Голля 8 лет

Иранский беженец Мехран Карими Насери, по истории которого Стивен Спилберг снял фильм "Терминал" о застрявшем в аэропорту пассажире, умер в парижском аэропорту Шарль-де-Голль

Non, je ne regrette rien — Нет, я не жалею ни о чем

 Франция — страна, которая в рунете помнится только шутками про белый флаг, имеет богатую военную историю. Можно долго шутить про французов, но их военный и политический опыт крайне интересен от Второй Мировой, которая расколола страну, до пост-колониального мира, где Франция не просто потеряла колонии, а часть своей идентичности. Именно французы одними из первых столкнулись с партизанщиной, конфликтами малой интенсивности, защитой своих интересов от сверхдержав и мировых организаций, отправляли “ихтамнетов” в разные непризнанные республики. Все это на фоне внутренних политических кризисов от саботажа коммунистов до военного путча. Это тяжелое время для Франции дало плеяду яркий личностей. Одной из них является майор Эли де Сент-Марк. Да, Сент-Марк прожил удивительную жизнь, которая содержит важные уроки для любого солдата, который участвует в современных противопартизанских операциях, обучении местных сил и показывает, насколько важно, чтобы военные цели имели реалистичные политические задачи.

 Эли де Сент-Марк родился 11 февраля 1922 года в Бордо и был младшим из семи детей в семье. Его отец, юрист и ветеран Первой Мировой, был убежденным католиком и местным аристократом с роялистскими политическими взглядами. Сам Эли вырос в 1920ые и 1930ые в период, которые многие французы называют “Старой Францией”. Ему было 18, когда Франция была оккупирована Нацисткой Германией в 1940. В 1941 году Сент-Марк вступил в сопротивление. Он был курьером в организованной британцами подпольной организации. Молодой Сент-Марк выполнял доставки между Испанией и Атлантическим побережьем Франции. В 1943 году пойман Гестапо около города Перпипьян, после допросов отправлен в Бухенвальд, где почти умер из-за истощения. Затем был этапирован в трудовой лагерь Лангенштейн-Цвиберге. В конце заключения он был настолько плох, что охрана подумала, что он уже мертв и не стала забирать узника из лагеря. Там его и нашли американские солдаты, которые оказали ему помощь и отправили в госпиталь перед отправкой домой.

 По возвращению во Францию Сент-Марк поступает в военную академию Сен-Сир. В 1947, сразу после выпуска, он просится добровольцем во Французский Иностранный Легион, что было довольно необычным выбором для бывшего бойца сопротивления и сына довольно влиятельной семьи. Легион в конце 1940ых и начале 1950ых приблизительно на сорок процентов состоял из немцев, многие из которых были ветеранами вермахта и СС. Сент-Марк же в свои мемуарах настаивает, что это не было важно. Для него было важно осознание, что Франция нуждается в нем. Также, что было в прошлом - должно остаться в прошлом. Он четко понимал, что вступление в легион — это прямой путь в Индокитай, где уже 2 года шли боевые действия.

 Сент-Марк сделал несколько командировок в Индокитай c 1948 по 1954 год. Во время первого тура он и небольшая группа легионеров находились в отдалённой деревне на Северо-Западе Вьетнама на границе с Китаем. Там, почти без поддержки и без прямого контакта с основными частями французской армии, молодой лейтенант вел свою войну. В его задачу входило создание местного ополчения из этнический меньшинств против националистов Вьетминя. Большая часть его тактик была взята из методических пособий, приготовленных еще в конце XIX и начале XX веков генералами Юбером и Галлиени. В них французы опирались на местные силы, с которыми выстраивались сильные связи, и складывалась теория “прогрессивной оккупации”. В этой теории присутствовала идея “масляных пятен”, которые обозначают местные общины, полностью лояльные французам, и их постепенное расширение. Подобная тактика означает полное погружение в местную культуру, создает сильные связи с местными силами безопасности и жесткую противопартизанскую войну.

 В последующих командировках Сент-Марк был командиром смешанного десантного подразделения, куда входили европейцы и вьетнамцы. Их сбрасывали как части поддержки в самые опасные районы. Сам Сент-Марк не участвовал в битве при Диенбьенфу, но был в Индокитая до самого конца войны.

