российские территории Брянской, Орловской, Тульской и Калужской областей находятся на расстоянии от ста километров от четвёртого блока. При этом интересно отметить один момент. Брянская область примыкает к Гомельской и является единственной внешней из загрязнённых российских областей. Все остальные к границам не примыкают. Но если посмотреть на карту загрязнения, например, цезием-137, то Брянская область единственная, на территории которой даже в 1986 году изотопы выпали локализовано, вдоль западных границ. Орловская, Тульская и Калужская области были загрязнены более равномерно, хотя и куда слабее. Впрочем, сейчас даже в Брянской области в целом не опасно.

Брянская область в 86 и 26 годах
Калужская область в 86 и 26 годах
Орловская область в 86 и 26 годах
Тульская область в 86 и 26 годах

Жизнь и быт чернобыльских ликвидаторов

Ночь. Ярко освещенная внутри палатка — Ленкомната («Ленинская комната»). За длинным столом (он завален списками и бумажками-донесениями на дозы) пишут офицеры роты. Миша заклеивает в конверты благодарности. Бумаги совсем задавили замполита.
Я: Все-таки главная наша работа — на AЭC, а не в лагере.
Замполит: Ошибаешься! Я тоже так думал поначалу…
Из рабочего блокнота командира взвода радиационной разведки
Сергей Мирный. Живая сила. Дневник ликвидатора.

Ликвидаторов в первые дни выхватывали нередко прямо из дома, с работы. Вручали повестки и отправляли на «специальные сборы», как это официально называлось. Привозили в сборный пункт, забирали личные вещи, выдавали военную одежду (знаменитое «хэбэ») и индивидуальные дозиметры-накопители. Параллельно в соответствии с уже полученной военно-учётной специальностью определяли, что же конкретно тот или иной человек будет делать в зоне. Вариантов было множество – от прозаического перекапывания почвы до экзотической дальней вертолётной разведки (о которой, бывало, говорили, что это просто полёты за алкоголем). Хотя экзотические задачи давали специалистам в них. Обычные «партизаны» (так называли призванных из запаса за беспорядочное снабжение одеждой и, нередко, оборудованием) работали на не слишком требовательных к навыкам работах. Зачастую, это была дезактивация во всех возможных её проявлениях – от ЧАЭС до отдельных участков. Хотя из запаса в первую очередь призывали тех, кто прошёл через войска РХБЗ.

Но работа-работой, а как же отдыхать? Лагеря находились за пределами зоны. Организовывались они с первых дней и существовали ещё долго, пока требовалась в зоне прорва народа. И одной из главных задач для партизан, наряду со своими непосредственными обязанностями, было в 1986 году возведение зимнего лагеря. Об этом в один голос вспоминают и Гудов, и Мирный. И нельзя сказать, что строительство и лагерные работы были проще, чем основные обязанности. Главным нюансом был, конечно, так называемый «лагерный фон». Каждая работа в зоне стоила не только дополнительной прибавке к зарплате, но и определённой дозы радиации. Причём нередко эта доза занижалась относительно реально полученной. Причиной тому была общая стандартизация доз для разных работ, невозможность точечной разведки каждого квадратного миллиметра зоны, служебное рвение самих ликвидаторов, ну и, как ни странно, серьёзные риски для начальства при облучении персонала. Ведь по документам норма облучения личного состава, после которого ликвидатора отправляли домой – 25 Рентген. И дабы уложить реальные дозы в это прокрустово ложе, нередко могли несколько занизить дозу для той или иной работы.

Про подходе общей дозы к 25 Рентгенам бойца обычно переводили на лагерные работы. В их число входили строительство, ведение журнала учёта доз и ещё огромное множество различных задач, которые только может придумать самое воспалённое воображение самого садистски настроенного карьериста. За день таких работ давали 0.3 миллирентгена. То есть 0.0003 Рентгена. Лагерный фон вызывал у тех, кто кому до отбытия домой оставалось всего ничего, трепетный ужас, ведь в какой-то момент тебя на него «сажают», и ты растягиваешь казалось бы мизерную остаточную дозу на много-много дней. Таких несчастных называли «фонистами». А если ты не успел подготовить рапорт о замене, то останешься ещё на более долгий срок – пока замена таки не придёт.

Но всё же лагерная жизнь – это не только работа на износ, но и развлечения. «Ассортимент» развлечений для военных был достаточно скромным, а потому любая вещь, любое событие, даже самое тривиальное, становилось развлечением. Показ кино (особенным успехом пользовались французские комедии), газеты, баня, даже приезд автолавки – всё это воспринималось бойцами на ура. Что уж говорить про тщательно конспирируемые, но трудно скрываемые культурные посиделки с горячительным. Несмотря на то, что сухой закон уже давно работал по всей стране, а уж зона отчуждения однозначно становилась сухой зоной. Но все всё прекрасно понимали, специально за алкоголем никто не гонялся, но риск при обнаружении был очень высоким. Успехом пользовались как традиционные спирт и самогон, так и не менее традиционные, но экзотические заменители.

Приезжала автолавка.
Это такой грузовой автофургон: приезжает в армейскую часть, открывает широкую дверь сзади и начинает торговать: иголки-нитки, пирожки, ситро, подворотнички, мыло, пряники, крем для обуви, безопасные бритвы, зубные щетки, конверты, ручки, одеколон…
На следующий день старшина возмущается:
— Весь одеколон попили! После автолавки утром в сортир заходишь, а там ambre как в парикмахерской!
Сергей Мирный. Живая сила. Дневник ликвидатора.

Но военные – это военные, а ведь в зоне хватало и гражданских. И у них развлечения шли несколько в ином формате. Гражданские в основном жили в Чернобыле и вахтовом посёлке Зелёный мыс (до аварии и после 1991 года - Страхолесье), находящемся на границе зоны отчуждения. Зелёный мыс был оборудован всем необходимым и даже больше – по некоторой информации там присутствовали даже теннисные корты.

Периодически в зону приезжали звёзды тогдашней эстрады. Делалось это в рамках программы «Встречи в Чернобыле». Участвовали в этом ВИА и сольные исполнители абсолютно разных масштабов, но главным калибром были, конечно же Иосиф Кобзон (ему предстояло открывать эту серию передач ещё в июне), Валерий Леонтьев и Алла Пугачёва. О реакции Примадонны на предложение выступить в зоне ходят разные слухи, но даже если они правдивы, они перечёркиваются тем достоинством, с которым она провела свой четырёхчасовой концерт (в эфир попала лишь часовая версия, которую очень скрупулёзно резали). Алла Борисовна, ставившая себе целью дать хоть какой-то отдых ликвидаторам, даже пригласила одного из военных на танец. Она привезла на концерт целый блок новых песен, одна из которых – Две звезды – стала популярной на очень долгий срок по всей стране.

Ещё одной стороной чернобыльской жизни стала параноидальная скрытность. Изначально скрывали сам факт аварии, потом её масштабы. Ликвидаторам давали ровно столько информации, сколько, по мнению комитетчиков, им было положено знать. Многие ликвидаторы так до сих пор и не знают, сколько Рентген они получили. Письма домой проверялись.