 Индокитай стал переворотным моментом для французской колониальной (профессиональной) армии, пока основная масса призывных французских вооруженных сил осталась в Европе, чтобы остановить потенциальную советскую агрессию. Многие из профессиональных военных оказались в плену у Вьетминя и подвергались психологической обработке. Они смогли увидеть, как работает внутренняя кухня освободительно-коммунистического движения. Также многие солдаты и офицеры оказались вовлечены в противопартизанские операции. Сложилась ситуация, когда многие младшие командиры, которые сами были партизанами во время Второй Мировой, как Сент-Марк, оказались на противоположный стороне. Они стали глубоко изучать теорию. Чтение трудов Мао Цзэдуна было нормальным среди офицеров, которые в будущем составят основу элитных частей французской армии в Алжире.

 Индокитай научил их воевать,и как они верили, побеждать в таких войнах, но еще дал ответ, почему они проиграли. Лично Сент-Марк понял причины поражения в отсутствии четких целей французского присутствия в Индокитае. Главный вопрос, на который профессиональные военные не могли найти ответа: за что мы воевали? Была ли эта война за восстановление колониальной империи или за независимый Вьетнам под руководством Бао Даи против коммунизма? Из-за отсутствия четких целей многие вьетнамцы не были готовы активно поддерживать французов, несмотря на нелюбовь к коммунистам. Сент-Марк ещё видел, что для континентальной Франции война в Индокитая была слишком далеко, чтобы хоть как-то ассоциироваться с ней. Французская коммунистическая партия открыто саботировала вооруженные силы, сражающиеся в Индокитае.

 Самым большим ударом для такого офицера, как Сент-Марк, был удар по личной чести. В своих мемуарах он описывает войну в Индокитае как войну, где ему пришлось выстраивать личные отношения с местным населением и давать им обещания. Когда французы ушли, они оставили местные силы, которые им помогали, на верную гибель. Сам Сент-Марк вспоминал, как ему пришлось оставить приграничную территорию с Китаем и бросить местных, скидывая пытавшихся убежать с грузовика. Когда он в штабе спросил, что случилось с жителями ему ответили, что нельзя сделать омлет не разбив яиц.

 Именно с таким багажом колониальная (профессиональная) французская армия была отправлена прямиком в Алжир. Они были уверены, что смогут победить в этот раз, если за ними будет политическая воля. У них не было оснований думать, что ее не будет. Алжир являлся территорией Франции, где проживало более миллиона французов. Это означало полную вовлеченность Французских вооруженных сил, включая призывников. Изначально война шла именно так, как Сент-Марк и предполагал: профессиональные части составляли остриё, а регулярная армия основу действий в Алжире. Французы сражались, профессионально комбинируя старые колониальные тактики с новыми технологиями — именно французы первыми начали массово применять вертолеты во время противопартизанских действий.

 В 1958 году война зашла в тупик из-за политических разногласий внутри правительства Четвертой Французской республики, и военные решили действовать. В результате военного заговора под руководством французской армии к власти вернулся генерал Де Голль. Именно его приход к власти дал военным надежду, что они наконец-то получили ту самую политическую поддержку, которой у них не было до этого. Под руководством генерала Шалля в 1960 году начинается серия наступательных операция и смена доктрины. Сопротивление Фронта Национального Освобождения внутри страны было полностью сломлено.

 Однако настроения внутри Франции начинают меняться — всплывают подробности о битве за Алжир и какой ценой дается победа на войне. Сам Де Голль понимает, что из Алжира надо уходить. С позиции Сент-Марка отказ от какого-то компромисса и полное прекращение 130-летнего французского присутствия означает только одно — предательство. В первую очередь предательство тех, кто доверился сторонникам Французского Алжира. Франция опять готова оставить тех, кто ей помогал, обрекая их на верную гибель. В тот момент на стороне Франции воевали десятки тысяч лояльных алжирцев.

 В апреле 1961 года Сент-Марк пришло предложение от бывшего командующего Французской Армией в Алжире, генерала Шалля, для участия в военном перевороте против Де Голля. Майор Сент-Марк согласился. Военные, поднявшие мятеж, удерживали Алжир 4 дня под своим контролем, пока не стало ясно, что путч провалился. Шалль, Сент-Марк и несколько других лидеров сдались властям, а другие ушли в подполье и продолжили сражаться за свои убеждения через терроризм. Генерал Шалль предложил Сент-Марку уйти в подполье. Генерал сказал: “Майор, вы молоды и у вас будет еще счастье. Мы заплатим за свои действия. Меня, как лидера, точно расстреляют. Давайте я сдамся один.” Однако, майор Эли де Сент-Марк добровольно сдался властям. Он четко сказал, что в действиях его подчиненных не было злого умысла, и полностью взял на себя ответственность за случившиеся. После неудачной попытки путча его полк, 1-ый парашютно-десантный полк Иностранного легиона, был расформирован. Легионеры перед расформированием взорвали свои казармы, уничтожили технику и покинули расположение, распевая Эдит Пиаф "Нет, я не жалею ни о чём".

 Сент-Марк был осужден, во время трибунала, в своей речи он напомнил президенту Де Голлю, что буквально за 20 лет до этого был таким же предателем. Сент-Марк сказал: “Не так давно нам сказали приготовится к уходу из Алжира, и я вспомнил Индокитай. Я думал о тех людях, которые следовали за нашими грузовиками, не веря, что мы покидаем их. Я вспомнил обо всех обещаниях, которые мы дали в Африке, обо всех людях, которые решили встать на сторону Французского Алжира из-за нас. Мы им обещали, что Армия их защитит, что Армия не уйдет.”

 Он вышел по амнистии в 1966 году, после стал работать на металлургическом комбинате, где со временем дослужился до позиции директора по персоналу. С годами личность Сент-Марка медленно проходила реабилитацию. Публикация первой его биографии в 1988 году и книг после помогла ему рассказать свою позицию. Эли де Сент-Марка объяснял свою преданность Франции. Он верил, что честь — это основа для него, как для солдата.

 В своих мемуарах он высказался, почему решил поддержать военный переворот в 1961 году. “"Я построил себя после Бухенвальда вокруг нескольких идей: мужество, верность, солидарность, честь. Я повторяю девиз Легиона "Честь и Верность". Но могла ли честь быть найдена в абсолютном подчинении власти или лояльности людям, которые доверяли нам? Верность была обращена к стране (хорошая или плохая – это моя страна) или к мужчинам и женщинам, которых убьют из-за нас? Я выбрал, как говорила мне моя совесть." Он подчеркивал, что хуже всего для него было бы бездействие в данной ситуации и приводил пример своей семьи, где он вступил в сопротивление, а его родственник пошёл служить в правительство Виши. По мнению Сент-Марка такое решение было лучше, чем простое бездействие, на которое решилась остальная часть его семьи. Он тратил много времени и личных средств на поддержку ветеранов Индокитая и Алжирской войны. Сент-Марк встречался с молодыми офицерами и командирами французских вооруженных сил, где рассказывал о своём опыте. В 2002 году написал книгу в соавторстве с бывшим офицером вермахта, где они рассказывали о своём видении Второй Мировой Войны. В 2011 году Саркози вручил ему “Орден Почетного Легиона”, а в 2013 Эли де Сент-Марк похоронен с полными воинскими почестями. В одном из последних интервью его спросили, если он сожалеет о чем-то и майор ответил “ Non, je ne regrette rien”.

 В заключение хочется сказать, что такие люди, как Сент-Марк, не были единичным случаем во французской армии того времени. Многие офицеры и солдаты верили, что они сражались и жертвовали собой ради своей Родины. Для политических лидеров пример французской армии в Алжире должен стать уроком, что нельзя требовать от вооруженных сил постоянных жертв за идеи, которые политики не готовы отстаивать.

Автор: Игорь Василенко

Восемь лет назад состоялась премьера No Man's Sky, и мы приветствовали первых людей в нашей вселенной
Мне очень повезло, что я отправился в это путешествие вместе с сообществом и этой удивительной командой.

"Eight years ago today No Man’s Sky launched and we welcomed the first folks into our universe"

"I feel so lucky to be on this journey with the community and this amazing team"

Как нужно разозлить свой народ, чтобы тебя свергли в одночасье? 

История Николае Чаушеску

30 лет назад в Румынии закончился режим Николая Чаушеску. Диктатор вместе с женой Еленой был спешно осужден и расстрелян во дворе военного гарнизона. Чаушеску не спасли ни спецслужбы, ни пропагандисты, ни члены собственного клана.