Это письмо моя дочка никогда не получила. Ведь в нем я, на минуточку кой о чем по-детски подзабыв, описал:
(!) чем наша в/ч в зоне занимается, и, мало того,
(!!) приложил эскиз образца военной техники (уточню — давно уже несекретной).
И письмо не дошло. Единственное письмо, которое я написал из зоны, «ПРОПАЛО»
Представьте: вы сидите в опере. В партере. Музыка — божественная. На громадной сцене — богатое действо. Дирижер во фраке. Люстра под сводом зала. Строгие костюмы мужчин. Роскошные туалеты дам. Поблескивают, переливаясь, драгоценности. Обнаженные плечи. И — благоухание! — тончайшие, нежнейшие арома…
…и тут вы ощущаете, что кто-то — pardon, и еще раз, и еще раз pardon — ПОДЛО НАБЗДЕЛ («Лучше громко перднуть, чем подло набздеть», — говаривала пацанва у нас во дворе), и вредоносный агент невидимо распространяется по рядам партера — обнаженные плечи, блеск драгоценностей, строгие сюртуки мужчин…
Какая там музыка, какая, на фиг, драма!
Но не шевельнется выдержанная публика, и взоры все так же устремлены (но несколько более напряженно) на сцену… Да кто ж это сделал? Уж не этот ли сосед слева, ишь как потеет, мерзавец… На дам и думать страшно… Машет палкой дирижер… Или этот спереди — шея краской заливается… Ч-черт! это ж и на меня могут подумать! Кидает в жар — и сам неудержимо начинаешь краснеть как помидор…
Именно такой эффект произвели несколько простых слов:
— В ЦРУ знают радиационную обстановку в Чернобыле.
Простые слова сказал простой невыразительный человечек — особист. Представитель «Особого отдела» — контрразведки, армейского КГБ — в батальоне.
Сергей Мирный. Живая сила. Дневник ликвидатора.

Мирный также вспоминает, что когда в зону привезли огромные иностранные краны для сборки саркофага, их монтировали советские работники, «как школьники – заглядывая в инструкцию». Несмотря на то, что обычно краны собирали работники фирмы-изготовителя, в зону иностранцев не пустили. В 86-м в зоне вообще было только несколько иностранцев – Ханс Бликс, генеральный директор МАГАТЭ с делегацией.

Но с другой стороны, Мирный рассказывает, что с одновременным запретом в частях (в том числе и радиационной разведки) на открытое обсуждение радиационной обстановки эти самые данные можно было спокойно получить в Чернобыле, в разведотделе Оперативной группы Минобороны. Лишь несколько позднее появилась система с допусками и официальными письмами. Ну и конечно же, особое внимание уделялось добровольцам и евреям.

Открыть кингстоны!

Столь быстрое возведение Саркофага (всего несколько месяцев) помимо устранения источника радиационной опасности было обусловлено ещё и тем, что необходимо было пускать станцию в строй как можно скорее. Отключение такого огромного производителя энергии от сети создало «энергетическую дыру», которую необходимо было закрывать. Другие станции восполнить громадную потерю энергии не могли. Уже 1 октября 1986 года, после работ по модернизации, в работу пустили первый энергоблок, а спустя месяц – 5 ноября – второй. А вот с третьим пришлось очень конкретно повозиться, ведь он располагался в одном здании с четвёртым, огромное количество коммуникаций их связывало, загрязнение на трёшке оказалось самым обширным из всех трёх оставшихся блоков.

Коммуникации четвёрки отсекли от трёшки ещё в августе 1986, но дезактивационных работ на блоке была ещё прорва. Связаны они были, по большей части, с машзалом, который в результате аварии жутко фонил и был серьёзно повреждён. Работы шли, шли не всегда быстро, существовали задержки, связанные с конфликтами в науке по поводу состояния четвёртого блока и самого машзала. И всё-таки блок пустили, хоть и с опозданием относительно первоначальных требований, 24 ноября 1987 года, подключив к сети 4 декабря. Станция снова вышла на рабочий режим.

Касательно третьего блока существовало много вопросов о целесообразности его пуска в условиях высокой степени готовности и меньшей загрязнённости недостроенного пятого блока. Некоторым казалось более выгодным достроить пятый блок и пустить в работу его новенького вместо уже поработавшего третьего, обладающего, к тому же, опасным соседом. Тем не менее, этого не случилось.

Тем временем страна разваливалась, а радиофобия укреплялась в головах граждан и политиков. В феврале 1990 года Верховным советом УССР и Совмином УССР был утверждён срок вывода ЧАЭС из эксплуатации – 1995 год. В августе всё того же 1990 года Верховным советом УССР был принят мораторий на строительство новых АЭС и расширение существующих сроком на пять лет. Но чуть более чем через год произошло событие, поменявшее эти планы.

Речь идёт о пожаре 11 октября 1991 года на втором энергоблоке ЧАЭС. Блок выводился на капитальный ремонт. На этапе заглушения один из турбогенераторов резко перешёл на нештатный режим работы, что привело к разрушению и разгерметизации самого генератора. Из него было выброшено огромное количество масла и водорода. Всё это добро воспламенилось, поджигая крышу машзала. В результате произошло обрушение двух с половиной тысяч квадратных метров кровли, было серьёзно повреждено оборудование контроля реактора, а также турбогенератор №4. Тем не менее, реактор удалось заглушить без серьёзных повреждений. Больших радиоактивных выбросов не произошло.

Работы по восстановлению начались почти сразу, однако Верховная Рада приняла решение о полной остановке второго блока и прекращении работ. Первый и третий должны были быть заглушены уже в 1993 году. Однако же в 1993 году был отменён мораторий, было принято решение эксплуатировать ЧАЭС в течение срока, определяемого её техническим состоянием. Снова начались работы и по восстановлению второго блока, которые, впрочем, до конца доведены так и не были. Причина банальна – денег нет, взять их неоткуда.

Европейские страны оказывали давление на Украину с целью закрыть станцию. Новообразованное государство пошло на попятную, потребовав, впрочем, отступных для достройки новых блоков на Ровненской и Хмельницкой АЭС. Однако требуемых 3 миллиардов долларов никто не дал, эксперты доказали, что имеющихся средств стране хватит. В итоге в декабре 1995 года был подписан меморандум о полном закрытии ЧАЭС к 2000 году. В 1996 году был заглушен первый блок. Трёшка осталась одна, обеспечивая энергией себя, станцию, Славутич и немного Киев. А 15 декабря с большой помпой по прямому приказу президента Украины Леонида Кучмы в рамках телемоста оператор нажал кнопку АЗ-5 и заглушил третий блок.

С этого момента ЧАЭС превратилась в объект, заполненный радиоактивным мусором, требующий огромного внимания и огромных вливаний средств для осуществления полноценного закрытия станции. Ведь мало просто заглушить реакторы. Необходимо выгрузить топливо, дать ему отстояться, дабы потом можно было это топливо захоронить. В 1986 году было введено хранилище отработанного ядерного топлива (ХОЯТ), которое не позволяет хранить все имеющиеся на ЧАЭС отработанные ТВС. Кроме того, ХОЯТ было рассчитано на службу до 2028 года, после чего оно должно быть освобождено от топлива и снято с эксплуатации. Это означает, что необходимо новое хранилище – ХОЯТ-2, способное разместить все имеющиеся ОТВС на срок до 100 лет. Строить его начали в 2001 году. Строительство шло (и идёт) тяжело. В 2018 году были завершены основные строительные работы, а на данный момент, судя по всему, всё ещё идут испытания оборудования, а также согласование документов.

Помимо ХОЯТ-2 на территории ЧАЭС строится ещё огромное количество сооружений. Самое важное – это, безусловно, арка второго саркофага, Укрытие-2 или Новый безопасный конфайнмент (НБК). Сама арка уже практически готова. Сейчас активно идут испытания внутренних систем, в частности в середине января 2019 года начались испытания на герметичность, успешное выполнение которых наконец позволит принять Укрытие-2 сначала на опытно-промышленную, а затем и промышленную эксплуатацию. Вместе с тем, изначально НБК планировали сдать в 2012 году, потом в 2017 году, затем весной 2018.

Вообще, история создания второго Саркофага изобилует огромным количеством различных проблем. Разногласия начались ещё на этапе выбора системы окончательного захоронения четвёртого блока. Вариантов было несколько. Основные – принятая в итоге арка и так называемое «промежуточное омоноличивание». Суть у них одна и та же – максимальная герметизация оборудования и ТСМ внутри блока, после чего начало разборки и складирования всех радиоактивных отходов будущими поколениями. И если с аркой всё понятно (накрыть блоки и тем самым обеспечить их герметизацию), то в случае с омоноличиванием всё интереснее. Идея предполагала, что помещения блока будут постепенно заполняться бетоном, превращая аварийный блок в нечто вроде огромного монолитного бетонного куба, а затем, когда содержащиеся внутри ТСМ станут безопасны, начнётся разборка этого куба. Несмотря на огромное количество недостатков идеи (банальное увеличение массы здания, а значит риск его обрушения в итоге; увеличение объёма топливосодержащих материалов и т.д.), она прожила достаточно долго. Но реально принят в работу был проект арки.

Строительство Укрытия-2 было начато в 2007 году силами консорциума NOVARKA (в него входят французские компании VINCI Construction Grand Projects и Bouygues Travaux Publics) . Размеры арки невероятны – 150 метров в длину, 108 в ширину и 257 в высоту. Внутри неё можно спрятать парижский стадион Стад де Франс или Статую Свободы, например. Стоимость проекта тоже циклопическая – порядка 1.5 млрд. евро. Строили арку в стороне от блока, а после завершения надвинули на аварийный блок в ноябре 2016 года. Под аркой установлено оборудование, позволяющее производить демонтаж аварийного блока при минимально необходимом участии человека.

Нельзя не отметить другую сторону всех этих процессов. По мере заглушения блоков стремительно беднели работники ЧАЭС, многие из которых становились уже теперь безработными. На АЭС ещё платили зарплату, по тогдашним меркам весьма приличную, но те, кто оставались без работы, оставались также и без надежды. В Славутиче другой работы как не было, так и нет до сих пор.

Твёрдый знакъ

Помните, как необычно и архаично выглядят дореволюционные тексты с твёрдыми знаками на конце? А кто-то даже вспомнит ту странную букву, которая что-то среднее между Ь и Ъ. Всё это когда-то было в языке и всё это исчезло, причём совсем недавно, после реформы орфографии в 1918 году. Как и зачем её проводили?

Началось всё ещё до революции. Об излишней сложности русского письма говорили ещё в XVIII веке. В 1735 году в Академии наук заговорили об исключении из алфавита ижицы (аналог И), а в 1781 даже напечатали один раздел «Академических известий» без твёрдого знака в конце слов. Однако тогда это было уделом энтузиастов, на государственном уровне такое рассматривать никто не собирался.

Всё изменилось в начале ХХ века, когда власть внезапно поняла, что крестьяне как-то не очень грамотны. В этих ваших Европах из 1000 немецких новобранцев в 1908 году читать-писать не могли только 0,3(!), тогда как в России на тысячу их приходилось 617 (тут шутка про плохую учёбу и военкомат). В учёных кругах начался движ ради упрощения языка.

Вообще стоит разобраться, что же такого неподъёмного было в великом и могучем. Он и сейчас не блещет простотой, но тогда был ещё более мозговзрывным. Пункт первый и вызывавший самую сильную попоболь у тогдашних гимназистов – буква ять, она же ѣ. Читается точно так же, как Е, но пишется по особому правилу. Причём примерно половина правила – это список корней, которые нужно запомнить. Их, кстати, около сотни, и для простоты запоминания использовался довольно известный (и весьма объёмный) стишок «Бѣлый, блѣдный, бѣдный бѣсъ…». Было, конечно, более общее правило: не писать ять там, где есть чередование с Ё (медовый – мёд) или с нулём звука (лев – льва) и несколько других, но его мало использовали.

Были ещё дублёры буквы И: «и десятеричное» (называется так из-за числа, которое обозначала до введения Петром арабских цифр) – i, и ижица – Ѵ. «И с точкой» писалась, кроме нескольких исключений, просто: её нужно было ставить перед гласными и Й в словах типа «исторія» или «русскiй». Ижица же вообще использовалась только в одном слове – мѵро. В тексте реформы её, кстати, не упомянули, но использовать всё равно прекратили. Также дублёром была фита – Ѳ, которая писалась на месте Ф в словах греческого происхождения (Ѳеодор – Фёдор). Если вдруг захотите воспользоваться дореволюцiоннымъ письмомъ, для правильного употребления фиты обратитесь к английскому: она пишется там, где в английском сочетание TH (уже упомянутый Theodor), в остальных случая на месте Ф будет стоять PH (Philosophy).

Твёрдый знак никому не мешал, но всех бесил. Особенно наборщиков «Войны и мира». До реформы им приходилось набирать на 70 страниц больше только из-за твёрдых знаков на концах слов. Правда, после реформы весь роман нужно было перепечатать заново в новой орфографии, но не будем о грустном. А если серьёзно, то твёрдый знак на концах слов был излишеством, оставшимся с тех давних-предавних пор, когда он обозначал звук. В 1918 году, и даже за 100 и за 200 лет до этого Ъ на конце был уже формальностью. Выводили из употребления его, кстати, весьма радикально: из типографий просто забирали литеры с буквой. Из-за этого в середине слов, откуда никто Ъ убирать не собирался, стали использовать апостроф, и даже Конституция 1924 года была напечатана без использования твёрдых знаков в наборе. В некоторых текстах апостроф стоял вместо Ъ вплоть до 60-х годов.

Кроме убирания лишних букв, авторы реформы изменили некоторые орфографические правила. Так, например, окончания -ыя заменялись на современные -ые (добрыя – добрые). Подобные изменения приводили к тому, что в стихах иногда нарушалась рифма или смысл. Хрестоматийный пример – блоковские «Слёзы первые любви». На самом деле, это костыль наборщика: ради сохранения смысла и рифмы никто не мешал оставить старое окончание -ыя. Ну или оставить без ритма, зато грамотно и с сохранением смысла: «Слёзы первой любви». Зато теперь учителя литературы из раза в раз выслушивают ученические опусы про «первые слёзы любви».

Теперь перейдём к тому, как и когда реформу проводили. Первое, что обязательно стоит упомянуть – реформировать орфографию придумали не большевики. К тому же первый декрет вышел 5 января 1918 года, а подготовить такую серьёзную реформу за два месяца, когда в стране беспорядки, невозможно. Новая власть просто воспользовалась удачно подвернувшимся случаем что-то радикально поменять, пока в обществе царит хаос.

Первый декрет, январский, предназначался для учителей. В прессе и делопроизводстве новая орфография стала обязательной только после опубликованного в «Известиях» 13 октября второго декрета. От него и принято отсчитывать эпоху новой русской письменности.

Реформе сопротивлялись. У консерваторов она ассоциировалась с коммунистами (чем продолжает заниматься и сегодня), поэтому старая орфография стала одним из символов борьбы с революцией. Новой власти иногда приходилось действовать решительно и, что называется, бить по площади, вспомнить то же упомянутое выше изъятие твёрдых знаков из типографий. Однако реформа приносила свои плоды. За 10 лет (разумеется, совместно с массовым обучением граждан чтению и письму) грамотность населения поднялась с 30% до 40%.

В 90-е, после распада СССР поднимался вопрос о возврате старой орфографии. В то время дореволюционная культура стала модной, тот же «Коммерсантъ», появившийся в 1990 году, не просто так имел твёрдый знак на конце. Как и в советские годы реформа ассоциировалась с коммунистами, хотя на самом деле подготовлена она была ещё при царе. В итоге вопрос как поднялся, так и опустился, чего, в общем-то, и следовало ожидать.

Автор: Дмитрий Жаров

Чернобыль ч.10. Судьбы обречённых

Предыдущая часть

«Они такие были беспомощные… как они умирали…»

Из почти нашего времени вернёмся обратно в 26 апреля 1986 года. Всех, кто в ту ночь работал на ЧАЭС и по причине переоблучения работать дальше не мог, отправляли в припятскую медсанчасть №126, так как это было единственное медучреждение со стационаром в городе. В их числе были и пожарные, и сотрудники станции, и врачи. Вполне естественно, что у медсанчасти очень быстро начали собираться толпы народа, состоявшие в первую очередь из жён и членов семей госпитализированных. Их внутрь пускать не планировали, но женщины своего добивались. А вскоре, когда стало известно, что новых пациентов увезут в Москву, жёны, матери и вовсе стали снабжать мужей и сыновей самым необходимым для поездки. Толпа полнилась слухами, которые вынуждали действовать. По воспоминаниям жены Василия Игнатенко, она с другими жёнами понеслась покупать молоко, так как врачи сказали, что оно было нужно пациентам из-за некоего «отравления газами». А когда мужья передали, что их ночью эвакуируют, жёны приняли решение последовать за ними.