«Не связывайте нас! Не прикасайтесь ко мне! Позор! Я была для вас матерью!» — кричит рассерженная пожилая женщина в пальто двум солдатам, которые пытаются стянуть ее запястья бечевкой. «Мы имеем право делать, что хотим», — растерянно говорит ее муж, одетый элегантно в рубашку, галстук и жилетку. Он выглядит куда менее решительным. Его руки тоже связывают. Это супруги Чаушеску в декабре 1989 года. Через несколько минут их выведут во двор и расстреляют из автоматов. Трупы тщательно заснимут на камеру, чтобы продемонстрировать народу. «Антихрист умер в Рождество!» — объявят по румынскому телевидению, которое еще несколько дней назад восхваляло мудрость четы Чаушеску. Как так получилось, что обладавший абсолютной властью диктатор был свергнут и казнен за считанные дни? Чему уроки Чаушеску могут научить современных авторитарных лидеров?

«Люди вроде меня появляются раз в пятьсот лет»

В некоторых источниках Николае Чаушеску называют «румынским Сталиным». Однако не стоит забывать, что в первые годы своего правления он проводил осторожную политику. Во многом это было обусловлено тем, что новый румынский генсек считался «временной фигурой». На первом этапе его деятельности в Румынии свободно продавались иностранные журналы, газеты, книги. Граждане имели возможность общаться с иностранцами. Передачи зарубежных радиостанций не глушились. 

Выступление Чаушеску на митинге против ввода советских войск в Чехословакию

Но постепенно ситуация стала ужесточаться. Как ни странно, одним из факторов такого ужесточения во внутренней политике послужила внешняя политика. Более того, политика антисоветская. В августе 1968 года войска социалистических стран оккупировали Чехословакию и подавили Пражскую весну. Но из всех лидеров социалистического блока именно румынский генсек наряду с лидером Югославии Тито резко осудил эту акцию, назвав ее «колоссальной ошибкой» и «постыдным пятном в истории революционного движения». «Нет и не может быть оправдания военному вмешательству во внутренние дела братского социалистического государства, никто извне не имеет права указывать, каков должен быть путь социалистического строительства в каждой отдельной стране», — заявил он с трибуны во всеуслышание. Чаушеску сыграл на националистических чувствах народа, чем вызвал симпатии. Так начал формироваться культ личности вождя, или как его будут называть — Великого Кондукатора. 

Уже на Х съезде коммунистической партии в 1969 году делегаты в едином порыве вскакивали с мест и скандировали: «Чаушеску — народ!» Набирала обороты мощная пропагандистская машина. В газете «Скынтейя» стали появляться подробные описания жизни Кондукатора в его собственном изложении. «Люди вроде меня появляются раз в пятьсот лет!» — заявил он в начале 70-х годов министру здравоохранения. Когда в 1978 году Николае Чаушеску исполнилось 60 лет, то вся страна готовилась к этому «славному юбилею». Сдавались новые промышленные объекты, воздвигались памятники, слагались поэмы. Прилавки книжных магазинов были заполнены книгами, воспевающими «мудрую политику» вождя. К 70-м годам нормой стали такие обращения, как «Гений Карпат», «Источник нашего света», «Полноводный Дунай разума», «Творец эпохи невиданного обновления» и другие.

Характерной чертой правления Великого Кандукатора стал непотизм. Он окружил себя во власти своими близкими и родственниками. Недаром в народе говорили, что страной правит «клан Чаушеску». Сын Чаушеску Нику был первым секретарем комитета РКП в уезде Сибиу и кандидатом в члены политисполкома ЦК. Илие, брат Николае Чаушеску, являлся председателем высшего политсовета армии и заместителем министра национальной обороны. Ион, другой брат Кондукатора, занимал должность первого заместителя председателя Госплана. И это только самые яркие примеры. 

Но всех родственников и близких затмила его супруга Елена Чаушеску. Более того, когда проходил трибунал, ее, как и ее мужа, также назвали тираном. Действительно, во многих социалистических странах были первые леди — верные спутницы своих мужей. Случай с Еленой Чаушеску был особенным. Она была фактически вторым правителем социалистической Румынии. Многие считали, что Кондукатор, человек мнительный, находился под ее полным влиянием. Историк Эдвард Бэр так ее характеризует: жестока, необразованна, антиинтеллектуальна, привержена прямолинейным и примитивным идеям, гарантирующим быстрые результаты, и не требующая глубокомысленных рассуждений. В 1972 году Елена становится членом ЦК, а в 1973 — она уже член исполнительного комитета (политбюро) компартии. В 1980 году она стала первым заместителем премьер-министра, и пропаганда провозгласила ее «матерью всех румын». «Подобно звезде, мерцающей подле другой на вековечной небесной тверди, стоит она рядом с Великим мужем и озирает очами победоносный путь Румынии», — говорилось в одной из од в честь 60-летия Елены Чаушеску.