МСЧ-126 до аварии

Утром 26 апреля скончался Владимир Шашенок. Тем не менее, обстановка в медсанчасти стояла относительно бодрая. Лучевая болезнь ещё не так сильно ударила по пострадавшим, кроме того, силы поддерживали капельницы. Многие, в частности Дятлов, вспоминают, что после капельниц такой, казалось бы, желанный сон отступал, и они выходили в коридор, дабы обсудить произошедшее, попытаться понять причины. Обсуждали вплоть до развода по отдельным палатам уже в Москве.

Первых 28 человек эвакуировали вечером 26-го апреля. Среди них было шестеро пожарных и 22 сотрудника станции. Таковы были требования прибывших днём московских врачей. Из Припяти их сразу привезли в киевский аэропорт Борисполь, откуда спецбортом переправили в Москву, в клинический отдел Института биофизики (Москва) на базе клинической больницы № 6 Минздрава СССР, что возле станции метро Щукинская. Там стремительно освободили от пациентов три этажа в инфекционном отделении. Из этих трёх этажей верхний и нижний были своеобразными буферами, пациентов клали лишь на этаж посередине. Вскоре, спустя почти сутки, к первой партии присоединились остальные, менее тяжёлые.

Если я правильно понимаю, то вот в этом здании они лежали

В Москве всё началось с анализов. Брали анализы крови – из пальца и, что было гораздо важнее, из вены. Врачам необходима была каждодневная информация о состоянии крови своих пациентов, ведь именно на крови в первую очередь отражались последствия переоблучения. Делали заборы тромбомассы из крови для дальнейших переливаний. В дальнейшем количество клеток крови снижалось у пациентов до критически малых значений, они становились беззащитны перед любой инфекцией, что при сильнейших ожогах различной природы (от пара, радиационных), а также постепенно проступающих на коже язв, приводило к риску смерти от заражения крови или инфекции. В палатах постоянно работали кварцевые лампы, стояла стерильная чистота. Во многом не без помощи сначала военных, а потом медсестёр и нянечек, многие из которых прибыли с других АЭС и были очень молоды.

Помогали пострадавшим и их жёны. Так, к пожарному Василию Игнатенко в Москву приехала беременная жена Людмила. В момент аварии она была на шестом месяце, но мужа бросить не смогла и постоянно за ним ухаживала, обманывая врачей и говоря, что она уже рожала несколько раз. Также поступили и многие другие. Например, жена заместителя главного инженера по эксплуатации первого и второго блоков Анатолия Ситникова Эльвира. Она вообще очень много помогала не только своему мужу, но и многим госпитализированным, постоянно мотаясь по палатам и поддерживая дух, собирая информацию, сортируя хорошую и плохую и аккуратно передавая всем только хорошие новости, поддерживая в пострадавших силы для борьбы за жизнь.

На следующий день нашла ту клинику, где муж лежал. Конечно, меня и близко не пустили. Я пошла в Минэнерго, в наш главк, и попросила как-нибудь меня пустить в больницу. Мне выписали пропуск.
Я стала работать в больнице. Носила ребятам газеты, выполняла их заказы - что-то им покупала, писала письма. Началась моя жизнь там. Мужу было очень приятно, он сам говорил: "Ты обойди всех ребят, надо их подбодрить". А ребята смеялись и говорили: "Вы у нас как мать… вы нам Припять напоминаете…" Как они ждали, что в Припять вернутся, как ждали…
Я переодевалась в стерильную больничную одежду и ходила по всей клинике, поэтому меня принимали за медперсонал. Заходишь в палату, а там говорят: "Подними его, помоги, дай ему попить". Я с удовольствием это делала. Меня спрашивали - боялась ли я? Нет, ничего не боялась - я знала только, что надо помочь, и все. Они такие были беспомощные… как они умирали…
Эльвира Ситникова. Цитируется по документальной повести Юрия Щербака «Чернобыль».

Жертвуя своим здоровьем, женщины помогали врачам вытаскивать пациентов с того света. А врачи здесь собрались самые лучшие. Причём прибывали они со всего мира и привозили с собой передовое оборудование. Выжившие добрыми словами поминают ведущих американских иммунологов, специалистов по пересадке костного мозга Роберта Гейла и Пола Тарасаки, прибывших из США при помощи хорошо известного в СССР американского предпринимателя Арманда Хаммера. В те жуткие майские дни было совершено множество операций по транспланцации костного мозга. Для этого лучше всего подходили лишь донорские органы близких родственников – братьев и сестёр. Времени на поиски других доноров попросту не было. Увы, многих жертвы их родственников не спасли.

Роберт Гейл, Пол Тарасаки, Арманд Хаммер

По воспоминаниям Аркадия Ускова до 10 мая пострадавшие ещё общались между собой. К тому моменту состояние многих уже очень сильно ухудшилось, самые тяжело пострадавшие начали умирать. Уже вылезли радиационные ожоги, началось сокращение кровяных телец, выпадали волосы. Постепенно пациентов расселяли по разным палатам, а к 10 мая им запретили из своих палат выходить. Постепенно больных начали огораживать и переселять в специальные барокамеры, в которых максимально изолировали облучённых от врачей и медсестёр, чтобы не подвергать их риску. Пациенты огораживались специальной плёнкой, в которой были существовали специальные приспособления, дабы можно было ставить уколы и катетеры без прямого контакта. Но, например, Людмилу Игнатенко это не остановило:

Он лежал уже не в обычной палате, а в специальной барокамере, за прозрачной пленкой, куда заходить не разрешалось. Там такие специальные приспособления есть, чтобы, не заходя под пленку, делать уколы, ставить катетер... Все на липучках, на замочках, и я научилась ими пользоваться... Тихонько плёнку отодвину и проберусь к нему... В конце концов возле его кровати мне поставили маленький стульчик. Ему стало так плохо, что я уже не могла отойти, ни на минуту. Звал меня постоянно: " Люся, где ты? Люсенька!" Звал и звал... Другие барокамеры, где лежали наши ребята, обслуживали солдаты, потому что штатные санитары отказались, требовали защитной одежды. Солдаты выносили судно. Протирали полы, меняли постельное белье... Полностью обслуживали. Откуда там появились солдаты? Не спрашивала...
Людмила Игнатенко, цитируется по книге Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва. Хроника будущего»

К 14 мая уже умерли семеро работников ЧАЭС, среди которых были и те, кто в ту роковую ночь сидели на БЩУ-4 – Александр Акимов и Леонид Топтунов. Усилиями московских, а позже и американских врачей было совершено уже 18 операций по пересадке костного мозга. А у тех, кто был ещё жив, болезнь продолжала развиваться дальше:

18-19-20 мая. Сегодня наши девчата принесли сирень. Поставили каждому в палату. Букет замечательный. Попробовал понюхать - пахнет хозяйственным мылом?! Может, обработали чем-то? Говорят, что нет. Сирень настоящая. Это у меня нос не работает. Слизистая обожжена. Почти весь день лежу. Самочувствие - не очень. Саша Нехаев очень тяжелый. Очень сильные ожоги. Очень волнуемся за него. Чугунов тоже хотел дописать письмо, но ожог на правой руке не дает. Я почти ничего не ем. Кое-как из первого съедаю бульон <…> На обходе Александра Федоровна предупредила, что будет делать пробу на свертываемость крови. Это что-то новое.
Пришла милая женщина - Ирина Викторовна - та самая, что занималась отбором из нашей крови тромбомассы. Уколола в мочку уха и собирала кровь на специальную салфетку. Собирала долго и упорно, но кровь останавливаться не хотела. Через полчаса закончили мы эту процедуру. Все ясно. У нормального человека кровь сворачивается через пять минут. Резкое падение тромбоцитов в крови!
Через час в меня уже вливали мою же тромбомассу, заранее приготовленную на этот случай. Началась черная полоса".
Аркадий Усков, цитируется по документальной повести Юрия Щербака «Чернобыль».

Одежды никакой. Голый. Одна легкая простыночка поверх. Я каждый день меняла эту простыночку, а к вечеру она вся в крови. Поднимаю его, и у меня на руках остаются кусочки кожи, прилипают. Прошу: " Миленький! Помоги мне! Обопрись на руку, на локоть, сколько можешь, чтобы я тебе постель разгладила, не оставила ни одного шва, ни одной складочки". Любой шовчик – это уже рана на нем. Я срезала себе ногти до крови, чтобы где-то его не зацепить. <…> В больнице последние два дня... Подниму его руку, а кость шатается, болтается кость, телесная ткань от нее отошла. Кусочки легкого, кусочки печени шли через рот... Захлебывался своими внутренностями... Обкручу руку бинтом и засуну ему в рот, все это из него выгребаю..
Людмила Игнатенко, цитируется по книге Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва. Хроника будущего»

Пациенты умирали до 31 июля. Их похоронили на Митинском кладбище в Москве. Было создано групповое захоронение, возле которого был организован монумент. Тела укутывали в полиэтилен, клали в деревянные гробы, которые затем укутывали в полиэтилен, после чего запаивали в цинковые гробы. Потом могилы залили бетоном. Всего там сейчас тридцать могил. Из них три – символические. Это могила Владимира Шашенка, похороненного в Чистогаловке, Александра Лелеченко (тогда заместитель руководителя электрического цеха, он сбежал из припятской медсанчасти, чтобы помогать в ликвидации. В результате получил огромную дозу и умер в Киевской больнице седьмого мая), похороненного в Киеве, Валерия Ходемчука.

Мемориал на Митинском кладбище в Москве

Спустя два месяца после смерти мужа Людмила Игнатенко родит дочь, которую решили назвать Наташей. Девочка умрёт от цирроза печени, не прожив и нескольких часов. Это была цена героизма её матери. Ребёнок принял удар радиации на себя.

Эльвира Ситникова и после смерти мужа продолжила свою вахту, заботясь о тех, кто ещё был жив. Она очень много времени провела с Дятловым и с другими работниками станции, которые ещё боролись за жизнь.

Изгнанные

Поначалу эвакуированных отселяли в близлежащие сёла и деревни, которые не попали под удар аварии. В случае Припяти представители руководства города, организовавшие эвакуацию и оставшиеся с эвакуированными, старались выполнить все свои организационные задачи, которые ставила ситуация.

А задач таких было великое множество. Нужно было как-то организовать снабжение людей, оставивших большую часть денег, документов, лишённых, зачастую, даже заражённой одежды всем самым необходимым. Нужно было как-то начинать выплачивать деньги. Нужно было вывезти детей в лагеря на отдых, подальше от страшного организационного бардака и радиации. Нужно было продумывать организацию посещения Припяти покинувшими её жильцами. Словом, дел было невпроворот. Члены припятского исполкома так и называют этот жуткий период – «война». Они, не понимая, за что хвататься, делали всё подряд, страдая от жуткого стресса, перенапряжения, непрекращающихся упрёков простых граждан, имеющих и не имеющих отношения к Припяти, бюрократии.

Естественно, что разные люди проявляли себя по-разному, разные и воспоминания сложились в головах эвакуированных о действиях власти. И наоборот. Беда мгновенно показала каждого человека в новом свете.

Так, Анелия Перковская вспоминает о своей поездке в Алушту после больницы (цитируется по документальной повести Юрия Щербака «Чернобыль»):

А когда отдыхала после больницы в Алуште, меня подруга предупредила: "Не говори, откуда ты. Говори, что из Ставрополя. Так лучше будет". Я ей не поверила. Кроме того, это ниже моего достоинства - скрывать кто я, откуда. Подсели за мой стол две девушки - из Тулы и Харькова. Спросили: "Откуда?" - "Из Припяти". Те сразу же сбежали. Потом ко мне подсадили "друзей по несчастью" - женщин из Чернигова" .

С детьми было огромное множество различной волокиты. Хватало потерявшихся детей, которые попали в разные посёлки со своими родителями. В таких случаях вообще случалась целая эпопея, ведь детей нужно было найти среди множества населённых пунктов и воссоединить с родителями.

Когда произведена была эвакуация, мы ни журналов школьных, ничего не вывезли. Ведь мы на короткое время выезжали, надеялись сразу же вернуться в город. Ну а потом, когда кончался учебный год, надо было десятиклассникам выписывать аттестаты зрелости. Журналов все еще не было, и мы предложили им самим поставить свои оценки. Сказали: "Вы же помните собственные отметки". Когда посмотрели - ни один не завысил оценки, а некоторые даже занизили
Валерий Голубенко, тогда военрук средней школы №4 г. Припяти, цитируется по документальной повести Юрия Щербака «Чернобыль»

Директор всё той же четвёртой школы Мария Голубенко в повести Щербака благодарит население разных частей страны за то, что люди высылали книги, вещи, игрушки, даже сухофрукты и инжир. Но в то же самое время директор пятой школы София Горская рассказывала о том, что некоторые учителя её школы своих детей бросили.

Эвакуация учащихся ССПТУ №50, 54 км до реактора. 6 мая 1986 г. Будущий Полесский радиационный заповедник.

Но самое грустное произошло, когда началась работа с материальными ценностями, что было, в принципе, ожидаемо. Здесь очень «помогала» бюрократия. Так при вывозе детей в лагеря существовало строгое требование вывозить только детей, учившихся не в первом и не в десятом классах. Родители были возмущены, и сотрудники исполкома периодически шли на уступки и нарушения инструкций, прописывая неправильные данные. Родители просили отправлять своих детей в крымский «Артек», ведь путёвки выдавались именно туда, хотя существовал ещё один вариант – «Молодая гвардия» в Одесской области.

Денежные компенсации выдавались в несколько этапов. Сразу после аварии эвакуированные через профсоюзы получали по 15 рублей. Кроме того, им бесплатно выдавали одежду. Правда, здесь свою выгоду органы торговли получили, спихнув людям неликвид. Но потерявшим всё было плевать.

Дальше исполком организовал выплату 200 рублей на члена семьи. Работники исполкома вместе с приданными им 16 (по другим данным 12) кассирами и бухгалтерами работали круглосуточно. Для организации из города вывезли картотеку ЖЕКов, дабы выдавать деньги по предъявлению прописки. Тем не менее, не у всех были документы, а потому, по словам Эсаулова, была организована специальная методика:

Многие не имели документов. Человек приходил и говорил: "Я - Сидоров Иван Иванович". Вот он стоит перед тобой, ты меряешь - у него все "звенит", ему надо во что-то одеться, что-то купить поесть. Я выдавал ему написанную с его слов такую справку вместо паспорта. Это единственный в своем роде документ в стране.

В начале августа начался один из самых тяжёлых этапов для работников припятского исполкома. Он наложился на работу в Полесском и Иванкове, ещё до переезда в Чернобыль в сентябре. Тогда Совмин СССР принял решение о материальной компенсации пострадавшим во время аварии. Одиночкам полагалось четыре тысячи рублей, бездетной семье – семь, семья из четырёх человек получала десять тысяч, то есть на ребёнка приходилось по полторы тысячи рублей. И вот здесь начался бюрократический ад.