Чаушеску получает президентский скипетр из рук председателя Великого национального собрания Штефана Войтека (1974)

Так в руках двух человек в стране была сконцентрирована вся власть. Примером для этого послужили Северная Корея и Китай. Чаушеску посетил эти страны в 1971 году и был поражен тотальным контролем правящих партий над сознанием масс. После возвращения на родину он сделал акцент на «массовой агитационно-пропагандистской работе», народных традиционных празднествах под лозунгами патриотизма. Вслед за этим последовали жесткие законы о печати. Относительно либеральная политика в культурной жизни первых лет его правления была свернута. 

В этих условиях органы безопасности Секуритате стали главной опорой режима. Действуя на основе принятого в конце 70-х годов президентского декрета, органы безопасности нарушали тайну личной переписки, вели прослушивание телефонов, устанавливали подслушивающие устройства в квартирах граждан. В обществе процветало доносительство. Призывы к непримиримой борьбе с «болтунами», «врагами народа», «агентами зарубежных спецслужб» нагнетали в обществе атмосферу шпиономании. 

Свой визит в Румынию вспоминает последний генсек Советского Союза Михаил Горбачев: «Во время наших переговоров с Чаушеску Раиса Максимовна поехала в город познакомиться с бухарестскими достопримечательностями, пообщаться с людьми. Как только она пыталась с кем-нибудь заговорить, люди моментально ретировались. „Они боятся быть замеченными в разговоре с иностранцами“, — объяснил работник посольства. Я и сам в тот же день столкнулся с этим. В парке Свободы и на площадях Бухареста мы возлагали венки в память о советских и румынских воинах, погибших при освобождении страны. После возложения венков я подошел к жителям столицы, чтобы поговорить с ними, но никакого разговора не получилось. Я был просто поражен: надо же было так „усмирить“ людей с южным темпераментом, по природе открытых и склонных к общению!»

«Голод был своеобразным инструментом господства диктатора»

Случай с внезапными волнениями, быстрым судом над главой государства и не менее быстрым его расстрелом — уникальный по меркам того времени. Везде проходили бархатные революции, даже советская власть в России закончилась относительно спокойно, без расстрелов и массовых посадок бывшей партийной элиты. Так чем же разозлил румынское общество Николае Чаушеску? 

Он единственный среди европейских социалистов, кто пошел на сотрудничество с Западом и набрал кредитов в МВФ и МБРР. В результате к 1982 году внешний долг Румынии составлял 13 млрд долларов. Пришло время возвращать. Но как? Было решено, как говорится, потуже затянуть пояса. В историю этот курс вошел под названием «Политика жесткой экономии». Можно сказать, что это была своего рода «шоковая терапия» для и без того бедного населения социалистической Румынии. В первую очередь экономия коснулась электроэнергии.

Вот как все это объяснял социолог Петр Дескулеску, сотрудник исследовательского центра по проблемам молодежи при Союзе коммунистической молодежи: «Энергетический вопрос для нас — это вопрос выживания, вопрос, от которого зависит осуществление нашего социалистического проекта. Жесткие меры призваны приучить будущие поколения к мысли, что ресурсов действительно мало и что каждому необходимо нести за них свою долю ответственности». Бытовые условия населения из года в год становились все хуже. В квартире разрешалось включать только одну лампочку мощностью 15 ватт, горячая вода практически не подавалась. Обострилась продовольственная проблема. Позднее публицист Дорин Янку писал: «Голод был своеобразным инструментом господства диктатора, который он применял наряду с холодом, мраком, страхом. Чаушеску рассчитывал с помощью этих элементов превратить людей в испуганных животных, единственной мыслью которых было бы как достать еду, независимо от того, что это за еда».

Курс на всеобъемлющий экспорт в целях скорейшей выплаты задолженности опустошил полки магазинов и создал ситуацию, близкую к голоду. Но когда Чаушеску спрашивали об этом, он делал вид, что не понимает, о чем вообще речь. Так, однажды на вопрос корреспондента журнала «Ньюсуик»: «Когда заполнятся пустые полки магазинов?», Чаушеску ответил: «У нас нет пустых полок. Наоборот, в наших магазинах полно товаров. Возможно, в магазинах стали халатно относиться к работе, но мы не хотим поставлять туда дополнительный товар. Вы можете пойти в любой магазин и купить все, что угодно, в том числе многие товары, которые мы поставляем в США». 