Нарушения паспортного режима, неразборчивые записи в книгах, ошибки в заявлениях, разбросанность эвакуированных по всему огромному Союзу, множество папок с документами, люди без прописки, командированные – всё это жутко осложняло работу. При этом можно было оспорить сумму компенсации, если пострадавший мог доказать, что он нажил имущества на суммарную стоимость большую, чем полагалось по компенсации. Пострадавший должен был составить заявление, опись вещей, указать год приобретения, ведь износ тоже учитывался. После этого конфликтная комиссия, состоявшая из опытных товароведов и специалистов по ценообразованию, выезжала в город, где оценивала вещи. За день получалось осмотреть не более восьми-десяти квартир. Если всё проходило нормально, то данные счёта потерпевшего и сумма направлялись исполкомом в сберкассу, которая в течение полутора-двух месяцев переводила деньги на нужный счёт. Но так было далеко не всегда. Двадцать тысяч заявлений, и за каждым какая-то драма. Из-за суммы компенсаций – кто должен получить четыре тысячи, а кто три - рушились семьи, недобросовестные люди пытались поживиться и получить компенсацию дважды.

Параллельно организовывали посещения Припяти, дабы жители могли забрать какие-то вещи. Эвакуированным предстояло на нескольких автобусах через несколько посёлков добираться до города. Исполком должен был обеспечить людей средствами индивидуальной защиты, а также пятью пластикатовыми пакетами на человека. Разрешалось вывозить далеко не всё. Мебель и крупная техника набирали в себя огромное количество пыли и не подлежали вывозу. Да и как вывезешь шкаф на автобусе? Разрешалось брать одежду (правда, не всю, так как тёплая одежда нередко могла тоже наглотаться пыли, как ковёр), семейные реликвии, посуду, документы, постельное бельё (исключая детское). По поводу мелкой бытовой техники данные разнятся. Александр Эсаулов в повести Юрия Щербака отмечает, что фотоаппараты, магнитофоны вывозить запрещалось. А вот Валерий Стародумов в документальном сериале «Чернобыль. 1986.04.26. P.S.» отмечает, что мелкую технику забирать было нельзя, а потому она становилась добычей мародёров и милиционеров, охранявших город.

Обратите внимание, как дрожит голос у мужчины, когда он покидает квартиру (7:36)

Кстати, о мародёрах. Несмотря на то, что Припять быстро огородили и охраняли, они всё равно умудрялись проникать в город, взламывать квартиры и забирать оттуда ценные вещи. Нередко мародёрствовали и сами милиционеры. По словам Стародумова их ловили при помощи КГБ.

Стародумов о милиционерах в Припяти

Припятчане постепенно получали квартиры в Киеве, других городах Украины и всего Советского союза. А для тех, кто остался работать на ЧАЭС, возвели новый город – Славутич. Решение о его строительстве было принято 2 октября 1986 года, в ноябре-декабре город спроектировали и в декабре же начали строительство. В 1987 начались уже первые заселения, хотя в 1988 году только официально это оформили. В строительстве приняли участие архитекторы и строители из восьми советских республик - Литвы, Латвии, Эстонии, Грузии, Азербайджана, Армении, Украины и России. В результате Славутич стал очень колоритным – в нём на площади в 7.5 кв. км уместились 13 кварталов, выполненных в стилистике различных городов СССР. В каждом из кварталов своя атмосфера. Застройка в основном состоит из панельных домов разной этажности.

Строительство Славутича

Расположился Славутич, как и Припять, на перекрёстке нескольких транспортных путей, соединяющих его с Белоруссией, до которой всего 12 км, Россией, отдалённой на 100 км, Киевом (120 км), Черниговом (40 км). Здесь пересекаются водные (Днепр и Десна), железнодорожный и автомобильные пути. До ЧАЭС отсюда 50 км напрямик через Белоруссию. Это если ехать на прямой электричке Славутич-Семиходы. Можно попасть также на ЧАЭС кружным автодорожным путём.

А что же жители деревень? Здесь история куда сложнее. Молодёжь, как и всегда, стремилась к городам, она уехала и осталась жить в выделенных квартирах. А вот старики… Далеко не все старики захотели уехать. Да, они эвакуировались вместе со всеми, но многие из тех, кто был в силах ходить, старыми партизанскими тропами вскоре вернулись домой. Их прозвали самосёлами. Возвращались, в основном, в отдалённые сёла, не входящие в пяти и десятикилометровую зоны. По той простой причине, что некоторые из этих сёл попросту захоронили. Это был подлинный апокалипсис для местных. Дом, который помнил несколько поколений, безжалостно срезался бездушной машиной и закапывался в траншею.

Похороны самосёла

Почему возвращались? Для местных в районах эвакуации построили новые домики, всего почти 42 тысячи. Но качество этих домиков было никудышным. Они промерзали, текли, в итоге многие из поселенных в такое жильё, со временем либо вернулись, либо нашли другое пристанище. Людей селили в Черноземье, Крым, другие регионы. Земледелие там велось совершенно иначе, не так, как в Полесье. Это вызывало дополнительные трудности ведь старикам было трудно с нуля освоить новый способ ведения хозяйства. Кто-то ещё и с соседями не смог устроить отношения. Нередка была неприязнь, презрение по отношению к чернобыльцам.

Такой разный городок Чернобыль

Много самосёлов вернулось в Чернобыль. Всё-таки, это какая-никакая, а цивилизация. Там и врачи поблизости, и пожарные, да и других людей немало. Но многие самосёлы обосновались в деревнях, достаточно сильно отдалённых от города. Поначалу их пытались выселить, но в итоге государство проиграло борьбу. Дошло до того, что единственная попытка осуществить групповое выселение силами милиции в 1989 году окончилась столкновением с расквартированной неподалёку армейской частью. А если ты кому-то проигрываешь – возглавь! Сначала СССР, а потом Украина стали снабжать их – автолавками, льготами, пенсиями, медобслуживанием. Но несмотря на эти меры, количество самосёлов, более-менее державшееся стабильно до середины нулевых, уверенно пошло на спад. По состоянию на 2009 год в ЧЗО проживало 269 человек, 129 из которых в Чернобыле, а остальные в сёлах Залесье, Ильинцы, Куповатое, Ладыжичи, Опачичи, Новые Шепеличи, Оташев, Парышев, Теремцы и Рудня-Ильинецкая. Ещё в начале 2007 года в зоне насчитывалось 314 самосёлов. В 1986 году вернулось порядка 1200 человек, ещё некоторое количество вернулось позже. Сейчас, по разным данным, их осталось около 180 человек – 80 в Чернобыле, остальные сто – в четырёх сёлах.

Интервью с самосёлом дедом Саввой (Савва Гаврилович Ображей), широко известным в узких кругах интересующихся. Он умер в 2014 году, с тех пор в 10 км зоне никто не живёт

Самосёлы – люди хоть и закалённые, но приветливые. Далеко не у всех есть родственники, поэтому любой гость – своеобразная радость. Новостями они не слишком интересуются, так как живут в основном тем, что вырастили у себя на огородах, собрали в лесу, наловили в реке. Своя земля – их главное богатство, как материальное, так и душевное.

Кандия пала | Двадцать один год превозмоганий

«Это XVII век, дикое и мрачное прошлое, время, в котором человечество борется за выживание в мире, расколотом буржуазными революциями и религиозными войнами.

Почти все солдаты, способные держать оружие, во главе с Франческо Морозини и комендантом Гримальди держали оборону Кандии. Треклятые французы, мальтийцы, даже солдаты Папы дрогнули и удрали в самый нужный час!

Последний штурм османских демонов едва не опрокинул оборону столицы, но вовремя подорванные мины сломили дух захватчиков и вынудили тех отступить. Их подкопы и туннели рушатся от мощи взрыва. Их засыпает землей, а траншеи заливает дождевой водой. Султановы псы скулят, взывают к своему владыке и лают на своем нечеловеческом языке, браня защитников крепости.

Кандия выстояла, но конца этой осаде не видно…»

Примерно так я бы описал типичный день в Кандии в период с 1648 по 1669 год.

Обложка от автора.

Действительно: оборона Кандии настолько впечатлила историка Кристофера Даффи, что тот сравнил ее по эпичности с осадой Остенде в начале того же века и оценил как «подвиг и академию “войны крепостей” для нового поколения инженеров». Лорд Байрон так и вовсе воспел Кандию, как достойную “соперницу Трои”.

Эту осаду любят преподносить в рунетике как “самую длинную в военной истории”. При этом мало кто вспоминает о марокканской Сеуте, терпевшей от испанцев 33 года. Но еще реже Кандию упоминают в контексте Критской войны (1645-1669 гг.). Не надо так.

Толчком к такому масштабному событию, как это часто бывает, стала чья-то беда с головой и охочие до приключений задницы. Из-за глупого недоразумения город-крепость Кандия на 21 год погрузилась в пучину Хаоса. Дети, родившиеся незадолго или в первые годы осады, росли в атмосфере вечной войны. Под ее конец они были боеспособными мужами, защищавшими отчий дом. Потерявший прежнюю силу и важность, изрядно побитый венецианский лев продавал каждую христианскую жизнь по оверпрайсу. За столь желанную победу османы сложили головы полмиллиона своих солдат. Для сравнения: общие потери в Верденской мясорубке 1916 года оцениваются в миллион жертв.

Битва за Кандию велась на море, на земле и даже под землей. Задолго до Первой мировой под стенами Кандии развернулась настоящая позиционная война: с траншеями, подкопами, биологическим оружием и бесконечным огнем артиллерии.

Ка(н)дианские защитники.

Не могу не отметить созвучность и схожесть с историей агонирующей Кадии из одной известной настолки. Создается впечатление, будто каждый из Богов Хаоса приложил свою руку в обоих случаях.

Первый из них, Ткач Судеб, начал как всегда издалека, скрупулезно расставляя фигуры на доске.

До начала нашей истории венецианцы и османы сто лет выясняли отношения, пока в 1570 году не пал Кипр. Республике не помог даже союз со Священной Лигой. А уж со смертью папы Пия V Лига и вовсе распалась. Венеция же осталась сам-на-сам с обозленными османами. Ей пришлось пойти на мировую и всячески лобызать перед Высокой Портой. Казалось бы, на этом все могло и закончиться.

Но у Архитектора Судеб извращенное чувство юмора. Он решил, что будет забавней, если спустя семьдесят лет шаткого мира с середины Средиземного моря донесется громогласное “DEUS VULT! DEUS VULT!”

На сцену ворвались рыцари мальтийского ордена. За пять веков своего существования они превратились из госпитальеров-гуманистов в пиратов-отморозков, скучавших по славным денькам, когда поутру пахло жареными мусульманами. Осенью 1644 года шесть мальтийских галер совершили роковое нападение на богатый османский конвой, следовавший в Александрию. В лучших пиратских традициях они принялись пропивать награбленное на ближайшем острове, коим и оказался Крит.

Несколько недель они кутили, портили местных и захваченных в плен женщин, продавали пленников и пополняли запасы. Веселье продолжалось, пока венецианцы не прознали, кто же был среди пленников, и не попросили добропорядочных рыцарей свалить на йух с острова.

Беда была вот в чем: Османской империей на тот момент правил Ибрагим I, с безобидными прозвищем “Безумный”. Была у него жена, Хатидже Турхан (урожденная украинка Надя с Подолья) и сынок Мехмед. Ибрагим мальчонку очень любил. В отличие от других отцов, он учил своего сына плавать в дворцовом фонтане и чуть было не утопил его во время очередного приступа бешенства. Перепуганная Хатидже вместе с мальчиком отправилась в Египет, пока не попала в лапы мальтийцев.

Поначалу Ибрагим был не в восторге. Лишь милостью Пророка удалось убедить султана не вырезать всех христиан в империи. Но кто-то должен был заплатить. Узнав, что его наложница и наследник находятся в плену мальтийцев на венецианском острове, Ибрагим здраво рассудил... что виноваты как раз-таки венецианцы, раз позволили горе-рыцарям нападать на османские корабли.

Второй Бог Хаоса, Властелин Удовольствий, так и нашептывал(а) Ибрагиму, что Крит — это лакомый кусочек. Стоит только протянуть руку и…

Султан быстро увидел возможность: casus belli подали на блюдечке с голубой каемочкой. Целый год в империи шли военные приготовления, о которых прознали венецианцы. За это время они успешно сопроводили Хатидже и малыша Мехмеда до Стамбула, а потому думали, что целью османов была Мальта, как рассадник пиратской заразы. Но вместо этого корабли Порты внезапно повернули на Крит. Венецианцы от неожиданности такого поворота завалили лица и поняли, что дело дрянь. На выручку богатейшей колонии отправили пару галеасов, 25 боевых галер, около 3 тысяч бойцов, порох, свинец, 100 тысяч дукатов и напутствие в духе “подмоги нет, но вы держитесь”.

Командовать парадом поставили коменданта Гримальди и капитана-генерала моря Франческо Морозини. Флотом венецианцев командовал Лазаро Мочениго.

Помимо них были еще и командиры союзников, но история Кандии неотделима от личности синьора Морозини. Он воевал до последнего, проклиная поджавших хвост европейцев. Но именно по его приказу крепость капитулирует. “Предатель”, “трус”, — подумаете вы? Не спешите с выводами.

Франческо родился с серебряной ложкой во рту, ведь происходил из древнего и почитаемого рода. Так что на флот он попал “по блату”, но был при этом солдатом до мозга костей. Его женой была армия, а Республика — второй матерью. Довершает его образ моя любимая цитата: “Он всегда одевался в красное с головы до ног и никогда не выходил в бой без своей кошки рядом с ним”. Подписчики китикета должны одобрить.

23 июня 1645 года критская земля взвыла под сапогами семидесятитысячной османской армии во главе с визирем Силахдаром Юсуф-пашой. Третий, Кровавый Бог, смаковал предстоящую жатву черепов.

Перво-наперво османы вторглись в залив Ханья и осадили остров Фодоропуло. Свои войска они разделили на две части — по одной на оба островных форта. С первого, Турпулу, отлично просматривалось море. Венецианцы хоть и не ожидали атаки османов, но вовремя заметили вражеские корабли и сдали опорный пункт без боя. Они надеялись, что им будет проще обороняться во втором форте — Сан-Тодеро, обращенном к критскому городу Канея.

Последние мгновения защитников Сан-Тодеро.

Подошедшие корабли османов обстреливали венецианские укрепления целые сутки с двух сторон и практически в упор, пока не увидели поднятые белые флаги. Опьяненные легкой победой, захватчики вломились в форт, убивая всех подряд. Гордый собой Юсуф-паша лично повел войска и уже потирал ручонки, предвкушая успех всей компании. Но зрелищный фейерверк со взмывшими в воздух тушками захватчиков быстро дал понять, что с этими венецианцами что-то не то. Осознавая свою скорую погибель, командир гарнизона, Бьяджо Джулиани, вместе с последними защитниками подорвал запасы пороха, чего никто не ожидал. Турецкий историк Наиме про это писал что-то в духе: “нечестно”, “шайтаны” и прочее.

Создав плацдарм для вторжения на Крит, османы атаковали Канею. В городской гавани находилось 27 галер, которые были захвачены за два дня. Гарнизон из чуть более тысячи солдат отбивался от превосходящих сил противника 54 дня. Даже когда 6 августа османы подкопались с левой стороны бастиона и заложили больше 150 бочек с порохом — стены рухнули, но оборона длилась почти две недели. За это время поголовье османов сократилось на 40 тысяч бойцов.