Николае Чаушеску с родителями и женой Еленой

Вместе с голодом в стране распространялся всеобщий ужас и паранойя, будто воскрес и встал у руля страны другой румын — сам Влад Цепеш, известный как Дракула. Свою страну румыны в разговорах между собой именовали «Чаушвенцим», «Чаусима», «Паранополис». «Представьте себе огромный аппарат, распускающий слухи и наводящий страх и ужас, и созданную им атмосферу, в которой люди панически боятся, что, если они допустят хоть малейшую оплошность, квалифицированную как акт неповиновения Чаушеску, они бесследно исчезнут. Именно страх парализовал румынское население; самым выдающимся образцом дезинформации был слух, специально распускаемый Секуритате, что каждый четвертый румын является ее осведомителем», — так описывал атмосферу в Румынии того времени Ливиу Турку, сотрудник госбезопасности, бежавший в 1987 году на Запад. Когда началось ухудшение экономического положения, сотрудники Секуритате по-прежнему получали солидные продовольственные пайки, а их зарплата была даже повышена. 

При этом в других странах началась демократизация, в том числе и в СССР. Но в Румынии ничего подобного не было, так как Чаушеску был категорически против каких-либо изменений. 

— Почему Румыния не встает на путь перестройки? — интересовались представители советской молодежной делегации у своих румынских коллег в ноябре 1989 года.

— Вы знаете, — отвечал один из организаторов семинара, — японская пословица утверждает, что есть два рода дураков. Первые — те, кто ни разу в жизни не поднимался на Фудзияму. Вторые — это те, кто поднимается на нее второй раз. В Румынии давно уже идет перестройка, просто тут применяют другой термин — «эпоха Николае Чаушеску», а точка отсчета — это IX съезд РКП. 

Вспоминает Михаил Горбачев: «Весь ход моих переговоров и бесед с Чаушеску показывал, что его беспокоит, прямо-таки гнетет начавшаяся у нас перестройка. И больше всего — осуждение сталинизма, диктаторских методов, административно-командной системы. Все это рикошетом било по режиму Чаушеску. Несмотря на попытки прикрыть диктаторскую сущность своего самовластия разного рода псевдодемократическими организациями — бесчисленными „фронтами“, „советами“, совещаниями, конференциями и т. п., — ему все труднее и труднее удавалось это делать».

Когда зарубежные журналисты спрашивали Чаушеску насчет культа его личности, он отвечал следующее: «Если это культ личности, то мне хотелось бы, чтобы во всех слаборазвитых странах были такие личности, способные обеспечить повышение жизненного уровня народа. Я думаю, само понятие культа личности ложно, ибо если кто-то ясно видит окружающую действительность, то это не культ личности». 

Такая политика вела к росту общественного недовольства. Впрочем, оно носило пассивный характер и воплощалось в отсутствии трудового энтузиазма, к которому столь часто призывал Чаушеску, падении дисциплины и производительности труда. Но были и случаи открытых выступлений, в основном среди рабочих. Осенью 1987 года были серьезные волнения среди рабочих в Брашове. Дошло до того, что рабочие штурмом овладели зданиями уездного комитета партии и мэрии. При этом поджигали портреты Чаушеску. В ходе подавления волнений секуристами были убиты 7 и арестовано более 200 человек. 

Николае и Елена Чаушеску в Молдове. 1976 год

Все это происходило на фоне неслыханной роскоши, в которой купались Николае и Елена Чаушеску. Чета жила в роскошном Дворце весны с 80 элегантно обставленными комнатами, шелковыми обоями и коврами ручной работы, панелями из резного дерева, картинами известных румынских художников. Особой гордостью их быта стали ванные комнаты с золотыми кранами, душем и раковинами. Помимо этого, в доме были винный погреб, гардеробная, бассейн, спа-салон, домашний кинотеатр, оранжерея с экзотическими растениями. Некоторые комнаты дворца были наполнены роскошными золотыми подарками от иностранных гостей. 

Кроме того, некоторые историки утверждают, что семья Чаушеску получала деньги и с сомнительных коммерческих схем. Например, в 1969 году Чаушеску разрешил евреям и немцам выезд из страны. Но при выезде каждого из них правитель получал 2 тыс. долларов США, которые переводил на личные счета. В 70–80-е годы сделки о захоронении токсичных и ядерных отходов принесли Чаушеску значительную прибавку к жалованию. По крайней мере, так утверждается в фильме «Чаушеску. Дорога на эшафот».

Свержение и казнь

16 декабря 1989 года в городе Тимишоаре, где проживали в основном венгры, начались акции протеста против выселения в глухую деревушку пастора Ласло Текеша. Он не стеснялся критиковать режим Чаушеску. Великий Кондукатор отреагировал: «Действия хулиганствующих элементов в Тимишоаре были организованы и начаты при поддержке империалистических кругов и шпионских служб различных зарубежных государств с целью дестабилизации ситуации в стране, уничтожения независимости и суверенитета Румынии». 

21 декабря по указанию Чаушеску в Бухаресте был созван митинг. В полдень с балкона здания ЦК партии «Гений Карпат» начал свою речь. Но только он заговорил, как в толпе раздался взрыв. Чаушеску застыл с открытым ртом и поднятой рукой. И тут началось. 

Отовсюду посыпались крики «Долой тирана!», «Долой коммунизм!» Люди рвали плакаты с лозунгами, топтали портреты Чаушеску и его жены. Приближенные увели потрясенного президента с балкона. К вечеру на Дворцовой площади появились танки, шла стрельба.

 Однако восстановить порядок не удалось. Днем 22 декабря на крышу здания ЦК сел личный вертолет президента, на котором и сбежали супруги Чаушеску. Вскоре после этого мятежная толпа ворвалась в здание. Так произошло свержение Николае Чаушеску и его жены после 24 лет правления. Но это еще был не конец. 

Далеко убежать супругам Чаушеску не удалось. Они были настигнуты, арестованы и доставлены в маленький военный гарнизон в ста километрах от Бухареста. 25 декабря начался трибунал. Он длился полтора часа. На суде к обвиняемым обращались на «ты» и использовали непарламентские выражения.

Обвинителем на суде выступил полковник юстиции Джику Попа. Сверженному президенту были предъявлены обвинения в геноциде, вооруженном нападении на людей и государственную власть, разрушении государственных служб и институтов, подрыве народного хозяйства. Зачитав обвинительный акт, прокурор потребовал для подсудимых смертной казни.

Чаушеску решительно отверг все обвинения, как и сам суд. «Я буду держать ответ только перед Великим национальным собранием, я не признаю этих обвинений. Я хочу говорить только перед Великим собранием. Вы совершили государственный переворот, придет день, когда вы ответите перед народом», — вот его слова. В течение всего суда он держался этой позиции.

Елена Чаушеску также была непреклонна: «Мы будем говорить только в Национальном собрании, потому что мы упорно трудились для народа всю нашу жизнь. Мы пожертвовали всю нашу жизнь людям. И мы не предадим наш народ здесь».

В заключение обвинитель произнес: «Они не только лишали людей тепла, электричества и пищевых продуктов, они также тиранили душу румынского народа. Они не только убивали детей, молодых людей и взрослых в Тимишоаре и Бухаресте — они позволили членам Секуритате носить военную форму, чтобы создать впечатление у людей, что армия — против народа. Они хотели отделить народ от армии. Они имели обыкновение обучать людей из детских домов или из-за границы в специальных учреждениях стать убийцами или преданными им людьми. Вам хватило наглости отключать кислородные шланги в больницах и стрелять в людей на больничных койках. Секуритате скрыла запасы продовольствия, с которыми Бухарест мог жить месяцы, весь Бухарест».

После вынесения приговора осужденным связали руки, они пытались вырваться и не дать этого сделать. Елена кричала: «Вы сломаете мне руку!» Но это не помогло. Приговоренных вывели во двор и подвели к стене. Николае Чаушеску неожиданно запел «Интернационал», а потом чуть слышно сказал: «Долой предателей». Раздалась автоматная очередь. Чаушеску погиб мгновенно. Его жена, упав, несколько секунд билась в агонии. Произошло это в 14:50 25 декабря. Когда кадры видеозаписи показывали по телевидению, диктор произнес: «Антихрист был убит в Рождество!»

«Мы поступили так, чтобы покончить с кровопролитием, ибо силы реакции оказывали сопротивление»

они даже доброту третьего рейха не оценили