Растратив весь порох, 19 августа венецианцы захотели покинуть город, чему османы не стали препятствовать. Юсуф-паша даже вызвался сопроводить капитулировавших на трех галерах к столице острова, где венецианцы собирались перегруппироваться. Заодно визирь собирался посмотреть, с каким зверем ему предстоит иметь дело. Ведь Кандия в те годы считалась неприступной.

Схема укреплений Кандии.

Нетерпеливый читатель наверняка хочет узнать, чем же так крута эта крепость, что ее пришлось осаждать больше двух десятков лет?

Загибайте пальцы:

1. Кандия располагалась в безопасной гавани, не имея вокруг достаточных высот, с которых можно было бы легко обстреливать город.

2. Крепости Крита в середине XVI века были модернизированы по последнему слову итальянской инженерной мысли.

3. С суши город был защищен высокой стеной с семью пятиугольными бастионами и шестью куртинами (валами) между ними. Каждый бастион имел отступные фланки и дополнительные укрепления — демилюны и равелины, расположенные по системе Пагана.

4. Пробившегося внутрь врага ждали бы кавальеры — малые бастионы, прикрытые стенами главного бастиона. С них можно было палить по ничего не подозревающим османам.

5. Со стороны моря стены были построены ломаной, кремальерной линией, специально для защиты от огня корабельных пушек.

6. Не забываем про огромные рвы по периметру стен.

7. В распоряжении защитников было от 8 до 10 тысяч человек и около 400 орудий. Это не так много, но этого оказалось достаточно, чтобы сдерживать многотысячное войско османов так долго.

На протяжении Кандийской войны европейцы били себя в грудь и обещали помочь венецианцам, но надолго их не хватало. К чести мальтийцев, они одни из первых пришли на подмогу. И хоть на море венецианцы еще худо-бедно справлялись, но вот основной османский контингент так и не смогли прогнать с острова.

Вылазка обороняющихся.

Юсуф-паша оставил мощный гарнизон на Крите и в ноябре отправился в Стамбул, на зимовку. Он ожидал, что дома его встретят как героя. Но вместо этого на родине вокруг него плели заговоры. Закончилось это казнью визиря в конце января 1646 года по приказу Ибрагима I. Забавно, что сам султан буквально за полгода окончательно выбесил своими приступами бешенства всех: имамов, янычар, членов диванов и своих наложниц. Даже собственная мать готова была придушить этого шайтана. Собственно, 17 августа Ибрагима действительно задушили.

Весь 1646 год в Османской империи и в Венеции творилось черти что: султаны и дожи менялись один за другим. У обеих сторон были проблемы с поставками продовольствия и подкреплений. Европа сошла с дистанции, так как сама все никак не могла закончить Тридцатилетку. Снова оставшись в одиночестве, венецианцы ради пополнения казны не чурались распродавать титулы и земли.

Зимой 1646-1647 гг. Крит пострадал от последнего оставшегося бога Хаоса — Господина Мора. Страшная чума косила всех. Мирного населения погибло более 100 тысяч человек. Воспользовавшись ситуацией, османы подмяли под себя всю область Ханья и город Ретимнона. К 1648 году был оккупирован практически весь остров, за исключением Кандии. Османы подошли вплотную к столице и наконец-то взяли ее в осаду.

В начале мая 1648 года они установили пушки на горе Сан-Лючии, чтобы вести огонь по бастионам Иисуса и Сан Мари. А в середине мая напротив форта Сан-Димитр была прокопана траншея, с левого фланга которой установили 6 орудий. Акведук, питавший Кандию пресной водой, был захвачен одним из османских командиров. Вся земля перед городом была изрезана траншеями, ведущими под стены и продолжающимися подземными минными галереями. На какое-то время были захвачены укрепления Сан Мари и Мочениго, но после успешной защиты форта Святого Димитра венецианцы отвоевали свои бастионы.

Схемы, детализирующие османские траншеи, шахты и венецианские контр-подкопы в Кандии.

И вот подобное перетягивание каната продолжалось до 1655 года по всем фронтам. Уверен, что осажденные жили по принципу: «Что нас не убивает — делает только злее». В рейде погибло 100 человек? В ответ убьем 1000 османов! Под землей то и дело взрываются мины и обваливаются туннели? Затравим их дымом и добьем в рукопашной!

Защитники страдали от голода, жары и холода. Многие солдаты валились с ног и им не хватало сил на выстрел. Гражданское население терпело так же, если не хуже. На фронтах ситуация не менялась из года в год.

Настоящие подвижки начались в 1666 году. На выручку Кандии прибыл Маркиз Да Вилла с 8295 пехотинцами и 1008 кавалеристами. За 40 дней были частично восстановлены бастионы и построены контр-минные галереи. Османы тем временем знатно окопались: расширили сеть траншей и туннелей, насыпали земляных валов и настроили укрепленных лагерей вокруг города.

22 мая 1666 года начался последний этап осады.

За лето османы выкопали сотню новых траншей, сообщающихся между собой и укрепленных редутами. Венецианцы понемногу отступали, но в сентябре погода встала на их сторону. Проливные дожди залили и превратили траншеи в непроходимые болота. Османам пришлось отложить штурм до весны.

К зиме они потеряли 20 тысяч человек, взорвали 212 мин и 18 фугасов. Венецианцы отбили 32 штурма, потеряв 7 тысяч солдат и 2 тысячи женщин и детей. В ответ же взорвали 369 мин и 19 фугасов; гарнизон произвёл 16 вылазок на открытой местности. 18 раз защитники крепости и османы сталкивались во время минных и контр-минных подкопов.

К несчастью, город пал из-за предательства. По совету Андреа Бародзи османы сконцентрировали огонь на бастионы святого Андрея и Сабионера. Те были повреждены больше остальных и оказывали слабый отпор.

Даже когда в бастионе Сабионера образовались крупные бреши, османы не спешили. Зажатые в угол венецианцы дрались как свирепые звери. Но любого зверя можно заморить голодом.

Кандия во время осады.

Прибывшие французы теряли гораздо больше солдат, чем венецианцы. Болезни, голод, вечные обстрелы и подземная война им не импонировали. А потеряв в бою герцога Франсуа де Бофора и 900-тонный военный корабль Thérèse, французы поняли, что им и дома хорошо. Из-за этого Морозини разругался с герцогом Ноайлем. В который раз венецианцев бросили на произвол судьбы.

От отчаяния Гримальди предлагал взорвать Кандию, но другие командиры ему возразили. 3 сентября венецианцы открыли свой последний огонь по нападавшим. Вскоре все снаряды закончились. Над Кандией поднялись белые флаги. Гарнизон из оставшихся 4-х тысяч солдат капитулировал.

Годы кошмара для обеих сторон закончились. Османы позволили венецианцам собрать свои нехитрые пожитки и покинуть Крит.

Зачем это все было нужно? Ведь венецианцы на защиту Кандии потратили чудовищную сумму в 4 253 000 дукатов. По моим грубым подсчетам это 19 миллиардов долларов с копейками на сегодняшние. Но зато они освободилась от ежегодной дани в 500 тысяч дукатов. За это Республика и ее союзники потеряли 30 тысяч человек.

Венецианский народ встретил Франческо Морозини как героя, но власть собиралась его заточить, обвинив в предательстве и трусости. К счастью, большинством голосов синьор Морозини был оправдан.

Османы захватили Крит, но затраты и потери от этой осады привели к упадку Порты под конец XVII века. Сам остров был в руинах. Перед началом Кандийской войны на острове проживало 287165 человек. К ее концу население сократилось на 40%.

Сегодня Кандия сейчас носит название Ираклион и является административным центром Крита, в составе Греции.

Современный Ираклион.

Не пострадай Венеция от чумы 1630-ых и не выплачивай она дань османам, судьба Кандии могла быть иной. Неприступная крепость выдержала невероятное количество ударов, но знания одного предателя пробили в ней фатальные бреши.

Кандия пала, но ее защитников будут помнить.

Контраст времен.

_________________________________

Автор: RaymondBarrow